«Ты находишься в машине с прекрасным мальчиком, и он не скажет, что любит тебя. Но он любит тебя». — Ричард Сикен.
В последнее время сэр Буффон приходит к решающему выводу: Они флиртуют. Господи, они оба, — Федерико Бернардески и Пауло Дибала, — молодые парни, которые покорили многочисленные издания спортивных СМИ всего мира и заработали тысячи комплиментов о том, как будут сиять ярче, чем звёзды, переполняющие небо, обнимаются так, словно завтра не наступит. Этот термин, к сожалению, имеет двойственную трактовку: первое — они проводят буквально каждую минуту, флиртуя между собой от заката до рассвета, от востока до запада, от севера до юга, от Турина до Рима, снова в Турине, на поле, в раздевалке, пытаясь всеми возможными и невозможными способами скрыть, что они не смущаются своей влюблённости; второе — для остальной части команды, на самом деле, может не наступить завтрашний день, пока они дышат этим сахаром в воздухе. К счастью, ни одно сердечко, которыми они стреляют друг в друга глазами, не липнет на их ноги, лодыжки или те части тела, которые способствуют травмам в важных матчах; в противном случае, команде и правда придётся подумать о смене своего прозвища с «Старая Синьора» на «Ванильная Синьора». Разумеется, Буффон здесь, чтобы быть уверенным, что в будущем ничего такого не произойдёт. Наблюдая за тем, как газон горит под их бутсами, как они вытирают капли пота со своих лиц, как пот стекает под их футболками, ему трудно поверить в то, что весь этот флирт способен повлиять на их настроение на поле. Первое время никто не замечает странного отношения Пауло к Федерико после его прибытия в команду, потому что, ну... если Дибала овладеет искусством флирта, он обязательно опубликует «101 способ флиртовать для чайников», а весь мир выстроится в очередь, чтобы купить книгу. Буффон знает подробности. Но затем одноклубники замечают, что болельщики что-то подозревают, обвиняя их за те слащавые «сториз», и, поскольку ни один из них не флиртовал до такой степени, они решили поддержать его. Потому что сложно отрицать факт того, несмотря на холодное сердце и чёрствую душу, что Пауло и Федерико — парни, и это всегда будет «слоном в гостиной». Джиджи может вспомнить тот момент, когда Бернардески без труда забивает свой флиртующий гол в зале ожидания перед одной из их пресс-конференций. Гол оказывается таким взрывным, что заставляет замолчать всех парней разом, которые оказываются слишком смущены, чтобы реагировать, и старательно сдерживают любую реакцию, способную вызвать ещё большее смущение. Буффон не уверен во всём этом, но всегда гиперактивный Пауло доводит Хуана до закатывания глаз, смешка и жалобы, сказанной на всю комнату: «Хватит шуметь Пауло, иначе я тебя заткну!», а Федерико, что-то просматривающий в своём телефоне в это время, — и Джиджи уверен почти на 99 %, что он не собирался говорить то, что сказал, но какие-то магические силы позволили словам соскользнуть с его языка, — не отводя глаз от экрана, произнёс: «Встань в очередь, Хуан». Молчание убивает. — Что ты сказал? — выдыхает Хуан, бегая взглядом от одного к другому, словно у них неожиданно выросла вторая голова. Его пальцы перестают стучать по экрану телефона, как только Федерико осознаёт, что сбросил бомбу. Затем, не поднимая глаз, он цепляет на лицо маску «Ничего не произошло, не смотри на меня» и снова начинает печатать, словно ничего не произошло, пока одноклубники пытались отойти от услышанного. Буффон спокойно смотрит на Пауло и Хуана, сидящих в первом ряду. Он видит, как краснеют уши Пауло, его лицо начинает светиться, а сам он — улыбаться. Его глаза стреляют сердечками в сторону покрасневшего Федерико, несмотря на видимую холодность того. И до всё ещё спокойного капитана внезапно доходит.* * *
На следующий день команда тренируется. Прошлой ночью был дождь, поэтому газон всё ещё в небольших лужах. На их стадионе трудно находиться без свежего воздуха, поэтому Джиджи не спешит, наслаждаясь, пока его умиротворение не нарушают. Это опять они. Конечно, это — они, чего он вообще ожидал? Федерико Бернардески, двадцатидвухлетний полузащитник, и Пауло Дибала, двадцатитрёхлетний нападающий футбольного клуба «Ювентус», гоняют мяч по лужам, развлекаясь, как дети, и смеясь, как придурки. Обычно Джиджи переживает за связь каждого новичка с командой, в том числе и за Бернардески, перешедшего к ним недавно. Но теперь это не кажется ему проблемой. Настоящая проблема, с которой он сталкивается, заключается в том, что он не может не думать о тех двухметровых мальчишках, которые носились по лужам. Он должен ударить себя, чтобы перестать думать об этом. Сфокусироваться. Сосредоточиться на игре. Но даже после этого сцена, увиденная в тот день, всплывает в его голове слишком часто. Это был настоящий момент. Пауло и Федерико, утопающие в лазури на фоне разных оттенков синего и зелёного; мяч, шныряющий между их ногами, словно марионетка; лужи, уцелевшие после дождя, разбрызгивающиеся и мерцающие каплями, подобно крошечным алмазам в воздухе, когда они сталкивались друг с другом. Солнце заливало их силуэты, очерчивало острые края, окутывая куполом. Мягкие каштановые волосы Пауло и золотые пряди Федерико мешались с солнечным светом, брызгами капель, их смехом, звуком ударов по мячу, лёгким ветром, кружившим подле них, тёплыми отдалёнными переговорами одноклубников. Всё это отпечатывается в памяти Буффона, накрывая мягким одеялом, в котором он остался навсегда, если бы мог. Вскоре после этого Джиджи замечает действие закона притяжения: если Пауло находится в точке «A», он способен найти Федерико в радиусе пяти метров от себя, и наоборот. Он думает, каким образом прописать это в своей биографии.* * *
Пауло необычайно откровенен в социальных сетях, и порой его страсть к «Инстаграму» проявляется столь же сильно, как и к футболу. В свою очередь, Федерико не очень любил выражать свои эмоции «онлайн». Пока не познакомился с Пауло. После этого они захватывают «сториз» вместе с толпой сумасшедший друзей, профессионально отредактированных фотографий и кучей хэштегов из «Lovey dovey». Буффон внимательно наблюдает и исследует — особенно профиль Дибалы. В понедельник там появляется фотография руки Бернардески, покрытая чернилами, и всеми религиозными надписями; во вторник он выкладывает две руки, образуя букву «F» с «Fino Alla Fine» перед игрой; в среду публикуется видео-бумеранг, на котором Пауло пинает мяч, и, конечно же, понятно, кто снимал его в этот момент; в четверг — фотография двух бокалов «Peroni», в стекле которых видно их отражение. В пятницу болельщицы сходят с ума из-за несуществующий новой девушки Дибалы после того, как тот подписывает фотографию «#trainingwithbae», но одноклубники знают, что Пауло, Федерико и мяч уже создали свою семью. Порой Джиджи кажется, что если однажды они действительно поженятся, их ребёнком станет мяч, чтобы они могли гоняться за ним, а их счастливым концом будут его передачи друг другу. В выходные посты почти не появляются: вероятно, по причине того, что у них были другие планы, или они вообще не покидали постель... Хм, Буффон считает, что ему не следует об этом знать. Его здоровье не расположено к таким откровениям: сахара в нём достаточно от их ежедневного взаимодействия. На следующий день в «сториз» Пауло всплывает ещё один повод для сердечного приступа: пост с хэштегом «#babytrickortreat» и... доска «Уиджи». Джиджи вспоминает ту историю, которая связана с этой доской. Была поздняя ночь; команда остановилась в пятизвёздочном отеле для подписания, которое должно состояться на следующее утро. Как обычно, в забытые Богом два часа ночи, он ожидает, что все будут спать. Но нет, звуки в соседней комнате были настолько громкими, что доносились до него сквозь звуконепроницаемую стену, укрепляя уверенность в том, что Третья мировая война вот-вот начнётся. Он стучит. Хуан открывает дверь; на его лице вырисовывается тревога и нервозность, смешанная с маячащей жирным и подчёркнутым шрифтом надписью: «Пожалуйста, сделай что-нибудь, чтобы они заткнулись», выведенной огромными буквами. Джиджи заглядывает внутрь и наблюдает поле битвы с подушками и простынями. На кровати лежат Войцех и Клаудио с закрытыми глазами и наушниками, похожие на трупы, а на полу валяются два придурка, стоявшие за всем этим хаосом. — Никто никогда не думал о том, как неприятно найти доску «Уиджи» в роскошном отеле? Она проклята, и я ни за что не останусь с ним в одной комнате сегодня вечером, — говорит Федерико, скрещивая руки на груди. Он выглядит обманчиво-равнодушным, но взгляд, прикованный к доске в руках Дибалы, выдаёт его. Пауло, в свою очередь, истерически смеётся. — Но это доска есть у каждого, здесь даже написано «Сделано в Китае». Если ты подойдёшь, я покажу тебе. — Значит, я полагаю, ты больше меня не любишь? — холодно интересуется Федерико, игнорируя присутствие капитана. — Ты знаешь, что я люблю тебя, — Пауло игриво машет ему доской и смеётся ещё громче, когда он касается его кожи. — Вы двое с ума сошли? — повышает голос Буффон, делая ситуацию более драматичной. Весь люкс замолкает в одно мгновение. В конечном итоге, он забирает у них доску. Лицо Пауло вытягивается, по крайней мере, на фут, счастливый Федерико возвращается в кровать, а Хуан кладёт руку на его плечо: — Да благословит тебя Бог. Войцех и Клаудио продолжают спать, словно находятся в коме в течение нескольких лет. Порой Буффон думает о том, что они перебарщивают с бромизмом, и о том, как не могут отвести друг от друга взгляд. И решает, что, вероятно, это — обычная привычка флиртовать или странный способ выразить свою дружбу. Вероятно, всё не настолько серьёзно, как он подозревал изначально. Может быть. Возможно. И теперь у него был подтверждение, позволяющие поменять «возможно» на «конечно».* * *
Этот момент, который застаёт Буффон, оказывается неожиданным. Тихая сцена, вероятно, потревоженная непреднамеренно. Каждый раз, когда команда заканчивала важную игру, они уходили после того, как переоденутся. Но тем вечером Джиджи задерживается после матча. Он идёт по подтрибунному помещению на другой части стадиона, когда видит две знакомые фигуры, стоящие лицом к лицу рядом со шкафчиками. С того места, где он замирает, можно спокойно наблюдать и остаться незамеченным. Буффон узнаёт их по телосложению. Пауло всегда выглядит стройнее и ниже Федерико, с мокрыми от пота волосами, облачённый в полосатую футболку. Он видит, как огни окутывают их белым светом: из коридора открывается вид на стадион — водопад огней, обволакивающий их тёмные силуэты, и превращающий сцену, развернувшуюся перед ним, в театр теней-кукол. В этот момент Пауло и Федерико выглядит так, словно что-то замышляют, перешёптываясь и ухмыляясь. Затем они замедляют шаг, пока не сталкиваются лицом к лицу в тишине, и тратят минуту, просто глядя друг на друга, пока Дибала не хлопает его по плечу, улыбаясь и приподнимаясь на цыпочках на несколько дюймов, чтобы поцеловать мальчишку напротив себя на глазах у своего капитана. В этот момент время замирает, и они выглядят, как двое влюблённых школьников, живущих так, словно завтрашний день никогда не наступит: со своей страстью к футболу, влюблённые друг в друга, словно идиоты, и целующиеся на заднем школьном дворе. Это слишком похоже на ностальгию: словно что-то доходит до самых потайных уголков его мыслей, выкапывая все старые прекрасные воспоминаний о людях, которые были скрыты и должны быть забыты. Которые должны быть украдены временем. Буффон мгновенно оборачивается, чтобы уйти. Незнакомое чувство начинает заполнять его грудь, словно лёгкие наполнились этими белыми огнями. Он вдруг думает о том, что однажды они станут легендами. Они будут летать по газону, они будут двигаться в одном известном им танце, и пот будет капать с их лиц, а пламя будет оставлять ожоги от их бутс и гореть в их груди, когда они нагонят одноклубников на своей половине поля, чтобы начать сражаться. И они будут сражаться до самого конца. И когда они победят, Пауло разведёт руки, как тысячу раз до этого, и его братья кинуться в его объятья, будут носить на своих плечах или прыгать на него, словно толпа возбуждённых мальчишек, празднующих свой триумф. Но теперь будет конкуренция. И, по какой-то причине, думает Буффон, руки Федерико всегда будут первыми переплетаться с руками Пауло.