***
Тимофей Гринберг неспешно гулял по саду. Ветер то и дело подымал полы черного пальто. Канцлер казался абсолютно спокойным, однако на душе был настоящий ураган. Много мыслей витало в его голове, много переживаний. Война, ситуация с аристократами и горожанами, волнение и сплетни во дворце, император в конце-концов. Он видел, что с монархом творилось что-то неладное, однако тот не желал обсуждать это в открытую. Он подмечал плохое настроение, утомление, но также и ту мимолетную радость, которую приносил ему его помощник Даниил. То, как правитель вырядился в день их приема, хотя до этого ходил либо в обычном черном сюртуке или же вовсе в рубашке и жилете, абсолютно не думая о внешнем виде. Гринберг хоть и был молод, но в силу опыта и того, что он хорошо знал императора, он прекрасно осознавал, что Бурцев был не просто хорошим помощником и способным парнем. Олега Николаевича интересовало не только это. Он видел эти многозначительные взгляды, которых, казалось, не замечал сам Даниил, эти ухмылки, беседы. Чего стоило то, что однажды его помощник лично довел наследницу престола до его кабинета, рассказав, что же случилось. Сказать, что никто еще не разделял трапезу с монархом министр не решился, но все равно сделал для себя некоторые выводы. Юноша был поистине умен и хорошо образован. Это было бесспорно. Но он понимал, что Олег Николаевич никогда себя так не вел с другими девушками, с императрицей тем более. Он знал его супругу очень хорошо и было бы наивно полагать, что как только она узнает о том, что молодой человек заинтересовал самого монарха, то не предпримет ничего противозаконного. Он не боялся за женщину, нет. Его волновал в первую очередь правитель, ведь, кажется, что потеря мальчишки станет для него ударом. А посему он решил, что ему следует посматривать за Даниилом, чтобы в случае чего помочь. Именно поэтому он переживал за письмо, переданное им. Но на сей раз опасна была вовсе не Ее Величество, а сам император. Он видел его в гневе и не раз, а содержимое письма могло просто привести его в ярость. — Достопочтенный канцлер! — Тимофей отвлекся от своих мыслей, оглядевшись по сторонам. Навстречу ему бежала Вероника Алексеевна. — Чем обязан, — он кивнул, осмотрев девушку. Она тяжело дышала, обмахиваясь белым веером. Ее платье фисташкового цвета развивалось на ветру, а накидка в тон вееру норовилась упасть на землю, хотя она ее придерживала одной рукой, — куда Вы смотрите! — Взвизгнула она, заметив его взгляд, направленный на ее декольте, — как непристойно! — Кхм, извиняюсь, — отвернулся министр, смущаясь, — зачем я Вам понадобился? — Его Величество ищет Вашего помощника, я решила сообщить Вам, — она поправила накидку. — Что?! — Воскликнул Гринберг. — Я не знаю зачем, но полагаю, что это из-за письма, которое он передавал Ее Величеству, — обеспокоенно сказала Вероника. — Ах, письмо, да-да, — рассеянно сказал Тимофей, — а Вы откуда знаете? — Так я же видела своими глазами, как он передавал его ей. — Погодите, кому? — Переспросил канцлер. — Ее Величеству. — Нет! — Воскликнул он. — Я лично видела это. — Что же он натворил, ой, что же с ним теперь будет, — начал причитать молодой человек. — Она невероятно обрадовалась этому, я очень удивилась, ведь Вы говорили, Ее Величество недолюбливает Вашего помощника, — задумчиво сказала девушка. — Меня это тоже волнует. Это плохо, — покачал головой он, поправив пуговицы на пиджаке. — Не переживайте, я думаю, что все обойдется, — улыбнулась Вероника, поправляя растрепавшиеся от ветра волосы Тимофея. — Не хотите прогуляться, — чуть повеселев, спросил министр. — С удовольствием, — кивнула она, чуть покраснев, — погода чудесная, — быстро добавила девушка, словно объясняясь. — Как Вы? Я давно Вас не видел, государственные дела, сами понимаете, дело ответственное. — Благодарю за беспокойство, — она мягко улыбнулась, — боюсь, что ничего занимательного. Думаю, что канцлера не заинтересует вышивка, разговоры придворных дам, игры в карты и прочие забавы. — Отчего? — Молодой человек приподнял бровь, посмотрев на собеседницу. Ветер развивал ее русые волосы, уложенные в незамысловатую прическу. — Вы же еще и министр иностранных дел, а это отнимает много времени. Да и дела военные, государственные гораздо интереснее того, что делаю я. — Удивлен тому, что Вам интересна политика. — Поверьте, Вы еще много не знаете обо мне, — усмехнулась Вероника, — знаете, я всегда вдохновлялась Вами. Вы хоть и известный любитель дам и романов, но я считаю, что Вы поистине гениальны. Не сочтите за лесть. Я полагаю, что достичь таких высот в Вашем возрасте — очень почетно. Более того, Вы один из ближайших людей к императору, а значит, очень могущественны. — Я польщен, — улыбнулся Тимофей, — признаюсь, мне часто такое говорят, однако я понимаю, что все эти люди хотят со мной дружить только из-за моего положения. Поэтому, мне лишь остается надеяться, что потомки будут солидарны с ними, и все то, что я делаю, не пропадет бесследно. — Надеюсь, что победа в войне с Францией войдет в число Ваших достижений, — кивнула головой девушка. — Как поживает достопочтенный генерал-адмирал? Недавно я посещал его, чтобы обсудить некоторые государственные дела, он выглядел опечаленным, — поинтересовался канцлер. — Ах, Вы снова о нем, — Вероника помрачнела, — должно быть это потому, что я вежливо отклонила его предложение отобедать. — Понимаю, — министр ненадолго замолчал, — а со мной бы Вы согласились выпить чаю? — Вполне возможно, — ехидно отозвалась она. — Тогда у меня нет причин, чтобы грустить, — сказал молодой человек, взяв ее за руку. — Простите меня, мне пора идти, меня ждут, — виновато сказала девушка, заглянув в его глаза. — Благодарю Вас, что сказали мне, Вероника Алексеевна, — тихо сказал Тимофей, погладив тыльную сторону ее ладошки. — Я буду ждать от Вас вестей, — произнесла она, отойдя от канцлера, поклонившись. — Я отправлю Вам записку, — улыбнулся он, кивнув. Девушка покинула Гринберга, оставляя легкий запах своих духов.***
В это время монарх продолжал ходить по кабинету, ожидая прибытия Бурцева. Да почему же так долго? Дворец, же не настолько огромный! Или настолько… Наконец, в дверь постучали. — Да, да, пропустите его, — затараторил император. — О-олег Николаевич, — Даниил поклонился. — Что это?! — К нему подбежал правитель, принявшись трясти письмом. Подмечая при этом, что русоволосый как всегда идеален. Прекрасен. Изумителен. Даже в своей белой рубашке и простом черном жилете, в своих очках. — В-ваше Величество, я мо-огу все объяснить! — Объясни мне, Даня, черт подери, что это такое?! — Продолжал бушевать монарх. — Прошу Вас, успокойтесь! — Ответь мне! Как Вы это допустили! Почему письмо с такой важной информацией передаешь ты, да еще и через Ее Величество?! — Э-это я придумал, — опустив голову произнес Бурцев. — Как тебе это в голову пришло? — Уже чуть более спокойно спросил император. — Я не х-хотел подставлять достопочтенного канцлера, — тихо сказал он. — Даня, это же не какие-то там бирюльки! Это чертова Англия, заключившая военный союз с Францией! Вы можете себе такое представить?! Два вечных врага заключают соглашение, направленное против меня! Кто нам-то помогать будет? Вы так решили мне об этом сообщить? Ладно ты, но как Тимофей это допустил? Как вы оба могли не знать об этом? — Вновь начал кричать правитель. — Это все ве-елось тайно. Я узнал от шпиона. М-мы и подумать не могли о таком, — с опущенной головой говорил юноша. Как маленький нашкодивший котеночек. Милый. И такой удивительный. — Ну как же так вышло? Это же крах всему! Война, считай, проиграна! — Молодой человек поднял голову, сталкиваясь с пронзительным взглядом карих глаз. — Нет, — твердо сказал русоволосый, — нет, т-ты не прав, Олеж, послушай меня. Бурцев легонько коснулся щеки императора, погладив ее. — Т-ты же должен понимать, что это конец, — запнувшись, прошептал монарх, не отрывая взгляда от глубоких зеленых глаз. — Мы справимся, Олеж, слышишь! — Воскликнул юноша, — дай сюда, — он указал на письмо, которое тот сжимал в руке. Мужчина протянул ему бумагу. Молодой человек расправил ее, положил на письменный стол. Затем вернулся к правителю и, взял его за руку, повел к огромной кровати с балдахином. Бурцев переплел их пальцы, как только они уселись на позолоченное покрывало. — Ну что же мне теперь делать, Дань? — Спросил император, посмотрев на собеседника. — У тебя есть мы! По-оверь мне, мы справимся! И не такое бывало, сам же говорил. Я же помню. Это было в тот самый вечер, к-когда мы познакомились. У тебя есть чиновники, горожане, армия, у т-тебя весь мир, Олежка! — Воодушевленно говорил русоволосый. — Не все так просто, понимаешь. Англия — одна из самых сильных и могущественных держав. У них сильный флот и полная казна. Мы не имеем ничего из этого, — обреченно сказал монарх. — Не говори так, — юноша слегка сжал его руку, прижимаясь к нему все ближе, — канцлер виделся с достопочтенным генерал-адмиралом. Флот по-очти полностью отремонтирован и приведен в боевую готовность. Осталось буквально п-пару кораблей. — Где взять деньги, Дань? — Сергей Трущев делает все для того, ч-чтобы пополнить казну, мотивируя аристократов тем, что н-нам необходимо выиграть. — На одном желании этого нельзя достичь! Армии нужно платить жалование, необходима провизия, порох, — стоял на своем Олег Николаевич, смотря на Бурцева. Он так старается его убедить. Но почему-то в хорошее никак не хочется поверить. — В свою очередь Максим Анисимов м-мотивирует солдат. Они верят ему. Еще не было ни одного проигрыша под его командованием. Армия готова ж-ждать, если необходимого жалования не будет в срок. А провизию мы уж н-насобираем, там и завоеванные богатства будут, — рассуждал Даниил. — Ты же понимаешь, что может произойти, если что-то пойдет не так. Из-за Евгении мой авторитет пошатнулся. А это может привести к катастрофе, — обеспокоенно произнес правитель, ненадолго замолчав — кстати, а почему она? — Потому что я знаю, к-как она ко мне относится, а достопочтенного канцлера я по-одставлять не хотел, знал, что ты разгневаешься. Я не ошибся, — прошептал Бурцев, взглянув на монарха. — Подставлять его он не хотел, — фыркнул тот. — Ну-ка, хватит тут пе-ереживать! — Дань, я не за себя волнуюсь, за страну. Никто не знает, что будет завтра, что будет послезавтра… Скоро еще и посол прибывает, — бормотал Олег. — Я буду с то-обой. Все пройдет хорошо. Ты м-мне веришь? — Тихо спросил русоволосый, поправив черные очки. — Все так сложно, — выдохнул правитель. — Так! Г-где мой император? Тот, ч-что всегда уверен в своем превосходстве, в своей победе? — Даниил слегка толкнул того в плечо, заставляя его улыбнуться. Как он его назвал? Ему не послышалось? — Твой император? — Спросил он, наклонившись к юноше. — Да, — выдохнул Бурцев. — Тогда он хочет, чтобы ты был осторожным с Ее Величеством, — сказал правитель, смотря в глаза молодому человеку, — я боюсь, что она тебя в покое не оставит. — Хорошо, к-как прикажешь, Олеж, — прошептал он, чуть вздрогнув, когда монарх коснулся его щеки, опаляя губы своим дыханием. — Молодец, Дань… Император немного наклонился, целуя юношу. Он практически невесомо коснулся его губ своими. Таких теплых, сладких, таких нежных губ. Он почувствовал, как Бурцев вновь слегка вздрогнул. Олег обнял его, прижимая к себе. Он хрупкий, чистый, безмятежный, солнечный. Правитель улыбается, чувствуя, как тот робко и неумело отвечает, но ведь это так прекрасно. Его хочется целовать снова и снова, никогда не выпуская из своих объятий. Но понимает, сейчас нельзя — еще рано, поэтому сдерживается. Они еще все успеют, а сейчас Даня такой…милый. Он так сладко вздыхает, когда монарх словно нечаянно касается его шеи. Он готов вечно ловить эти вздохи своими губами. Он готов, ведь это солнечный Данька Бурцев. Обладатель милой улыбки и мыслей Олега.