27-е ноября 1991 года
— Сегодня прямо день открытий! Правда, Родж, никогда бы не подумал, что ты дрался из-за Фреда. Второй раз за этот вечер тебе удалось меня удивить. — Наконец Джон сунул сигарету в рот. — Ну, должен же кто-то и тебя удивлять. — Роджер пожал плечами. — Хотя… чего я такого невероятного рассказал? Бить морду мудакам, которые оскорбляют твоего друга, — это нормально. — Вот потому я и подумал вначале, что вы с Фредом — парочка. Не обижайся. Просто со стороны это было… странно. Немного. Вместе приходите, вместе уходите, живете вместе, бизнес один на двоих. — Джон улыбнулся. — Хотя вокруг тебя всегда столько девок вилось... Да и вокруг него тоже. — Вот-вот! Без обид, дорогой Роджер, но «девушка» ты был офигенно красивая. Отчасти я даже могу понять тех придурков. — Брайан, хранивший пристыженное молчание на протяжении всего рассказа, решился подать голос. Они с Дикки частенько становились свидетелями ситуаций, когда Роджа принимали за красивую блондинку. — Как ты думаешь, почему наш клип запретили в Штатах? — Джон рискнул развить скользкую тему, хотя злить Роджера в его планы не входило. — Ты достал уже, Дикки! — Роджер еще сильнее набычился и натянул капюшон до самых бровей. — Потому что боссы МТВ — хронические идиоты. Для них мужики в бабских нарядах — это сразу «неприлично». Изначально Брай считал идею с пародией на «Корри» хоть и прикольной в целом, но все же немного… сомнительной. Хотя в процессе вошел во вкус. Он сам придумал, как усилить образ Хильды из сериала. Кстати вспомнились давние посиделки с Уинни Тейлор и ее тапки с кроликами. В итоге его затраханная бытом сухопарая английская домохозяйка рассмешила даже Крисси, которой вообще-то затея Роджера с переодеванием не нравилась категорически. Когда клип появился в телеэфире, многие знакомые Брайана стали в шутку интересоваться, сколько раз в неделю он спит в бигуди. Джон покачал головой и в очередной раз смачно затянулся. — Ты, «почти профессор Мэй», хоть и умный, а дурак. Ясно же как божий день, что мужики в бабском никого не напугают, если это и вправду мужики, а не... — Тут он прервался на пару секунд, взглянул на Роджера и продолжил: — В общем, мне рассказали, как все было на самом деле. Один знакомый был на том совещании, когда обсуждали новый контент для МТВ. У больших шишек, которые смотрели наше хулиганство, на Роджи повставало. В прямом смысле. А они там, между прочим, все натуральные натуралы. Один не самый прошаренный даже поинтересовался, что это за красоточка. Слышите, мистер Тейлор? Вы чуть не сбили сексуальную ориентацию всей Америки! А обвинили опять Фреда… Между делом Джон вспоминал, что все это было в общем-то довольно забавно. Когда Родж прискакал с идеей, Фредди тут же его поддержал. Потом они долго ржали, придумывая своих «дамочек». Брайан с Джоном пытались убедить их взять менее провокационных персонажей, но куда там! В отместку Фред заявил, что, раз уж эти двое такие зануды, пусть и на экране изображают занудливых и вредных теток. Джону идеально подошла роль морализаторствующей и злой бабуси, а тощий и длинный Брай превратился в мамашку двух шалав. Фредди разошелся по полной. Он долго примерял различные наряды, а когда наконец появился на площадке — усатый, в парике и чулках — все, кто его видел, разом легли. Да, Фред был уморительно смешон. Что не мешало ему оставаться невероятно сексуальным. Трудно сказать, как это получалось, но бесспорно одно — его «ливерпульская проститутка» на экране изображала крайне милую и порядочную дамочку из американской рекламы. Но при этом невероятно вульгарную. Фред долго репетировал, продумывая движения и стиль. В итоге ни одного похабного жеста. Только семенящая походка, юбка, которая была скорее широким поясом, розовый топ, яркий макияж и... … и, конечно, усы, которые Фред наотрез отказывался сбривать ради «бабской» роли, но с легкостью сбрил ради придуманного им балетного номера. Все-таки желание побыть Нижинским, пусть даже всего несколько секунд, его не оставляло. Когда же из гримерной показался Роджер в своем костюме развратной школьницы, мужчины невольно начали капать слюной. Джон, и тот поймал себя на мысли, что ни разу в жизни не видел женщины с такими длинными, стройными и красивыми ногами… Грань, отделяющая веселый балаган от настоящего перевоплощения, оказалась слишком тонкой. Роджер не был смешным, не был забавным, даже когда откровенно кривлялся. Он был... просто до дрожи привлекательной девицей, хулиганкой и оторвой. Что-то магическое, невероятное было в тех нескольких секундах, которые заставили взвыть ханжей по обе стороны океана. Только сейчас Джон вдруг подумал, что из Роджера мог получиться прекрасный актер. Его «школьница», заставившая зрителей забыть, что перед ними взрослый мужчина, могла бы посоперничать с «Тутси» Дастина Хоффмана. — Ну, а что? Клевая школьница из меня вышла, а? Даже у Дэйва Маллета встал. — Родж пытался сохранять видимость недовольства, хотя чувствовалось, что слова Джона ему польстили. — Да у любого бы встал! Потому что мы все прикалывались, кроме тебя. Признавайся, барабанщик-миллионер, откуда в твоей крашеной голове такое… хм, непотребство? Да нет, скорее баловство. — Грешным делом Джон подумывал, уж не поделиться ли выводами относительно несостоявшейся артистической карьеры Роджера? — Я даже ноги тогда побрил. Пиздец! — Роджер довольно усмехнулся. — Это все Дом, она меня подбила. Мы как-то раз выпили и стали трепаться про эротические фантазии. Она рассказала, что, когда впервые меня увидела, подумала: «Натуральная девица! Мутить с ним могут только лесбиянки». Ну, а дальше пошло-поехало. Я предложил проверить ее ориентацию — она в ответ предложила примерить ее чулки. Потом накрасила меня, и мы с ней начали рассуждать, кем бы могла быть дама в моем лице. Дом как бы между прочим заметила, что я слишком молодо выгляжу, а потом говорит: «А давай тебя школьницей нарядим?» Сама придумала мне костюм... И самое смешное, что мы даже пьяными-то не были. Так, бутылка вина на двоих… Брайан слушал эти откровения, все больше обмирая. Он не понимал, как можно так легко и непринужденно рассказывать о постельных игрищах. Хотя ничего непристойного или скабрезного Роджер не озвучил, свобода, с которой он делился интимными подробностями своей жизни, пугала и завораживала одновременно. — Вот! И вы с Фредом потом продолжили развлекаться на съемках его «The Great Pretender». — Брай все же не смог не высказаться. Помнится, увидев тот клип с Роджером, Фредом и Питером Стрейкером, он на несколько мгновений потерял дал речи. Первым его желанием было позвонить Роджу и поинтересоваться, не ебнулся ли тот окончательно. Потом он, конечно, поостыл, но три бесстыжие развратницы до сих пор вызывали в нем глубокое чувство протеста. Это было до крайности неправильно! Впервые Брайан Мэй, взрослый мужчина, отец троих детей... завидовал. По-настоящему завидовал. Он бы так никогда не смог... — Было дело, не отрицаю. — Улыбка Роджера стала шире. — А после съемок мы все поехали в Гарден Лодж и там продолжили. Ну, в смысле выпивали, ржали… Пит Стрейкер — прикольный чувак! Мы с Фредом его разыграли. Стали заливать, что нашей любимой забавой по молодости было одеваться в женское. Фред в красках рассказывал, как наряжал меня дамочкой, и мы с ним вдвоем ходили по городу за ручку, привлекая внимание. Правда, потом все-таки признались, что наврали. Вообще-то я подробности плохо помню. Надрались тогда хорошо... Вроде, меня оттуда Крис увозил. Но карликов и кокаина я в Гарден Лодж точно не видел. Наверное, потому что у меня зрение плохое. — Прибавил он с грустной усмешкой. — Да где и при каких обстоятельствах вы с Фредом только не чудили! Помню, однажды пришел на студию, а там вы в обнимку и едва не целуетесь. Что, скажешь, не было такого? — Джон вновь устремил внимательный, с очевидной хитрецой, взгляд на бредущего рядом Роджера Тейлора, эсквайра — миллионера, владельца усадьбы и совершенно отвязного малого, который никогда в жизни не боялся быть собой.***
Конец сентября, 1977 год
Встав пораньше и наскоро позавтракав, Джон собирался на встречу с нанятым Майами аудитором, но до того ему еще предстояло заскочить на студию, чтобы взять забытые после напряженной сессии вещи — пиджак и папку с нужными бумагами. Совместным решением группы финансовые дела новорожденной компании легли на плечи Дикки. Его познания в бухгалтерии, практическая сметка и аккуратность уже не раз сыграли им на руку. Вчера он собирался домой впопыхах, надеясь успеть к купанию Робби. Беременная Вероника частенько не справлялась с шаловливым отпрыском, который так и норовил набедокурить в ванной, и иногда у него это получалось очень качественно. Работа-работой, но Джон завел семью не для того, чтобы сутками пропадать на студии. Фредди и Роджер, не обремененные семейными обязанностями, решили задержаться, чтобы продолжить работу над их совместным детищем. Прослушав демо, Джон с Брайаном в один голос заявили, что не станут принимать участия в этом непотребстве, которое два клоуна собираются протащить на альбом, и те, похоже, не очень-то расстроились. Пожали плечами, пожелали сладких снов и заявили, что в крайнем случае выпустят сей шедевр отдельным синглом под брэндом «Old Queens». В здании властвовала благословенная тишина. Судя по всему, персонал еще не пришел. Поднимаясь по лестнице, Джон думал только о том, какие вопросы задаст аудитору (главный вопрос — как выкроить деньги на транш Риду — еще оставался открытым). У него почти не было времени на подготовку к предстоящему совещанию, однако, согласившись контролировать финансовую сферу, он сразу понял, что взвалил на себя огромную ношу, которая требовала максимально серьезного и тщательного подхода. Открыв дверь в маленькую комнатку рядом с аппаратной, где они обычно заседали в перерывах — там были старый диванчик, холодильник и чайник — Джон остолбенел. Он повидал в жизни достаточно удивительных вещей и считал, что его крепким нервам все нипочем, но… очевидно, не в этот раз. Первое, что предстало его глазам, — натюрморт «Музыканты бухают». На небольшом журнальном столике в художественном беспорядке расположились: опорожненная более чем наполовину бутылка водки, стакан, чайная чашка, ныне явно используемая не по назначению, распотрошенный пакетик чипсов, орешки, еще какие-то закуски… Сам по себе этот хаос, конечно, не вызывал удивления, однако рядом, на диване, виднелась еще одна картина, она-то и заставила все мысли выпасть из головы несчастного Дикки, оставив только пустоту и противное чувство неловкости, — групповой портрет «Музыканты предаются жаркой страсти». Фредди, мать его, Меркьюри почти лежал, откинувшись на спинку, а Роджер, и его мать тоже, Тейлор восседал на королевских меркуревских коленях верхом, расставив ноги по бокам, и был занят чем-то, невероятно напоминающим… поцелуй? Джон с силой зажмурился в попытке развеять наваждение. Открыл глаза — нет, все осталось, как было. Двое в стельку пьяных… (черт, теперь он даже и не знал, как их назвать!) целовались в экстазе. Ничем иным это быть не могло. — Ну, Фред, не дергайся. Иначе ничего не получится. — Нихуя ты, Родж, не умеешь. Вот так… да-а… Джон стоял столбом, не представляя, что ему делать. Зайти в комнату и нарушить идиллию? Громко обозначить свое присутствие, покашляв или хлопнув дверью? Как вообще поступать в таких случаях? Не говоря уж о непрошенной мысли: «Чем, черт возьми, они тут занимались всю ночь?» — Бля, Фред, получилось! — Радостный Роджер вскочил на ноги. — Говорил же, я — почти врач и знаю, что делать. О, привет, Дикки! Ты чего там стоишь как неродной? А мы как раз закончили с вокальными партиями. Только в шесть утра освободились. Вот, празднуем. Спать охота, бля! — Родж сладко зевнул. — Прикинь, этому придурку ресница в глаз попала, битый час пытался достать. Фредди выпрямился и, потирая левый глаз, пьяно пробормотал: — Да, слушай, получилось… Вот люблю я тебя, дорогой! Хоть ты и блондинка на барабанах, причем редкостная сучка. Иди сюда, мой спаситель! Дай поцелую… — Похоже, Фред пребывал в той стадии опьянения, когда человек любит целый мир и готов отдавать этому самому миру все, что можно и нельзя. Роджер выразительно подбоченился. — Может, тебе еще что-нибудь дать? Джон, вот ты умеешь снимать с глаза ресницы языком? А я умею. Потому что почти врач. Если бы не я, остался бы у нас Фред одноглазым. Был бы у него новый сценический образ — пират. Пришлось бы ему еще ногу отрезать нахер. И попугая завести. Хотя его бы кошки Фреда мигом сожрали. — Счастливый Роджер залился веселым мальчишечьим смехом. Он окончательно сполз на диван и, усевшись рядом с Фредди, обнял его одной рукой. — Давай я тебя невинно поцелую, а, ежик? — Фред надул губы, скорчив умильную физиономию. — В щеку. Целуй. — Родж подставил щеку. — В лобик! — Фредди изловчился и чмокнул Роджера в лоб. В ответ тот зарядил ему шутливым щелбан. Пока они подначивали друг друга и понарошку пинались, Джон так и стоял в полной прострации, постепенно приходя в себя. Он как будто возвращался в реальность из какого-то сраного зазеркалья. Не раз ему случалось наблюдать, как Роджер с Фредом, напившись, начинали возиться, как месячные щенки, но сегодня поза, в которой он застал их, наводила на совсем другие мысли... Показалось? Однако напряжение между ними было настоящим, физически ощутимым. Джон знал, что не ошибся. — Дорогой, ну что ты стоишь столбом? Родж, налей ему. Продолжим отмечать окончание работы над твоей ебанутой песней. Ура! Столько лет даже Бетховен свои симфонии не сочинял. Это должен быть суперхит! Мне так нравится твое соло в конце… — Не договорив, Фредди прыснул. — Парни, я, конечно, рад за вас, но у меня важная встреча через полчаса, какая нахрен водка? Вы бы тоже расползались по домам, а то еще немного, и не только в глазу соринки друг у друга начнете выискивать. — Почему-то Джон вдруг рассердился. Вероятно, в большей мере на себя самого, понимая, как мало ему оставалось, чтобы закатить настоящий скандал и выставить себя дураком. Только сейчас он осознал, что по-настоящему испугался. Чего? Да фиг его знает! Скорее всего, того, что произошедшее может повлечь за собой необратимые изменения. И эти изменения будут далеко не в лучшую сторону. Но слава богу, ему показалось! На самом деле все было банально и невинно. Эти пьяные, спевшиеся во всех смыслах поросята в очередной раз бурно праздновали примирение и удачную запись. Все, как всегда. Стабильность — это главное.***
27-е ноября 1991 года
— Честно говоря, я тогда порядком обалдел. — Джон прозрачно улыбнулся. — Ой, делов-то! — отмахнулся Роджер. — Фред вдруг глаз начал тереть, и все ругается, что колет больно. Ресница у него выпала, с каждым случается. Бегал минут пятнадцать, пытался смыть. Я ему и сказал, что он может повредить глаз. Мне мама языком доставала. Давай, говорю, я тебе тоже достану. Ну, он и согласился. — Понимаешь, Родж, я всегда думал, что у вас было что-то большее, чем дружба. А тут такая картина… прям экспрессионизм! И потом, признай, что ты Фреда всю дорогу ревновал… — Я? Ревновал? Дикки, бля, тебя что, переклинило сегодня? Чего ты выдумываешь всякую херню? Джон испытывающе покосился на него. — Разве я выдумываю? Вспомни-ка Ванкувер в семьдесят седьмом. Сколько вы потом с Фредом не разговаривали? Месяцев семь?... Закончить он не успел, Роджер выстрелил ненавидящим взглядом, но промолчал. Потом вдруг развернулся и, по-прежнему ничего не говоря, быстрым шагом направился в сторону дома. — Родж, ты куда? — воскликнул Брайан, который так и не понял, почему рассказ Джона, в общем-то, смешной, так взволновал и обидел Роджера. — Оставь его Брай. — Джон вздохнул длинно и протяжно. — Давай еще немного погуляем? Пусть он немного побудет один. Дадим ему время успокоиться и прийти в себя, ладно? Думаю, сегодня Роджеру слишком больно… — Внезапно он осекся и замолчал.