— Итак, — бесцветно подсказывает брачный консультант, — как долго вы двое женаты?
— Пять лет, — легко отвечает Сунен.
— Шесть, — поправляет его Джихун, и Сунен просто молча вздыхает.
— Как бы вы описали ваш брак?
— Комфортный, — Сунен скованно улыбается.
— Восхитительный, — холодно продолжает Джихун.
— Если бы я предложил вам оценить по шкале от одного до десяти, — говорит им консультант, — насколько вы счастливы, как пара?
— Восемь, — отвечает мгновенно Джихун, и Сунен остается переводить вопросительный взгляд с него на консультанта.
— Простите, о какой шкале мы тут сейчас говорим? Абсолютно ужасно — это единица или ноль? А десять, что, сама квинтэссенция идеального брака? Или мое представление об идеальном браке? — он засыпает консультанта вопросами, игнорируя то, как раздраженно Джихун стискивает подлокотник кресла.
— Я думаю, десять — это прекрасный брак, — сдержанно пожимает плечами консультант, и Сунен вздергивает бровь. Как профессионально…
— Ладно, тогда спросите еще раз, — улыбается Сунен, замечая, что лицо консультанта прорезается глубокими морщинами.
— Насколько вы счастливы, как пара?
— Восемь, — в унисон отвечают Джихун с Суненом, консультант кивает и заносит что-то в блокнот.
Напряжение между ними сложно игнорировать. Их кресла расположены достаточно близко, чтобы позволить им взяться за руки, но весь сеанс они даже не смотрят друг на друга.
Это их отчаянная попытка спасти брак. Джихун так сильно хочет этого, а Сунен просто устал чувствовать себя чужаком в собственном доме.
— А секс? — спрашивает психолог.
— Секс? — растерянно переспрашивает Джихун.
— Как у вас обстоят дела с интимной жизнью? Как часто?
Никто из них не пытается отвечать — только смотрят на консультанта взглядами, полными неловкости.
— Для этого вопроса шкала все та же? — наконец отмирает Сунен. — Единица — это вообще нет секса?
— Потому что, вы же понимаете, технически полное отсутствие секса — это ноль, — вежливо добавляет Джихун, и Сунен кивает в знак согласия.
— Именно. Или вы имеете в виду удовлетворенность от секса? Десять — это оргазм? Или несколько оргазмов?
— Я имею в виду непосредственно количество раз, — просто поясняет консультант. — Допустим, за эту неделю.
Сунен с Джихуном затихают.
— Включая выходные? — уточняет Сунен.
— Да, если хотите.
Сунен открывает рот. Потом закрывает его, затем открывает еще раз и все равно не знает, что сказать. Краем глаза он видит, как Джихун начинает беспокойно ерзать в кресле, но все еще не предпринимает попыток спасти ситуацию. На самом деле, у них могло не быть секса неделями… даже месяцами. Сунен давно перестал считать. Он просто смирился, что между ними уже не будет такой близости, и, кажется, Джихун был с ним солидарен.
Консультант окидывает их взглядом поверх очков и прочищает горло.
— Что ж, расскажите мне, как вы впервые встретились?
— Киото, — говорит Джихун, и его голос впервые смягчается.
— Да, — подтверждает Сунен, воскрешая в памяти те счастливые воспоминания. Они были так влюблены. — Пять лет назад.
— Шесть, — ожидаемо поправляет Джихун.
Сунен пытается вздохнуть не слишком уж явно.
Пять лет или шесть? Какая сейчас вообще разница, если их чертов брак катится прямиком в ад?
Их первая встреча происходит в Японии, в Киото. Местный босс якудза в то время слишком зарвался, и приехавший Сунен моментально оказался втянут в бессмысленную межклановую вражду. К счастью, внешне он вполне смахивал на японца, по крайней мере до тех пор, пока не открывал рот. Только акцент выдавал в нем иностранца.
Впервые Джихуна он увидел, просиживая время в баре за стаканом виски. Два кубика льда, алкоголя на три пальца. Сунену всегда нравился пряный запах японского виски. С улицы доносились крики и стрельба, и бармен на ломаном английском заметил, что кланы просто уничтожат друг друга, если это не остановить. Сунену было плевать на судьбу кланов, его задание было простым — устранить босса якудза.
— Эй, — слышит он позади и оборачивается, чтобы встретиться с двумя патрульными, схватившимися за оружие. Не имело никакого значения, на каком языке они говорили бы — у мужчин на форме значится многозначительное «полиция», а очертания татуировок уходят за воротники рубашек. Даже ребенок скажет, что правительственным вмешательством тут и не пахнет.
Сунен поднимает руки — потому что драка с двумя вооруженными агентами якудза не лучший вариант избежать конфликта — и вопросительно склоняет голову, когда от него что-то требуют на японском.
— Простите? — спрашивает он на английском, вынуждая «полицию» опустить оружие. Несмотря на агрессивность методов, якудза редко втягивают невинных в свою кровную месть. — Я просто турист, — добавляет он и виновато улыбается.
Они подходят ближе, продолжая настойчиво спрашивать его на японском, один ли он — но хвастаться своим разговорным японским Сунен не собирается. Он просто турист, выпивающий в баре своего же отеля. Ничего удивительно, здесь такие сотнями встречаются. Бармен пытается встать на его сторону, но на него прикрикивают, чтобы заткнулся, и вскидывают оружие. Сунен прикидывает, сколько времени займет, чтобы вырубить обоих якудза до того, как ситуация станет неприемлемо… грязной — и в эту же секунду хлопает дверь.
Первое, что замечает Сунен, — он невысокий. Второе — он удивительно красивый. Сунен не знает, виноваты ли предвечерние солнечные лучи, проникающие сквозь высокие окна, его очевидная трогательная взъерошенность или его взгляд — пронзительный и властный, как будто весь Киото принадлежит ему. Не будь Сунен слишком посвящен в подробности, подумал бы, что боссу якудза пристало выглядеть как-то так.
Незнакомец небрежно засовывает руку в карман, сдвигает солнцезащитные очки вниз по носу, осматривая холл. Шумиха снаружи прогнала пугливых посетителей — и они с Суненом почти сразу встречаются взглядами, не отвлекаясь ни на кого.
— Эй, ты здесь один?! — на японском окрикивает его один из якудза, и парень скользит по нему незаинтересованным взглядом.
— Простите? — реагирует он на английском, и Сунен не может сдержать ухмылку. Стучат кубики льда, когда он покачивает стакан.
— Один или нет?! — второй якудза тоже переключает свое внимание на него, но незнакомец намеренно цепляет суненов взгляд, как будто на него вовсе не орут два огромных вооруженных японца.
— Не один, — говорит он и расслабленно шагает к Сунену, снимая очки и цепляя их в расстегнутый ворот рубашки. Сунен улыбается, опрокидывая в себя остатки виски, и приветствует парня, полуобозначенно приобнимая за талию. Тот не протестует, и улыбка Сунена становится еще шире.
— Он со мной, — на японском поясняет Сунен, не удостаивая якудза взглядом. Незнакомец проницательно приподнимает брови.
— Ну и выметайтесь вдвоем отсюда! — орут на них уже в полный голос.
И если кто-то и обратил внимание на его внезапные познания в японском или на то, как ладонь парня благодарно соприкоснулась с суненовой, то им уже было не до того.
Сунен на прощание кивает мужчинам и, схватив незнакомца за руку, тащит его через весь вестибюль к лифту. Они не говорят друг другу ни слова, пока не смыкаются двери лифта, и только тогда расцепляют руки. Парень поправляет манжеты своего пиджака:
— А ты не японец, — замечает он на японском, и Сунен улыбается.
— Откуда столько уверенности? — Сунен перескакивает на английский, и парень бросает на него взгляд исподлобья.
— У тебя заметный акцент.
— Ты понял это по одной фразе?
Незнакомец усмехается:
— Я разбираюсь в таких вещах.
Сунен проводит языком по нижней губе, осматривая его с ног до головы. Он действительно совсем мелкий, но у него точно удивительные пропорции — взгляд Сунена задерживается на тонких лодыжках и сочной заднице, скрытой полами пиджака. Когда лифт писком оповещает о своем прибытии, они сталкиваются взглядами, и Сунену приходится прикрываться сладкими улыбками, понимая, что все это время его точно так же изучали из-под прикрытых век.
Еще один из якудза шастает по коридору, тарабаня в каждую дверь, поэтому они снова переплетаются пальцами и идут вдоль.
Охранник замечает их и пытается остановить, но суненов новый друг громко бормочет на английском:
— Боже… В этом Киото хоть где-нибудь можно провести время наедине?
Охранник с трудом обрабатывает незнакомый язык и отпускает их, когда Сунен улыбается чуть виновато и заискивающе.
Когда они наконец оказываются в комнате, незнакомец тут же прижимается ухом к закрывшейся двери, пытаясь понять, последовали ли за ними. Сунен пользуется заминкой, чтобы спрятать пистолет в сумке, валяющейся в углу комнаты. Если дело удачно примет более интимный оборот, не хотелось бы ему объяснять, почему у него оружие спрятано под ремнем брюк. В любом случае, свою миссию оно уже выполнило.
Он садится на кровать и наблюдает, как парень выпрямляется и расслабленно приваливается лопатками к двери.
— К слову, меня зовут Ли Джихун, — говорит он, и Сунен кивает ему, обозначая знакомство.
— Квон Сунен.
— Приятно познакомиться, Сунен, — Джихун не улыбается ему, но уголок его губ очаровательно дергается вверх, и Сунен находит этот факт интереснее, чем вся его миссия в Киото. — Кореец? — спрашивает он, предлагая ладонь для рукопожатия.
— Да, чистокровный, — Сунен с удовольствием наблюдает за выражением его лица, вскользь оглаживая пальцами чужое запястье. — Но я вырос в Нью-Йорке.
— Хм, странно, я тоже, — говорит Джихун, отводя взгляд на секунду. — Но я много путешествовал по восточному побережью, — и не продолжая мысль, направляется к мини-бару Сунена, выуживая оттуда пачку арахиса. — Если ты не против?
Сунен откидывается назад, опираясь локтями о матрас:
— Чувствуй себя, как дома.
Они убивают несколько часов, узнавая друг друга получше и уничтожая закуски из мини-бара. Сунен знает, что Джихун попросту испытывает его терпение. А вот Джихун не подозревает, что счет все равно отправится боссу Сунена и компании придется возместить все расходы, учитывая, что миссия выполнена безупречно.
Джихун представляется генеральным директором звукозаписывающей компании, которую они с другом основали после колледжа. В Киото у него неожиданные продюсеры, желающие сотрудничать с одним из солистов и требующие переговоров. Сунен признается Джихуну, что он молодой бизнесмен и собирается приобрести в Киото клочок земли для расширения компании.
Вскоре после захода солнца в их номере звонит телефон. К тому времени кровать вся оказывается усыпана шуршащими бумажками и опустошенными барными бутылочками виски. Джихун уже давно сбросил свой пиджак и разлегся на суненовых подушках, отвлекая его своей невозможно тонкой талией и рубашкой, обманчиво недоступно заправленной под ремень костюмных брюк. А еще он облизывается каждый раз, когда его взгляд падает на суненовы губы.
Сунен перекатывается по кровати к телефону:
— Да?
— Квон-сан? Мы приносим извинения за возникшие неудобства. Существовала вероятность террористической атаки, поэтому нашей охране пришлось проверить территорию, — уверенно вещают ему из телефонной трубки, и он едва удерживается, чтобы не закатить глаза. — Если это возможно, мы хотели бы предложить вам бесплатный ужин за наш счет и дополнительную ночь в нашем отеле.
Сунен приподнимает брови. Он собирался уезжать этим же вечером, но сейчас, бросая взгляды на Джихуна, увлеченно изучающего состав картофельных чипсов, думает, что не стоит никуда торопиться.
— Хорошо, меня устраивает, — просто соглашается он.
— Желаете, чтобы я забронировала вам столик?
— Да, — он откидывается на спину и с удовольствием принимает чипсы из соленых пальцев Джихуна. — На двоих, пожалуйста.
В ресторане их ждет шикарный ужин. Они с удовольствием приговаривают самую дорогую тарелку с морепродуктами, которую можно найти в меню, и шлифуют еще более дорогим вином, а затем и шампанским. Сунен в который раз убеждается, что Джихун, несмотря на то, что умеет простреливать взглядом целое помещение, до невозможного мил. Его щеки чуть розовеют от алкоголя, а ест он едва ли не вдвое больше, чем Сунен (а Сунен всегда считал себя чемпионом в этой сфере). Но количество риса, поглощаемое им, впечатляет.
— Тебе нравится?
— Очень вкусно! — улыбается Джихун поверх винного бокала, и Сунен снова оказывается очарован его крохотными клычками.
После ужина они идут гулять. Киото, отдыхающий от клановой вражды, уютен и тих. Сунен, смелея, тянется рукой к джихуновой ладони, а Джихун, тоже осмелевший и хмельной, и не думает отказываться. По дороге им встречается шумный уличный фестиваль — возможно, празднующий скоропостижную гибель одного из лидеров якудза, — и Джихун пытается втянуть Сунена в веселую толпу, но тот придерживает его за руку.
— Не хочешь пойти потанцевать? — надувается Джихун, и Сунен клянется, что в последнюю очередь ожидал бы увидеть на его милом личике именно такое выражение.
— Прости, я не танцую, — на автомате отвечает Сунен. Ложь, без которой вполне можно было бы обойтись, но которая позволяет ему особо не выделяться из толпы. Джихун смотрит на него так, что он почти готов сбросить все прикрытия и послушно выполнять все, о чем его попросят. Однако Джихун не дает ему времени передумать, пожимает плечами и самостоятельно ускальзывает в толпу, скидывая с себя пиджак и оглядываясь на Сунена через плечо.
Вот же черт, думает Сунен, понимая, что его оценивающий взгляд на джихунову задницу не остался незамеченным. От выпитого вина у него сладко сводит внизу живота каждый раз, когда Джихун мягко поводит бедрами, и уже через минуту он сдается. Проталкивается к нему через толпу, устраивает ладони на джихуновых узких бедрах и пытается вдохнуть.
— Ты… классно двигаешься, — мурлычет Сунен ему на ухо, чувствуя, как Джихун расслабленно откидывается спиной на него, а чужая задница оказывается в опасной близости от его паха. Джихун улыбается и довольно мычит, пьяно запрокидывая голову ему на плечо. Сунен всерьез думает, что если он так продолжит, то Сунена будут судить за публичное непристойное поведение, а не за убийство одного из боссов мафии.
Затем небо над их головами раскалывается громом — Джихун пользуется замешательством и изворачивается в чужих руках, обвивая Сунена за шею. Они смешно сталкиваются носами в танце — раз, другой — прежде чем небо наконец обрушивается на них стеной ливня. Джихун подается вперед и под льющим дождем целует Сунена в мокрые губы.
До навеса они добираются уже вымокшими до нитки, но Сунену плевать, потому что Джихун падает к нему на колени и снова жадно прижимается губами к его открытому рту. Вокруг них бушует непогода, грохочет и сверкает молниями, но на самом деле в то мгновение мир мог бы катиться в ад, и Сунену точно было бы не до того.
***
***
На следующее утро Сунен просыпается в своем номере — обнаженный и одинокий. Он медленно садится в кровати, потирая глаза, пытаясь вернуть зрению четкость. Вчерашний день оказывается сложно забыть. С утра он выполнил свое задание в Киото, днем познакомился с самым прекрасным парнем на планете, вечером они поужинали, а ночь… тоже выдалась весьма интригующей.
А теперь он свалил.
Сунен отбрасывает в сторону эти мысли. Что ж, интрижки на одну ночь случаются. Сунен не из тех, кто сдерживается, когда во время заграничных миссий накатывает одиночество, но было в Джихуне что-то, заставляющее его чувствовать проклюнувшуюся привязанность.
Он почти успевает сдаться, когда дверь его номера распахивается и через порог переступает Джихун с газетой подмышкой, удерживающий два стаканчика с холодным кофе в одной руке. Облегчение, переполняющее Сунена, заставляет чувствовать себя почти неловко.
— Привет, красавчик, — говорит он с кровати, и Джихун улыбается ему.
— Доброе утро, — Джихун подходит ближе, кидая газету на разворошенную кровать, и Сунен успевает зацепить взглядом заголовок: «Двойное убийство в Киото. Два клана лишились глав этой ночью».
— Так вот к чему была вся вчерашняя шумиха, — бормочет Сунен, про себя недоумевая, кто позаботился о втором боссе якудза, если его задача была устранить только одного. Он откладывает газету в сторону — сейчас есть дела поинтереснее.
— Ага, похоже на то, — мягко улыбается Джихун, коротко скользнув языком по нижней губе. — Надеюсь, ты ничего не имеешь против американо?
— Знаешь, вообще-то предпочитаю с утра что-нибудь послаще, — признается Сунен, принимая из его рук стаканчик. — Впрочем, я знаю, что может помочь, — мурлычет он и тянется целоваться. Джихун оказывается не против.
***
И даже после этого они не прекращают общения — тяжело удержаться, когда вы оба живете в Нью-Йорке. Почти каждый день они ходят на свидания, и Сунен с уверенностью готов заявить, что никогда не чувствовал себя более счастливым.
Он так увлечен. Он совершенно очарован. Это словно выиграть джек-пот в лотерее. На одном из свиданий они случайно попадают в тир, и Джихун выбивает десятку в каждой мишени, а затем отмахивается и шутит, что новичкам всегда везет. Сунен не очень-то ему верит, но Джихун выигрывает огромного плюшевого медведя и впихивает его в руки Сунену. Сунен в этот момент думает, что ему абсолютно все равно, где Джихун научился стрелять — пусть только не перестает улыбаться так, как сейчас.
— Я люблю его, — признается Сунен Джуну во время одной из тренировок по рукопашному бою. — Он идеален, — продолжает, методично избивая грушу. — Я хочу жениться на нем. Я хочу провести с ним всю жизнь. Он — все, что мне нужно. Мой соулмэйт.
— Звучит очень убедительно, особенно когда ты выбиваешь все дерьмо из манекена, — бормочет Джун, наблюдая за Суненом со скамьи для пресса, — но сколько, ты говоришь, вы встречаетесь?
— Шесть недель.
— И ты считаешь, что шести недель достаточно, чтобы твердо решить провести всю жизнь именно с этим человеком, — недоверчиво уточняет Джун.
— Нет, — Сунен сопровождает слова еще одним ударом по груше, — я для себя все решил уже через две недели.
— Ты такой дурак.
— Я люблю его! — он подчеркивает это сильным хуком.
— Ты даже не знаешь этого парня толком. И двух месяцев не прошло!
— Я знаю, что я чувствую, — утомленно выдыхает Сунен. Все равно с голыми руками он не будет ощущать себя так же уверенно, как с оружием. — Он идеальный, правда. Милый, нежный, аккуратный, — начинает он перечислять, отделяя каждое слово ударом, — сексуальный, абсолютно спонтанный и такой сложный. Я так люблю его, — Сунен останавливается и устало прислоняется лбом к груше, пытаясь отдышаться. — Я очень хочу на нем жениться.
— Это просто смешно, слишком рано! — Сунен ничего не отвечает, и Джун только вздыхает. — Ты совершаешь большую ошибку.
— Я так не думаю, — Сунен вытирает взмокший лоб. — Я сделаю ему предложение! — решает он, слушая, как вполголоса ругается Джун, откидываясь качать пресс.
И через несколько дней они действительно обручаются — кроме того, что предложение первым успевает сделать Джихун.
Итак, они становятся мистером и мистером Ли.
