Страх перед пропастью

Какеру никогда в жизни не подумал бы, что так сильно влюбится в парня. С тех пор как юноша уехал от родителей прошел почти год. Много это или мало, непонятно, однако брюнет не хочет, чтобы это прекрасное время исчезало. Кансей пробежали марафон в Хаконе и теперь стали легендами для подражания. Но спортсмен не может радоваться, потому что возлюбленный должен ложиться на операцию. Хайджи ничего не говорил о том, что его травма снова дала о себе знать. Ужасно было видеть, как любимый человек, прыгая на одной ноге, заливаясь слезами, стремился к победе. После того, как все закончилось, его тут же увезли в больницу усталым, но довольным. Естественно, врачи, сделав снимок колена, не очень-то обрадовались тому, что происходит с костями. Слишком большая нагрузка на травму во время забега — сумасшедшее решение, даже если ценой является самая заветная мечта. Бог бега винит себя за то, что не остановил капитана, хотя начал догадываться обо всем еще в повседневной жизни. Киосе примерно три месяца тому назад перестал липнуть к возлюбленному с попытками грязно домогаться. После учебы и пробежек капитан словно специально не оставался с любимым один на один. Видимо, было слишком трудно держать на лице лучезарную улыбку, когда душа хочет выть волком. Семпай всегда помогает другим, подбадривая и заставляя идти вперед, однако сам боится кому-либо рассказать про свою боль. Курахара злится, потому что человек, который так вероломно украл его сердце, не хочет ему доверять. Разве мало того, что между ними было? Наплевав на родителей, он отдал свою невинность возлюбленному. Он был первым, кого трусишка так сильно впустил в свое сердце, почему же так больно сейчас… Проснувшись ночью, пока друзья спали, бегун осознал, что уже не может уснуть. Завтра назначена операция, а Киосе так и не удосужился объясниться. Как назло, во время разлада пары вмешался принц, который буквально каждый день стал навещать капитана как по расписанию. Укеша боится делать какие-либо предположения, но шестое чувство подсказывало, что парень не просто так в последнее время переключился на произведения про смазливых геев. Да что греха таить, все знают о том, что хикикомори согласился на спортивный ад только из-за того, что Киосе принял его таким, какой он есть. — Так и будешь ничего не делать? — знакомый тихий голос появился у двери в комнату. Гость, видимо, тоже переживал о Хайджи, поэтому, плюнув на гордость, снова решился на разговор. Кишивадзаки чувствовал, что его сердце бешено стучит в груди. Сегодня, когда он в очередной раз пришел проведать больного, он увидел, как вечно позитивный человек заливает больничное одеяло слезами. Страшно, даже ему бывает страшно за свое будущее, ведь врачи никаких прогнозов не дают. Акане не откроет дверь в чужую комнату, чтобы не показывать, как сильно дрожит его тело от пережитых сегодня эмоций. Прислонившись спиной к двери, он сделал глубокий вдох, чтобы подавить в горле ком из слез. — Разве ты не должен быть рядом в такой важный для него момент? — фанат выдуманных историй никогда не любил настоящую жизнь, потому что она слишком жестока. Одиночке всё детство довольно хорошо удавалось скрыть свои эмоции, но не в эту ночь. Волнение за тайного возлюбленного захлестнуло настолько, что привычная маска внутри души начала трескаться на кусочки. Удивительно, как еще не тянуло к унитазу, хотя за целый день он вместе с Киосе так ничего и не ел. Шатена весь день держали на одних лекарствах и капельницах. Нужно было подготовить организм к наркозу, так как у пациента очень тяжелая переносимость принудительного сна. Поплакавшись в объятиях Акане, он умолял гостя никому ничего не рассказывать, особенно Какеру. — Он сам запретил мне приходить, как только закончился забег, — хозяин комнаты, стиснув зубы, присел на кровати. Было жутко обидно. — Он и мне приказал не появляться, однако в отличие от тебя, там я уже фактически живу, — ночной гость усмехнулся чужому чувству собственного величия. — Ты ничего не знаешь о том, что я чувствую, принц, не тебе меня судить! — ас ударил кулаком в стену. Дверь в общежитие открылась, и кто-то привычно зашагал по коридору, сняв свою обувь. Светло-коричневые глаза Кашивазаки округлились, когда во тьме он разглядел приближающийся силуэт. Эмоции захлестнули грудь настолько, что захотелось закричать и перебудить всех ребят. — Тихо, не надо, — усмехнувшись такому бурному выражению эмоций, Хайджи вовремя закрыл чужой рот своей холодной ладонью. Демон опять сбежал, только на этот раз из больницы от противных врачей, которые ни на грамм не давали отдохнуть. Свою одежду он так выкрасть и не смог, поэтому ночной марафон пришлось делать в больничной пижаме и на костылях. — Мххи, Хайджи, мх! — принц невнятно промычал чужое имя, будучи все еще в шокированном состоянии. Услышав знакомый голос, Какеру молнией вскочил с постели и открыл дверь. Глаза ему не врали, рядом с поклонником манги действительно стоял возлюбленный. Хоть ему было и тяжело это делать, но, превозмогая себя, он все же вернулся домой. — Ты прости уж его, если он наговорил лишнего. Я просил не делать тебя этого, — обняв русого милашку одной рукой, он заботливо чмокнул его в лоб. Бледное лицо юноши покрылось милым румянцем, но он ничего не ответил. Он прижался ближе, словно боялся потерять Киосе. — Я могу поговорить с тобой наедине, Хайджи-сан? — тихо проговорил брюнет, спрятав свои глаза и сжав руки в кулаки. Больной тихонько усмехнулся и, отпустив хикикомори, направился на костылях в спальню. Бог бега выдохнул и, как только мужчина доковылял, закрыл за ним дверь. Предстоял тяжёлый разговор, но держать все в себе первокурсник Кансея больше не хотел. — Почему ты все скрываешь от меня?! Ты же знал, что участие в Хаконе Эйкиден приведет тебя к боли?! — укеша быстрым шагом подошел к своей постели и рывком заставил беглеца сесть на нее. — Я просто должен был это сделать, чтобы наконец снять груз со своей души. Тебе не понять меня, Какеру, твоя карьера только начинается, — ситуация повторяется снова: тогда, будучи в старшей школе, он не мог последовать за своим любимым, поэтому он отказался от Кадзумы Фудзиоки с довольно большой душевной травмой. Целых три года он не смел даже и думать о любви, пока в университет не поступил бог бега. «Если я не прекращу эти отношения сейчас, его талант на всю жизнь загубится», — такие мысли посещали его не единожды в течении трех последних месяцев. Где-то внутри Киосе хотелось навсегда остаться с любимым рядом, но есть риск, что он никогда больше не встанет на ноги, поэтому лучше сделать больно сейчас, чем мучить всю жизнь. — Ты думаешь, я смогу бегать после того, как ты сам отталкиваешь меня от себя? Блять, ты идиот, Киосе! — услышать свое имя от возлюбленного было вдвойне необычно в такой ситуации. Нависнув над сидящим больным, он резко впился в его губы поцелуем. Страх и гнев в одну секунду превратились в гипер нежность, прям как в сопливых романах для девочек. Не ожидавший такого поворота ночной гость немного покраснел, но обнял брюнета в ответ. Слова этой ночью были излишни.

***

На утро врачи провели успешную операцию, но Кансей не успели навестить больного. За капитаном приехал отец и увез его на реабилитацию в Америку, как только тот пришел в себя от наркоза через три дня.  — Не жалеешь, что оставил его? — Кадзума Фудзиока вызвался быть сопровождающим больного до клиники. На инвалидном кресле звезда спорта везла друга по туннелю в самолет. — Он доказал, что дождется моего возвращения, — с усмешкой в ответ проговорил влюбленный, чувствуя, что так оно и будет. Впереди тяжелые месяцы повторного лечения, но в этот раз Киосе знал, что как минимум двое людей ждут его и любят несмотря на все испытания судьбы.