Imagine with TVD

      Закрывая глаза буквально на пару секунд, даю самой себе успокоиться, а после до упора нажимаю ногой на педаль газа. Машина начинает ехать быстрее, и городской пейзаж плывет за окном, сменяя стеклянные высотки деревьями и ночными заведениями. Взгляд цепляется за вывеску на одном из таких зданий, и я легко улыбаюсь, замечая свободное парковочное место. Даже немного удивительно. Сегодня же пятница, конец недели, когда было 14 февраля. Неужели парочки не встречаются сегодня во всех ресторанах и кафе для романтического ужина?       Знак рядом с перекрестком гласит о том, что парковка после 19:00 на этой стороне улицы будет бесплатной. Взгляд на часы на дисплее телефона. 18:57. Что ж, подождем. Получать билет от почтенной полиции не хотелось бы.       Расхаживая рядом с машиной, я то и дело смотрю в сторону ресторанчика с французским названием. Вывеска Espoir горит желто-белым, и ни о чем кроме отпуска где-то в Европе я думать не могу. Уехать бы от чисел и графиков на море в Грецию, к развалинам древней цивилизации. Хорошо бы…       «19:00» светится на телефоне. И я нехотя шагаю в сторону французского ресторанчика, заранее понимая, что ничем интересным сегодняшний вечер не закончится. Ну только если я вдруг посчитаю, что разочарование в очередных трех мужчинах после десяти-пятнадцати минут разговора будет для меня открытием этого года.       Музыка в помещении, как и ожидалось, полна драматично-слащавых нот романтики, и общей атмосфере вторят зажженные свечи и свежие цветы, что стоят на столике, за которым с журналом находится метрдотель. Ему не хватает только розовой рубашки в узоре из красных сердечек для полного комплекта Дня Святого Валентина…       Ах, точно. Сегодня просто пятница, конец недели. Сегодня просто 17 февраля.       — Добро пожаловать в Espoir! Меня зовут Кай, сегодня я и мои коллеги попытаемся сделать Ваш вечер запоминающимся и приятным. Вы уже забронировали столик?       — Да, седьмой столик.       — Я проведу Вас.       Мужчина спешит впереди меня, сигналя официантам, но те, видимо, слишком заняты, чтобы тут же подойти к нужному столику с бутылкой вина или графином воды.       Усталость наплывает с каждым шагом. И какой черт надоумил меня пойти на свидания вслепую после длинного рабочего дня на каблуках? С другой стороны приятно было увидеть удивленное лицо босса, когда главный аналитик отдела появилась во всей красе в обычный рабочий день. Не без внимания лучшей подруги остался и мой «элегантный», как она выразилась, макияж.       — Вина? Красного? Белого? — Кай снова появляется рядом с охлажденной бутылкой белого сухого.       — Принесите графин воды.       Мужчина уходит, ничего не говоря. Через пару секунд замечаю приближающуюся девушку с водой.       Приятный персонал уже заслуживает моего уважения к сегодняшнему выбору матери. У неё нечасто получалось найти хорошее место, пусть и находились они все практически в центре города. Да и несколько встреч проводить в одном месте порой бывало тяжело, а этот ресторан с двумя этажами и многочисленными маленькими столиками казался идеальным вариантом для подобного вечера.       Находясь в самой глубине первого этажа столиков, я знала, что парень #2 сразу направится на второй этаж и не заметит нас. К моменту, когда я поднимусь к нему, парень #1 уже успеет уйти. Когда же наступит очередь парня под номером 3, второй спустится вниз, а мне вдруг нужно будет поговорить с тем же главным официантом об «организации дня рождения подруги в этом месте», оттянув немного времени.       — Добрый вечер.       Подняв взгляд с телефона, на который уже успело прийти сообщение от мамы, улыбаюсь, встречаясь глазами с кандидатом под номером 1.       — Он не был таким до Вашего появления.       — Вы льстите мне еще до того, как я успел представиться. Стефан Сальваторе.       — Мое имя Вам, полагаю, известно.       Он кивает, наклоняясь к моей руке, что уже лежит на его ладони и мягко касается губами кожи, и от этого действия его щетина приятно щекочет кожу.       — Вы прекрасны словно северное сияние.       — Вы умеете делать комплименты, Стефан, — улыбаюсь, расслабляясь и немного отпуская шлейф холодности. — Расскажите о себе.       Он ощутимо спокоен, когда снова смотрит мне в глаза, неотрывно, даже не обращая внимания на мимо проходящую официантку, фигура которой в обтягивающей рубашке и штанах выглядит куда лучше моей, и будь я парнем, я бы точно проследила бы за ней. Что ж, +1 Вам, мистер Сальваторе.       — Я пиар-менеджер, есть небольшая кампания, которую мы открыли вместе с братом. Он занимается рыночным анализом и R&D, а я — пиаром и помогаю кампаниям правильно рекламировать товары, — в моей голове происходит быстрый анализ. Ну, конечно, конечно он пиар-менеджер. Кто, как не они, умеет делать такие комплименты, что волей-неволей будешь чувствовать себя героиней романтического фильма? — Начитан, окончил Йель, имею докторскую степень. Большой поклонник творчества Анри де Тулуз-Лотрек. Не могу представить свою жизнь без поездок по миру и своего кота Моука*.       — Кажется, я знакома с вашим братом… Деймон Сальваторе? А кампания Сальваторе Инк., не так ли?       — Вижу, Вы осведомлены достаточно. Да, все верно. А чем занимаетесь вы?       — Аналитик. Цифры, графики, таблицы… Звучит недостаточно интересно, чтобы много об этом говорить, но мне нравится моя работа. Повторяю это себе каждый день. Быть может, однажды и правда в это поверю, — Стефан засмеялся, услышав мои слова.       — Это Нью-Йорк, здесь все повторяют это себе каждый день.       — Вы часто ходите на подобные свидания?       — Если честно, то я больше люблю знакомиться на открытиях галерей. Мой знакомый — художник — часто приглашает меня.       — И как? Получается?       — Не совсем, как видите. А вы? Отчего вдруг решили пойти на такие крайние меры как свидания вслепую?       — Что ж, я своего рода циничный романтик. Хожу на свидания вслепую, зная, что меня ждет разочарование, но где-то глубоко внутри еще теплится надежда, что вот сейчас в дверях точно покажется тот самый парень, который, знаете, как это бывает… Ворвется в твою жизнь, и тебе вдруг станет комфортно делить с кем-то постель.       — Меня поражает Ваша безнадежная честность. Могу лишь сказать, что и мужчины мечтают встретить такую девушку.       — Чем старше мы становимся, тем меньше уделяем внимания ненужным деталям, — указываю на очевидную истину, продолжая неотрывно смотреть в глаза лаврового оттенка.       — Верно, ведь в конце концов важно лишь то, может ли она заставить тебя смеяться…       Мысленно соглашаюсь, кивая.       — Стефан?       Услышав женский голос, я победно улыбаюсь. И все же не зря сегодня пошла на свидание вслепую — первый кандидат уже успел удивить меня.       — Здравствуй, Кэтрин, — вздыхая, отзывается мой собеседник.       — Что ты черт возьми здесь делаешь? С ума сошел? Мы взяли паузу в отношениях, а не расстались, кретин!       — Она сумасшедшая, все не так, — оправдывается он, и я подыгрываю ему, кивая, невинно моргая. Конечно, конечно, девушка всегда «сумасшедшая», «сталкер», «бывшая». Мужчины никогда не перестанут поражать меня.       — Я — сумасшедшая? Я твоя невеста, идиот! — ситуация, кажется, только набирает обороты.       — Мы расстались, Кэтрин!       — С кем ты там расстался? Мы расстанемся тогда, когда я скажу! Девушка, прошу прощения, но вы не смотрите на него, ничего не получится. Вы ему не пара, потому что мы без пяти минут женаты.       — Я все понимаю.       Понимающе улыбаюсь, кивая Кэтрин. Та с благодарностью смотрит в мою сторону, в то время как я поднимаюсь и иду к лестнице, ведущей на второй этаж. Если уж первое свидание закончилось быстрее положенного — мне это даже на руку. Значит, я успею перебраться в нужное место, и первые два кандидата не столкнутся нос к носу, усугубляя неловкость всего положения.       — Стой! Подожди! — взывает ко мне Стефан, но здравый смысл в лице Кэтрин возвращает его на землю.       — Дай девушке уйти! Мы еще не закончили!       Мне по-прежнему кажется комичной сложившаяся ситуация, и как оказывается, не мне одной: официантки уже не скрывают свои смешки, перешептываясь и делая злобные замечания, и только официанты пытаются хоть как-то успокоить парочку, которая устроила настоящее представление для всех гостей, неотрывно следящих за разворачивающимся действием.       — Вам подать пальто?       Кай вновь появляется передо мной, готовый в любую секунду уйти в раздевалку за верхней одеждой или пересадить меня за другой столик.       — Если честно, на сегодня у меня назначена еще одна встреча. Она на втором этаже, столик двадцать три.       — Да, конечно, Констанс проведет Вас.       — Следуйте за мной, мисс, — девушка ведет меня по лестнице на второй этаж к нужному месту. — Вам принести меню?       — Было бы замечательно. Мой знакомый скоро придет, поэтому принесите сразу два.       — Да, конечно.       Со скучающим видом наблюдаю за людьми, что расположились в зале. Все, казалось, наслаждаются обществом друг друга, и мне в какой-то момент показалось, что это всего лишь напускная вежливость или самообман. Как хочешь называй — не изменит того факта, что все они в какой-то степени обманывают себя и человека (или людей), сидящего напротив.       По лестнице за Каем поднимается мужчина, и я догадываюсь, что он будет моим очередным собеседником на ближайшие минут десять, и, наверняка, очередным разочарованием, после которого мне останется только спуститься вниз, к третьему разочарованию за сегодняшний вечер.       — Привет.       Он хищно смотрит на меня, так, будто бы я его жертва на эту ночь. Прекрасно понимаю, что придется его огорчить. Рассудок так и вторит: «Милый, сейчас двадцать первый век, единственное, что мы принесем в жертву — это мое личное время, впустую потерянное на тебя.»       — Привет, — киваю в знак приветствия.       — Кол.       — Эллисон.**       — Шикарно выглядишь.       Он щурится, кусая губу и криво усмехаясь.       — Вина? — предлагает, усаживаясь за стул и закидывая ногу за ногу, немного расслабляясь и откидываясь на спинку стула.       — Не откажусь.       Внимательно слежу за каждым движением, что он делает: от брошенных взглядов в сторону девушек, сидящих за одним из соседних столиков до поднятой руки, которой он щелкает, подзывая официантку. Некультурный мужлан. Нехорошо-нехорошо…       — Чем могу помочь? — она явно сдерживается, пытаясь оставаться спокойной.       — Я и моя спутница хотим попробовать что-нибудь из вашей винной карты… Скажем, урожая 90-х, красное сухое. Самое дорогое.       Всем естеством пытаюсь дать мысленные посылы официантке и хоть так в данную секунду извиниться за Кола, и та, видимо, улавливает волны сожаления с моей стороны, кивая мне.       Когда официантка уходит, Кол оценивающим взглядом провожает её, и мне стоит больших усилий сдержать усмешку, полную презрения. Типичный мужлан, по нему, наверное, и писали стереотипы о манхэттенских богачах.       После он все же возвращает свое внимание ко мне, внимательно всматриваясь в лицо, будто пытаясь выжечь образ в своей памяти. Я слишком часто бывала на подобных свиданиях, и могла с 80% вероятностью заявить, что он как-то был связан с искусством.       — Ты фотограф?       — Как ты догадалась? — в его глазах плещется неподдельный интерес, что он подтверждает еще и тем, что наклоняется немного ближе ко мне.       — Женская интуиция.       Он улыбается, немного удивленный подобным ответом.       — Я думал, это очередной миф… Вроде того, что все девушки действительно хотят замуж, или что мужчины с возрастом все сильнее боятся одиночества.       — Хочешь открою тебе большую тайну?       — Дерзай.       Также наклонившись немного ближе к мужчине, я заговорщически заулыбалась.       — Второй миф тоже сущая правда… Ты даже в какой-то степени подтверждаешь его. А я, пусть и косвенно, подтверждаю первый.       — Хочешь замуж?       — Видишь, ты не отрицаешь того, что боишься одиночества.       — Как и ты не отрицаешь того, что тебе не терпится под венец.       — Мы верим в то, во что хотим верить…       — Допустим.       Он щурится, все еще внимательно смотря на меня. Наш разговор почему-то перерастал в некого рода соревнование. Как будто каждый обязан был доказать, как независим в своем самолюбии и одиночестве. Противостояние продолжалось бы, если бы не вернувшаяся официантка, в чьих руках была только что открытая бутылка вина.       Она наливает по бокалу и мне, и Колу, пока тот бесстыдно пялится на нее. Я опять сдерживаю улыбку. С моим опытом в неудачных свиданиях мне впору писать колонку в журнале, а то и целые статьи о том, как девушкам не попасть на крючок таких, как Кол или Стефан: богатых, успешных и отравляющих.       — За реальные мифы, — поднимая бокалы, мы чокаемся, и Кол отпивает немного вина, смотря мне прямо в глаза. И должна признать, есть в этом что-то извращенно-сексуальное.       — Расскажи о себе, — после второго бокала просит Кол, смотря уже не на меня, а на багровую жидкость в стекле.       — Я стюардесса, — внезапно выдаю я, вспоминая старую любимую отговорку. В голове уже созрел план «побега», и я близка к его осуществлению.       — Стюардесса? Джереми говорил, что ты увлекаешься математикой и психологией.       — Правда? Подожди, он, наверное, хотел тебя познакомить с Алексой! Точно, ты прямо её типаж… А мне… Мне пора, завтра утренний рейс, ранние перелеты тяжелые, и нужно выспаться! — вру так натурально, что сама начинаю себе верить, и усталость, которой я не давала помешать себе в этот вечер, накатывает новой волной. — Была рада знакомству, Кол. Удачи с… Просто удачи…       Встаю, чтобы уйти, но мужчина останавливает меня своим вопросом.       — Неужели я настолько плох в этом?       Он молчит, а я как-то не нахожу, что сказать, и все же возвращаюсь на место.       — Нет, не в этом дело.       — Я буду честен. Ты мне не интересна. Ты уходишь, и следовательно я тебе тоже не интересен. Так, может, немного поможем друг другу? В чем же я так плох?       — Действительно хочешь услышать правду?       Щурусь, поджимая губы. Хочешь правды — слушай.       — Ты самоуверенный, некультурный, самодовольный мужлан с замашками среднестатистического Казановы, что, прости за возвращение в реальность, не ново. Неплохо флиртуешь, но на подобные свидания ходят девушки и женщины, которые немного отчаялись и заранее смотрят на тебя скептически. Представь, что ты на суде — все сказанное может быть использовано против тебя самого. Ты этого даже не заметишь. Будь более воспитанным. Почитай Толстого или Ремарка, чтобы быть более оригинальным в комплиментах. С чувством юмора у тебя вроде как неплохо. Не пошли, главное.       Он кивает, хмурясь и немного удивляясь.       — Это было… занимательно. Ты забавная. Что ж, увидимся как-нибудь, леди Э, — Кол аккуратно берет мою ладонь в свою, целуя её, обворожительно улыбаясь. Его взгляд всё же успевает ускользнуть немного в сторону, к жгучей брюнетке в обтягивающем платье цвета сгоревшей на солнце вишни, доходящем ей до колена.       — Уже лучше. Впредь, постарайся не так часто отвлекаться — все получится.       — Всенепременно.       Мы спускаемся вместе, после того как Кол кладет пять сотен долларов на столик. Я уверенна, что два бокала вина стоят в разы дешевле, но он непримирим: готов положить еще пару купюр.       — Принести вам ваши вещи? — спрашивает Констанс.       — Да, — кивает Кол.       — Я еще останусь, хотела бы организовать здесь празднование дня рождения мамы.       — Твое плечо намекает на обратное, — подмечает Кол.       Непонимающе смотрю на него.       — Твоё плечо. Ты дернула им, когда сообщила о причине твоей задержки здесь. День рождения ты здесь организовывать не собираешься. Неужели у тебя будет второе свидание вслепую?.. Вижу, что прав.       — Но… как?       — Я не только фотограф. Увлекаюсь кроме этого психологией человеческих эмоций.       — Я поражена до глубины души, Мистер Я-Не-Умею-Общаться-С-Женщинами. Удивляй так девушек чаще. Нам такое нравится.       — Девушка, которая встречается с двумя парнями в одном ресторане в один день, тоже меня удивила.       — С тремя, — признаюсь я.       — Ты поразительна. С тобой весело, поэтому вот, — Кол протягивает мне свою визитную карточку. — Скоро в нашей галерее будет открытие моей выставки. Женщины Нью-Йорка. Я бы хотел снять тебя, если ты не против.       — Прямо сейчас?       — А почему бы и нет? — принимая из рук Констанс свою сумку, где был фотоаппарат, как я уже успела догадаться, Кол полон решимости, и я не могу ему перечить, заинтригованная необычным предложением.       — Куда мне встать?       — Иди к своему столику, я просто подожду третьего мужчину.       — Ты должно быть шутишь?       — Серьезен как никогда.       Улыбаюсь и действительно направляюсь к столику под тем же номером, где сидела со Стефаном. Напоследок встречаясь взглядом с Колом, начинаю смеяться. Что я черт возьми делаю?       Кай уже подходит к моему столику, в сопровождении очередного мужчины. Он одет в черную рубашку и штаны такого же оттенка, и я мысленно думаю о том, что этот лоск свойственен только итальянцам.       — Меня зовут Лоренцо. Вы, наверное, Эллисон?       — Да, рада знакомству. Не хочу показаться бестактной, но вы родом из Италии?       — Не стоит бояться. Я действительно итальянец.       В голове почему-то сразу появляется образ итальянской старушки, облаченной в дорогущий наряд от Шанель, держащей в руке сумку от Дольче, с укором смотрящую на меня, в то время, как где-то рядом слышится раздраженное «Mamma, ma perché?», а она продолжает причитать по поводу выбора сына. «Она не итальянка, что скажут родственники?»       — Piacere, Lorenzo, — произносить «Рада знакомству, Лоренцо» на итальянском непривычно.       — Che bello! Conosci lʼitaliano?       — Знаю совсем немного. Пару фраз.       — Звучит практически без акцента.       — Ты льстишь мне, не так ли?       — Только если совсем немножко, — он добродушно улыбается, так тепло, что я невольно улыбаюсь в ответ. — Я учитель младших классов, мне свойственно льстить тем, кто старается…       — Учитель?       — Не очень похож? Это призвание для меня, в свободное время помогаю дислектикам в специализированной школе.       — По сравнению с тобой я впустую трачу свою жизнь.       — Уверен, что это не так. Чем занимаешься ты?       — Работаю в одном из нью-йоркских конгломератов аналитиком. Расчеты, прогнозы и анализ моя специализация.       — А ты говорила, что тратишь жизнь впустую. Вполне уважаемая работа.       К этому времени к нашему столику подошла Констанс, в руках которой была бутылка вина. Она без лишних слов наливает нам по бокалу, и я все это время внимательно смотрю на Лоренцо. Он смотрит мне в глаза, рассказывает о своем любимом спектакле, который он недавно видел, и совсем не обращает внимания на девушку. Лишь в конце кивает ей и кидает простое «спасибо», вызывая улыбку с её стороны.       Милый, учтивый и культурный. Неужели надежда еще есть? В чем же подвох, Мистер Идеальный?       Улыбаюсь, стараясь вслушиваться в рассказ. Мама, конечно, была бы безгранично рада услышать то, как он отзывается о своих учениках, то есть детях в целом. Но я вскоре понимаю, что мне это нисколечко не интересно. Из-за продолжающей терзать меня усталости и нарастающей боли в икрах и ступнях, я вообще теряю нить разговора.       — А ты? Что думаешь о современном влиянии СМИ на неокрепшие умы?       Он явно хочет услышать четкий ответ на свой вопрос, полный, с объяснениями и доводами. А я хочу просто прикрыть глаза и выпить виски, слушая легкую музыку, которая продолжает играть на фоне. Мне не хочется слушать чужые голоса.       — Прости, сегодня был длинный день на работе, я совсем не могу нормально разговаривать. Из меня собеседник так себе, но я прекрасный слушатель. Расскажи еще о себе, — пересиливаю себя, и всё же смотрю в глаза Энзо, растворяясь в корице его глаз.       — Я играю на гитаре и пишу песни.       — Да?       — Да. В детстве я думал, что стану певцом.       — Я думала, что стану космонавтом.       — Серьезно?       — Да. Всегда играла в футбол с мальчишками во дворе и все рассказывала им о том, как в будущем они будут завидовать мне, потому что я стану женщиной-космонавтом.       — Но ты ею не стала.       — Не стала, — вздыхаю, вспоминая то, какой реальной и достижимой тогда казалась эта мечта.       — Жалеешь?       — Я не люблю жалеть о чем-то. Дедушка всегда говорил: «Живи без сожалений, Эл».       — Какой он был?       — Дедушка? — грустно улыбаюсь, погружаясь в воспоминания о лучшем друге детства. Даже сейчас, несмотря на то, что дедушка умер уже больше пятнадцати лет назад, я вспоминаю его наставления, перечитывая их в дневнике, который вела, будучи подростком. — Он был похож на солнечный луч, который всегда освещал мне дорогу, даже в дождливую погоду. Грел, когда начиналась снежная буря. Он забирал меня после школы, и мы вдвоем шли в его любимый бар, который был открыт для пары постоянных посетителей, неподалеку от моей школы. Мы оставались там на обед. Он всегда заказывал бургер и гранатовый сок, а на десерт брал чизкейк с черникой. До сих пор помню этот вкус, как будто только вчера побывала там. Он был лучшим.       Я и не заметила, как рука Энзо оказалась поверх моей, и его пальцы крепко сжали мою ладонь. Я смотрю в его глаза и благодарно улыбаюсь. Он будто бы извиняется, когда предлагает послушать одну из его песен.       Передает мне наушник, и я погружаюсь на пару минут в другой мир, все еще думая о своем прошлом. Знала ли маленькая девчонка со смешными косичками, что когда-то вырастет и разочаруется во всех своих мечтах, представлениях и ожиданиях? Знала ли, что будет стараться найти любовь в городе, где так много людей, но будет оставаться одинокой?       — Спасибо.       — Не за что. Я написал эту песню, когда я был еще мальчишкой, только окончил университет, без знакомых здесь, приехал покорять Нью-Йорк.       Мы долго говорим. Обо всем на свете. И я только все сильнее убеждаюсь, что хочу такого друга, как Энзо — его можно представлять матери, семье, желательно, чтобы он приходил со своей женой, во избежание неловких замечаний со стороны родственников. Он наверняка может рассказать еще много интересного, особенно об истории и культуре тех стран, где побывал. Я бы вечно слушала о его родной Парме.       Вечность остается где-то в неопределенном будущем, когда часы на дисплее телефона намекают нам обоим о том, что вечер немного затянулся.       — Спасибо за сегодняшний вечер…       — Не стоит благодарностей. Ты сделала его прекрасным для меня.       Мы улыбаемся друг другу, и я принимаю без зазрения совести поцелуй в щеку, мягкий и легкий. Еле ощутимый, но такой до упоения романтичный. Быть может, романтика — это не так уж и плохо?       — Не провожаю тебя. Не хочу показаться напористым маньяком, — смеётся, набирая что-то на телефоне. Когда протягивает мне свой мобильный, понимаю, что там моё имя, а вот строка «номер телефона» пустует. Нехорошо. — Я был бы рад встретиться как-нибудь. Я в Нью-Йорке давно — знаю много мест.       — Хорошо, — мгновенно соглашаюсь.       Нам с Энцо необязательно влюбляться друг в друга до потери пульса, фанатично доводя друг друга до сумасшествия. Порой дружба, и правда, немного важнее. И без заразительного итальянского юмора я точно не смогу представить себе пятничные вечера в конце тяжелых трудовых недель. Была не была…       — До встречи, Лоренцо.       Он ничего не отвечает, и мне почему-то кажется, что у него наверняка есть еще какая-то история, не рассказанная сегодня.       Фигура удаляется, и его силуэт исчезает, сливаясь с ночными огнями города.       — Принести вам куртку? — Констанс уже сама собирается уходить, ведь и ресторану пора закрываться.       — Вы еще работаете?       — Бармен остался, если Вы захотите чего-нибудь перекусить или выпить.       — Спасибо. Хороших выходных.       — И Вам.       Констанс еще раз прощается перед тем, как уйти, и я плетусь к барной стойке. Сажусь на стул и избавляюсь от ненужной обуви, снимая свои stilettos. Медленно массирую шею, пытаясь отогнать напряжение и усталость.       — Один айриш, пожалуйста.       Прикрываю глаза, и опять растворяюсь в мыслях, совершенно не замечая того, как рядом кто-то ставит стакан с виски и льдом и чашку кофе, вместо заказанного мною ирландского напитка, полюбившегося всему миру.       — Я преклоняюсь перед тобой.       Нехотя открываю глаза, расфокусированно глядя вперед, не концентрируясь на человеке, стоящем прямо передо мной. Он протирает бокалы и не смотрит на меня. Отчего-то кидаю невольный взгляд на мужские руки, чувствуя, как трепещет сердце. Этим засранцам, и правда, идут рубашки с закатанными рукавами.       — Чем заслужила такую честь?       С вызовом смотрю на него, когда он обращает свой взор ко мне. И правда, мистер, чем я вдруг так заинтересовала Вас?       — Три свидания. Один скандал. Психологический анализ. Задушевные разговоры. Это утомляет, должно быть.       — Я бы возразила, но мне слишком тяжело шевелить губами, — дивлюсь собственному ответу, усмехаясь и прикрывая глаза. Спокойно. Тихо. Хорошо.       — Ни один из них не подходит под твои идеалы, полагаю.       — Верно, — киваю.       — И что же должно быть такого в мужчине, чтобы заполучить такую девушку, как ты?       Смотрю на Кая еще несколько секунд, задумываясь над его вопросом. А действительно? Что же такого я ищу во всех этих мужчинах? Чего мне не хватает?       — Честность. Изобретательность. Очарование. Мужественность. Он должен быть верным, этот идеальный мужчина. Уважающим. Я не хочу разгребать багаж из прошлых отношений и не хочу делить свои вещи в шкафу вместе с его скелетами.       — Уже видела такого в роли чьего-то мужа?       — Нет.       Мы молчим. Кай продолжает вытирать бокалы, а я — смотреть на него. И почему молчаливость бывает сексуальна, как, например, в его случае?       — Знаешь, ты наивна.       — Это еще почему? — опять удивляюсь, на этот раз не понимая, зудит ли сердце от любопытства или обиды.       — Действительно веришь, что встретишь своего Мистера Идеальность на свидании вслепую?       — А как тебе номер три? Он показался мне стоящим кандидатом, — заинтригованная тем, что скажет бармен, спрашиваю, готовая услышать правду. Мы — незнакомцы, ему незачем лукавить.       — Обманщик и шарлатан. Видела его часы?       — Ну? — пытаюсь воссоздать в голове картину запястья мужчины, который покинул ресторан пару минут назад.       — Одемар Пиге. Кем он там якобы работает?       — Учитель.       — Первый пункт у тебя был честность? Третий парень ему никак не соответствует, — хочу возразить на откровенно необоснованное обвинение, но Кай продолжает: — Но ты наивна не из-за этого, — он выдерживает театральную паузу. — Ты перечислила все эти качества, но почему-то не говоришь о самом главном.       — Что же я забыла указать?       — Он ведь должен любить тебя. А иначе смысл всего? Жить в карточном домике с карточным человеком, находясь в такой же паутине карточных отношений?       — Если они не врут изощренно, то подвох находится где-то еще.       — Когда я увидел тебя сегодня, то был сразу же очарован. Я был очарован еще в нашу первую встречу, на свадьбе твоей матери Шарлотт. Ты вообще редко покидаешь мою дурную голову, когда я один здесь вечерами убираю.       — Мы знакомы? — подобного рода откровение застает меня врасплох.       — Я соврал насчет знакомства. Я увидел тебя сегодня впервые, — усмехаюсь. Ну, конечно, зря я что-то говорю о честности — я любую сладкую ложь принимаю за правду.       — А что насчет моего сногсшибательного очарования? — заинтересованно склоняю голову немного вбок, прищуриваясь. Неужели правда очарован мною?       — Оно все еще не дает сосредоточиться мне на работе. Весь вечер не могу спокойно работать, — Кай усмехается своему признанию, и я рефлекторно облизываю губы, чувствуя, что во рту не хватает влаги. Наверное, подобную реакцию организма на чужое признание я не испытывала слишком давно, чтобы вот так просто дать себе уйти.       — Что ж, это не свидание, и я могу быть честной. Я хочу, чтобы ты провел меня домой.       — Я тоже, наверное, покажусь тебе чересчур напористым, если приглашу остаться здесь? Я живу над рестораном, если захочешь спать — сможешь подняться ко мне. Не буду строить вокруг тебя воздушные замки, я очень хочу поцеловать тебя сейчас и не отпускать всю ночь, но еще больше хочу узнать тебя.       Тянусь рукой к кружке кофе, ведь ночь обещает быть длинной, и отвлекаться на телесные контакты не хочется.       Когда души незнакомцев встречаются в танце ночных откровений, небо Нью-Йорка опять переливается молочными звездами, излучающими ту самую espoir — надежду.