Where the wild rose grow.

-Шестой раунд, — произнес Данте, разминаясь и посматривая на фламберг. «Серьезно? Может, тактику попытаешься хотя бы сменить, а не в лоб атаковать. Не шестой, а уже седьмой», — совсем обреченно подумал Вергилий. Он начал побаиваться, что крыша агентства рухнет скоро кому-то на голову. Ему не страшно, а брата могло придавить не слабо. Поделом! Впрочем, было удивительно, как агентство до сих пор стояло после игр в догонялки. Триш сдалась во время третьего раунда, так что теперь их разборки происходили совсем как в старые времена. -Нелегко, правда, Вергилий, создавать счастливую семью? Так что я очень постараюсь. Ты же не злишься? Знаешь, меня не очень интересует твое мнение на этот счет. Ты давно лишился этого права. Да-да, помню, твоя человеческая часть пыталась извиниться, но разве можно простить годы бессмысленных ожиданий, в надежде, что братец изменится? Я тебе не доверяю. «Тогда зачем ты это сделал со мной? Зачем хочешь удерживать меня рядом?» -Тебе, наверное, интересно, зачем я это сделал? — Данте шагами мерил комнату, смотря на фламберг, готовясь к броску, чтобы поймать его, — я хочу, чтобы мой брат был рядом, не искал силу. Мы могли бы вместе сражаться, совсем как в битве с Аркхамом. «Что Мундус с тобой сотворил? Сколько раз я упорно гнал мысли, что он с тобой делает, с того самого первого дня, когда ты меня выбросил с портала из Мира Демонов. Я боялся быть тебе благодарен за то, что ты спас меня от прыжка в бездну, иначе, я бы признал, что был неправ. Теперь уже поздно. Я должен был быть на твоем месте.Что мы друг с другом сделали и делаем? Как мы стали такими?» Все естество внутри его «клетки» сковало болью. Если то, что он испытывал так можно назвать. Его «голое» сознание теперь не было способно контролировать эмоции, поэтому они терзали бестелесное тело, хуже, чем любые пытки. Старший сын Спарды слышал о фантомных болях в ампутированных ногах и руках у людей. Только у него не было тела. И, сейчас он полностью вспомнил, что произошло, когда это случилось. Это было похоже на сон. Демоническая сила окружала его плотной пеленой. Ее было слишком много, она поглощала и была чужеродной, тело не хотело ее принимать. Где-то там, словно издалека он слышал голос Клода читающего на Озкавош. Вокруг него начал образовываться плотный кокон, который, будто пеленал его в себя, когда, казалось, что сейчас начнут ломаться кости, внезапно он стал уменьшаться. Чувствовать, как каждая косточка становится все меньше было страшно. Неужели, остается только исчезнуть? Сначала спала одежда, затем вокруг лодыжек и запястий образовались нити. И когда он стал размером с собственный амулет, эти нити вырвали его естество из тела. На минуту показалось, что существование прекращено, но этого не произошло. Сознание оказалось заперто внутри амулета. А, остальное? Нечто не имеющее постоянной формы, невесомое и бесплотное растеклось, словно жидкость по мечу, превратившись в небольшие частицы, некоторые из них становились нитями, периодически соединяясь между собой, пытаясь обрести прежний человеческий облик. Это душа или нечто другое? Все, что осталось от сына Спарды. Что случилось с телом, он даже не знал. Возможно, прекратило свое существование. Вергилий, погруженный в воспоминания, едва не попался в руки Данте. Их догонялки начались опять сначала. -Ты такой жалкий! Мне впервые тебя даже жаль, — в голосе Триш прорывается сочувствие. -Мне все равно, — говорит Данте с равнодушием. У Мундуса появилась новая забава. Полукровку привязали к столбу цепями и демонстрировали демонам возле замка владыки. Стоит ли упоминать, как глумились и издевались над сыном предателя желающие поглазеть на него, а их было много. Твари всех мастей и статусов даже дрались между собой за это право. Единственное условие — не ломать кости. Правда, высшим в иерархии дозволялось бить железным прутом до десяти раз, приготовленным для этого. Принца Тьмы никто не решал ослушиваться из-за боязни и сохраняли своего рода регламент. -Что-то твой брат не торопится! -Он придет за мной. Если не приходит, значит, не готов сразиться с твоим повелителем. Он умный, на рожон не полезет. -Поэтому ты и жалкий. Скажи, что было лучше, если он умрет, спасая тебя или не придет совсем? Повелитель хотел это узнать. -Ни того, ни другого не произойдет. -Повелитель, все еще хочет, чтобы ты сдался! -Этого не будет. -Как пожелаешь! Наш владыка сегодня расщедрился, можете делать с ним, что угодно, — крикнула Триш поджидающей своре демонов, — только не убейте. Когда, наконец, когда удовлетворенная толпа демонов рассеялось, тело Данте было похоже на кровавое месиво, нежели на человека: сломанные кости, содранная кожа, кажется, на нем не осталось живого места. Тогда к нему тихо подошли: -Пей, — ему протянули металлическую фляжку, — это вода, не бойся. Я Клод. Сын Спарды плакал, когда живительная влага коснулась губ. Он даже забыл за все время, какая она на вкус. Он пил так жадно, будто это было самое изысканное вино, а чужое сочувствие являлось сейчас наибольшей роскошью и благословением. И, все-таки Данте сдался. Нет, не от жестоких пыток, впоследствии, он даже не мог вспомнить, что заставило его разум покориться владыке демонов. Может, безысходность и отчаяние, что долгие годы терзали. Единственное, что осталось в памяти — это он кого-то ждет. Ни имени, ни облика — ничего не мог вспомнить, лишь только то, что кто-то должен спасти его от рабства у Мундуса. Пока руки младшего сына Спарды не сомкнулись на шее врага Принца Тьмы, которого он придавил тяжестью собственного тела и доспехов к земле острова Маллет. Что-то знакомое, неуловимое было в нем, но полудемон не мог вспомнить, пока не услышал из его губ такое знакомое: «Данте». Он остановился, но тут же был сброшен в пропасть. Может, он там и умер, если бы Клод не пришел. -Вергилий пришел за мной, ему нужна помощь, — единственное, что он постоянно повторял. Кузнец помог ему добраться до тронного зала Мундуса. Там он спрятался за колонной, потом же услышал разговор брата и владыки демонов: -Разве не чувствуешь вины из-за того, что Данте оказался в моей власти, а ты весьма неплохо проводил время среди людей? — Я его не просил меня спасать. В твоей власти он оказался лишь по собственной глупости! — Называть собственного брата — добычей?! Неужели, демоническая сущность в тебе сильнее человеческой души? -Ты сильно просчитался, когда решил, что сможешь использовать Данте против меня. Я давно научился подавлять в себе человечность. Демонам наплевать на родство. Разве ты не знаешь об этом? Каждое слово, словно убивало внутри что-то, ломало, калечило больше, чем собственное рабство. Тот, кого он ждал, оказался хуже, чем предатель. Холодная, бесчувственная глыба льда. Полукровка лишь горько усмехнулся. Вергилий не пришел его спасать, ему было наплевать, как он жил в плену долгие годы.Брат даже не был благодарен за собственное спасение. Старший сын Спарды при помощи Триш сразил Принца Тьмы сразу покинул Маллет, не удосужившись поискать его. Это было, как последний гвоздь в крышку гроба. Данте даже казалось, что он уже давно умер. Осталась только пустая оболочка. -Я превращу твою жизнь в худший кошмар и отниму все и всех, что делало тебя собой. Я заставлю любить себя, потому что буду единственным, кто с тобой останется. Если даже понадобиться, я сделаю из тебя идиота, пускающего слюни и ходящего под себя. А, Мундус торжествовал. Пусть он временно и потерпел поражение, но стравил отпрысков предателя. Младший — теперь нужен был лишь для того, чтобы отомстить Вергилию за поражение. Самая сильная вера в кого-то и последующее разочарование, могли лишь от малой искры превратиться в глубочайшую ненависть. Он позволил Данте сбежать от себя и не прогадал. Уже в скором времени ему донесли, что синий полудемон пленен в Фортуне. Осталось лишь довести свою месть до конца. Один брат опорочен, уничтожен, растоптан, лишившийся даже намека на свое прежнее «я». Всего лишь бледная тень; другой — в скором времени окажется в его руках и уже страдает, находясь в плену у людишек. Позор! Ему будет много хуже, чем Данте. Все шло по плану, пока Вергилий не обхитрил Принца Тьмы и не сбежал. Спустя некоторое время владыка демонов потерял его из вида и все попытки найти старшего сына предателя оказались тщетными. Полукровка, словно в воздухе растворился или провалился сквозь землю. в связи с этим возникал еще один вопрос, тот сам смог скрыться и запутать своих преследователей или ему помогли. Кто же такой бесстрашный умудрился устроить данное непотребство прямо под носом и чем это могло грозить в дальнейшем? Данте с хищным прищуром смотрел на фламберг, будто готов был его сломать на мелкие осколки: -Разве это, возможно, с таким, как ты? Можно ли простить тебя, после всего, что ты мне сделал и чего ты для меня не сделал? Если не можешь быть хорошим братом,  я затеял эту историю с Фортуной, а когда случился провал с моими планами, я решил, чтобы тебя сделали хорошим оружием. Так что теперь ты будешь рядом, оставшись таким навсегда. Не вини меня в эгоизме, если поступал наплевательски по отношению ко мне. «Я даже сказать обо всем, что думаю, теперь не могу. Может, это действительно подходящее наказание за мое тщеславие?» -Так что больше никто и никогда не узнает о твоих желаниях. Ты теперь просто холодный кусок железа, хотя это не слишком отличается от тебя прошлого. Рядом с ледяной глыбой и то было теплее. По крайней мере, ты никому не навредишь по собственной воле. «Все же, я не могу поступить, как ты хочешь, и сдаться тебе. Это означало бы конец не только для нас двоих, возможно, даже конец всему. Это была бы победа Мундуса! «. Вергилий в очередной раз увернулся от захвата брата. Младший сын Спарды пытался поймать летающий фламберг, а старший — пресекал его попытки. Данте все-таки его подловил на ошибке. Схватить его он не смог, но воспользовавшись, что тот залетел в кладовку, запер двери. -Если так хочешь, то лежи и заржавей там. Рано или поздно ты сам сдашься в руки, — зло произнес алый полудемон. Или, это боль звучала в его голосе? «Данте, знаешь, я больше не злюсь на тебя, но простить за Фортуну не могу, — если бы Вергилий чувствовал боль, он думал, что ему было проще, но теперь у него забрали и это право, — если все можно было вернуть, я не дал себя спасти. Так бы сломлен  оказался только я, став рабом Мундуса» Клод поспешно вернулся к себе в грот. Он в первую очередь подошел к оставшейся от Вергилия одежде. Пошарив в его плаще, он достал небольшой мутноватый фрагмент, похожий на горную породу. Убедившись, что в этих вещах нет больше ничего полезного, он сжег их у себя в горне. -Все так гоняются за силой Спарды. Что проку от нее, если не знаешь, как использовать? В братьях ценно не только это. Она оказалась, наконец, в моих руках. Почему? Потому что я знаю, как ее использовать и умел выжидать, пока другие готовы были разорвать ради нее на части, я даже не вмешивался, — кузнец достал из-под своего каменного ложа стамеску, еще несколько странного вида инструментов: один — был похож на бритву, другой — на нож для резьбы по дереву, остальные — походили на приспособления для работы ювелира.Он присел и принялся шлифовать камень, используя свои замысловатые орудия для работы. -Я, если честно всегда мечтал узнать, что чувствуют люди, — продолжал он монолог с самим собой, — теперь я одним выстрелом уничтожу двух зайцев. Хотел использовать Данте, так как он всегда был под рукой, но Мундус извратил его душу. В итоге, я выбрал тебя! Прекрасно, работа окончена. Клод держал в руках небольшой круглый кристалл. Яркий отблеск факелов красиво играл на его гранях. Прозрачный и искрящийся, он переливался всеми цветами радуги. Внутри в этом сиянии находилось уменьшенное тельце. -Посмотрим, чем все это закончится. Живи пока, как оружие, а тело твое будет заключено здесь, — произнес кузнец задумчиво, — когда они воссоединятся, то ты станешь прежнем. У тебя только три пути: остаться оружием, быть заключенным навеки здесь и служить источником силы для меня или вернуть все, что у тебя отняли. Я хорошо спрячу тебя, чтобы никто не добрался. Пока же позволь мне насладиться частью твоей силы. Кристалл полыхнул и растворился в левом глазе демона. В радужке еще некоторое время, как в зеркале отражался облик Вергилия. -Покажи мне свое «я», покажи все, что ты знаешь. Человеческие эмоции прекрасны. Твои навыки, умения, знания — это теперь мое. Никогда не чувствовал себя настолько живым, ты превосходен. Я отпущу тебя, как и обещал, только ты должен получить искупление, это будет слишком сложно. Увидишь! Грифон был умным фамильяром, несмотря ни на что. Почувствовав Вергилия, он сразу отправился на поиски. Конечно же, как всегда в бедах его хозяина был виноват младший брат. Прямо бедствие какое-то! Выклевал бы глаза и поджог своими молниями. Однако, понимая, что с ним не справиться, пока Данте покинет агентство. Птица залетела в помещение. Воображение ей рисовало самые живописные картины пыток Вергилия. Окрыленный, он влетел в кладовку, уверенный, что сейчас совершит героический поступок. Не судьба! «Обломилось. И, как хозяин только умудрился стать таким», — подумал он, смотря на фламберг. Грифон подлетел к мечу, взял его в когте и быстро покинул DMC. Леди протянула руку к фламбергу, который удерживал в своих когтях Грифон. Он послушно лег ей в руку. -Вергилий, скажи мне на милость, как тебя угораздило мечом стать? «Я сам до конца не понимаю» -Нет, можешь не отвечать. Сила. «Сила здесь ни при чем. Ситуация была безвыходная. За мной слуги, посланные Мундусом гнались. Меня таким один демон сделал» -Наверное, подумал, раз другие демоны могут, чем ты хуже? Только ошибочка вышла — превратился, а снова в свой облик вернуться не получилось. «Не смешно. Может, перестанешь меня пилить, женщина, а? Я все-таки только из Преисподней выбрался!» -Я целую пятилетку убивалась, что кое-кто сгинул в Преисподней. Знаешь, когда я последний раз была на свидании? Заметил, уже не девочка, как ты меня периодически называл, а женщина. Ждала Вергилия, а вернулась железяка. «Между прочим, я не железяка, а фламберг. Да, я даже лучше Ямато!» -Я же даже фехтовать не умею. «Это проблема!» -Ох. Надо было с собой успокоительных прихватить. Я и представить боюсь, как ты бедному Мундусу мозги выносил, пока в Преисподней был. Пойду, поплаваю, остыну и успокоюсь. С этими словами Леди положила меч на песок, взяла полотенце и пошла купаться. «Могла бы и в тень меня положить. Сама себя разозлила, а я виноват, что ей успокоительные надо. Еще и приплела сюда, что на свидания не ходила. Я, причем? Будто, запрещал ей.» Вергилий перебрался под тень дерева, чуть поодаль пляжа. Кажется, его ожидали трудные времена.