Imagine with TVD

      Наступает утро. Лучи солнца проникают в комнату, озаряя светом помещение. Ты понятия не имеешь, какое сегодня число и какой день недели. Да и зачем тебе это, собственно говоря? Зачем заморачиваться о числах/датах/годах, когда рядом с тобой в постели лежит самое дорогое создание в твоей жизни. Его теплая рука скользит по твоему животу вниз, прикасаясь к резинке трусиков, но ты тут же начинаешь смеяться и через несколько секунд оказываешься сверху.       — Доброе утро, красавица, — с улыбкой говорит Он. Именно из-за него в животе постоянно взрываются яркие фейерверки эйфории, стоит ему прикоснуться к тебе. И сейчас ничего особенно не меняется. Ты кладешь ладошки на обнаженную грудь парня, когда он пытается потянуться за поцелуем. — Не хочешь по-хорошему, значит… — он каким-то неведомым тебе образом в следующую секунду оказывается сверху, а твои запястья оказываются скованными его руками. Клаус наклоняется к тебе и сладко-сладко целует. Ты отвечаешь ему, инстинктивно выгибаясь навстречу прикосновениям.       Но Ник не был бы Ником, если бы в этот самый момент не вскочил с кровати и не побежал к выходу из дома, по пути натягивая штаны и футболку. Ты слышишь что-то вроде: «Прости! Спешу! Целую!», когда он выходит из дома, громко хлопая дверьми на первом этаже. Вот же он…       Ты прикрываешь глаза и улыбаешься. Какое же это счастье просыпаться с ним вот так каждое утро, уже на протяжении двух месяцев. И у вас всё серьезно, ты в этом уверенна. Ты видишь это по его задумчивому взгляду, когда вы ужинаете, по тому, как он улыбается, когда ты целуешь его. Да черт возьми, он ревнует тебя ко всему, что движется, куда уж тут без любви?       Но на самом деле ты бы не была уверенна в нем на все сто процентов, если бы не Ребекка. Его младшая сестра не раз говорила тебе, что в жизни не видела его таким счастливым. И вот именно в тот момент ты для себя твердо решила: «Он точно любит тебя». Хотя ты знала, что вам достаточно было тогда на выставке одного знаменитого художника встретиться взглядами и влюбиться, бесповоротно и навсегда.       В самом начале вы часто гуляли вечерами, либо с утра, когда Новый Орлеан еще спит, и с вами не сталкиваются люди. Ты восторгалась от его красивых слов, манер, стиля, глаз, голоса, акцента… Стоит ли говорить о том, что одно его «love» сносило крышу получше мартини? Но ты никогда не пробовала мартини, и лишь оставалось догадываться о свойствах выпитого итальянского напитка.       Италия. Он много раз рассказывал тебе о Флоренции и Милане. Говорил о том, что знал Леонардо да Винчи и советовал самому Микеланджело как лучше рисовать Сикстинскую Капеллу. А ты лишь задорно смеялась и говорила ему: «Какой же ты всё-таки дурачок». Он на это загадочно улыбался и продолжал свой рассказ о девушке по имени Марго, в которую был влюблен Леонардо, а также о том, что она скоропостижно скончалась. И уже тогда он приступил за свой знаменитый портрет, на котором изображена девушка с неповторимой улыбкой — Мона Лиза.       Часы с ним пролетали быстрее секунд, поэтому ты думала, что вы живете вместе целую вечность. И столько вам еще предстояло прожить. Он часто шутил о том, что вечности всегда будет казаться мало, в то время как ты, — реалист, не верящий в мечты, — закатывала глаза и напоминала ему о том, что обычные люди живут не больше ста двадцати лет, да и дожить до ста — уже редкость.       — Душа красавиц бессмертна, — вторил он сам себе. И ты опять улыбалась. Только он мог заставить тебя улыбаться.       Ты всё же нашла в себе силы встать с кровати. Сегодня тебя ожидал еще один день на работе, а также приезд сестры: Аврора согласилась приехать к тебе со своим мужем, Элайджей. Ты так мечтала, что вы с Ником будете такой же прекрасной парой через пару лет. Сестра не раз рассказывала о том, что Элайджа настоящий джентльмен, всегда приносит ей цветы, удивляет безумными поступками. И ты неустанно проводила параллели между Элайджей и Клаусом. И восторгалась тому, какой у тебя идеальный молодой человек.       После тяжелого рабочего дня ты отправилась в аэропорт, куда прилетал самолет из Парижа, где и жила сейчас твоя сестра. Эл сделал тебе несколько комплиментов, а Аврора не забыла упомянуть о том, что ты вся светишься от счастья. Так и было. Ты ведь счастлива. И влюблена. И любима. Не в этом ли заключается счастье?       — Ник! Ник! — на всю квартиру раздался твой голос, пока ты снимала туфли. Аврора и Элайджа заносили вещи в ваш огромный дом, и тут же застыли в дверях. Конечно, ваше поместье было одним из самых красивых зданий на весь Орлеан. А тот факт, что здесь живет самый красивый мужчина в мире — добавлял шарма всей этой старинной обстановке.       — Да, любимая, — послышалось из кухни, и ты вдохнула полной грудью пряный аромат самых разных трав. Клаус прекрасно готовил, поэтому тебя к плите никто и близко не подпускал. Да-да, ты жила с идеальным мужчиной. И можно неустанно это повторять.       Ты на носочках подкралась к дверям кухни и подошла к любимому со спины, в то время как на втором этаже включилась вода: Эл и Ро мыли руки. Ты уже хотела ладошками скользнуть под фартук своего личного повара, как он повернулся к тебе с дьявольской усмешкой на губах. Ничто в этом мире тебя не заводило больше, чем его эта усмешка. Если бы не сестра с мужем, ты бы сорвала с него одежду, и ваши потехи не заканчивались бы до самого утра.       — А кто у нас был сегодня хоро… — договорить ты ему не дала, целуя нарочито, страстно, прикусывая ему нижнюю губу. И он, как и всегда, улыбается сквозь поцелуй. Через долю секунды он отрывается от сладостной пытки для вас обоих и поворачивается к плите.       Ты идешь к столу в гостиной, где уже стоят бокалы для вина, разложены вилки, тарелки и ножики, а также несколько блюд, от который исходит пар. Всё идеально, как и всегда. Можно доставать вино и звать гостей. Но Аврора и Элайджа не заставляют себя долго ждать. Он ухаживает за возлюбленной, отодвигая стул сначала ей, а потом и сам садится рядом. На лице Элайджи застывает какое-то странное выражение, когда он смотрит на одну из картин, висящих в гостиной. Ты, конечно же, не обращаешь на это внимания.       В комнату заходит Клаус, неся в руках бутылку с вином и штопор. Наконец он доходит к столу, ставит бутылку, обращая свой взгляд сначала на Аврору, а потом и на Элайджу. И ты готова поклясться, что увидела на его лице выступившую сеточку вен, прямо под глазами, на нижнем веке.       — Элайджа…       — Клаус…       Ты с удивлением смотришь на сестру, а та растерянно пожимает плечами. А ваши мужчины спокойно прожигают друг друга взглядом. Обстановка в момент становится крайне напряженной, и ты чувствуешь, что в гостиной явно становится жарко. В такие ситуации Аврора обычно всегда находит, что сказать. И она говорит:       — Клаус, ну что ж, расскажи немного о себе, — просит Ро, разрезая кусочек тушенного мяса, что сейчас лежит на её тарелке. — Сестра говорила, что ты увлекаешься живописью.       — Верно, я пишу. Но на жизнь этим не зарабатываю.       — Конечно не этим, — бурчит Элайджа, всё ещё прожигая взглядом Ника. А ты опять непонимающе смотришь на мужа своей сестры. Если они знакомы, то что сейчас происходит? Парни явно друг друга не жалуют.       — Эл, друг, не против выйти на несколько секунд. Оставим дам наедине, им есть, что обсудить, — сдержанно произнес Никлаус. И ты лишь проводила их обоих взглядом.       — Я отказываюсь понимать, что сейчас произошло, — пролепетала Аврора, отпивая немного вина из бокала.       Ты пожимаешь плечами, заводишь незамысловатый разговор о том, что нового произошло в Орлеане. Сестра рассказывает о своей работе в консерватории, а ты ей немного о своих клиентах. Конечно, адвокаты не должны рассказывать ничего о своих клиентах, но уж лучше говорить сейчас об этом, чем пытаться вникнуть в произошедшее буквально пару минут назад.       От ужина вас отвлекает выломанная дверь, которая падает со второго этажа на пол, как раз в метрах трех от вас. Ро вскрикивает от неожиданности, а ты испуганно смотришь на выломанную дверь. Она вела в кабинет Ника, где он обычно пишет картины. Вы решаете кинуться на второй этаж, туда, к своим любимым и дорогим мужчинам. Слышишь, как бьется стекло.       Когда вы наконец заходите в кабинет, то видите Элайджу и Ника, стоящих друг напротив друга, они оба тяжело дышат. Но вовсе не ритм их дыхания заставляет твою сестру прикрыть рот ладонью, чтобы не вскрикнуть. Глаза обоих были кроваво-красными, а под ними красовалась та самая сеточка вен. И ты понимаешь, что за ужином тебе ничего не мерещилось. Но что это такое? И главный вопрос — кто они?       — Ну, думаю вам есть, что нам объяснить, — произносишь ты, складывая руки на груди.