Дикая кровь

— Ты не объяснишь, кто это был? — с нажимом поинтересовался Эфраим, едва лифт достиг дна тоннеля. — Старая знакомая. Я же сказал, — отрезал полукровка. — Насколько старая? Вы явно знаете друг друга не те двадцать пять, на которые она выглядит, — и не подумала сменить тему Датч, взведенная и расстроенная еще больше. — Ты вроде утверждал, что один-единственный такой уникальный! — Такой — единственный, — подтвердил Квинлан, которого терзало вспыхнувшее прежнее чувство, досада на ликанку и злость на самого себя за эту слабость. — Дикая не стригой. И она уже ушла. Давайте действовать, времени мало. — Ты уверен, что эта кучеряшка не захочет тебе помешать? — многозначительно вздернув брови, произнес Фет. — Она выглядела довольно решительной. — Нет! — рявкнул Квинлан, выходя из себя. — И поэтому надо торопиться!       Почувствовав, что разговор окончен, и больше полустригой не скажет им ни слова, все приступили к реализации намеченного плана. Пара валявшихся здесь строительных бочек вполне подходила для их затеи. Только Датч попыталась было еще раз образумить Василия. Выслушав еще кучу доводов, среди которых ее сердце не отыскало ни одного убедительного, она подхватила свой рюкзак с бережно сохраненным в память о профессоре, истерзанным его руками «Люменом» и двинулась прочь. — Что ж, удачи, — процедила она, направляясь к лифту. — Постой, ты куда? — удивился Фет. — А я тоже ухожу. Не могу и не хочу смотреть на то, как ты себя убиваешь. Удачи, ребята. А я больше не могу.       Эф, возившийся с железками на пару с Рожденным, поджал губы и вздернул брови — мол, прекрасно. — Но… — Василий осекся, не зная, что сказать. Датч нашлась за него: — Говоришь, ты устал? Не представляешь, как я устала! Мы столько сил положили на этот проклятый «Люмен», и что в итоге?! Самоподрыв! Чушь какая…       Кусая кривящиеся губы, девушка влетела в лифт. — Датч! — окликнул ее неизвестно на что надеющийся крысолов, но кабина уже уносилась вверх. Он оглянулся на дока, но тот лишь пожал плечами. — Тем лучше, — подвел черту под внезапным расколом команды Квинлан. Все эти нежные чувства только мешают делу. Любовь — это слабость, и каждый из оставшихся трепыхается в своем капкане. Даже он.       Датч вылетела из здания водонапорной станции, едва не столкнулась с вернувшимся Гасом, и даже не нашла в себе сил порадоваться тому, что они с Романом уцелели. — Эй, герцогиня, что стряслось?! — спросил мексиканец. — А остальные где? — Там. Все живы. Пока, — бросила девушка сквозь стиснутые зубы и широким шагом бросилась прочь по пустынной улице. Слезы струились по бледному лицу, позабывшему солнечный свет, размывая тушь, которую она по привычке каждый божий день продолжала наносить на ресницы, превратив это действие в какой-то ритуал. Боль — вот все, что она сейчас чувствовала. Если умрет Фет — зачем ей вообще этот серый, утопающий в радиационных сумерках мир с толпами смирившихся с положением кормового скота людей?! Как вышло, что они одни взвалили на себя эту непосильную ношу? Да что там говорить, она ведь даже к этому страшилищу полувампирнутому и то привыкнуть успела! Вдолбил же в свою лысую голову, что непременно скончается вслед за своим чертовым создателем! С чего он это взял? Из идиотских пророчеств? В «Люмене» об этом точно ни слова! Никто из них не знает, что станется с порождениями Хозяина после его гибели, а ведь Квинлан вовсе независим от его воли. Гибель Сетракяна и так вырвала у Датч кусок из сердца. Но профессор хотя бы прожил долгую, наполненную смыслом и событиями жизнь!       Погруженная в свои горькие мысли девушка не сразу обратила внимание на странный гул, разливающийся над городом. Словно рев над стадионом в день финала Лиги чемпионов. Только громче. Что происходит? — Фью! — раздалось вдруг из подворотни, и Датч доведенным до автоматизма движением схватилась за оружие. Стригои не свистят… если только это не любимчики Хозяина вроде подохшего Айхгорста. Скрывавшаяся между домами фигура стянула с головы мотоциклетный шлем, и по рассыпавшимся из-под него кудрям программистка опознала выгнанную Квинланом незнакомку. — Решила покинуть зону поражения? Разумно. Я в тебя сразу поверила, — произнесла Дикая. — Не то, что эта кучка налитых по самые ноздри тестостероном самцов. Мужчины! — фыркнула она. — Все в этом мире меняется. Но только не они. — Все еще надеешься его остановить? — спросила Датч не без сарказма. — Я уже сделала это, — ответила Дикая. — Хозяин не придет в вашу ловушку. Теперь вот думаю, как вытащить вас из города. Он, похоже, дал отмашку своим ублюдкам жрать все, что еще дышит.       Она прислушалась к нарастающему гулу и фыркнула. Вишневые искры в зрачках сверкнули как-то совсем недобро. — Ты сдала нас Хозяину?! — вскинулась хакерша, шокированная ее словами. Иллюзия соратничества моментально развеялась. Перед ней стоял предатель, парой слов уничтоживший плоды их многодневных усилий. — Он-то не придет, но пришлет орды стригоев! — Не то, чтобы сдала… Просто предупредила, что ему готовят ловушку. Не уточняя, где именно. И если мужики сейчас не спалятся со своей затеей, их еще долго не обнаружат, и времени на то, чтобы смыться, у нас будет достаточно, — парировала Дикая. — Но все эти люди… Они же теперь погибнут! — указав в сторону пожираемого, заходящегося криком города, произнесла Датч, испытывая одновременно облегчение — Фет будет жить! — и злость на эту странную красноглазую девку, обрекшую на погибель весь Нью-Йорк. — А подкинуть бедолагам еще радиации гораздо лучшая затея, что ли? В сложившейся патовой ситуации пара-тройка миллионов погоды не сделает, — пожала плечами Дикая. — Извини, действовала по ситуации! Времени на шикарный план не было. Я не знаю, как спасти всех. Пока спасаю одного упертого бледнокрового осла. И твоего симпатичного бородатика тоже, за компанию. Уж Квинт-то точно не за счастье всего человечества борется. Мстит просто.       Дикая вдруг вытянулась в струну, даже на цыпочки привстала, втягивая воздух носом. — Поднялись на поверхность. — Я их предупрежу, — произнесла Датч, опустив пистолет. — Очень любезно с твоей стороны, а то мне боязно Ловацу сейчас на глаза показываться, — немного смущенно усмехнулась охотница. — Открутит ведь башку… Хотя бы попытается. Вы тут держитесь… есть у меня идея, как нам всем отсюда смотаться. Даже вместе со столь любезной его черствому сердцу бомбой.       Последние слова она произносила, уже запрыгивая на мотоцикл. Мощный мотор взревел, и двухколесная машина понеслась куда-то в сторону Верхнего Ист-Сайда. Датч что было сил припустила назад, к ангару. — Хороша малышка. Как настоящая, — произнес Роман, похлопав по боку наспех сооруженный муляж. — Надеюсь, Хозяин купится, — процедил Квинлан. Больше подманить тварь было нечем.       Накрыв фальшивую бомбу куском брезента, они закатили ее в машину. — Что, пойдем, закинем удочку? — предложил Фет доку. План был прост и на первый взгляд изящен — они приводят парочку стригоев к своему убежищу, делают вид, что хотят увезти бомбу, бросают машину или топят в ближайшем канале — по ситуации, и ждут, когда Хозяин придет поставить точку в их затянувшемся противостоянии. А там уж полукровка запихивает его в лифт, а Фет активирует бомбу. — Стойте! — запыхавшаяся Датч влетела в ангар и раскинула руки, словно в самом деле надеясь так удержать всех их внутри. Фет обрадовался было ее возвращению, но вспыхнувшая обаятельная улыбка тут же полиняла. Лучше бы она ушла… — Герцогиня, — тут же подхватил его знамя Гас, осклабившись до ушей. — Вернулась, чтобы обнять нас на прощание? — Что еще? — раздраженно спросил Квинлан. Он страшно нервничал, опасаясь провала чертовски плохо проработанной операции. — Хозяин… не придет, — выпалила Датч, отдуваясь. — Надо убираться из города. Он скармливает его стригоям. — С чего ты взяла?! — рявкнул в одну секунду оказавшийся прямо перед девушкой полукровка. — С того, что твоя кучерявая подружка рассказала ему про наш план!       Если бы кожа у Квинлана от рождения не была белее лилии, он бы, наверное, побледнел от таких новостей. Крупный рот судорожно открылся, глотая воздух. Обычно крайне сдержанный и невозмутимый, он вдруг выругался на незнакомом никому из них древнем языке и впечатал кулак в бок стоящего рядом грузовика. Металл вмялся, как бумага, жалобно крякнув. — Пся крев!* — гаркнул он, нанося еще один удар, и еще, а потом закрыл лицо занывшей ладонью.       А страшный человеческий крик, перемешанный с рыками одуревших от крови стригоев, уже накатывал как прибой на обреченный Манхеттен. *Собачья кровь (польск.) — оскорбительное выражение, означающее человека низкого происхождения, с нечистой кровью.