Восьмое марта

— Валер, привет! — защебетал в трубку счастливый голос Хакимова. — Ты помнишь, какой завтра день? — Какой? — не проснувшийся Аркадин был не слишком дружелюбен с утра. Вчера вечером Колька позвал попить пивка. Пивко закончилось водочкой. Потом были какие-то девочки и клуб в центре. Валера уже смутно помнил лица, имен не помнил совсем. Кстати, надо позвонить Богданову, спросить, как он там… «Чача переехал в штаты», ага. Чача из дома — Коля в пляс. — Лер, — голос в трубке сменил счастливую интонацию на капризную. — Завтра же восьмое марта! — И? — Аркадин откровенно зевнул. Кофе! И потом еще часа три поспать. Тогда, возможно, к вечеру удастся придти в себя. — Мы же еще в тот четверг договорились, что поедем по магазинам за подарками, — окончательно расстроился Снейк. — Бля-а-ать, серьезно? — Валера закатил глаза так, что стало видно одни белки. Головная боль напомнила о себе с новой силой. — Где ж я так нагрешил то в этой жизни? В памяти всплыл вчерашний вечер, все вопросы сами собой отпали. А Дима ведь даже не в курсе… Надо будет узнать у Коли, было вчера что-то или только посидели. — Эй, — снова затеребил Аркашу Хакимов. — Через сколько? Где? — В пизде! — огрызнулся Валерка, понимая, что отъебаться не получится. — Я — пас! Катьке куплю что-нибудь у нас возле дома. Тебе желаю счастливо пошопиться. Самое время положить трубку, но голос Снейка, такой жалобный, не дает нажать «отбой». — Валер, а как же…? — Сука, — произнес Валера, видимо вслух, потому что Дима притих. — В два. Там, где договаривались. Теперь можно сбросить вызов. И идти ставить чайник, потому что придется как-то воскреснуть раньше, чем планировалось… * Над подарком Кате Аркадин особо не заморачивался: размер пальцев был выучен наизусть за столько лет. Хакимов же собрал все бутики и ювелирки, цветочные и аптечные магазины. Он вообще сегодня был шумен и весел. Валера же умирал от головной боли, которая так никуда и не делась. Эта боль заставляла его злиться на окружающих и, в том числе, на Снейка. Дима заподозрил неладное, еще когда они только встретились. Слишком сухо мазнул Аркаша губами по его щеке и слишком быстро отстранился, вылез из объятий. — Ты в порядке? — аккуратно поинтересовался Хакимов. Валера изобразил что-то в воздухе рукой, что не давало вообще никаких подсказок относительно его состояния, но Снейк уже тащил Аркадина на эскалатор торгового центра, придерживая за рукав пальто. Было совершенно не ясно, кого в восьмомартовский день собрался побаловать Хакимов — себя или супругу. Валера томился на пуфике напротив примерочной, в которую Диме принесли уже четвертый костюм. — Ну как? — каждый раз Дима элегантно отодвигал шторку и появлялся перед Аркашей в новом образе. Все эти обтягивающие брючки безумно сексуально сидели на такой вкусной и аппетитной заднице. Хотелось встать, со всей дури уебать по ней, а потом толкнуть Снейка внутрь примерочной и зайти следом. А там долго и сладко вдалбливать его в стену ритмичными движениями. Валера прекрасно знал, как эта гламурная сучка может течь в его умелых руках, как насаживается еще глубже на немаленький член, как стонет и как царапает ногтями поверхность, на которую опирается… царапает кожу… свою… его… а самое главное — как кончает! За один только оргазм Хакимова можно было продать Родину и заложить душу Дьяволу. Внутри у него, в этот момент, становилось совсем узко и горячо. Чаще всего, кончали они одновременно, потому что сдержаться после такого Валера уже не мог… — Пойдем кофе попьем? — устал воображать перед зеркалом Хакимов и опустился на соседний пуфик. Предложение было более чем заманчивое и Валера кивнул, выныривая из своих мыслей. Мужчины расположились за столиком. Снейк скинул все свои пакеты в одну большую кучу и теперь наслаждался сладким капучино. Аркадин цедил американо, пытаясь убедить себя, что голова болит уже меньше. — Лер, я хочу цветов, — выдал Дима, глядя куда-то наискосок, в пустоту. — И коробочку конфет? — Валера с усмешкой посмотрел на друга. — Поклонницы дарят мало? Объяви в инстаграме конкурс на самый большой букет и… — Я хочу от тебя цветов! — перебил его Хакимов. — Дим, ну какие, блин, цветы? — Валера поставил кружку на стол и помассировал виски пальцами. — Нам ведь не шестнадцать лет, мы оба женаты. Что за глупости? — Почему сразу глупости? — Снейк взял салфетку со стола и принялся мять ее в руках. — Да в конце-концов, если уж так рассуждать, я всегда снизу, значит, восьмое марта и мой праздник тоже! Имею право! Тебе вообще не понять, какого это — когда тебя… Ай-й! — он махнул рукой и бросил скомканную салфетку обратно на стол. — Вот как? — Аркадин удивленно изогнул бровь. Слова Снейка неприятно резанули по сердцу. — То есть, тебе совершенно неприятно то, чем мы занимаемся? То есть все эти годы ты прям мучался? Терпел там, бедненький, внизу? — Я такого не говорил! — поспешил исправить ситуацию Дима, но Валерку было уже не остановить. — А как ты сказал? — не унимался он. — Я сказал, что тебе не понять, как это — быть нижним. Ты же не пробовал никогда. — Так, а нахуй мне пробовать, если ты сам на это пошел тогда. Мы даже жребий не тянули. Ты просто сказал: «Давай, я?». Да бога ради, инициатива — она ведь такое дело! А теперь ты меня этим упрекнуть решил? — Я не упрекаю! — А что ты делаешь? Жалуешься, что хреново ебу тебя? Или на заводе молоко дают за тяжелый труд, а тебе надо цветы за то, что ты терпишь там «снизу»? — Да почему?! — уже сто раз пожалел о своих словах Снейк. — Просто прошу немного романтики в отношения! — Господи, ну что за ерунда! Какая романтика? Мы с тобой трахаемся уже… страшно вспомнить, сколько лет! — То есть, у нас не отношения, а мы просто трахаемся? — перешел в нападение Дима. — Я такого не говорил! — Ну, привет! Ты только что сказал, что мы трахаемся уже много лет, а мог бы сказать, что мы долгое время в отношениях! — Не надо за меня решать, что я хотел сказать! Сказал — значит сказал. — Да я все понял. У тебя еще кто-то есть? — В смысле? — вытаращился Аркаша на Снейка. — Так то, Катя! — Я в курсе. Кроме. — Да нет у меня никого! — Аркадин отвел глаза. — А где ты сегодня ночью был? — Дома. — Врешь! — С чего бы мне врать? — С того, что Катя думала, что ты со мной, когда не могла до тебя дозвониться! А звонила она мне из вашего с ней дома! — Я с Богдановым пиво пил. — Ну вот с этого и надо было начинать. — А почему я должен вообще начинать про это? — Ах, да-а! Мы же не в отношениях, а просто трахаемся! О чем это я! — Слушай, давай закроем тему? У меня и так голова болит! — А у меня не болит? — Хватит! — Валерка стукнул ладонью по поверхности стола. Удар моментально отозвался звоном в черепной коробке. На их столик начали оборачиваться люди. — Это я говорю тебе «хватит», — зашипел Дима, зыркнув по сторонам на косящихся людей. — Хватит вести себя, как последний бесчувственный мудак! — Ну, охуеть! Что значит «ты мне говоришь»? Не забывай, мы здесь не на работе! Не надо мне тут директора включать! — Ах, я еще и виноват остался? Краса-авец! — Дима сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. — Знаешь, что? — Аркадин посмотрел Снейку прямо в глаза и укололся там о разбитые синие льдинки. — Что? — спросил Хакимов, вздергивая подбородок. — Да ничего! С наступающим! Похоже, это реально, твой день! — Валера встал и, не оборачиваясь, направился к выходу. Дима остался сидеть за столиком, глядя уходящему Аркаше вслед. В голове его не укладывалось, что он сделал и сказал не так. Валерка, конечно, всегда был скуп на эмоции. Диме их не хватало. Он любил нежиться, любил ласкаться. Любил подарки и сюрпризы просто так, без повода. А с поводом — тем более. На двадцать третье февраля, находясь в туре, он умудрился подарить Валере огромный букет белых роз, маленькую черную коробочку из ювелирного магазина и ночь, где Валере, как главному мужчине в его жизни, было позволено все. Валере, в принципе, было позволено гораздо больше, чем остальным. Даже Яна не могла похвастаться таким количеством привелегий, как обычный гитарист. Ее всегда это удивляло и настораживало. Почему, если среди ночи звонил пьяный Аркадин, то Дима бросал все и мчался в неизвестность. А если просила приехать Яна, то Хакимов любезно отправлял за ней такси, но правда, к подъезду встречать выходил. И Хакимов знал, что его женщину это напрягает, но сделать с собой ничего не мог. Отношения Валеры и Снейка начались еще в далеком две тысячи шестом году и, первое время, напоминали больше неуклюжие заигрывания. Когда оба определились, чего хотят друг от друга — стало гораздо проще. Первые поцелуи, неловкие объятия, переплетения пальцев украдкой, чтоб никто не видел… В один прекрасный день, простых поцелуев оказалось мало и в их жизнь вошел секс. Спонтанно и бурно, в гримерке московского клуба «Тень». Оба, в какой-то момент, словно сорвались с цепи: вжимали друг-друга в стену, запускали руки под концертные рубашки… Тогда же, впервые, в ладонь к Хакимову попал Валеркин член. Чуть крупнее, чем у него самого. Невероятно красивый. У Димы перехватило дыхание от неожиданности и счастья. Аркадин, тем временем, достал Димкино достоинство из джинсов и осторожно провел, сжатыми в кольцо пальцами, от головки до основания, и обратно. Снейк задохнулся от накативших эмоций и проделал то же самое с Валеркиной плотью. Это было невероятно, но простая дрочка доставляла удовольствия больше, чем секс с девушкой. Аркадин стонал, выгибался и прикусывал Диму за шею. Дима приподнимался на цыпочки, толкался в широкую грубоватую ладонь Аркаши, а когда Валерка соединил их головки вместе в своей руке, Хакимова пронзила такая судорога, что он моментально кончил, забрызгав спермой себя, своего одногруппника и закапав пол под ногами. — Бля-а-ать… — стонал Аркадин, наблюдая за Димой и изливаясь ему в руку. С тех пор они трахались везде, где только могли. Подъезд Хакимовского дома, лавка в парке, туалет клуба — все это давно уже перестало считаться экстремальными местами и вошло в норму. Со временем, отточив искусство минета, они разнообразили и без того веселую жизнь, а, изучив все, наиболее эрогенные зоны и слабые места, научились доводить друг-друга до оргазма за считанные минуты. Но и этого, вскоре, оказалось мало. Дима чувствовал, что нужно чем-то заинтересовать Валерку, иначе все сорвется и полетит к чертям. Он принял важное для себя решение и ушел «вниз», чем вызвал немалое удивление Аркадина. Анал в гримерках или туалетах самолетов они не использовали, ограничиваясь минетом и дрочкой — приберегали его для неспешных ночей. Не смотря на то, что поначалу было больше дискомфорта, чем удовольствия, Дима любил эти ночи. Он вообще был за медленный и красивый секс. Такой, когда они с Валерой подолгу лежали в кровати и ласкали друг-друга, не пропуская ни единого сантиметра тела. Когда не надо было никуда торопиться и все дела могли подождать. Аркадина же больше заводил треш в предконцертной суете, когда Хакимов поскуливал от нетерпения и жался плотнее, когда рвано выдыхал прямо в губы: «Л-лер, я не могу, я сейчас ко-ончу!», впивался ногтями левой свободной руки его в плечо и, издав животный звук, заполнял ладонь спермой. Следом присоединялся Валерка, подминая директора под себя и выстреливал горячей струей в узкое горло Снейку. Сейчас Валерка спускался на эскалаторе вниз и бежать за ним было просто непозволительно — и так слишком много было позволено ранее… Аркадин, добиравшийся по предпраздничным пробкам домой, вид имел совершенно удрученный. На душе скребли кошки, а голова, хоть и перестала болеть, но организму облегчения это не принесло. Приехав домой, Валера разделся и лег спать, не желая никого видеть и раздумывать над тем, кто был прав, а кто виноват. Но на утро гадкое чувство его не отпустило. Наоборот, молчащий телефон доводил почти до истерики. Обычно, за это время Дима успевал дважды позвонить и написать несколько смс, хотя бы одна из которых звучала пошло. И тогда Аркадин прятал смартфон в кармане и глупо улыбался. На днях Снейк даже почти подставил его перед Катей, когда прислал в вотсапе фотографию каких-то совершенно нереальных стрингов и ценником с тремя нулями к ним, подписав, что обязательно возьмет их в тур, чтоб опробовать. Катя, проходившая мимо, сунула нос в телефон абсолютно машинально, но очень вовремя и увидев фото, долго не могла поверить, что это прислал Дима и что это шутка. Дима любил красивые и дорогие вещи. Дима любил подарки, как делать, так и получать. Валера посмотрел на браслет из белого золота, роскошно смотрящийся на его загорелой руке. Именно этот браслет он получил от Хакимова на двадцать третье февраля… Дима умел ухаживать! Умел любить! А умел ли это Аркадин? Он никогда не задумывался. Он просто был рядом. А вчера Снейку потребовалась романтика. А Валера не умел быть романтичным. Но и просто ткнуть веником из роз Снейку в лицо тоже не умел. Нет, не то, чтоб все годы он вел себя, как жлоб, просто чаще всего обходился подарочными сертификатами, предоставляя Диме возможность самому выбрать подарок. А Диме то хотелось именно внимания. А он этого не понимал… Аркадину стало больно внутри. Больно за свои поступки. Он закурил, налил себе кофе и уставился в окно. Катя выдернула его из мыслей, что-то спросив — он даже не расслышал, что. Перед глазами мелькало только Хакимовское лицо. Вот он счастливый идет по вчерашнему торговому центру. Вот хмурится и сосредоточенно пишет что-то в блокноте, созваниваясь с организатором. Вот смотрит на Валерку несчастными влюбленными глазами во время ссоры… а вот там уже появляются тонкие синие льдинки… — Что ты хотела? — Аркадин резко повернулся к Кате. Девушка застыла, сжав в руках два платья на плечиках. — Какое лучше? — тихо повторила она свой вопрос. — О боже, да мне все равно! — он грохнул кружку на подоконник и вышел из кухни. Первая мысль была — бежать. Но от чего и к чему, этого Валера еще не придумал, поэтому просто взял ключи от машины и накинул пальто. * Коля спустился к подъезду и стукнул пальцем по стеклу внедорожника: — Эй, до центра за сотку не подбросишь? Валера вылез и кисло улыбнулся. — Не подброшу. Ты и так в центре живешь. — У-у, блядина! — в шутку толкнул его Колян и закурил. — Че хмурый такой? — Да вот, со своими поругался. — Что, со всеми сразу? Силен! — Да иди ты! — Валерка опустился на скамейку. — Хер его знает, что делать теперь. — Катьку то хоть поздравить успел или только настроение ей испортил? — Успел. С утра еще подарил кольцо. Оба музыканта замолчали. — Слушай, — не выдержал Валера. — А позавчера у нас с тобой было что-то с теми телками? — Ты ниче не помнишь что ли? — заржал Коля. — Если бы помнил, я бы тебя не спрашивал, умник, блять! — беззлобно огрызнулся Аркаша. — Ничего не было, так чисто, ленточками помахали на поле и разбежались. — Фу-у-ф, — выдохнул Валера. — А, так ты из-за этого посрался что ли? — С Димой… ну и из-за этого тоже. А с Катей из-за Димы. Точнее, не из-за, а просто психанул и уехал. Не могу себе места найти. Понимаю, что надо просто через себя переступить, а сил не хватает. — Ну и дурак! — философски произнес Богданов и щелчком отправил бычок в урну. — Едь в цветочный, покупай веник и к директору на ковер! — Блять, как бы я без тебя, такого умного, жил? — улыбнулся Аркадин. Они еще какое-то время посидели у подъезда. Колян дважды приглашал Валеру зайти, но тот отказывался. Однако, поехать в магазин, все-равно, получилось только когда на город уже спускались первые сумерки. По дороге Валера все думал, что ему и как сказать при встрече — извинения не были его коньком. Но, оказавшись во дворе у Снейка, все мысли покинули Валеркину голову и он не придумал ничего умнее, чем закричать: — Хакимов! Дима, собиравшийся с Яной на праздник в клуб, вздрогнул у зеркала и замер. Этот голос невозможно было не узнать. — Хакимов! Подойди к окну, я вижу, что ты дома! Яна поморщилась и уставилась на мужа: — Что это за балаган? Он что, пьяный? — В том то и дело, что похоже, нет, — произнес Снейк, чуть растягивая слова. — Так подойди к окну и спроси, что он хочет. — Я… я не могу… — Давай, я подойду! — Нет! — дернул Дима Янку за хрупкое запястье, чуть не вывихнув. Дернул и остановил, не давая приблизиться к окну. Девушка зашипела и отобрала свою руку из цепких Диминых пальцев. — Хакимов, я люблю тебя! — снова донесся крик с улицы. — А вот это уже интересно! — Яна уставилась на мужа. — А ты? Тоже его любишь? Снейк зажмурился в надежде, что когда он откроет глаза, все окажется сном, но потом вскочил внезапно, чмокнул жену в щеку, схватил пальто и ринулся вниз по лестнице — лифт ждать было слишком долго. Валерка стоял у подъезда с огромным белым плюшевым медведем и букетом из сорока девяти алых роз. Дима буквально вывалился на своего гитариста из подъездной двери. Вывалился и замер. — Я знал, что ты дома, — улыбнулся Аркадин. — Это тебе! Он протянул Диме медведя и цветы, но Снейк отвел руки с подарками и повис на Аркаше, целуя его в губы, запуская пальцы в волосы, гладя по небритой щеке… Сверху из окна на них смотрела, сквозь слезы, Яна. Где-то в подмосковье плакала, сидя на кресле в спальне, Катя. А Валера выпустил из рук игрушку и розы, уронив их в снег, обнял Снейка, прижав к себе, и прошептал в самые губы: — Я люблю тебя… люблю!