***
Клаудии двадцать шесть. На ней украденные из магазина шмотки, на лице размазанная подводка, а в карманах столько таблеток, что можно открывать аптеку. Она заглатывает сразу две, отправляясь на танцпол. Ей очень нужно, чтобы кто-нибудь купил ей сегодня выпить. Вдруг, запитые водкой, наркотики, позволят ей не видеть двух мёртвых парней в углу или дадут шанс не слышать нудный голос девушки с кровавым пулевым посередине лба? - Идея - дерьмо, - Бен тут как тут. У сестры огромные зрачки и рассеянная улыбка. - Ты просто опять попадёшь в наркологию. И на этом все закончится. - Что-то сдохнуть не получается, - смеется Клаудия. - Как это так легко у тебя вышло? Она говорит это призраку погибшего брата, но объяснить это девушке рядом - не вариант. Та с опаской отходит вглубь толпы. - Слушай, Бенни, сгинь, а, - просит Клау. - Ты только что спугнул мою водку. - Даже не подумаю, - Бен специально подходит ближе. - Мне надоело смотреть, как тебя откачивают в неотложке. - Повторю для глухих: не смотри, - Клаудия покачивается в такт с электронными басами, подмигивая девушке за барной стойкой. - Как тебе та цыпочка? Никто не отвечает, и Харгривз даже перестаёт танцевать от удивления. Она пару раз шокированно оборачивается, пытаясь отыскать хоть отголосок болезненного холода, который всегда сопровождает призраков, но его нет. И Бена тоже. В душе рождается неконтролируемое чувство эйфории, и Клаудия лезет в карман за ещё одной таблеткой. - Для закрепления результата, - бормочет она, заглатывая жёлтую "бомбочку". - А теперь пора бы выпить.***
- Мисс, вы можете назвать свое имя? Белый свет больничных ламп плеткой бьёт по глазам, и Клау морщится. Мир вокруг слишком яркий, острый и с тошнотворным запахом хлорки. Это она отмечает на автомате. Не зря отец учил их мгновенно ориентироваться в пространстве, используя все органы чувств. Это кажется Клаудии настолько забавным, что она смеётся, все еще не открывая глаза. - Она под кайфом. Следов уколов не видно, значит делаем промывание желудка. Посмотри документы, надо позвонить её родным или друзьям. Клау приотрывает веки, глядя прямо в потолок, и чувствуя неминуемую тошноту. Это значит, что её отпускает. Над ней стоит Бен, беззлобно усмехаясь: - Я же говорил. Неотложка. Клаудия снова закрывает глаза. И беззвучно хнычет. Больницы ещё хуже склепа. Её ждут очень плохие выходные.***
Клаудия абсолютно трезвая, она только что спасла своих родных. Точнее, не она, а Бен, хотя кому какая хер разница? На них летит огромный кусок Луны, и Бен рядом еле ощутимо сжимает её плечо. - Мы умрем все вместе, - пафосно заявляет Лютер. - Как семья. Клау хочет сказать ему, что это нихуя не изменит, что смерть - это совсем не патетично, что умирать ей хотелось бы не так, не здесь, но, может быть, с ними. От трезвости кружится голова. Или не от трезвости, а от запаха гибели, нагнавшей планету. Повсюду умирают люди, обгорают, тонут в цунами, распадаются кусками плоти и костей под обломками лунной крошки. Клаудию подташнивает. Она чувствует смерть в радиусе всех блядских тысяч километров вокруг. - Есть идея, - вдруг произносит Пятый. - Я могу перенести нас с помощью моей силы. На обсуждение времени нет. На расчёты, вероятности и алгоритмы тоже, но они никогда не интересовали Четвертую. Не попробуешь - не узнаешь, это её кредо. И если для того, чтобы не сдохнуть, нужно просто взять за руки Лютера и Диего, это ей по силам. Так что она хватается за братьев, как за спасательный круг, просто надеясь, что ей повезёт не оказаться в своём тринадцатилетнем теле. Без груди и девственницей? Упаси, боже. Перед самой вспышкой, Клаудия поворачивается к Бену, надёжно сжавшему её руку выше локтя, и шепчет, еле размыкая пересохшие губы: - Не отпускай меня. - Чувствую, что быть нам с тобой вместе ещё очень долго. Так что не пытайся от меня избавиться - мы связаны, сис, - усмехается тот. - Пошёл ты, - улыбается Клаудия. И отчего-то звучит это, как "я тебя люблю".