Во власти опасных чувств

*** Первым делом, Сехун осмотрел, и привел в чувство Йесона. Парень не сразу понял, где он, но потом вспомнил драку, и удар по голове. Йесон очень удивился, когда узнал, что его так отоварил хрупкий, и красивый парнишка, по типажу, даже чем-то похожий на него. Тэмин виновато посмотрел на Йесона, и попросил у него прощения, эмоционально объяснив, что просто подумал, что его друга обижают. Выглядел Тэмин при этом так очаровательно, что долго обижаться на этого малыша было невозможно. Поэтому Йесон, хоть у него и болела сильно голова, все же как мог улыбнулся, и сказал Тэ, что не сердится на него, но также и предостерег от подобных, необдуманных действий в будущем. Тэмин конечно закивал, соглашаясь со всеми словами, но все же друзья не были уверены, что он так больше не сделает. Просто они уже поняли, что спонтанная непосредственность, и эмоциональность Тэмина, - это энергия, абсолютно предсказуемая по своей природе. Таким уж он видимо родился. Тэмин обрадовался, что его простили, и в эмоциональном порыве обнял Йесона, а потом отошел к Джонгу, крепко беря его за руку, и прижимая эту руку к своей груди. А Сехун попросил санитарку забрать у Тэмина пакет с курицей, и осколками фарфора, чтобы избежать вероятности повторения инцидента. Тэ, расставаясь с пакетом, успел сказать санитарке, что курица там очень вкусная, пусть и тарелка уже разбилась. Женщина улыбнулась, понимая намек, и унесла "куриное орудие нападения" подальше от Тэмина. А Джонхён увел из процедурной и самого Тэмина, сказав Сехуну, что они проведают Кибома, и потом отправятся домой, ведь до гонок оставалось не так много времени, и нужно было немного отдохнуть. Но конечно, кроме этой причины, была еще одна, но её Джонхён озвучивать не стал, ведь она была предназначена только для ушей Тэмина. И выходя из кабинета, Джонхён шепнул Тэмину, что за содеянное сегодня, его ждет дома наказание. Тэмин судорожно выдохнул, и не понятно было, то ли от нервозности перед наказанием, то ли от накатившей волны возбуждения. Но он понимал, что сегодня натворил дел, за которые следует отвечать. И Тэ был согласен получить наказание именно от Джонга, может подсознательно понимая, что его наказание опять может перерасти во что-то большее, и чувственное. И что бы это не было, все же Тэмин немного нервничал перед неизвестностью. Но в любом случае, Джонхён - не доктор, поэтому уколы делать не будет, и это немного успокаивало Тэмина. .............................................................................................. Сехун не разрешил Йесону уйти из больницы, сказав, что хотя бы несколько часов, надо понаблюдать за динамикой состояния, и определил его в одну из палат. А Такуя, понимая, что Йесон, по сути, помог ему, да и вообще, пусть косвенно, но поспособствовал прекращению драки, подсознательно почувствовал потребность помочь парню. Но не только это побудило Такую на проявление желания помочь. Была еще одна причина, и эта причина была довольно странной, но определяющей поведение, и интерес Такуи. Йесон был удивительно похож на Тэмина. Вернее, они конечно по специфике внешности, и фенотипике, были разные, но по образу, и типажу, - все же очень похожи. У обоих светлые волосы, и стройное телосложение, оба очень красивы, у обоих очень внимательный взгляд, нежная кожа, и мягкие, сладкие губки. Но Йесон был старше, будто более взрослая копия Тэмина, и взгляд его не был таким нежно-наивным, и будто заглядывал в душу. Да и губки, при ближайшем рассмотрении, были чуть меньше, чем у Тэ, но почему-то показались Такуе более привлекательными. Что происходит со мной? - подумал Такуя, - Почему я за один день залипаю вот уже на второго парня-блондина? Причем, обоих я раньше не знал. И почему при встрече с Хичолем, сердце больше не бьётся учащенно, как было раньше? Ну не потому же, что Хичоль - брюнет??! Нет, конечно, в свете последних событий, это хорошо, что сердце стало спокойным по отношению к Хичолю, тем более, у него есть Чимин, который не отдаст Хичоля никому. Но почему сердце не спокойно стало реагировать сначала на Тэмина, а теперь на этого серьезного, но такого нежного, и красивого Йесона?? Такуя, ты слишком долго один, и видимо у тебя уже крыша едет, раз думаешь о нежных губках незнакомца, - сказал он мысленно сам себе, - Узнай об этом конкуренты, они бы на смех подняли. Но все же Такуя не мог оторвать взгляд от Йесона, хотя конечно, он не пялился, а периодически разглядывал, стараясь, чтобы сам Йесон не заметил его заинтересованный взгляд. Но Йесон все же заметил этот явный интерес к себе. Он будто чувствовал этот взгляд, эту энергию интереса, и желания. И с одной стороны, Йесону было даже приятно, что он смог вызвать интерес у парня, моложе себя. А то, что японец моложе, Йесон реально понимал, причем разница в возрасте скорее всего, была не пару лет, а все шесть, или семь лет. Конечно, у Йесона не было с этим проблем, да и выглядел он всегда гораздо моложе своего возраста. Их с братом Юнхо даже всегда путали по старшинству, думая, что именно Юнхо старший. Но почему-то сейчас Йесон немного пожалел, что он старше, чем этот красивый японец, и поймав себя на этой мысли, он смутился, и немного покраснел. Но с другой стороны, Йесон понимал, что этот интерес скорее всего, опять продиктован чисто чувственным желанием. Это читалось во взгляде, особенно, когда японец смотрел на его губы, думая, что Йесон не заметит этот взгляд. Сколько раз Йесон ловил на себе такие взгляды, и сколько раз уже обманывался, каждый раз думая, что наконец-то пришло то самое, настоящее чувство. Конечно, спустя какое-то время, он перестал верить в чудеса, но в глубине души желание чуда осталось. Но вряд ли это чудо он получит от красавчика, которого видит сейчас, ведь скорее всего у него просто проявилось короткое чувственное желание. Хотя, может быть не думать о чем то серьезном, и просто отдаться во власть красоте, пусть даже это и будет на один раз. Конечно Йесон не такой, не легкодоступный, тогда почему вдруг такие мысли в голове? Может все это из-за странной, особой красоты японца? Но тут Йесон отогнал эти мысли. Может он просто все себе напридумывал, а на самом деле ничего и нет. Наверное всё это ему чудится, от удара по голове, а когда состояние восстановится, то пройдут и эти странные мысли. И он закрыл глаза, чтобы не смотреть на Такую, надеясь, что его образ уйдет и из головы.Но даже с закрытыми глазами, Йесон видел перед образ этого молодого, и красивого японца, так внезапно появившегося в его жизни... А потом, видимо от потери сил, или от сотрясения, Йесон забылся сном, и уже не видел, как Такуя договорился с Сехуном об отдельной палате, как выставил у палаты свою личную охрану, которую вызвал наконец в больницу, и как наблюдал за всеми действиями, и манипуляциями медсестер, следя, чтобы все выполнялось четко. Сехун, видя такую внезапную заботу Такуи о незнакомце, не сказал ничего, и даже позволил тому остаться в палате Йесона, чтобы присматривать за пациентом. Сехун только еле заметно улыбался, предполагая, к чему все это может привести. А еще Сехуну в голову пришла мысль о непредсказуемости судьбы, но так же, и о чудесном совпадении событий. Ведь может так получиться, что в стенах этой больницы оба брата найдут свою судьбу... ............................................................................................................ Как только Сехун осмотрел Чимина, Хичоль тут же потянул его в коридор. Придя на место драки, Хичоль подобрал одежду Чимина, а потом, к удивлению парня, потащил его к выходу из больницы. Но проходя по коридору, Хичоль вдруг увидел, что дверь с надписью "Душевая", чуть приоткрыта. Он остановился, и не отпуская руку Чимина, заглянул в помещение. Увидев, что там никого нет, Хичоль втолкнул Чимина в помещение, следом зашел сам, и закрыл дверь на внутреннюю щеколду. Они оказались в небольшом помещении, отделанном кафелем, и разделенном на две части. В одной половине было подобие раздевалки, с крючками на стенах, и двумя кушетками. А в другой части помещения находились две душевые, разделенные кафельными перегородками, и шторками. Хичоль вдруг прижал Чимина к холодному кафелю стены. - Что за сцену ревности ты устроил? - и Хичоль впился к губы Чимина внезапным поцелуем, одновременно проводя руками по обнаженному торсу парня. Чимин сначала замер, принимая поцелуй, но через несколько мгновений перевернулся, и уже сам прижал Хичоля спиной к стене. - Это не ревность, это право обладания! Потому что ты принадлежишь только мне! - прошептал он прямо в губы Хичоля, и захватил их в плен своего горячего поцелуя, тут же проникая языком в сладкую глубину его рта. Он целовал своего мальчика страстно, даже немного грубовато, и властно, а руками уже проник под одежду, и сжал пальчиками оба сосочка Хичоля, вызвав у того сладкий стон, и судорожный вдох. Хичоль плавился от этих поцелуев, и ласк, и горячее желание накрывало его, рождая в теле возбуждение. Он подумал, что раз дверь изнутри закрыта на щеколду, то им никто не сможет помешать, да и душевые прямо здесь, поэтому можно отдаться на волю страсти, забыв обо всех, и обо всём. И Хичоль стал пытаться руками расстегнуть брюки Чимина, но тот прервал эти попытки, поймал руки малыша, и завел их вверх, прижимая к кафельной стене. - Стой, и не двигайся! - жарко прошептал он, - Возьмись руками за крючки вешалок! Хичоль без колебания выполнил жаркое указание. Он смотрел на Чимина затуманенным от страсти взором, и прерывисто дышал через рот, приоткрыв, и периодически облизывая свои припухшие губки. Чимин начал расстёгивать пуговицы на рубашке Хичоля, смотря ему прямо в глаза, и завораживая страстью голоса: - Я владею тобой! Только я! И только я буду прикасаться к тебе вот так, - и Чимин провел ладонью по груди Хичоля в вырезе рубашки, а потом царапнул ноготками его кожу, - Я буду трогать, и терзать тебя, - и Чимин распахнул рубашку Хичоля, и впился губами в набухший сосочек малыша, чуть куснув его, и вырывая из груди Хичоля тихий стон, - Я буду наслаждаться твоими стонами, - и Чимин сжал сосочки Хичоля, теребя их пальцами, и чуть покручивая набухшие бусинки. Хичоль не смог сдержаться, и громко застонал, чуть выгибаясь навстречу рукам Чимина. И эти стоны повторились, когда Чимин покрутил сосочки в другую сторону, а потом поочередно облизал, и куснул каждый из них. - Твоя плоть будет трепетать от моих прикосновений! - Чимин продолжал возбуждать Хичоля жаркими словами, и откровенными действиями, уже расстёгивая его джинсы, и проникая рукой под бельё, - Ты всегда будешь так реагировать, и желать меня, - и Чимин спустил джинсы, и белье Хичоля с его бедер, прижал его попку к холодному кафелю стены, и сжал рукой плоть малыша, начиная неспешные движения. Хичоль задохнулся от ощущения остроты возбуждения. Холод кафеля не остужал, а наоборот возбуждал, а жар руки Чимина, и эти размеренные движения, - сводили с ума. А Чимин вдруг прервал ласки, и стянул джинсы и бельё Хичоля к его ногам, а потом приподняв ножки малыша, вообще убрал одежду в сторону. Хичоль остался только в расстёгнутой рубашке. Он молчал, и ждал, при этом изнемогая от желания. А Чимин немного полюбовался на сладкую наготу своего мальчика, а потом пододвинул обе кушетки к ногам Хичоля. Получилось, что тот стоит в проходе между ними. - Подними ноги, и поставь их на кушетки, а потом разведи колени в стороны, - произнёс Чимин, поглаживая плоть Хичоля.. Хичоль судорожно выдохнул, ведь получалось, что выполняя это указание, он практически повиснет на крючке, будто приседая, и максимально раскроется перед Чимином. Это было так откровенно, но так возбуждало, что плоть Хичоля тут же налилась от страсти. - О, тебе нравится, и тебе хочется так сделать, - сказал Чимин, отходя от Хичоля на два шага назад, - Давай, сделай это, раскройся для меня, покажи мне себя во всей красе. Давай же, малыш! Хичоль уже был весь красный от смущения, но все же выполнил указание. Он поставил сначала одну ногу на кушетку, а потом, уперевшись руками, и повиснув на крючке, поднял на кушетку и вторую ногу, и затем развел колени немного в стороны. - Разведи колени шире! - произнёс Чимин, и начал расстегивать пояс своих брюк. Хичоль развел ножки шире, и его захлестнула острая волна возбуждения, когда он увидел, что Чимин смотрит на его промежность горящими глазами, и расстегивает молнию на брюках, высвобождая свою возбужденную плоть. Хичоль понимал, что произойдет дальше, но все же не был готов к новому витку смущения. А для Чимина смущение Хичоля было словно дополнительным вариантом наслаждения, поэтому он продолжал смущать своего мальчика. Чимин подошел к Хичолю, и погладил руками по внутренней стороне его бедер: - Еще шире, малыш, не стесняйся. Я хочу видеть тебя полностью. Хичоль старался как мог, хотя ножки его дрожали от мягких поглаживаний. Он максимально широко развел колени, и даже немного прогнулся. А потом опять задохнулся от спазмов наслаждения, когда Чимин приставил свой палец к его сжатым мышцам, и тихо приказал: - Опускайся на него сам. Хичоль застонал, и качнулся немножко вниз, раскрываясь при этом еще сильнее. Он почувствовал, что как будто накрывает палец Чимина своими мышцами, словно нанизываясь на палочку. И это ощущение увеличивалось с каждым движением бедер Хичоля. Да и эта, так называемая палочка, постепенно становилась больше. Чимин не двигал рукой, и не помогал Хичолю, он только добавлял пальцы, и через какое-то время, Хичоль сам раскачивался со сладкой амплитудой, насаживаясь уже на четыре пальчика, при этом смотря на Чимина затуманенным взглядом, прерывисто выдыхая, и жалобно постанывая. Его малыш был такой сладкий сейчас, совершая эти откровенные, горячие движения, что Чимина затопила волна острого возбуждения, и захотелось прямо тут же завладеть сладким Хичолем полностью.. И Чимин убрал пальчики, вырвав стон недовольства у Хичоля. Но малыш тут же издал другой, более сладкий стон, когда Чимин подойдя вплотную к Хичолю, приставил свою возбужденную плоть к трепещущему колечку мышц, и мягко толкнулся, заполняя до упора горячую тесноту своего нежного, и покорного мальчика.