гардения.

После войны между Вооружённым Детективным Агентством и Портовой Мафией Акутагава заметил в себе несколько изменений. Его (почти несуществующее) терпение иссякло ещё больше. Его и без того злой нрав увеличился (к большому страху подчинённых). Невероятно, но он становился ещё более жестоким, чем прежде. И, пожалуй, самое глобальное изменение в обычно жестоком члене мафии: Он не убивал никого уже несколько недель. Сначала никто не обратил на это внимания, однако со временем это стало слишком странным изменением в поведении. Когда Акутагава позволял другим прикончить своих врагов — после того как нанесёт своему врагу тщательное и очень, очень, очень кровопролитное избиение, конечно — это то, за что он потом попытается их убить, а в итоге остановит себя перед нанесением последнего удара. Внезапное и необычное для Рюноске поведение всполошило всех, заставив усомниться в том, что с Акутагавой всё хорошо. Даже Хигучи не могла подумать о таком непривычном поведении. Набравшись смелости, она решила спросить Акутагаву напрямую, хоть и не смогла получить ответ на свои вопросы. — Акутагава-сенпай, я заметила, что вы… Изменились? — Хигучи начала думать о том, как лучше всего спросить начальника, не провоцируя его, так как Акутагава всегда был для неё загадкой. Она даже не знала, какие мысли проносились в его голове, несмотря на то, что провела с ним так много времени. — Я не хочу вам надоедать, но мне хотелось бы узнать: что случилось? Вас что-то беспокоит? — Хигучи съежилась, увидев суровый взгляд Акутагавы. — Мои планы расширились, Хигучи. Пока я не реализую их, я не буду тратить свои силы на тех, кто их не заслуживает, всё просто. Хотя не думаю, что тебя это касается… Если только ты не намекаешь на то, что я пренебрегаю своими обязанностями пса Портовой Мафии, — ответил Рюноске, тоном своего голоса намекая на то, что Хигучи стоит перестать спрашивать его об этом. При этом его лицо не выражало никаких эмоций. — Э-э, нет, вовсе нет! Конечно нет, сенпай! — она вздрогнула, взволнованная обвинением, — просто, эм, я имею в виду, что это не так уж и плохо! — Заткнись, Хигучи. Она немного обдумала его слова, не в силах остановить себя от анализа того, что он сказал. Когда дело касалось Акутагавы, Хигучи всегда хваталась за соломинку.* Пустая болтовня прохожих, пение птиц, перелетающих с места на место, громко бьющиеся о бетон подошвы детских туфель. Слушать эту мелодию, в которую каждый вносил свой вклад, было для Акутагавы роскошью, которую он редко мог себе позволить. По крайней мере, он мог прервать эту мирную атмосферу, заменив её на крики и убийства. Но Акутагава даже не думал об этом, после того как несколько недель сдерживался из-за проклятой сделки с тигром-оборотнем. Это очень расслабляло: идти по городу, не напоминая себе каждую секунду о том, что надо держать себя в узде. Его повседневные обязанности были скудными в сравнении с его обязанностями в мафии. Сегодня была одна из тех случайных аномалий, которую мафия позволяла ему время от времени. И вот он здесь, пользуется возможностью купить продукты, чтобы заполнить свой пустой холодильник. Он вспомнил вопрос Хигучи, который также задали Чуя и остальные. «Не убивай никого в течение шести месяцев.» Почти сразу он почувствовал, как по телу разливается раздражение. Сначала на Ацуши, а потом на себя за то, что он так много думал об этих словах. Акутагава помнил, как заключал эту сделку, будто она была вчера. Эта сцена проигрывалась в его голове каждый раз, когда он собирался добить того, с кем ему сказали покончить. Он помнил, насколько свирепым было лицо тигра-оборотня и насколько ясны были его глаза, когда он заключал эту сделку. Вместе с тем вспоминались чувства злобы и зависти, обжигающие душу. Наряду с другим чувством, неизвестным ему, которое растеклось по его телу, прежде чем сгуститься в животе, ползти вверх по горлу. Едва заметное, но противное чувство, из-за которого перехватывало дыхание. Он помнил это чувство тошноты и нарастание пульса, когда смотрел на Ацуши. У Рюноске закружилась голова, его переполняло множество противоречивых чувств, которые он не мог понять. «Договорились.» Акутагава провёл много дней и ночей, пытаясь разобраться, что же это такое. Пока он, наконец, не решил, что это азарт. Трепетный вкус испытания, шанс проявить себя перед Дазаем! Любой бы обрадовался такой возможности, даже Акутагава… Вот что он сказал себе. Хоть Рюноске, наконец, определил что это за чувство, его голову не покидали мысли, что он был неправ. И это раздражало ещё больше, из-за чего Акутагава выпускал раздражение на своих несчастных врагах и иногда подчинённых. Он раздражённо щёлкнул языком: у него было много других, более важных вещей, о которых нужно было думать, а не о каком-то тигре оборотне. Тем не менее, его мысли всегда будто самостоятельно концентрировались вокруг мальчика с платиновыми волосами. Возможно, его беспокоила мысль о том, что Ацуши был ходячим воплощением его неспособности угодить Дазаю: тигр-оборотень был способен прыгать и хвастаться тем, чего Акутагаве не хватало. Конечно, после того, как он размажет тигра по стенке, Рюноске сможет избавиться от этих мыслей. Взяв корзинку, он начал изучать список продуктов, который дала ему Гин, перед тем как заняться стиркой белья. В поисках яблок Акутагава прошёл мимо цветочного киоска. — Ох, молодой человек! Хотите взглянуть? Наверняка у тебя есть кто-то, чьё внимание ты хочешь заполучить? Обычно Акутагава не обращал внимания на столь нелепые методы маркетинга, но сейчас он по непонятной причине подошёл к стенду с цветами. Из всего разнообразия пёстрых лепестков его привлёк горшочек с белыми цветами. Рюноске не был знатоком растений -он не знал даже их названий, просто молча восхищался красотой. — Гардения, — произнёс старик, указывая на цветок. Продавец взял один цветок из горшка и завернул его в пластик, перед тем как протянуть Акутагаве. — Это означает тайную любовь, —сказал продавец с небольшой улыбкой. Акутагава на секунду опешил, а после нахмурился. — Нет, спасибо. У меня нет ни интереса к цветам, ни причины дарить их. — Тогда зачем подошёл? – рассмеялся старик. Акутагава молчал, не в силах придумать причину. — За счёт заведения, только никому не говори. Продавец добродушно подмигнул. По какой-то причине Рюноске решил взять цветок, яростно шагая от киоска так быстро, как только мог. — Приходите ещё! – крикнул старик ему вслед. Акутагава нехарактерно покраснел. В его голове пронеслась мысль выбросить цветок, потому что перспектива того, что кто-то из его коллег мог увидеть Рюноске с этим цветком, ужасала. Но, конечно, он не смог этого сделать. Акутагава вздохнул: он просто хотел купить продукты и вернуться домой как можно скорее. «И почему только Гин составила такой длинный список?» — пронеслось в его голове. Пробираясь сквозь толпы людей, он думал над словами продавца. Это означает тайную любовь. Рюноске стиснул зубы, расстроенный. Почему это чувство «азарта» пришло ему на ум именно тогда, когда он вспомнил, так называемый, смысл гардении. Он хотел ударить продавца, нет, себя за то, что попал в подобную передрягу. Какая разница, какой смысл решил внести в цветок какой-то там человек? Он был бесполезным, и точно не тем, на что Акутагава должен был тратить своё время. Глубоко задумавшись, Акутагава врезался в кого-то. Он мгновенно узнал, кто это, даже не видя его лица в этот момент. Сейчас Рюноске уловил запах фруктового мыла и детского шампуня намного чётче, чем во время их командной работы. — Ох, извините, я вас не заметил… Акутагава? — спросил Ацуши, не веря своим глазам. Ацуши не мог не удивиться, увидев, что «дикий пёс Портовой Мафии» делает что-то человеческое и обычное, как покупка продуктов. Мальчик приподнял бровь, замечая подозрительное смущение Рюноске и красный цвет его лица. Ацуши не мог не удивиться тому, как по-другому выглядел Акутагава. Рюноске отдал Гин свой плащ на стирку и надел нечто гораздо менее броское. Он был одет в простое чёрное пальто, застёгнутое на все пуговицы, и вместе с тем на нём была пара тонированных очков. — Сейчас ты бы мог легко найти себе девушку, — бездумно сказал Ацуши, прежде чем его щёки и уши залились румянцем, — чёрт, я сказал это вслух, да? Акутагава удивлённо посмотрел на него. Он был… Польщён. Рюноске нахмурился, по крайней мере попытался, ибо с румянцем он не выглядел так угрожающе, как ему хотелось. Взгляд Ацуши бегал по цветку, который Рюноске держал в крепко сжатой ладони. Заметив это, он попытался спрятать его, но было уже поздно. — О, так у тебя свидание? – нерешительно спросил Ацуши, представляя ласкового и нежного Акутагаву. Он с любопытством посмотрел на цветок и слегка наклонил голову. — Я не припоминаю, когда моя личная жизнь тебя касалась, - Рюноске умело парировал без особой грубости, почти не кусаясь. Ацуши нахмурился, хотя это больше выглядело так, будто он дуется. — Почему ты всегда такой грубый? Разговоры это не такая уж и плохая вещь. — Если ты так хочешь знать, то я просто получил его бесплатно и решил взять, — Акутагава отвёл взгляд. — А, понятно, — улыбнулся Ацуши, — Красивый. Рюноске взглянул на него краем глаза, после чего протянул цветок в сторону тигра. — Ч-что? — Н-не будь так польщён, это цветок для твоих будущих похорон, тигр-оборотень, - заикнулся в ответ смущённый и злой Акутагава. Хоть это и была угроза, его покрасневшие щёки просто не давали Ацуши воспринимать Рюноске всерьёз. — Кроме того, этот цветок мне не нужен, он мне лишь мешал. Ацуши, хоть и крайне удивлённый, решил взять цветок, покраснев и обрадовавшись. — Спасибо, — мальчик улыбнулся ещё шире, глядя на цветок. Акутагава кашлянул и прошёл мимо него, стараясь уйти как можно быстрее, чувствуя, как сильно бьётся его сердце. — Я был рад тебя видеть! — крикнул Ацуши, смотря на Рюноске. Уголки губ Акутагавы дёрнулись вверх, конечно, против его воли. Внутри вновь разливалось то чувство, которое он прозвал азартом. Боже, он хотел ударить себя за то, что думал об этом, но Рюноске правда был рад видеть тигра… Но Акутагава определенно не испытывал к Ацуши никаких чувств, кроме зависти, ненависти и злобы. Нет. Ничего более.