Счастливый конец

      Я иду вслед за Цинной, и вскоре мы оказываемся в комнате с высоким потолком и большим гардеробом. - Цинна, расскажи, что произошло пока я была,так сказать в "отключке"? - Я думаю ты и сама догадываешься, - с улыбкой ответил он.       Значит это правда. В душе будто взорвалась бомба. - Ты разбудила всех людей Панема после 74 лет спячки в не справедливости. Ты Огненная Китнисс! Ты заставила опомниться людей только одной искрой.       Несколько секунд молчания. - Ладно, давай Китнисс, примерим все эти платья. - Все? Это так изнурительно. - Тогда в этом случае, у меня есть для тебя отличный вариант. Ты снова всех поразишь!       Я одела его платье. Сшит он точно по размеру, особенно по сравнению с тем, что был на интервью перед играми: длинный, тяжелый, и конечно размер. На этот раз Цинна постарался меня обрадовать. Это простое на взгляд платье, но вот только он переливается перламутом, как искры с костра. Цвет платья-оранжевый. Я будто переливаюсь огнем. - Я решил на этот раз не связываться с настоящим огнем. - Оно великолепно, Цинна. Спасибо. - Не за что, Китнисс. Это благодаря тебе я теперь самый известный стилист во всем Панеме. - Цинна, ты знаешь что с Питом? - задаюсь я неожиданным вопросом. - Его выписали вчера, сегодня вечером вы увидитесь. - Интервью сегодня? - удивленно спрашиваю я. - Да.       Значит сегодня. Я его увижу.

***

******       Проходит несколько часов. За это время меня успевают вернуть через здание тренировочного центра, на 12 этаж в мою комнату. Но увидеться с Питом я так и не могу.       Наступает 7 вечера, и ко мне приходит команда подготовки: - Китнисс! - Как же мы рады, что ты стала победителем!       Они наносят мне легкий слой грима, расчесывают мои волосы. И наступает время одеть платье. - Оно прекрасно! - говорит Порция.       Они желают мне удачи, и я отправляюсь вместе с Хеймитчем под сцену, где на находится подъемный механизм, который поднимет меня на сцену. Сразу же оказавшись в темноте, Хеймитч меня хватает. И тихо мне говорит на ухо: - Притворись, что я рассказываю что-то смешное.       Я изображаю смех. Хотя получилось жалкое подобие смеха. - Всё ужасно, чем ты думаешь. Капитолий зол как никогда. Дистрикты в смятении. В четвертом, шестом и десятом уже вспыхнули мятежи, Капитолий старается их подавить. План "возлюбленные" остается в силе. На сцене ты должна сказать,что не могла представить себе жизнь без этого парня,и что от отчаяния ты совершила этот поступок. - Он меня отпускает.       И мы бредем к механическому подъемнику. Медленно я встаю на него. Хеймитч протягивает к моему платью брошку, и прикрепляет ее. Сойка! Значит она еще будет со мной!       Через минуту подъемник начинает поднимать меня вверх.       На секунду сердце замерло. Тысячи глаз смотрели на меня.       Цезарь Фликерман протянул мне руку и сказал, повернувшись к публике: - Давайте поприветствуем победительницу семьдесят четвертых голодных игр, Китнисс Эвердин!       Зрительный зал зашумел.       На противоположной части сцены появился Пит. Публика зашумела еще громче. - И победителя семьдесят четвертых голодных игр Пита Мелларк!       Мы направились в сторону красного Дивана. Дивана, а не как в прошлые годы на маленькое кресло.       Пит тоже направляется в его сторону. Но прежде мы спешим к другу. И обнялись. Пит,как же я рада,что ты здесь, живой. Мы долго стоим и обнимаемся, не обращая внимания на публику.       Мы сели на софу и Цезарь заговорил с нами: - Поздравляю Вас еще раз! - Спасибо, Цезарь, - говорим одновременно мы с Питом. - Рады ли Вы видеть друг друга снова? - Да, безусловно, - Пит меня целует.       Публика охает. Для них это очередной романтический момент. - Пит, как тебе новая нога? - Нога?! - вскрикиваю я от неожиданности. - Да, у него новая нога. - Это я виновата. - Да, Китнисс, это ты виновата что я остался жив, - на его лице появляется улыбка. - Ты сделала всё правильно. И сделала всё в своих силах. - Китнисс, расскажи нам, что ты чувствовала в тот момент когда ты держала те ягоды? - любопытно спрашивает Цезарь.       Придется всё делать, как сказал Хеймитч. Но с одной стороны это правда, и я не буду врать публике.       На протяжении 3 последних недель я ни к кому не питала таких чувств, как только Питу. И даже к Гейлу, я не испытываю таких чувств. Значит я не буду врать. Ведь это будет правдой. И может быть навсегда. - Я поняла, что не смогу его убить, потому что не смогу жить без него. Его первое детское воспоминание обо мне, пробудила во мне еще больше любви к нему.       Пит меня обнял и публика снова заликовала.