Хороши или плохи события жизни, во многом зависит от того, как мы их воспринимаем. Мишель Монтень.
POV Чимин Этот сон был действительно прекрасным. Я, Мама, Отец, все мы сидели в гостиной и слушали очередные оправдания сестрёнки по поводу вызова родителей в школу. Малышка снова учудила. Это же надо было разбить однокласснику губу, выстрелив из самодельного арбалета запиской, с просьбой помочь ей на контрольной. Все недовольные и одновременно счастливые возгласы сходят на «нет», когда раздаётся звонок в дверь. Или не в дверь… Что это вообще? Я слышу этот звук, даже скорее голос, но мне настолько противно понимать, что он вытащит меня из этого места «вечных грёз и слёз», что мне уже хочется снова оказаться в пустой квартире, где меня ждёт только сантиметровая пыль, одаряющая абсолютно всё серыми и блёклыми цветами, на когда-то роскошной, яркой мебели. Только там меня никто не разбудит, никто не накормит вместо завтрака горой нейролептиков и антидепрессантов, а также… Никто не сделает меня нормальным. Это минус, а жаль. Во всяком случае, я сам захотел избавиться от этой болезненной зависимости. При чем «болезненной» во всех смыслах слова. «Дружить» со своим синдромом всё-таки не лучшая идея, чтобы избежать проблем реальности. Flashback1 -Чимин, я дам тебе время подумать над моим предложением. Всё же, я не считаю, что твои родители были бы против этого. Тебе будет проще пережить их… Кхм… Смерть у нас в больнице. Я не могу позволить тебе глупо умереть от истощения в этой квартире, слышишь? Ким Намджун — главврач Психиатрической больницы, по совместительству хороший друг семьи Пак. И он считает, что единственной задачей с обязательным и немедленным решением, является скорейшее лечение Чимина. -Ты не думай, что мы на тебя смирительную рубашку наденем и в изолятор посадим. Просто наша помощь будет тебе необходима, — Старший наблюдал, как рыжий запихивал в рот всё, что находилось на столе, разложенное аккуратно по контейнерам, с ароматной едой. К которой и было приковано всё внимание парня. -Хён, подай воды. Ага, да, там. Господи, да не волнуйся ты! Если так хочешь, я поеду с тобой в эту вашу больничку, только дай покушать нормально, —Чимин хотел бы сказать, что от речей Джуна у него испортился аппетит, но это оказалось бы неправдой. Аппетит — последняя вещь, что когда-нибудь у него пропадёт. -Ты мне вот лучше скажи, что у вас там есть интересного? — парень вопросительно поднял брови и посмотрел на собеседника. -Э-э-э, ну знаешь, что интересного может быть в Психиатрической клинике? У нас есть спортзал для работников, если хочешь, можешь посещать его иногда, ты же любишь тренироваться. -Неееет, ну хён~ А психи?! Покажешь мне ваших ненормальных, хён? —Намджун на секунду испугался, что это несколько нездоровый интерес, но вовремя заметил каплю сарказма в голосе младшего. -А я уже подумал, что ты всерьёз задумался о здоровом будущем. Давай без игрушек, Чимин, —Джун остановил руку парня, тянущуюся за очередной закуской, чем заставил его обратить на себя внимание. -О здоровом? Ты серьёзно? Ты меня уже к душевнобольным приписал? Я не псих. За 24 года я уже научился терять, если потеряю и самого себя, то уж поверь, буду в порядке. Смерть от голода — вот моя судьба. Я привык по-тихому учиться дома, когда все нормальные студенты ходят в Универ. Во время сессий ловить их странные взгляды в коридорах, слушать разговоры, что я вообще то для них «однокурсник». Никто не виноват в том, что… —Парень осёкся на половине фразы и замолчал. Собеседник разглядывал его сведённые брови, но отступать не собирался. Намджун знал, что когда Чимин придёт в себя и осознает всю важность потери семьи, то может случиться самое страшное. Что-то между самоубийством и сознательной комой на почве очередного разыгравшегося приступа его синдрома. -Ладно. Кого я обманываю? Хорошо, я подумаю над твоим предложением. А теперь уходи, пожалуйста, мне нужно отдохнуть, —Намджун собирался что-то сказать, но Чимин перебил его. -И нет, я не буду спать. -Я просто хочу напомнить, что лучше тебе определиться до конца выходных, и в случае чего позвони мне обязательно.Если будешь чувствовать усталость, то я оставил транквилизаторы на столе. И правда,не засыпай. Намджун ушёл, как и ожидалось, оставив лекарства с инструкцией по применению на кухонном столе. А Чимин решил допить остатки соджу с прошлого «прихождения-в-себя» и хоть немного осознать реальность. Ему стало стыдно, он чувствовал себя эгоистом, потому что ещё не отошёл ото сна. Он достал семейный фотоальбом и попытался вспомнить хоть что-то. Вот например это фото было сделано на Рождество. Чимин тогда посидев пару часов с родственниками, от скуки ушёл в свою комнату, а потом не выходил из неё почти два дня. Так он проспал все подарки, школьные истории из жизни дедушки и традиционные перепалки папы и отца Намджуна. Но он помнит свой сон. Грустный правда, но в нём ему было очень комфортно и тепло. Там был сначала маленький мальчик, который постоянно жаловался на жизнь. То ему Рождественская утка горчит, то «Ненавижу людей». Потом этот мальчик рос и с каждым днём (сном) говорил всё более гадкие вещи. Чимин не мог понять кто это, поскольку не видел лица. Сначала, он думал, что это он сам. Но когда в речи блондина начали проскальзывать слова «брат», «защищу», «позабочусь», то Чимин понял, что не он. Нет. Определённо — нет. К великому сожалению, из-за своей особенности, за всю свою жизнь он не научился любить близких. Когда-то давно, в подростковом возрасте, он питал тёплые чувства к тому самому «нелюдимому» из снов. Он ощущал неосязаемую поддержку от него. Всё больше и дольше любовался светлыми прядями, вслушивался в подхриповатый голос, постоянно твердивший о ненависти. Но позже, после многочисленных походов к психологу, по причине «отторжения лечения» (Он всё делал, чтобы его сон длился больше недели, а время препровождение с парнем из грёз постепенно увеличивалось), Чимину внушили, что никакого блондина нет, а сны — лишь фантазия на фоне приступов, ведь обычные люди с этим синдромом не могли запоминать сны. Голова постепенно опускается на руки, сложенные на столе, а рот приоткрывается, позволяя тонкой ниточке слюны тянуться. Но он просто задремал. Сегодня никаких снов.***
Смысл жизни в том, что она имеет свой конец. Франц Кафка
Каждый день погибает огромное число людей. Кто-то от старости и болезней, а кто-то от несчастного случая или происшествия. В жизни может произойти что угодно. Перевоз тела в морг и вскрытие являются предварительными процедурами перед похоронами. Если на трупе есть следы насильственной смерти или подозрения на нее, то вскрытие обязательно (оно также носит название аутопсия, секция). Патологоанатом тщательно изучает тело, производит процедуру аутопсии и выявляет причину смерти. Если спросить Мин Юнги почему он именно патологоанатом, то скорее всего он скажет, что… А ничего он не скажет. Просто в который раз для себя отметит, что не ошибся при выборе профессии. Лучше всю жизнь проработать в морге, в союзе с «безвкусными», чем постоянно отплевываться после бессмысленных разговоров с жалкими людьми. «Безвкусными» Юнги называет трупы, которые привозят к нему на вскрытие. В отличии от живых людей, для него они не имеют вкуса. У Мина имеется редкий неврологический феномен — Вкусовая синестезия. Во время слухового и зрительного контакта с обществом он чувствует вкус этого взаимодействия. Он в прямом смысле ощущает всю алчность, жадность и ложь людей, окружающих его с самого детства. Юнги вырос в детском доме, название которого Дом Любви, с точностью, да наоборот описывал атмосферу в нём. Злые тетки, они же воспитатели, которые никогда не удосуживались даже просто прислушаться к шуму в мужском туалете на втором этаже, не то что пойти и проверить. Они просто делали громче эти дурацкие круглосуточные шоу по тв. От этих женщин постоянно пахло маслом и безразличием. Дети, которые на самом деле были просто монстрами. От которых неприятные ощущения на языке Мина всегда достигали пика отвратительности. А сам Юнги не одаривал их даже самым мимолётным и незначительным взглядом. Для него вместо их голов были смазанные пятна, только напоминавшие подобие человеческого лица, но не являющиеся им не в коем разе. Единственным занятием для этих маленьких тупых чудовищ являлись издевательства. Когда Мин пошёл в старшую школу, у них в доме появился мальчик. Он был очень худым, с синяками под глазами, с длинными пальцами пианиста, с черными, как свежая смола, волосами. Он стал очередной жертвой упрёков и избиений. Юнги видел это каждый раз: как паренёк прятал руки от нападающих, чтобы не дай Бог не повредить, ведь кажется, он мог ответить на любой удар, как те блестящие глаза искали Мина у окна, как захватив с собой тетрадь, убегал тот мальчик к старой пристройке за домом, где стояло не менее ветхое фортепиано. И лишь привкус железа на губах Юнги говорил, что этому парнишке можно довериться, и что этот мальчик не зря рыскал взглядом по толпе в поисках, казалось бы безразличных глазах Мина. *Из воспоминаний* -Звучит неплохо, —Юнги перепрыгнул через сломанный стул и подошёл к инструменту, который ещё несколько секунд назад проигрывал довольно знакомую, но непонятную из-за расстроенного состояния громадины, мелодию. -У тебя… На щеке… царапина, —парень, к которому обращался Мин, выглядел сломленным. Он поглаживал клавиши шершавыми пальцами, а потом поднял взгляд на Юнги. -Ах, это. Ну конечно, пока доберёшься до тебя по этим дебрям, глаза на ветках оставишь! —Блондин вытер рукавом только что образовавшуюся алую полоску. Затем, сдув в крышки фортепиано пыль, протянул руку музыканту. -Кстати, меня зовут Мин Юнги, —собеседник осторожно протянул ладошку в ответ и коснулся другой. -Я Чонгук. Меня зовут Чон Чонгук. -Чонгук… —Юнги сжал пальцы мальчика. -Будь сильнее, Чон Чонгук. С тех пор парни больше узнавали и привязывались к друг другу. Много времени проводили в той пристройке, слушая то игру младшего, то стучание капель дождя о старую черепицу. Они стали семьёй. Жили, вместе радуясь каждому прожитому дню, и грустили вдвоём о прошлом. Когда Юнги выпустился из школы, то ему пришлось уйти из «Дома Любви», оставив там Гука. Нет, над парнем больше не издевались, он научился игнорировать тех людей, которые не заслуживали человеческого общения и внимания Чонгука. А ещё, им просто было страшно, ведь первые и последние слова, которые были обращены в сторону обидчиков от Мина были: «Эй, вы, мусор! Глотки за Чона повырываю, задохнётесь от своих же языков» Но на самом деле, компания этих малолетних ублюдков только ожидала, когда же брюнет больше не сможет быть под защитным крылом старшего. Вскоре и Чон покинул «любимый» дом, когда его в 16 лет усыновили для работы сиделкой к пожилому мужчине, которого родные решили просто игнорировать, а он с вою очередь решил не замечать усилий Чона понравится этому злому деду. Так, парень снова оказался никому не нужен. При переходе в старшую школу, он стал учиться в одном классе с теми хулиганами, что мучали его. Всё началось с отвратительных усмешек в его сторону, потом в ход пошли язвительные комментарии и открытые оскорбления, которые Гук старался не слышать, затем у него начали появляться ссадины и синяки, а однажды Юнги заметил даже ожог на тыльной стороне предплечья, который явно был следом от потушенной сигареты. Эти идиоты вываливали остатки обедов на Чонгука, что приводило к тому, что черноволосый постоянно ходил в спортивной форме, а дома, до мозолей на руках, застирывал пиджак и рубашки. Юнги спросил однажды в шутку, когда увидел, что портфель ученика был весь в пыли: «Малой, ты что, сумкой улицы подметал?». Он ожидал, что парень посмеётся вместе с ним, но тот молча отряхнул вещь и его взгляд потупился. Уже тогда Мин понимал, что что-то не так, что надо что-нибудь предпринять, но когда Чонгук мило улыбнулся на вопрос о надобности помощи хёна, Юнги немного успокоился и решил отложить переживания в долгий ящик. Позже, на Юнги навалилась куча работы, а Чон сказал, что хочет углубиться в школьный курс английского. Около трёх недель они созванивались по телефону, так как времени на встречи у обоих не оставалось. Они болтали о всяких глупостях, о том, что Гук повзрослеет и уедет в Америку, а Мин будет работать в роскошном американском… морге. Но вот последний из разговор, блондин запомнит навсегда, как и тот железный привкус крови. Похожий он почувствовал в тот день, когда малыша-Чонгука избили в детском доме. Он помнит, как бежал по улице в направлении старшей школы и расталкивал людей на своём пути. Летел, будто сумасшедший, матерясь и вытирая на ходу слёзы. Впервые на своей памяти он не надел маску и наушники, а очки и кепка забылись где-то по дороге. Яркое вечернее солнце, что так красиво отражалось закатом в каждом окне небоскрёбов, смех весёлой компании, поедающей мороженое, сидя на разноцветной скамейке, вкусный запах сладкой ваты, исходящий из парка аттракционов, всё было невыносимо противно для Юнги. Слова, что сказал ему Чон были:"Хён, ты говорил мне когда-то давно, чтобы я был сильным, но… Прости, Хён… Я не справился с этим. Ты же знаешь, ты был для меня братом, был ближе всех на свете, прости, что мне придётся так оставить тебя. Я просто слабак, который не смог. хр.ххрпхп…шшхр *гудки*» 1 День спустя Психиатры говорят «суицид», находят соответствующую рубрику в классификации и переводят это действие в сферу чистой объективности, которая скрывает пропасть. Литераторы называют это «добровольный уход из жизни» и каждый раз, наивно предполагая, что это и есть высшая человеческая возможность, рисуют это действие в розовом свете, который… тоже обманывает. Самоубийство — это единственное действие, которое освобождает от всех дальнейших действий. Смерть, решающая пограничная ситуация для экзистенции — это событие, которое приходит, но которое не зовут. Юнги начинает вскрытие. Он отгибает край ткани, закрывающей тело, оставляя только лицо. До боли родное, до спазмов знакомые морщинки и родинки на носу, под губой, на шее… Юнги берёт холодную ладонь и замечает ещё одну на запястье. Поднимаясь выше по руке видит след от Биди* Знал же, что от окурка Один Если бы просто спросил… Просто поинтересовался. Всё ли хорошо? Нужна ли ему моя помощь… Ледяное лезвие скальпеля касается не менее холодной кожи в районе солнечного сплетения. Два Что же они сделали с тобой, малыш… Я так хочу увидеть твою улыбку, послушать твою игру на фортепиано, снова поесть токпокки с тобой… Опытная рука, что прежде без всякого сопротивления разуму, раз за разом орудовала медицинским инструментом на мертвом человеческом поле, начинает подрагивать. Это случилось по моей вине Три Ноги молодого патологоанатома подкашиваются, он пятится назад, задевая рукой перевозку с инструментами, которые с лязгом падают на кафельный пол морга. Сползает вниз по стене и хватается за грудину в беззвучном крике, который потом превращается в тихие болезненные всхлипы. Я должен***
Перейдём к главным новостям дня. Накануне работники одной из районных больниц Тэгу обнаружили своего коллегу-молодого специалиста без сознания. По предварительным данным он собирался покончить с собой, выпив большое количество медикаментов. К счастью, ему вовремя обеспечили помощь и перевезли в стационар. Придя в себя, мужчина повторил попытку, выпрыгнув из окна. В данный момент он находится в тяжелом состоянии. Было принято решение, перевезти пациента в психиатрическое отделение***
Flashback2 -Эй, а кто лежит в палате номер 312? -А-а-а, там очередной суицидник. Он, говорят, тоже врач. -Да… Представляете, ему всего 26,такой молодой… Может его девушка бросила? Вы его вообще видели, он хоть симпатичный? -Одна молоденькая медсестра мне сказала, что училась с ним в одном Университете. Противный тип, говорит, ни с кем не общался, всех избегал. А потом вообще мясником стал (здесь «патологоанатомом»). -Жуть какая! А ещё! Знаете Чон Хосока? -Тот мальчишка из реанимации? Ну, медбрат же, да? -Он же ещё племянник главного вроде как… -Да ты что?! — Ага-а-а. Так вот, я когда в перевязочную шла, слышала как он с главным разговаривал по поводу этого парня. -Кстати, его Мин Юнги зовут. -Мин Юнги… Что-то знакомое… А! Боже мой, это же тот Мин Юнги! -Да-да-да! Это точно он. Пару лет назад, его напарник Кан Тэвон устроил скандал из-за того, что кто-то из врачей, по-ошибке, к ним морг послал живого человека. У того мальчишки ещё синдром какой-то интересный был… -Ужас… А если бы они его зарезали! -Вот именно! Так вот Юнги этот и глазом не повёл, когда паренёк тот, что под простынкой лежал, вскочил, извинился и спросил где по близости столовая и туалет. -Мда… Тот ещё кадр. Чщ! Кто-то, кажется, из старших идёт. -ЭЙ ВЫ! Чего расселись?! Вы двое, быстро вызывайте экстренную службу. Эй, Я сказал БЫСТРО. Ты, идёшь со мной, у тебя голос громкий. Остальные, готовьте реанимацию… на всякий случай. А то сплетни они разносят по всей больнице! … -Извините, Доктор Ча… Могу я поинтересоваться, что вообще случилось? Почему вы меня с собой позвали? -Айщ! Меньше ушами надо хлопать. Пока вы промывали косточки тому патологоанатому, он уже на вторую попытку успел решиться. А он, гад, продумал всё. Сидит вон сейчас на крыше родильного отделения. Знал же, что там дверь на крышу никогда не закрывают. Там высота небольшая, всего 9 этажей. Но подъемник только до 7 дотягивает. Тебя поэтому и взял, будешь кричать ему, чтобы слез от греха подальше. -Но… Разве, он станет меня слушать? -Боже! Какая мне разница, а? Ты чего привязалась, иди молча! Хотя знаешь, вообще уходи. -Что?! А как же… -Поздно уже. Вон гляди. Увозят его. Не думаю, что он волшебным образом останется в живых. Айщ! Чего вылупилась! Говорю: о-по-зда-ли мы, и-ди до-мой, тво-я сме-на о-кон-че-на.***
Flashback3 -Дядя, подожди, пожалуйста, я прошу тебя. Это моя единственная просьба. -Хосок, я всё понимаю, но с чего ты решил, что этот парень вообще выживет? Ещё немного и ему отключат аппараты, потому что оплачивать его больничные счета некому. -Вот именно. Просто переведите его к Ким Намджуну, а там уже я смогу обеспечивать финансово. У меня есть кое-какие накопления… -Послушай, зачем тебе всё это? Кто это парень для тебя? Знакомый? Друг? Почему так печёшься за него? -Дядя, на это и правда есть причины, поверь мне, это не доставит тебе проблем. Я просто хочу, чтобы этот человек начал новую жизнь. -Кхм. Ладно, хорошо, я подумаю. Иди, мне нужно работать. *звук отдаляющихся шагов* -Новую жизнь? Он уже мертвец, скоро тоже окажется на «разделочном» столе, ему уже нечего будет начинать. Хосок ещё молодой, дам ему право на ошибку. Пускай докторишка у Кима полежит.***
2 года спустя.Филиал Психиатрической клиники KUIMS в пригороде Тэгу. 17 августа 2021 года. 18:07
-Боже, Чимин-щи, сходи в душ! Ты не пробовал мыться после каждой тренировки?! Ким Тэхён-санитар в больнице, который своими мускулистыми раками способен усмирить разбушевавшегося пациента, а также успокоить своей мягкой улыбкой разволновавшийся персонал. -Эй, я вообще-то старше тебя, как ты можешь указывать мне, на то, что я воняю?! —Чимин только что вернулся из спортзала, поэтому его футболка была насквозь мокрая от пота. Прошло уже полтора года с тех пор, как он, последовав совету Намджуна, переехал к клинику KUIMS. По началу ему было неуютно. Да и в принципе, любому человеку будет неуютно в психиатрической больнице. Он не общался ни с кем, кроме Джуна и бабушек из столовой, которые всегда подкладывали ему больше вкусностей. Вскоре он набрал вес и превратился из «тощего» паренька во «в меру упитанного», по мнению тех самых бабушек. Раньше, когда он пробуждался после долгого сна, то сразу закидывал в себя тонну еды, а после обновлял свой пропуск в спортзал на 10 дней (на большее он рассчитывать не мог в силу своей особенности). Теперь же, когда он получил диплом, ему не нужно было выходить в свет, тем более, у всех пациентов одинаковая одежда, а она уж есть любых размеров. Но позже появился Тэхён. Постепенно они сдружились. Чимин понял, что даже ненормальные могут следить за теми же ненормальными, потому что Ким был странным, ну уж о-о-очень странным. Парни вместе тренировались, смотрели фильмы по ночам, даже играли в баскетбол пару раз летом. Синдром у Пака проявлялся где-то 7 раз за год, а в совокупности, после смерти семьи, около 11. Честно говоря, пережил он это потерю никак. Вот вообще никак. Он не понимал, почему он не разрывается в плаче, почему у него нет этой ломки. Он просто из вежливости сходил в колумбарий и повесил три маленьких букетика на дверцы стеклянных ящиков. Намджун говорит, что как человек будет относиться к своей болезни, так она и будет протекать.Может быть, Чимин бы и избавился от своего синдрома, если бы не принял его в свои сонные объятья так легко, позабыв о семье и вообще жизни вне кровати. -Говорю же, сходи помойся. Только в душе на третьем этаже только что помыли, поэтому там пахнет хлоркой. Сходи в тот, что на четвертом, —Тэхён всунул в руки рыжему стопку полотенец и вытолкал за дверь, которая тут же захлопнулась перед носом у Чимина. -Вот же засранец мелкий! —Парень развернулся на пятке и стремительным шагом направился к лестнице. Он поднялся на этаж выше, на котором находилась всего одна действующая палата. Чимин не знал, кто в ней: ребёнок или взрослый, мужчина или женщина. В эту палату раз в неделю заходили медсёстры, проверяли показатели этого больного и уходили. Этот пациент был в коме уже на тот момент, когда Чимин только пришёл в клинику. Он как обычно прошёл мимо той комнаты, даже не повернув голову в её сторону, но неожиданно почувствовал, что по полу прошёл сквозняк. Что за.? Тут всегда сквозило? Чимин посмотрел на дверь. Он ожидал, что та будет как обычно заперта, но это оказалось не так. Может кто-то из медсестёр забыл закрыть? Рыжеволосый коснулся ручки двери, чтобы захлопнуть её, но вновь почувствовал, как ветер гуляет по его стопам. А вдруг там открыто окно? Вряд ли так должно быть… Мне придётся зайти. Чимин мысленно извинился перед обитателем комнаты и пообещал не разглядывать его, затем он вошёл. Окно действительно оказалось открытым. Парень поспешил это исправить. -Ну всё. Дело сделано. Чимин-молодец. Пора уходить. Пак было направился к выходу, но в пору своей неуклюжести зацепился за край линолеума, торчащего из пола. Он начал яро размахивать руками, пытаясь схватиться за воздух. Но устоять на ногах ему все-таки не удалось. Виртуозно крутанувшись на полу-слезшем тапке, он приземлился прямо на кровать хозяина палаты. -Боже! Прошу прошения, господин…или госпожа. Я уже ухожу. Парень почувствовал, что не сидит на ногах больного и немного успокоился. Для себя принял то, что этот человек возможно был даже ниже самого Чимина. Он встал, поправив одеяло, что помялось под его телом. Он хоть живой? Через пару секунд в его голове не было ни одной мысли. Его рукав кто-то схватил. Рукав. Схватили. Чимин был готов бороться с невидимыми монстрами под их оглушающий рёв. Но вместо душераздирающих криков он услышал: -Персик. Пере…спе…лый персик. Пак обомлел, а рука, что держала его за край пижамы, без сил опустилась вновь на кровать. На Рыжеволосого смотрели глаза, наполненные пустотой. Даже не глаза, скорее две щёлочки, что явно не открывались уже как 2 года.Их владельцем оказался мужчина, который был явно старше своего гостя. Чимин не нашёлся, что ответить. -Эм… Вы хотите персик? Оу, ну знаете, вам не повезло. Сегодня в нашей столовой есть только бананы.