Отцы, дети и шкатулка проблем

      Как бы Адриан ни был загружен на работе, как бы ни было много у Кота Нуара геройских забот, встречи с Нино дважды в месяц входили в категорию «святое». Конечно, когда-то им удавалось встречаться чаще (однажды они и вовсе устроили недельный мужской киномарафон дома у Ляифов, отправив Алью и Маринетт в круиз с детьми). Когда-то, как, например, сейчас, приходилось довольствоваться получасовыми посиделками в пиццерии «E&E Césaire», в которую и пробираться-то нужно было тайком, потому что от одного вида местного меню диетолога Адриана хватил бы удар. Благо хоть внутри о папарацци или просто случайных фанатах, жаждущих выложить в сеть фото нарушающего диету Агреста, можно было не волноваться: хозяйки заведения, Элла и Этта Сезер, всегда с радостью принимали Адриана и Нино за час до открытия, когда посетителей еще не было.       — Ты не думал о том, что иногда человеку нужно… — Нино отвернул кепку козырьком назад, — ну… отдыхать?       Адриан устало усмехнулся. Еще не прошло и половины дня, а он настолько выбился из сил, что даже есть не хотелось.       — Будь моя воля, я бы с радостью уехал с Маринетт в Марсель на месяц-другой, — сказал он, откинувшись на спинку дивана. — Но сейчас не до отдыха.       Нино лишь покачал головой. Он не признавал подход «жить, чтобы работать», предпочитая «жить, чтобы заниматься любимым делом, своевременно отдыхать и не загонять себя в гроб».       Адриан бы тоже хотел так жить. Он слишком привык к профессии, которую выбрал ему отец, а Кот Нуар привык сначала думать о Париже и только потом об отдыхе. Но все же он собирался избавиться от этих привычек… потом. Сначала уладит дела, привлечет к ответственности убийцу мастера Фу (на его могиле Кот пообещал, что на сей раз просто сдаться злодею не выйдет), передаст кольцо Льюису и тогда можно будет начать новую жизнь с Маринетт в Марселе.       — Это, конечно, твое дело, бро, — все-таки решил высказаться Нино. — Просто помни, что помимо тебя у твоего отца есть и другие модели, и конец света не наступит, если Маринетт не будет заниматься подготовкой к показу один сезон.       Адриан кивнул. Как же просто все было бы, если бы заботы ограничивались только работой! Но даже сегодня, черт бы все это побрал, вечером его ждали в полиции на совещание о ходе расследования.       — Помню, — сказал он. — Я собираюсь закончить карьеру, как только разберусь с одним делом.       — Что-то подобное ты говорил четыре года назад.       Адриан поспешил перевести тему.       — Я видел у Натали список новых сотрудников. Ты не говорил, что твой брат устраивается к нам.       — Под «к нам» ты имеешь в виду стажировку у Маринетт? — уточнил Нино, приступая уже к пятому куску пиццы. — Бро, ты слишком очевидно ревнуешь. К тому же у Криса уже есть девушка.       — Но раньше он был влюблен в Маринетт, — поморщился Адриан.       — Это было пятнадцать лет назад.       — Ты ведь не будешь отрицать, что на факультет моды и дизайна он поступил из-за моей жены.       — Бро, подростки часто влюбляются в симпатичных учительниц, — Нино положил недоеденный кусок пиццы обратно в коробку. — А Маринетт порой нянчилась с ним, когда Крис был ребенком. Он вырос, все в прошлом. Да и разве Маринетт хоть раз давала тебе повод для ревности?       — Нет, просто… последнее время я почти не вижу свою жену из-за всей этой работы, — вздохнул Адриан, мысленно добавив «и нового врага», — а ее окружает слишком много тех, кто раньше был в нее влюблен. Твой брат устроился на стажировку. Натаниэль оформляет подиум. Лука заказал у нее костюмы для группы. Черт, она ведь и тебе самому какое-то время нравилась.       — Это было до того, как я начал общаться с Альей.       — Интересно, в Париже есть хоть кто-то, кто в свое время на нее не запал? — Адриан проигнорировал его слова.       — Кто бы говорил, — хмыкнул Нино, пальцем указав на Агреста. — Хотя, — он задумчиво почесал подбородок, — вроде я слышал, что Кот Нуар однажды ее отшил.       Ответом ему был тихий скулеж Адриана.       

***

      Какая-то часть Маринетт очень хотела спросить, известно ли Габриелю, почему Адриан постоянно задерживается на работе. Она надеялась, что Габриель ответит, будто дает сыну дополнительные поручения, посылает на незапланированные фотосессии или переговоры с клиентами, отправляет на какие-нибудь курсы, черт возьми, чтобы было хоть какое-то объяснение тому, куда ее муж пропадает изо дня в день! И тому, почему он сам ей ни о чем не рассказывает.       Какая-то ее часть считала, что спрашивать глупо. Это их с Адрианом отношения, если он не рассказывает, значит, должны быть причины. Он ведь почти не общается с отцом, если не Габриель нагрузил его новой работой, то ничего нового она не узнает. Да и не жаловаться же ей свекру, в конце-то концов, на то, что возможно его сын ее больше не любит у его сына появились секреты от жены?       Особенно учитывая, сколь о многом она сама (из-за этой чертовой ответственности Хранительницы Камней) не говорит Адриану.       Маринетт надеялась, что если все-таки спросит, то Габриель рассмеется, скажет, что ей не о чем волноваться, просто они готовят эксклюзивный выпуск журнала мод в строжайшей секретности. Но больше она боялась, что месье Агрест, недовольно приподняв бровь, ответит, что ему ничего не известно.       И потому так и не спросила.       Чувство тревоги колючими иглами застряло в груди.       Страх за Хьюго, новый враг, переживания за Адриана. Стоило прогнать из головы одни дурные мысли — на их место сразу же лезли другие. Маринетт держала успокоительное в баночке из-под витаминов, изо всех сил старалась не унывать и улыбаться, напоминала себе, что даже без маски и сережек — она Ледибаг, которая не привыкла сдаваться. Вот только порой очень хотелось вычеркнуть это «Ледибаг» из прошлого. Остаться лишь Маринетт, потому что не было бы Ледибаг, не было бы и опасности, того кошмарного сна и страха, что убийца однажды явится к ней за Камнями и это обречет на гибель ее детей. Хотелось верить, что она зря накручивает себя из-за Адриана, что это лишь ее угрызения совести из-за собственных тайн заставляют считать, что и муж ей не доверяет. Хотелось быть обычной женщиной, без супергеройского прошлого, пятнистого костюма, словно растущего прямо под кожей даже без магии Камней Чудес. Хотелось уехать с Адрианом и детьми куда-нибудь далеко-далеко, где бы ни слова не слышали о героях Парижа, Камнях Чудес и о них самих.       Когда ушел репетитор, Маринетт почти на полтора часа удалось забыться, играя в файтинги с Хьюго. Но, уложив его спать, она ощутила, как тревога вновь расползается по всему телу.       Она хотела позвонить Адриану, чтобы он заехал за ней, но его телефон снова был выключен. Она написала дочери, но Элис ответила, что ни Льюис, ни папа еще не вернулись.       — Можешь взять мою машину, — предложил Габриель, когда очередная ее попытка связаться с Адрианом не увенчалась успехом.       — Спасибо, не надо, — натянуто улыбнулась она, пытаясь сделать вид, что в порядке. — Погода чудесная, хочу прогуляться.       

***

      Маринетт надеялась, что свежий воздух поможет ей успокоить мысли, вот только уверенности в этом не было никакой. Чтобы проветрить голову, ей требовалось что-то посерьезнее безлюдных ночных переулков, и это что-то, а если точнее — кто-то, спрыгнуло с крыши двухэтажного дома прямо перед ней, галантно поклонилось и торжественно произнесло:       — Мадам, не желаете ли прогуляться?       — Месье герой предлагает мне свою компанию? — поинтересовалась она, усмехнувшись и почувствовав волну облегчения, когда по голосу точно убедилась, что перед ней не новый враг, принявший облик героя Парижа.       — Ага! — задорно ответил Багмен, улыбка которого от обращения «месье герой» расплылась так широко, что Маринетт всерьез запереживала, не заболят ли у ее сына скулы.       Она подала ему руку, Багмен ее подхватил и, забросив вверх йо-йо, поднял на крышу.       Казалось, еще недавно Льюис был таким маленьким, что она могла часами качать его на руках. Маринетт помнила, как он, научившись ходить, подбегал к ней и обнимал за коленку, потому что выше не доставал, а обнять за обе ноги не позволял обхват рук и прилипшая с другой стороны Элис. Он так быстро вырос, даже стал выше ее, и уже сам крепко и уверенно поддерживал свою мать, отвыкшую от ходьбы по скользкой черепице.       Воздух здесь отличался от того, что внизу, и от того, который она запускала в квартиру, открывая окна на шестнадцатом этаже. Этот воздух был полон свободы, кружил голову воспоминаниями о том времени, когда самой Маринетт было шестнадцать лет и она мчалась по крышам наперегонки с Котом. Дарил чувство легкости и ощущение, что ей все по плечу, а ведь сейчас она была без магического костюма.       И это было чудесно.       — Если хочешь, я могу одолжить тебе серьги на время, — почесав затылок свободной рукой, предложил сын. — Но только на время, — поспешил добавить он. — Потому что ты сама мне их отдала, и раньше надо было думать, Элен вступила в мой фан-клуб, Багмен не может просто так вдруг внезапно исчезнуть.       — Элен? — переспросила Маринетт, подойдя к самому краю крыши. Пальцы Багмена крепче сжались на ее руке, словно он боялся не удержать ее, если она оступится. — Разве «долг героя перед Парижем» теперь так звучит?       — Ну… и это тоже, само собой. Но ведь долг перед Парижем можно выполнять и с другим Камнем, а если я каким-нибудь Бражником стану, не факт, что Элен снова на меня западет.       — Не переживай, на твои серьги я покушаться не буду, — покачала головой Маринетт и осторожно села, свесив ноги вниз. — В случае необходимости, у меня целая шкатулка с Камнями на выбор.       Севший рядом с ней Багмен аж воссиял от предвкушения, приобнял ее за плечо и спросил:       — Могу я трактовать это как «Я согласна присоединиться к вам с Котом Нуаром на патруле»?       Маринетт тяжело вздохнула.       Воздух над крышами опьянял. На душе было невероятно легко, даже тревоги на время отошли на второй план… но это была временная эйфория. Если она вновь превратится — геройская маска снова будет давить грузом ответственности. Придется еще больше врать, а у нее и так было много секретов от Адриана. Придется еще ближе прикоснуться к расследованию смерти мастера Фу и, возможно, столкнуться с кошмаром лицом к лицу. Да, когда-то Ледибаг не боялась встречаться с опасностью и готова была даже запрыгнуть в пасть к динозавру. Но сейчас… ей просто хотелось спокойной жизни. И, боги, если бы она чуть раньше узнала о том, что в Париже новый злодей, то ни за что бы не отдала Камень Чудес собственному сыну, предпочитая взвалить это на кого-то другого! Нет, конечно, она верила в Льюиса и в то, что ее серьги он нашел по указке судьбы, но сердце обливалось кровью, стоило представить, что с ним может что-то произойти.       Оставалось лишь напоминать себе, что пока серьги у Льюиса, в случае опасности он сможет защитить и себя, и сестру.       — Нет, роль матери мне нравится больше, чем роль героини, — ответила она. — И я уже не в том возрасте, чтобы их совмещать.       — Ну, ма-а-ам, какой возраст? Ты у меня молодая и классная. Вон, даже дедушка раньше совмещал роль отца и злодея.       — Не очень удачно, при всем моем уважении к Габриелю.       — Значит, мастер-класса от самой Ледибаг мне не видать? — насупился Багмен. Маринетт кивнула. Он, усмехнувшись, продолжил: — Ну, и ладно. Все равно ты у меня самая классная, и я тебя очень люблю.       — И я тебя очень люблю, мой жучок, — мягко улыбнувшись, она потрепала его по волосам. — И я верю, что из тебя получится самый лучший супергерой.       Глаза сына сверкали, он ликовал и пылал желанием доказать маме, что обязательно оправдает ее ожидания.       — Но хорошему супергерою необходимо одно очень важное качество.       — Какое? — к восторгу в его голосе присоединилась искренняя заинтересованность.       — Умение высыпаться, — легонько щелкнув его по носу, ответила Маринетт. — Так что пора нам с тобой домой, а то завтра йо-йо из рук выскальзывать будет.       Багмен хмыкнул в кулак, наверняка представив, как теряла йо-йо невыспавшаяся Ледибаг. Встал сам и помог подняться матери, ловко подхватив ее, когда она все-таки оступилась.       Он нес ее на руках до самого дома, игнорировал просьбы отпустить и позволить пойти самой, делал вид, что не слышит грозно-шутливого «я ведь могу тебя наказать», и держал так крепко, как только мог, когда перепрыгивал с одной крыши на другую.       Они уже почти добрались до дома, и Маринетт в очередной раз поймала себя на мысли о том, как быстро он вырос. Она смотрела на его лицо, наполовину скрытое маской, и видела в нем уже не ребенка, а молодого парня, который, еще чуть-чуть — и станет совсем взрослым…       И не догадывалась, что в этот самый момент на них двоих смотрел Кот Нуар.