Их брак многие могли бы назвать идеальным. Еще полгода назад Маринетт и сама так считала, ведь за все эти семнадцать лет они ни разу не поругались и никогда не разговаривали на повышенных тонах.
Вот только за это время у них скопилось слишком много секретов и неозвученных слов.
Маринетт надеялась разрядить обстановку фразой про ревность к сыну. Они вместе посмеются над тем, к какой нелепой ситуации привело обилие тайн, поговорят, наконец, по душам и разберутся со всеми проблемами, но… эффект вышел противоположный.
Рука Адриана соскользнула с ее плеча. Он отодвинулся в сторону и полным горечи и обиды голосом произнес:
— Как ты могла отправить Хьюго с брошью Мотылька жить к моему отцу?
В комнате повисло молчание. Раньше Маринетт была уверена, что поступала правильно: все это было ради безопасности Хьюго, да и план ведь на самом деле сработал. День из кошмара позади, а отделалась она всего лишь порезом руки, ударом по голове и перевернувшимся вверх тормашками миром. Хьюго был невредим; созваниваясь с ним после произошедшего по видеосвязи, она видела его радостную улыбку и пообещала себе, что снова заберет его домой, как только они найдут и остановят Лжеавгуста.
Но то, с какой интонацией говорил Адриан, не оставило и следа от былой самоуверенности. Сидя к нему спиной, Маринетт не видела его лица, но холодными мурашками по всему телу ощущала повисшее между ними напряжение.
— Я хотела его защитить, — чуть слышно прошептала она.
— Ты ведь знала, каково было мне почти все детство провести запертым «для защиты», — голос Адриана дрогнул.
— Я ж-же рассказывала тебе о пророчестве Ор-ракула, — сбивчиво затараторила Маринетт, — рядом со мной Хьюго бы г-грозила опасность…
— Но Элис и Льюиса ты оставила рядом.
— Я не в-видела их во сне. И действительно, их не б-было дома, когда все это случилось.
— Но была ты и могла быть Элис, если бы задержалась перед выходом или, наоборот, вернулась минутой раньше.
— Хочешь сказать, — с губ Маринетт сорвался нервный смешок, — я должна была оставить детей и сама держаться от всех вас подальше?
Адриан тяжело вздохнул.
— Ты могла бы сказать мне обо всем раньше. Вдвоем мы бы придумали что-то.
— Я сказа…
— Не Коту, — перебил он. — Хотя и как Коту ты не сказала мне,
кого я должен защищать и как тебя найти. Я говорю про себя без маски. Маринетт, я ведь отец, Хьюго — мой сын тоже, а не только твой. Я имел право знать, что ему угрожала опасность.
— Я не хотела тебя волновать.
— Волновать? Черт возьми, а когда тебя похитили и я не знал, жива ли ты, думаешь, я не волновался?!
— Если бы ты не был Котом Нуаром и я рассказала тебе обо всем этом раньше, то что бы изменилось? — спросила Маринетт, запустив руку в волосы.
— Мы могли бы искать выход вместе, — отчаянно произнес Адриан. — Я бы поддерживал тебя в конце концов, чтобы тебе не пришлось справляться со всем одной!
— Ты ведь и сам ничего мне не говорил, — заметила Маринетт.
— Меня не преследовали пророческие кошмары о смерти сына. Правила есть правила, я понимаю, почему ты молчала про прошлое Ледибаг и про Льюиса. Но об этом видении… можно же было рассказать… не раскрывая масок.
— Я боялась, что ты решишь, что мои кошмары — надуманные пустяки, или бросишь меня…
— Такого ты обо мне мнения, да?
Маринетт промолчала. Адриан продолжил:
— Хотя, может, я и правда не заслуживаю доверия, раз все это время не замечал, в каком кошмаре ты жила.
— Это не так, — чуть слышно прошептала Маринетт, нащупав за своей спиной его руку, но так и не решившись повернуться к нему лицом. — Даже если я не рассказывала все, тебе я доверяла больше, чем кому бы то ни было.
— Разве? — Адриан издал усталый смешок. — А вот мне порой кажется, что намного больше ты доверяешь моему отцу. Он наш бывший враг, он хотел убить нас с тобой и завладеть Камнями Чудес, а ты отправила к нему Хьюго с брошью Мотылька!
Маринетт закусила губу, понимая: то, что она скажет сейчас, Адриан точно не будет рад услышать. Кот до сих пор считал врагом Габриеля Агреста, Адриан был едва ли не смертельно обижен на отца, оставалось лишь надеяться, что после ее признания он не уберет своей руки из ее и не будет считать ее поступок предательством.
— Не только с брошью. Шкатулка со всеми Камнями замурована в стену одного из тайных проходов к его бывшему злодейскому логову.
Пальцы Адриана выскользнули из ее руки. Он со свистом втянул воздух сквозь зубы, ударил кулаком по кровати и шумно выдохнул.
У Маринетт все сжалось внутри. Что ж, этого следовало ожидать.
— О-он п-перестал быть нашим врагом п-после того, как сам попал п-под чары Оракула, — голос не слушался, в глазах щипало. — Ему снилось, что из-за погони за Камнями он п-потерял тебя… Я знаю, каково видеть во сне смерть собственного сына, и… — дыхание перехватило.
Подвинувшись ближе, Адриан обнял ее за талию, поцеловал в макушку и шепнул «все хорошо».
Слезы потекли по щекам.
— Он твой отец, я з-знала, что он ничего п-плохого Хьюго не сделает, — продолжила Маринетт, утерев глаза. — А в моем кошмаре враг приходил к нам д-домой, поэтому опасно б-было хранить шкатулку у нас… а Габриель знал про к-камни, и особняк хорошо защищен…
— А если бы он… — Адриан тяжело вздохнул, — тебя предал?
— Он бы не стал, — покачала головой Маринетт. — Он правда
искренне раскаивается в том, что насылал акум. И Адриан… он остановился из-за тебя, потому что потерять тебя боялся даже больше, чем хотел вернуть твою маму. Поэтому, п-пожалуйста, попробуй помириться с отцом.
— Хватит с него того, что ты его простила.
И снова в отношении отца Адриан был непреклонен. Обида засела в нем слишком глубоко, но Маринетт надеялась, что однажды он все же смягчится и попробует наладить отношения с Габриелем.
Вот только сейчас ее волновало другое.
— А меня… — слова застряли в горле, но Маринетт нашла в себе силы их озвучить, — ты простишь?
Тишина вновь воцарилась в комнате.
В памяти всплыли красные от слез глаза Элис, когда Маринетт вернулась домой. Непроницаемое лицо Нуара, когда их взгляды встретились после ее спасения. Перепуганный Багмен, трясущимися руками помогавший ей избавиться от веревок.
Да, она легко отделалась, смогла не втянуть во все это Хьюго, но очень сильно всех перепугала. А что было бы, если бы ей не повезло? Если бы она отделалась не порезом руки, а получила смертельную рану? Если бы Лжеавгуст все же захотел ее пытать или пошел на шантаж? Если бы действительно Элис вернулась на несколько минут раньше и…
Маринетт поежилась. Да, она рассказывала Коту о своем сне, но даже не дала ему знать, кого нужно защищать. И если бы сегодняшний день пошел по худшему сценарию… это была бы только ее вина.
— Мы с тобой оба наломали дров, — тихо произнес Адриан прямо над ухом и еще крепче обнял ее. — Я ведь точно так же не рассказывал тебе, что был Котом Нуаром. Так что и ты меня прости… и за то, что наговорил сейчас лишнего, тоже. Я не хотел начинать с обвинений наш первый разговор без масок, — он горько усмехнулся, но его голос стал заметно расслабленнее, — просто некоторые открытия слишком сильно выбивают из колеи.
Уголки губ Маринетт приподнялись в легкой полуулыбке.
— Например, что ты ревновал меня к собственному сыну? — переплетя свои пальцы с пальцами Адриана, спросила она.
— Не напоминай, — проскулил он, уткнувшись ей в шею. — Я же не знал, что это Льюис.
— Но ты знал его возраст, — в объятиях мужа было тепло и уютно, напряжение таяло, возвращая легкость душе и напоминая об усталости в теле. — Я что, похожа на любительницу малолеток?
— А что я должен был подумать, когда на ночь глядя он нес тебя на руках, да еще и так заботливо, что…
— А ты, значит, всех спасенных женщин как мешок с мукой таскаешь?
— Ты понимаешь, что я имею в виду, — недовольно пробормотал Адриан.
— Ему шестнадцать.
— Значит, мне нельзя ревновать к тому, что я видел, а тебе можно на пустом месте, хотя я никогда не давал никакого повода? — насупился он и, прежде чем Маринетт успела хоть что-либо ответить, сказал: — Черт. Все зло от этих масок. Прости. Никогда бы не подумал, что тем идиотом, которого я хотел припугнуть «Катаклизмом» за то, что не обращает внимания на собственную жену, оказался я сам.
— Теперь-то я хотя бы знаю, где и почему ты пропадал. И в какой-то степени я даже была права, когда думала, что ты встречаешься со своей первой любовью, — усмехнулась она.
— Ну… еще ты знаешь,
что я рассказывал «ей» о тебе.
— О да, — Маринетт закатила глаза, — о том, что ты любишь свою жену, Ледидарк от Кота слышала даже чаще, чем я от тебя без маски.
— Значит, будем это исправлять, — хмыкнул Адриан.
***
Работу над ошибками они выполняли всю ночь.
***
Маринетт предлагала за завтраком рассказать детям о том, что Адриан Кот Нуар, но он не согласился. Нет, разумеется, он больше не собирался держать в секрете от них свою личность (только от отца — здесь Маринетт не удалось его переубедить), но по отношению к сыну ему хотелось именно снять маску, а не достать Кота из мешка.
Он хотел раскрыться не как Адриан перед Льюисом, а как Нуар перед Багменом, наставник перед учеником. Даже целую речь придумал и все утро прокручивал в голове, представляя, как Багмен слушает его в удивленном восторге.
А вот как и что сказать Элис, увы, не знал.
Если раньше Адриан собирался отдать кольцо Кота Льюису, то теперь лучшей кандидатурой видел дочь. И нет, это не только потому, что с раздачей Камней Чудес сыновьям Маринетт его опередила. Да, поначалу он думал, что Маринетт и дочь в свои тайны втянула, оставив его единственным человеком в семье, от которого хранила секреты. Но тайну Багмена (а с ним и Ледибаг) Элис раскрыла сама, дав Адриану повод гордиться наблюдательностью дочери, а Плаггу — встрять в разговор с фразой «Даже удивительно, что она из вашей семейки».
Она стала бы идеальной Кошкой и лучшей поддержкой брату, да и навыки фехтования пригодились бы ей во владении жезлом.
Ему бы хотелось раскрыться перед ней в торжественной обстановке, прочесть напутственную речь и сразу же вручить кольцо, но сейчас, пока враг еще был на свободе, Адриан не мог позволить себе такую роскошь. Пока все не закончится, маску Кота Нуара должен был носить он.
Из-за этого он даже думал повременить с признанием дочери, чтобы раскрытие и вручение кольца произошло в один день, но Маринетт настаивала на том, что со снятием маски лучше не затягивать, чтобы дети не обижались на него из-за глупого недоразумения.
Итак, на одной чаше весов было торжественное раскрытие с не менее торжественной передачей кольца, а на другой — вчерашние слова Элис о том, что его не волнует их мама.
Адриан даже думал попросить Маринетт саму рассказать все дочери, чтобы та поняла, что пропадал их отец не по пустякам, а затем, когда все закончится, он смог бы лично все обсудить в соответствующей обстановке, но…
Но утром, когда Маринетт и Льюис еще крепко спали, а Адриан и Элис сели завтракать вдвоем, дочь огорошила его словами:
— Я вчера волновалась, что вы с мамой поругаетесь, поэтому подслушала часть вашего разговора, прости.
И прежде чем Адриан успел подумать о том, как много она могла услышать, новая фраза прозвучала ударом под дых.
— Познакомишь с квами? Или ждать, когда официально мне кольцо передашь?
***
Что ж, пусть раскрытие перед Элис вышло не таким, как хотел бы Адриан, оставалась надежда, что снятие маски перед Льюисом пройдет по плану. Во всяком случае Элис сказала, что подслушивала разговор родителей одна и «братец ни сном ни духом о том, что ты Кот Нуар, не переживай, папочка».
Поэтому днем, когда Маринетт отправилась давать отрепетированные показания в полицию (правду, где это возможно, и «не знаю», где это затрагивало их супергеройские тайны), Кот Нуар и Багмен встретились на одной из парижских крыш.
Заготовленная речь вылетела из головы, но Нуар попытался взять себя в руки.
Багмен сидел, скрестив ноги по-турецки, играясь с йо-йо и смотря куда-то в пустоту. Кот видел, что он волновался: все-таки вчера он раскрыл наставнику личности матери и свою, но они не успели все это обсудить.
Сев рядом с ним, Нуар хлопнул его по плечу, набрал воздуха в грудь и сказал:
— Твоя мама, квами и я, наверное, все уши прожужжали тебе о тайне личности, но вчерашний день показал, что секреты не всегда хороши.
Багмен кивнул. Подкинув йо-йо еще раз, поймал его и положил на черепицу перед собой.
— Поэтому я хочу, чтобы между нами еще на один секрет стало меньше, — продолжил Кот, почесав затылок. — Понимаешь… дело в том, что я… твой отец.
Нуар думал, что ответом ему будет удивленный возглас и десятки изумленных «Что? Как? Почему? Как так получилось, что я тебя не узнал?», но Багмен лишь тяжело вздохнул.
Помолчал с минуту и, грустно усмехнувшись, произнес:
— Так и знал, что у вас с мамой что-то было. Я ведь на тебя больше похож, чем на папу.
