toujours tandem

— Очень многие думают, что у меня потрясающий вид из окна. Конечно, Москва очень красивая, но как видишь, ничего здесь роскошного нет, — она стояла, поставив руки на подоконник и вглядывалась куда-то вдаль. Вид действительно был самым обычным — соседняя высотка. — Кстати, это очень хорошо, потому что напрямую соответствует абсолютно рабочему настроению. Это очень правильно, — столько много слов за раз я не слышала от неё никогда. Наверное, пребывание в Думе влияет так на неё.       Да. Сейчас мы находимся именно здесь. В её кабинете. Вдвоём. За стенкой — приёмная, где тебя встречает её помощница, но сейчас её на месте не было. Здесь только мы. Одни. Могла ли я подумать, что спустя чуть больше чем полгода я окажусь внутри Государственной Думы, находясь в отношениях с депутатшей? Да ещё с такой красивой… Один её вид сводит меня с ума, а нахождение с ней рядом — даже страшно подобрать правильные слова.       Солнце потихоньку садилось, вечерело, но мне оно было и не надо — моё Солнце стояло рядом со мной. Всё как и всегда: тёмные волосы завиты в локоны, выразительный макияж, взгляд, полный серьёзности, холодности и даже, может быть, лёгкой грусти. Сложно сказать, но такой она мне нравится больше всего. С такой и были мои первые встречи. — Ну раз там нечего смотреть, — с этими словами я подошла ещё ближе к окну и начала закрывать жалюзи, — то и тут тоже, — закончив, я обернулась и моментально приблизилась к её губам. Я так сильно хотела этого. Я так давно хотела этого. Я до безумия хочу её… Страсть захлестнула мне разум, наши уста слились в поцелуе. Она охотно мне отвечала, и я понимала — она хочет этого не меньше. В поцелуе я прижала её к столу и, чуть погодя, посадила сверху, слегка приподняв за бёдра. Желание так одолело меня, что это движение было нечто вроде инстинкта. Она тут же слегка обвила меня ногами; поцелуй продолжался. Я чувствовала вкус её помады, но всё-таки преобладали губы — нежные, тёплые, настойчивые. Рукой она касалась моего лица, своей же я решила действовать. Медленно, но верно задирая подол её бордовой юбки, я скользила по внутренней стороне бедра, приближаясь к эпицентру страсти. Представительница власти задышала глубже. Другой рукой я довольно быстро нашла одну-единственную пуговицу на пиджаке такого же цвета, что и юбка, затем потянула за часть банта её белой блузки, тем самым развязав его. Оголив шею, я перешла туда, покрывая нежную кожу поцелуями. Она запрокинула голову, задышав ещё глубже. Казалось, ещё совсем чуть-чуть и с её уст начнут срываться стоны. Большая грудь то поднималась, то опускалась, и это не осталось незамеченным мной — правая кисть тут же оказалась там, слегка сжимая её. Между бёдер было горячо. Но нужно было менять наше положение тел.       Медленно и аккуратно я уложила женщину на стол, смахнув то, что могло бы нам помешать. Бумаги, канцелярия, прочее — не важно. На данный момент этого не должно здесь быть. Сердце билось часто, приятное чувство с каждой секундой всё нарастало. — Валерия Александровна, — нависнув над ней, слегка запыхавшись, прошептала я, глядя ей прямо в глаза. — Меня так возбуждает лишь одна мысль о том, кем Вы работаете… Ваш статус, — она смотрела, немного приоткрыв рот, и это ещё больше возбуждало. Но больше всего — тот факт, что несмотря на то, кем именно она является, сейчас она лежала подо мной. На столе. В её кабинете. В Государственной Думе. После моих слов депутат усмехнулась, а я снова приблизилась к её губам для поцелуя. Едва прикоснувшись друг к другу, мы почувствовали лёгкую вибрацию по столу. Обернувшись, я увидела её телефон — лишь то немногое, что не оказалось на полу, и слава богу. Посмотрев снова на неё, я лицезрела, что глаза её округлились — она была в шоке. Собственно, как и я. Опомнившись, Валерия Александровна поднялась со стола, слегка оттолкнув меня. Ей нужно было ответить. — Скоро буду, — последнее, что она сказала кому-то. Отключившись, женщина положила свой телефон обратно, и теперь смотрела на меня, причём как-то холодно, параллельно завязывая галстук-бант на блузке. — Сиди здесь и никуда не выходи, — бросила она, уже застёгивая пуговицу на пиджаке и поправляя юбку. Взяв из сумки помаду, она подошла к зеркалу и стала подкрашивать губы, приоткрыв рот. Это было так женственно… Именно такие незначительные моменты почему-то западают в мою долговременную память. Эти движения такие простые, но так необычно видеть их у такой женщины. Волосы её почти не растрепались, поэтому, забрав телефон со стола, она направилась прочь из кабинета, но у двери остановилась. — Приведи тут всё в порядок, — и вышла.       Мне же нужно было «сидеть здесь и никуда не выходить». Очень интересно, сколько по времени её не будет. Обойдя стол, я стала поднимать то, что упало в порыве страсти. Бумаг было не так уж и много, да и ручек тоже. В основном упали настольные флажки — Российский, области, которую она представляет, её партии. Упал даже игрушечный белый медвежонок, одетый в футболку, на которой написано название политической партии, в которой состоит Валерия Александровна. Я уже сказала ей о том, что он очень милый, и что я хочу себе такого же. Аккуратно разложив всё, как оно и было, я принялась дальше разглядывать кабинет. В рамочках, на светлых стенах, висели её фотографии, и их тут было достаточно. Самая большая — она стоит рядом с президентом и премьер-министром. И как она мило там улыбается… Достав телефон из своей сумки, я стала фотографировать всё, что здесь было. На стене, противоположной окну, висела огромная карта нашей страны. Над ней — часы, под — тёмный кожаный диванчик, судя по всему очень удобный, но мы всё же предпочли стол. Были ещё какие-то шкафы, но рыться там я не рискну. Сев в её кожаное кресло, я закинула ноги на стол и стала делать селфи. На память.       Я никак не могу осознать, что вообще происходит в последние дни, а сейчас я нахожусь именно в том самом месте, где она работает, и мы чуть было не переспали. Будет, что внукам рассказать. Интересно, куда её позвали и для чего? Неожиданный съезд партии? Или просто чайку попить? Но тут же сердце больно ёкнуло от следующей мысли: а что, если нас кто-то видел? Или, по крайней мере, слышал?.. Что теперь делать? Надо непременно бежать, бежать из её кабинета, из этого места, из этого города, из этой страны. От этой женщины. Хотя скорее серьёзные проблемы будут у неё, а не у меня… И она сказала быть здесь. Лучше послушаться её. Но что мы наделали, Лера?.. Стало плохо, закружилась голова, сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Я абсолютно не знаю, что сейчас делать… Как будет лучше, как будет хуже… Но иногда единственный полезный ход — не двигаться с места. Я замерла. Будь, что будет. Умирать так с музыкой.       Но мои попытки успокоиться прервал звук открывающейся двери…