Во власти опасных чувств

...Тэмин спал беспокойно, ворочаясь, и вскрикивая от боли в плече каждый раз, когда хотел повернуться на "раненую" сторону. Джонхён успокаивал, сдерживал движения Тэ, гладил его. Действие наркоза должно было уже пройти и Тэмин мог в любую минуту проснуться. Джонхён смотрел на Тэ, который во сне морщился от боли, и его сердце замирало от переживаний за это маленькое чудо, которое его спасло, ведь если бы Тэмин не среагировал так молниеносно, то Джонг, возможно, уже не был бы жив. Тэмин, как маленький Ангел, бесстрашно бросился на защиту, и пострадал сам. Джонга буквально затопила нежность, благоговение, благодарность, и он гладил и целовал руку Тэ, так нежно и мягко, будто боялся сжать сильнее, чтобы не причинить дополнительную боль... - Джонхён..., - вдруг услышал Джонг своё имя, и, подняв голову, увидел, что Тэмин открыл глаза, и смотрит на него, мягко улыбаясь, Он еще не полностью оправился от наркоза, и его глазки были сонные, но, при этом, очень счастливые. - Тэмин, маленький мой, ты очнулся, как ты, очень сильно болит? - сказал Джонг, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать, но одна слезинка, все же побежала дорожкой по его щеке. - Джонхён, наклонись ко мне... пожалуйста, - тихо попросил Тэмин. Джонг наклонился к его лицу, а Тэ потянулся к его щеке, и поймал губами убежавшую слезинку: - Не плачь, я в порядке. Я так испугался... испугался, что ты уйдёшь, оставишь меня. Я счастлив, что ты жив, ты ведь не оставишь меня? - и Тэмин потянулся к губам Джонга, и прикоснулся к ним в лёгком поцелуе, - Прости, я еще не очень хорошо это умею, но мне так захотелось поцеловать тебя. Джонг зарылся лицом в волосы Тэмина, пытаясь скрыть от него свои, вдруг выступившие слёзы. Как же он любит этого малыша. Чувства просто переполняли его, Сильный и серьезный мужчина сейчас готов был просто разрыдаться. Но, чтобы не напугать Тэмина, он сдержался, и, смахнув слёзы, снова посмотрел на милое и сонное личико Тэ: - Малыш, я никуда не уйду, даже если будешь прогонять, я не уйду. Я хочу быть с тобой, хочу целовать тебя, - и с этими словами, Джонхён мягко поцеловал губы Тэ, которые тут же приоткрылись, будто приглашая к блаженству. Нежность поцелуя смешалась с солью слезинок, - это уже Тэмин не сдержал убежавшую слезу: - Я люблю тебя, Джонхён, - тихонько шептал он, пока Джонг нежно сцеловывал солёные слёзки, целовал щеки, шею Тэ, - Очень люблю. Ты - это всё, что у меня есть. Я понял это сегодня, когда мог навсегда потерять тебя, - и Тэмин вдруг сильно заплакал. - Тише, мой хороший, тише, не плачь, я же здесь, всё хорошо, всё уже хорошо, мы живы, ты поправишься, и впереди еще столько всего радостного,- тоже почти плача шептал Джонг, не переставая, мягко целовать Тэмина. Но, одновременно с нежностью, в голове Джонхёна стучала мысль, что нужно в короткие сроки разобраться с этим инцидентом, и выяснить, кто за всем этим стоит. Это нужно и для спокойствия Тэмина, и для нормализации их жизни, ведь интуиция подсказывала Джонгу, что нападение на Кибома, и сегодняшнее двойное покушение скорее всего могут быть связаны. В этот момент в палату постучали, и в дверях появился Джинки. Тэмин увидел, что грудь Джинки перевязана, и ужаснулся, когда услышал рассказ о том, что не только в Джонга стреляли, но и в Джинки тоже. Тэмин ведь даже не понял, не заметил произошедшего с Джинки, да он и не смог бы заметить, ведь его внимание в тот момент, было сфокусировано на Джонге. А услышав про чудесное спасение Джинки, Тэмин еще больше расплакался, и его уже успокаивали оба парня. Джинки передал Тэмину и Джонгу привет и пожелания скорейшего выздоровления от Кибома, и, побыв еще немножко с друзьями, вскоре отправился обратно в палату к Ки. А Джонг остался с Тэмином, ведь теперь ничто не могло их разлучить. За окном повисла полная луна, и в этом лунном свете нежные черты лица Тэмина казались действительно волшебными, и Джонг просто залюбовался этим великолепием. И тут он услышал тихую просьбу этого волшебного создания: - Джонхён, ты такой красивый в свете луны... Поцелуй меня, пожалуйста.... по настоящему...., и Тэмин, мягко улыбнулся, прикусив в ожидании нижнюю губку. Джонхён и растаял, и возбудился от этого тихого, но такого желанного голоса, и с радостью и нежностью выполнил просьбу любимого. В их поцелуе сейчас было больше нежности, чем страсти, Джонхён конечно сдерживал себя, ведь пока сильные движения причиняли Тэмину боль. Поэтому он просто мягко целовал, и покусывал сладкие губы Тэ, не углубляя поцелуй, и не распаляя малыша слишком сильно, ведь у них будет еще время познать и ощутить всю сладость чувственного наслаждения друг другом. А луна, посветив немножко своими мягкими лучиками, через какое-то время ушла за облака, оставляя влюблённых наедине со своей лаской и нежностью. .................................................. Кибом, под предлогом проведать Тэмина и Джонга, отправил Джинки из палаты, ведь ему надо было подготовиться к тому, что он запланировал. Он мысленно поблагодарил врачей за то, что им с Джинки выделили комфортабельную палату, с ванной комнатой, и тихонько прошел туда, держась на всякий случай за стенку. Голова еще болела, и временами перед глазами кружилось, но Ки не намерен был отступать от задуманного плана. Он принял душ, промакнул своё нежное тело полотенцем, и не стал надевать больничную пижаму, ведь одежда для осуществления задуманного им плана была совсем не нужна. Вернувшись в комнату, Кибом достал кое-что из своей сумки, и переложил в верхний ящик тумбочки. После этого улегся на кровать, натянув простыню до подбородка, и стал ждать возвращения Джинки. Буквально через несколько минут дверь палаты и правда открылась, и зашел Джинки. Ки, увидев его, попросил: - Закрой пожалуйста дверь, ключ там, в замке. Джинки удивился, откуда Кибом раздобыл ключ от больничной палаты, но списав всё на полицейские умения, ничего не стал спрашивать, а просто повернул ключ в замке два раза. При этом, внутри появилось ощущение предвкушения, Джинки был заинтригован, и даже немного возбужден происходящим. Он подошел к кровати Ки, и увидел, что у того из-под простыни видно только лицо, а остальное всё скрыто тканью. - Бомми, что ты задумал? Ты говорил о каких-то особых условиях, расскажи мне, что ты хочешь, - произнёс Джинки, и тихонько потянул за край простыни, укрывавшей Ки. - Подожди, - остановил его движение Кибом, - Выключи свет, и прикрой немного шторы. Джинки щелкнул выключателем, и подошел к окну, Он задёрнул шторы, оставив с одного края лишь небольшую прогалину чтобы лунный свет чуть освещал тёмную палату. Он повернулся к Кибому, а Ки, кивнув на тумбочку, сказал: - Там моё условие. Открой ящик, и возьми то, что там лежит. Джинки, уже совершенно заинтригованный, открыл верхний ящик, и от увиденного его брови удивлённо поползли вверх - в ящике лежали наручники, и розовый шифоновый шарфик. - Ки, что это?, - спросил Джинки, хотя, конечно, знал, что это за предметы, и даже начал уже догадываться, для чего они нужны Кибому. - Я хочу попросить тебя, - тихо сказал Кибом, и его дыхание вдруг сбилось от волнения, - Хочу попросить.... свяжи мне руки, и завяжи глаза шарфом..., как тогда... Я хочу ощутить то же, что и тогда, когда ты первый раз меня поцеловал, в той тёмной спальне..... пожалуйста, - и Ки вынул из-под простыни руки, и протянул их к Джинки, сводя вместе. Джинки задохнулся от волны возбуждения, услышав такую просьбу, и увидев этот жест покорности. - Бомми, ты понимаешь, о чем просишь? А если я не захочу, или не смогу остановиться? Кибом смущенно покраснел, прикрыл глаза, скрывая искры трепета и возбуждения, и прошептал: - Тогда твои поцелуи будут приглушать все звуки, - и он снова протянул сведенные руки к Джинки, - Прошу тебя, я хочу вернуть эти пять лет назад, хочу начать всё сначала. Помоги мне. Джинки, больше не говоря ни слова, взял руки Кибома, мягко завел их ему за голову, и перекинув наручники через металлический прут в изголовье кровати, защелкнул их на запястьях Ки. Потом взял шифоновый шарфик, свернул в три слоя, и тихонько погладив щеку Кибома, накрыл его глаза этим шарфиком, осторожно обвязав голову. Кибом прерывисто дышал, его губы приоткрылись в ожидании, и он даже немножко выгнулся, предвкушая поцелуй. Но Джинки не торопился. Он наклонился к лицу Ки, и прошептал ему на ухо: - Малыш, ты прекрасен, твои губки такие мягкие, а шея такая нежная, - и Джинки провел рукой по шее Ки, - А кожа у моего мальчика такая сладкая, - и Джинки поцеловал шею Кибома, заставляя того судорожно выгнуться и тихо простонать. Кибом конечно ожидал, что его любимый подхватит чувственную игру, но не ожидал, что у него самого будет такая сильная реакция. Тело буквально покалывало от возбуждения, и волны расходились жаркой волной во все стороны. А Джинки, наконец, приблизился к лицу Кибома дорожкой легких поцелуев, и прошептал: - Котик мой, я тебя очень люблю, - и накрыл мягким поцелуем губы Ки, целуя нежно, как тогда, пять лет назад, но постепенно переводя поцелуй в более глубокий и страстный, играя с губками Ки, покусывая их, облизывая, всасывая, и снова покусывая, и тут же зализывая языком мягкие укусы. Кибом просто плыл в наслаждении. Лишенный сейчас возможности видеть, он всеми нервными окончаниями ощущал эти нежные волны эйфории, которые накрывали его снова, и снова, с каждым поцелуем Джинки. А потом он испытал острое ощущение внизу живота, когда услышал нежное указание: - Мой заинька Бомми, покажи свой сладкий язычок, я хочу увидеть, как ты облизываешь губы, и хочу сам поиграть с твоим языком, ведь он у тебя очень сладкий. Ки застонал, и облизал свои губы, а Джинки тут же поймал его язык, и чуть втянул в рот, а потом запечатал рот Кибома жарким поцелуем, проникая языком глубоко, и начиная сладкую чувственную игру с язычком Ки. Стоны Кибома становились всё громче, а Джинки приглушал их своими поцелуями. Они и не поняли сначала, что простыня почти сползла с тела Ки, но оторвавшись от губ любимого, чтобы перевести дыхание, Джинки вдруг увидел это. Возможно, движения Ки во время поцелуев, и привели простыню в движение, но сейчас это было уже не важно. В нежных бликах лунного света, обнаженное тело Ки было великолепно в своей хрупкости и нежности. Простыня сползла уже до бедер, и Джинки замер в восхищении от такой красоты, и осознания, что там, под простынёй, на его мальчике уже нет никакой одежды. Джинки сглотнул, переводя дыхание, а потом потянулся руками к шифоновому шарфу, и развязал его, позволяя Кибому снова видеть., но наручники расстёгивать не стал. - Бомми, ты знаешь, что ты маленький проказник? - с напускной серьёзностью спросил Джинки. Ки сначала непонимающе уставился на него, но, потом взглянув вниз, и поняв, о чем Джинки говорит, покраснел, и тихо ответил: - Я хотел...сделать тебе приятное... Или не надо было??, - и Ки с напускной милотой прикусил свою нижнюю губку, и смущенно отвел глаза, которые при этом хитро блеснули. Джинки заметил этот игривый блеск, и решил тоже поиграться: - Малыш, ты правильно сделал, но самовольно, и будешь сладко наказан за это, - а потом поглаживая Кибома по трепещущему животу, Джинки наклонился к лицу Ки, и прошептал, смотря ему прямо в глаза:- Мой нежный и желанный Бомми, я ведь могу взять тебя прямо сейчас, - и Джинки очень сладко поцеловал Ки, одновременно проникая своей рукой под простынь, и накрывая его возбужденную плоть своей горячей рукой, заставляя Кибома выгнуться, и сладко простонать, - Но я не буду этого делать сейчас, я хочу, чтобы наш первый раз произошел в других условиях, не в больнице, и не на больничной койке. Ты достоин лучшего, и я тебе обещаю, что всё будет очень сладко. А потом, помедлив, Джинки хитро улыбнулся, продолжая ласкать трепещущего Кибома внизу, и игриво произнес: - Но, ты меня распалил своим видом, и смелостью, и от наказания сегодня точно не уйдешь, и оно тоже будет сладким.. Джинки провел круговым движением вокруг уже влажной головки Кибома, вызвав у того новый сладкий стон, и предупредил: - Только не кричи громко, мы же в общественном месте, - и, прикрыв своей рукой губы Кибома, наклонился, и накрыл ртом возбужденную плоть Ки.. .... Приглушенные стоны раздавались в палате, воздух наполнялся удовольствием, двоим влюбленным было так хорошо друг с другом, что они и не замечали, как луна, тихонько понаблюдала за ними, восторгаясь сладким действием чувственной любви, а потом смущенно уплыла за облака, наверное для того, чтобы немножко перевести дух от такой страстной картины. Луна ушла, но еще один наблюдающий не смог уйти так, как луна. Он не мог заставить себя сдвинуться с места. Молодой человек буквально висел, ухватившись за подоконник больничного окна палаты Кибома. К его поясу был привязан трос, а второй конец троса был привязан к балке на крыше здания. Парень застыл от чувственного зрелища, представшего перед его глазами. Задернутые шторы на окне не позволяли увидеть всю картинку целиком, но парень видел изголовье кровати Кибома, видел лицо, шею, и часть обнаженной груди Ки, видел руку Джинки, которая прикрывает губы Ки, приглушая его стоны. Парень видел, как Кибом выгибается от наслаждения, Его Кибом, его мальчик, стонет от ласк другого человека. ЕГО малыш получает удовольствие с другим... Это невыносимо видеть, и терпеть... И ощущение холодной ярости, буквально накрыло парня. Он смотрел и смотрел на наслаждающегося Кибома, и его взгляд стал жестким, и загорелся опасным огнём, а налетевший порыв ветра чуть сдвинул капюшон с его головы, растрепав выбившуюся из-под ткани светлую прядь волос...