Во власти опасных чувств

... Движениям не было конца. Они были то медленные, то активные, то размеренные, то будто пускались в галоп. От них было не спрятаться, не убежать, и не удержаться от магии повторения. А ощущения от этих движений бросали то в жар, то в холод, волны ощущений были, то сладкими, и тягучими, будто обволакивали всё тело, то становились острыми, и горячими, будто расплавляя всё внутри, или вдруг разбивались будто на мелкие хрустальные осколки, или накрывали одной, огромной, и очень горячей волной. Кибом не понимал, сколько раз он уже испытал наслаждение. Ему казалось, что всё время, все движения, все мысли и ощущения, превратились в единое, бесконечное наслаждение. И хотелось такого же бесконечного продолжения этого наслаждения. И Ки плыл, двигался в этом океане безумно горячего удовольствия, сливаясь в едином ритме со своим любимым. Где-то на задворках разума, трепыхалась мысль, что он завтра, скорее всего, даже встать не сможет, от такой чувственной интенсивности, но эта мысль смылась очередной волной наслаждения, и исчезла в его безумном водовороте. И Ки снова, и снова погружался в экстаз, не думая о том, что будет завтра. Время плыло в чувственном ритме, и в этом времени, существовали только они, Ки, и Джинки, и они были единым целым - одним телом, одной душой, одним наслаждением. Кибом никогда раньше не испытывал таких ощущений ни с кем. Он даже почему то, вдруг вспомнил рассказы про истинные пары, и был уверен на миллион процентов, что именно сейчас с ним рядом его истинный, его половинка. И это осознание, делало удовольствие еще более удивительным, и острым. Только он успел подумать об этом, как новая волна экстаза накрыла его, и Кибому показалось, что на какое-то время, он потерял сознание, или вышел в тонкий мир, настолько космическими, и нереальными, были образы взрывающихся фейерверков, и рассыпающихся звёзд перед глазами... ...Очнулся Ки от мягких поцелуев, и от, то теплых, то прохладных прикосновений. Он открыл глаза, и увидел, что Джинки, сидя рядом с ним на коленях, обтирает его разгоряченное наслаждением тело хлопковой салфеткой, смачивая её периодически в прохладной воде., а потом нежно гладит рукой, и целует каждый участок разомлевшего тела. - Бомми, котенок мой, прости пожалуйста, я немножко переусердствовал. Просто я безумно хотел тебя, - нежно, и немного виновато произнёс Джинки, - Тебе наверное очень больно, но ты лежи, не двигайся, я всё сделаю сам, и освежу тебя, и успокою боль мазью. Ты отдыхай сейчас, - а потом Джинки вдруг улыбнулся своей солнечной, теплой улыбкой, и прошептал, - Я так счастлив сейчас. Малыш, я тебя так люблю, - и наклонившись, накрыл припухшие губки Кибома нежным поцелуем. Ки сладко застонал от такой нежности, и обнял своего любимого, привлекая его к себе. А насладившись поцелуем, выдохнул в губы Джинки: - Я тоже тебя люблю, мой страстный, и горячий археолог. Сегодня ты стал обладателем сладкого, и капризного артефакта, и даже исследовал его глубины. Надеюсь, ты доволен, - и Ки счастливо улыбнулся, а потом вдруг очаровательно смутился, и уткнулся носиком в шею Джинки. - Я не просто доволен, я в восторге. И этот артефакт настолько раритетный, и уникальный, что требует постоянного ухаживания, и исследования, - подхватил Джинки игривый настрой Кибома, - А сейчас я хочу накормить мой артефакт, ведь мой любимый котёнок, наверное голоден? Кибом, вдруг, опустил взгляд на промежность Джинки, а потом посмотрел ему в глаза, и облизнулся, а затем, не удержавшись, прыснул от смеха. - Нет, малыш, я имел ввиду обычную еду, - засмеялся Джинки, оценив шуточный намёк Кибома, - Вот, например, эту нежную, и уже холодную курочку, - и он поднёс кусочек к губам Ки, - Это вкусно, котенок, покушай. Кибом обхватил кусочек курочки губами, и забрал из пальчиков Джинки, а потом, прожевав, и проглотив, снова открыл ротик, как маленький птенчик, в ожидании пищи: - Бомми хочет кушать, - произнёс он немножко детским голосом, и сделал такие невинные глазки, что Джинки не удержался, и снова накрыл его губки в сладком поцелуе. А потом, нехотя оторвавшись от губ любимого, он вдруг хитро улыбнулся, и взяв очередной кусочек курочки, зажал его в своих губах, и приблизился к Кибому. Ки сразу разгадал хитрое намерение Джинки, но ему эта затея понравилась, поэтому, подхватив игру, Кибом прикоснулся к губам любимого, целуя их, и одновременно забирая кусочек курочки себе в ротик. Это было так пикантно, возбуждающе, и одновременно с этим, очень мило, что на курочке они не остановились, продолжая кормить друг друга остальной едой, таким сладким способом. А потом, насытившись, они еще долго лежали в обнимку, даря друг другу нежные, мягкие поцелуи, и неторопливые ласки-поглаживания, пока сон не сморил их обоих. ................................................................. Хичоль был в шоке. Это ощущение сладкого наслаждения опять повторилось. Причем, мало того, оно стало сильнее, и ярче. Возможно потому, что в этот раз всё было по другому. В прошлый, первый раз, Хичоль чувствовал определенного рода принуждение, пусть и такое сладкое. А сейчас он не был связан, или обездвижен. Он был свободен, но совсем не рвался убежать от Чимина. Наоборот, сейчас, от простых нежных поцелуев, его захлестнула такая волна удовольствия, что он сам просил продолжать эти поцелуй, и целовал в ответ. И еще, руки его были свободны, и он мог обнимать, прижимать Чимина к себе, ласкать, гладить его, и это было так обалденно, что хотелось продолжать, и продолжать. И Хичоль буквально зацеловывал Чимина, и заласкивал его тело, побуждая его стонать, и выгибаться. Он постепенно вообще перехватил инициативу, и перевернув Чимина на спину, навис над ним, затягивая в глубокий, мокрый, и чувственный поцелуй. А руками стал расстёгивать его рубашку, гладя каждый открывающийся участок кожи. Чимин не препятствовал этому чувственному действию, и когда, оторвавшись от его губ, Хичоль стал спускаться дорожкой поцелуев по шее и груди Чимина вниз, он только шумно дышал, иногда постанывая от ощущения горячих рук Хичоля на своей коже. Вот уже Хичоль подобрался к животу Чимина, целуя его, а руками расстегнул молнию на его джинсах, освободив, уже довольно возбужденное, и ждущее наслаждения, орудие, из плена тесной ткани. Хичоль не удержался от выдоха восхищения, при виде этого возбужденного, и красивого великолепия. - Ты такой красивый, - выдохнул Хичоль, смотря на оголенную плоть Чимина. - Ты кого имеешь в виду, меня, или "его", - улыбнулся Чимин, прекрасно понимая о чем конкретно говорит Хичоль. Да, природа наградила его очень красивым, ровным, и статным орудием, да и размер был приличный. Чимин не раз замечал завистливые, или даже похотливые взгляды коллег, если приходилось принимать душ после полицейских рейдов в общей душевой, когда не было времени заскочить домой. И тогда все комплименты такого рода казались Чимину вульгарными. Но почему-то сейчас, ему стало очень приятно от того, что Хичоль сказал ему такой чувственный комплимент, что оценил природную красоту и стать его мужественности. Чимин вдруг привстал, и резко потянул на себя Хичоля, переворачиваясь, и подминая его под себя. - Я хочу тебя, малыш, очень хочу, - горячо прошептал он в губы Хичоля, и стал страстно целовать их, атакуя языком глубины сладкого рта. Его руки блуждали по телу парня, нетерпеливо расстёгивая одежду, а колени уже раздвигали ноги Хичоля, и вжимались в его пах. Хичоля затопила волна неожиданно острого ощущения. Он чувствовал, что волна становится горячей, рождая в теле дикое желание. И он стал помогать Чимину снимать одежду с самого себя, ему так хотелось быстрее почувствовать руки и губы Чимина на своем теле. А еще он вдруг безумно захотел почувствовать снова то ощущение наполнения, которое появилось тогда, когда Чимин вошел в него первый раз. Хичоль даже уже не думал о том, что когда-то он был совершенно другой, и другие желания будоражили его тело и мысли. Сейчас было только одно желание - отдаться. Чимин жарко ласкал тело Хичоля, зацеловывая, покусывая, и оставляя следы от поцелуев и укусов на коже парня, будто помечая своими чувственными метками того, кого он полюбил всем сердцем. И не важно, что пока Хичоль испытывает чисто физическое желание, и только начинает душевно прикипать к Чимину. Он подождет, вернее он будет делать всё, чтобы процесс ожидания закончился быстрее. И Чимин ласкал, целовал, сжимал, посасывал, покусывал, облизывал все местечки любимого тела, слушая музыку прерывистых вздохов, и сдавленных, чувственных стонов. При этом, он понимал, что Хичоль не совсем отошел от "первого раза", и новое, резкое проникновение может быть очень болезненным. Поэтому старался отвлечь любимого ласками и поцелуями, при этом осторожно проникая в его дырочку сначала одним, а потом вторым пальчиком. Чимин искал сладкое местечко, чтобы дать Хичолю больше наслаждения, и подготовить его к повторному вторжению. Вот только Хичоль, похоже о предосторожности, или боли не думал, или забыл в пылу страсти. Он извивался в руках Чимина, постанывая, и прося его уже сделать что-нибудь с таким сильным возбуждением. Чимин и удивлялся, и восхищался такой сильной и страстной реакцией Хичоля, ведь тот будто превратился в чувственного зверя, стоило только Чимину задеть сладкие нервы внутри него, и уже кусал в нетерпении губы, выдыхая: - Ну давай же! Давай! Войди в меня! Ну чего ты ждешь??!! Давай!! Чимин, от таких откровенных призывов, был готов уже сорваться, но все же остановил себя, чтобы позаботиться о здоровье Хичоля. Он должен начать все делать медленно, чтобы не было сильных травм. - Тише малыш, иначе сделаю больно! Раздвинь шире ножки, и замри, - нарочито грозно сказал Чимин, и стал массировать дырочку чуть притихшего Хичоля уже тремя пальчиками, а второй рукой достал из кармана джинсов маленький тюбик любриканта, зубами откручивая крышечку. Выдавив на пальцы прозрачную жидкость, он основательно смазал дырочку парня, проникая внутрь, и пару раз задев пальчиками клубок его сладких нервов. И пока Хичоль был во власти вспыхнувших острых ощущений, Чимин плавно раздвинул его подрагивающую дырочку своим возбуждённым, красивым орудием, проникая до основания...