Carte blanche 3. Nightmare beginning

Воздух... Он тут другой какой-то, что ли, даже описать этого не могу. Более родной, кажется, такое слово я могу тут применить. И дышится по-другому, словно сойдя на автостанции я окунулась на несколько лет назад, даже чувство тревоги на мгновение посетило, но лишь улыбку вызвало. Я ни с чем не торопилась, отнюдь. Было даже такое ощущение, что я готова просто весь этот день просидеть на остановке и думать, думать бесконечно, утопая в рутине собственных мыслей. Но, к счастью, или к сожалению, желудок повёл меня в сторону ближайшего кафе. Пиццерии, точнее, потому что от неё исходил ну просто неимоверный запах, и пройти мимо казалось нереальной задачей. Да я и, собственно, не сопротивлялась своим желаниям, а только вспорхнула по ступенькам и быстренько так оказалась внутри, уже заранее зная, что при выборе глаза разбегутся и я захочу заказать себе десяток пицц. И пока я раздумывала, какой же всё-таки пиццей я хочу забить свой желудок, один из посетителей вдруг начал словесную перепалку с официантом. А потом и вовсе во всё горло заорал, что требует управляющего. Правда, по лицу официанта понятно было, что он только за такой исход событий, потому что управляющий тут, по всей видимости, решает проблемы с подобными крикунами быстро, таким образом избавляя свой персонал от подобной нервотрёпки. Официант удалился, а я тем временем заказ успела сделать и покорно себе ждала, как вдруг в зал явилась до боли знакомая фигура, что заставило меня даже на миг забыть о голоде. Мужчина, на вид под тридцать, но сдаётся мне, что возраст придаёт ему борода. Немного тучный, или, так сказать, в свою меру упитанный, он вальяжным шагом прошёлся по залу, останавливаясь возле тех самых возмущённых клиентов. — Чем обязан? — прохрипел он знатным басом, и такое ощущение сложилось, что сказал он мне это прямо в ухо, ещё и через рупор. — Я жду свой заказ уже полчаса! А я, между прочим, с коллегами с суток! И мы голодны! Что прикажете делать? — возмущался клиент, забирая на себя всё внимание посетителей. — Прикажу идти в другое кафе, — пробасил управляющий, чем вызвал неподдельное удивление на лицах окружающих. И спокойно себе развернулся к крикуну своим задом, топая обратно. Забавно даже, но больше и писка от того мужика слышно не было, он лишь стукнул своим кулачком по столу и немедленно удалился вместе со своими дружками, осознавая, видимо, что ничего хорошего ему здесь уже не светит. А учитывая репутацию этого района, того и гляди в заказ плюнут, или ещё чего похуже. — Мощно ты его... — вырвалось у меня на автомате, когда босс проходил мимо. Точнее, я даже не думала, что вслух это скажу, но он лишь остановился возле моего столика и пристально на меня посмотрел. После чего вздёрнул густую бровь, чуть повременив с ответом, а после выдал громкое и отчётливое: — Кескевич!? А вот и первая улыбка за весь день. Он плюхнулся ко мне за стол, что-то радостно лепеча про то, мол, сколько лет, сколько зим, а я глазам своим поверить не могла, как этот мелкий пожиратель пицц смог вырасти в такого бородатого амбала. Да ещё и кафе содержать! Хотя, направление и тематика даже не удивили, этот парень всегда любил вкусно поесть. Удивительно, но он даже дела свои отложил, дабы со мной поболтать. А кроме того, ещё и за счёт заведения заказал огромную тарелку, в которой было по кусочку каждого вида пиццы, что есть в этом кафе. А то по его словам я худая шибко, хотя не удивлюсь. Была бы я кило на пятнадцать больше, тоже самое бы сказал. Признаюсь, этот парень смог меня удивить. Ведь в школе он не подавал особых надежд, да и оценками не отличался, но пообщавшись с ним не больше часа, я как будто побывала на уроке географии, который сопровождался картинками. Оказывается, он успел побывать во многих странах, и мне даже на минутку завидно стало, что хотя бы кто-то из нашего так называемого гетто, школой именуемого, смог вот так пробиться. Он успел рассказать мне про культуры народов, про всякие интересные места, сопровождая свой рассказ фотографиями на смартфоне. А я только слушала, открыв рот и не желая перебивать. Потому что... а что мне рассказать? Что я после школы успела подвергнуться похищению, чуть душу Богу не отдала, узнала, что есть сестра-близнец, что мой отец — наркодилер, а парень, которого я три года назад похоронила, оказывается и не умирал. Нет уж. Пожалуй, я послушаю про города. — Ты извини, мне пора бежать, — он вдруг отвлёкся на звонок, поправляя свой пиджак и готовясь к скорому старту, а я, в свою очередь, только лишь по-доброму ему улыбнулась и поблагодарила за всё. — Ты заходи, как будешь тут! Очень рад буду тебя видеть! — Обязательно... — только и успела ответить, как этот телепузик унёсся к выходу, вдруг заставляя меня вспомнить, что именно с такой скоростью он нёсся в столовую, как только звенел звонок. Итак, что мы имеем? Я сыта, и при этом ни цента не потратила. Город раскатами грома меня не встретил, уже хорошо. Да и в дороге ничего не случилось. Ещё и встреча такая неожиданно приятная. Остаётся гадать, это всё лакомства перед какой-нибудь бедой, или же стоит надеяться на благополучное проведение времени? Пожалуй, буду думать о хорошем. С этими мыслями и выхожу из кафе, топая по родным улицам и будто случайно совершенно заворачивая на ту, что ведёт к заветному месту. Тому самому, которое в какой-то момент мою жизнь с ног на голову перевернуло. А ведь кто знает, куда бы судьба занесла и как бы жизнь сложилась, уйди я после девятого... Хм, а ведь наверняка наша судьба и вправду кем-то свыше заранее предписана, иначе как объяснить всё то, что свалилось на голову простой одиннадцитиклассницы? И я, честно говоря, даже не знаю, с улыбкой сейчас это всё вспоминать, или же с настороженностью, потому моя жизнь на этом этапе не кончается. Я лишь хочу привести в порядок мысли и понять, осталось ли что-то в сердце, что связывает с прошлым? Возможно, найти ответы, а возможно — уехать ни с чем. Но, так или иначе, этим утром сердце пожелало оказаться именно здесь, и я рада, что ступила на порог школы, как только прозвенел звонок на урок. Об охране тут как всегда речи не идёт. От охраны тут просто одно название. Всё тот же мужик, которому уже десятый год как полтинник, и который спит на стуле с газеткой на голове. Здесь всё такое же, ничего не поменялось. Всё те же обшарпанные стены, плачевного вида двери. Даже лампа, кажется, всё та же. Который год уже не помрёт, издавая тусклый, но всё же свет. Но несмотря на весь этот убогий вид, всё здесь мне кажется таким родным... Даже этот запах вечной пыли, чёрт возьми. Этот потрескавшийся с годами паркет, эти вечно залапанные окна. А ещё шкафчики... Те самые, на которые смотрю сейчас, и перед глазами цветная картинка когда-то происходящего. Сначала моё любопытство и обнаружение ювелирных изделий, когда я была поймана тут Сименсом. Потом ещё встречи, когда он обещал сделать мой год весёлым. Потом ещё, когда он вовсе замахнулся на мою жизнь, обещая перевернуть её с ног на голову. Чёрт возьми, если бы я тогда знала... или хотя бы могла одним глазком заглянуть в будущее. Интересно, я бы бежала от него? Или же осталась? Наверное, этот и есть тот самый вопрос, который привёл меня сюда. Потому что я не знаю. Не знаю, как сейчас на него реагировать и как себя вести. С одной стороны, прошло целых три года. А с другой, прошло каких-то три года, и я понятия не имею, что творится в моей башке, и почему каждый Божий раз этот кавардак в ней наводит именно он. — Ностальгия? Слышу голос за спиной, но мне не нужно поворачиваться, чтобы узнать, кому он принадлежит. Потому что я знаю. Знаю, оттого и стою, не шелохнувшись. Только улыбаюсь слегка, краешками губ. Пожалуй, я хотела, чтобы этот человек сейчас был здесь. — О да, не могу забыть, как я чуть зубы не выбила нашей королеве класса в этом коридоре, — улыбаюсь уже шире, чувствуя, как Наташа подходит ближе, становится рядом со мной. — А я каждый раз краской заливаюсь, когда вспоминаю, что Глеб проговорился про меня и Артёма первым, когда я ещё трусила тебе о нас рассказать, — вот только тогда это было равно провалу, а сейчас и правда с усмешкой всё вспоминается. А ведь какую трагедию я тогда создала... Ещё и задумала передознуться в клубе, куда вырядилась, как уличная блядь. — Я за то время точно пару килограмм потеряла, напугала ты меня... В коридорчике всё также тихо, только из классов иногда доносятся голоса учителей, которые, видимо, уже отчаялись донести какую-либо информацию спокойным голосом. В заляпанное окно видно, как небо затягивает тучами, и что-то мне подсказывает, что если мы тут задержимся, то потом попросту насквозь промокнем. Но всё же для одной маленькой слабости я нахожу минутку. Резко голову поворачивая, я утыкаюсь Наташе в плечо, делая глубокий вдох. Повезло мне, что я в кедах, а она — на каблуках, иначе бы в щёку ей впечаталась. А так хотя бы вышло менее драматично. — Я рада, что ты здесь... — потому что так и есть. Не знаю, почему, но я была практически на все сто уверена, что она придёт ко мне домой. И когда обнаружит телефон недоступным, то обязательно найдёт эту незамысловатую лазейку. По правде сказать, я обычно историю браузера удаляю, но тут... в общем, хрен пойми, что мною двигало, но я была определённо непротив того, чтобы меня нашли. — Сбегаю в туалет, и поедем, — сообщаю ей, и под одобрительный кивок бегу на первый этаж, натыкаясь на первое разочарование. "Ремонт" Гласил чей-то корявый почерк, но я сдаваться и не собиралась, шмыгнув в мужской туалет без всяческого угрызения совести. Кстати, если не ошибаюсь, за одиннадцать лет я ни разу тут не была. Или была... не помню уже. Но факт в том, что я даже на минутку удивилась тому, как тут чисто. Никотином, правда, воняет, но этим и женский туалет не отличается. Облегчившись, выхожу из кабинки со спокойной душой, опуская руки в раковину и хорошенько охлаждая их под холодным напором. А после чуть не подпрыгиваю на месте, слыша мужской бас. — Ого, — я ожидала увидеть какого-нибудь ученика, который с урока отпросился, дабы сигаретку выкурить, но Сименса... Его я уж тут точно не ждала. Ну конечно, мне следовало догадаться, что Нэт приехала не одна. — И как только этот хрупкий унитаз выдержал вес твоих железобетонных яиц? Чудненько, он тут находится несколько секунд, а уже отпускает каламбурчик. — Тебе то что? — огрызаюсь совсем не приветливым тоном, продолжая мыть руки. — Абсолютно ничего. Поэтому вот приехал с другого города за тобой, — руками разводит, улыбается мило, но скорее приторно. А я не пойму, хочу я отсюда выйти, или же задавить его сухостью своих ответов. — Тебя никто не просил, — снова коротко и холодно, а вода из крана всё льётся, будто я пиздец как испачкалась. — Не просил, не предупредил, и свалил из города именно тогда, когда может грозить опасность и могут сесть на хвост, — а с какой деловитостью то сказано, мать родная! Нет, теперь я точно не хочу выходить отсюда раньше времени. — Да что ты говоришь! — напор воды наконец прекращается, потому что я стукаю кулаком по крану с такой силой, что на нём, кажется, трещина останется. — Спустя три года ты наконец решил вылезти из своей норы, и теперь думаешь, что вправе указывать, что мне делать! Строишь из себя героя! Так вот знаешь что? — сейчас только выскажусь, и пойду себе мирно за Наташей, чтобы сообщить, что лучше уж автобус, чем общество того, с кем мы и минуты в одном помещении не продержались. — Я прекрасно научилась справляться за это время без тебя, и будь добр, перестань совать свой нос в мою жизнь, будто это и твоя жизнь тоже! Ты уже бросил меня однажды, поэтому смирись с тем, что не имеешь к моей жизни никакого отношения! Ты и понятия не имеешь, как я всё это время жила... Не знаю, сказала ли я лишнего, потому что вообще не помню, что только что наговорила. Главное, что он молчал, а это значит, что дама высказалась, и теперь можно выдохнуть и идти туда, куда и собиралась. Правда, проходя мимо него, я боковым зрением заметила, как недобро поджимаются его губы. Следующее, что я почувствовала, была какая-то тупая боль в районе предплечья, и, как следствие, рывок, и резкое знакомство моей спины со стеной всё того же мужского туалета. Она холодная и противная, прямо как мой тон с минуту назад. Но нет, мне отнюдь за него не стыдно. — Я понятия не имею? — только я хочу открыть рот, как мне рычат чуть ли не в лицо. Задело, видать. — А как насчёт удачных результатов, с которыми ты каким-то странным образом закончила универ? Как насчёт решения вопроса с квартирантами по щелчку пальцев, когда люди оказались порядочными, и до сих пор исправно платят за месяцы вперёд? Как насчёт твоей работы, на которую ты устроилась с особой лёгкостью и без отбора кандидатов? — он держит меня у стены за плечи, хотя за всё это время я не двигаюсь ни на миллиметр. Просто слушаю с широко раскрытыми глазами, стараясь переваривать всё сказанное с такой же скоростью, с какой это вещают. — Может поговорим о переводе Лины и об её удачном подселении к хорошим людям, которые к тому же и на подработку устроили, где платят неплохо? Или, может, затронем тему перевода крупной суммы на твой счёт, за которую ты грешила на отца за проделки его людьми? Ах да, точно, я же не имею понятия! Он ещё не всё сказал, я это по глазам вижу. Просто дальше мне слушать страшно, ибо сейчас в голове другая дилемма: хочется ли мне треснуть его хорошенько, или же действительно теперь хочется испытать хоть капельку стыда за то, что наговорила. Хотя, я ведь не знала всего этого, да и как знать могла? Да и судя по его выражению лица, усомниться в правде его слов было бы верхом глупости. Он не тот, кто бросает слова на ветер. — В нашу самую первую встречу я понял, что она далеко не последняя, и что каким-то магическим образом я всегда буду появляться рядом тогда, когда ты в этом нуждаешься... — Это ты про ту встречу у шкафчиков, где меня спасать от твоего волчьего взгляда было нужно? — фыркаю вдруг, перебивая, на секунду отводя взгляд и вновь возвращая, чтобы снова увидеть эти волчьи глаза. Только страха уже не чувствуется, как тогда. — Самую первую встречу, Нина, — косит уголок губ блондин, пытаясь... ухмыльнуться? Сперва я услышала его голос, когда он орал всем лежать мордой в пол. Второй раз чуть не испепелил меня своим взглядом в столовой, ну а третий... та самая встреча в коридоре, когда у меня сердце не то, что в пятки, оно на первый этаж убежало. — Ты о чём? — чуть хмурю брови и смотрю на него настороженно, судорожно пытаясь соображать. А он только пользуется моментом моей растерянности, приближаясь к моему лицу, чтобы прошептать: — Можешь бежать от меня сколько угодно, всё равно не выйдет... — хочется закричать, оттолкнуть и сделать всё для того, чтобы доказать обратное. А вот кому доказать — это уже дело второе. Потому что Кескевич обычно сначала делает, а потом думает. — Ты куда-то собиралась? Он наконец опускает руки, делая от меня ровно два шага. И как раз к этому моменту поспевает Наташа, видимо, глубоко убеждённая в том, что я в очередной раз смылась, только сейчас уже в буквальном смысле. — Всё в порядке? — аккуратно интересуется она, словно боясь, что момент нарушила. — В полном, — откровенный и ничем не прикрытый пиздёж, потому что я всё ещё перевариваю его слова о том, что он с момента своей так называемой смерти по стопам за мной шёл, а я как должное всё принимала. Ведь действительно, моя жизнь наладилась и была настолько лёгкой и спокойной, что даже не верилось, что я проживаю именно свою жизнь. Заимствованная она как будто. — Я... подожду в машине... — запинается девчонка, спеша покинуть наше общество. А на что она рассчитывала, когда привезла этого белобрысого с собой? Что он будет покорно ждать в машине и не воспользуется моментом? Хотя, откуда ему знать было, что меня в мужской туалет занесёт. В котором мы, кстати, до сих пор. Я собираюсь было выйти, и стараюсь даже на него не смотреть, просто я не знаю... абсолютно не знаю, что делать с полученной информацией. А он снова так легко и просто читает мои мысли, которые мне и озвучивать не надо, останавливая посреди коридора своим голосом. — Ты можешь ненавидеть меня, это полностью твоё право, — ещё бы, чёрт тебя подери. — Но я всегда был рядом. И всегда буду... Я останусь так стоять ещё с какое-то время, и мысли поглотят настолько, что я не услышу элементарных шагов. Потому что когда обернусь, не обнаружу рядом с собой никого. Ни рядом, ни в пределах этого коридора. А ведь подумать только... Я намеренно ехала сюда, чтобы получить ответы на вопросы, терзающие по ночам голову. А в итоге я получила этих вопросов ещё больше. И кстати, о какой это первой встрече он, чёрт возьми, говорил?