А правда, что любовь - это химия?

Серая больничная стена уже порядком надоела за двое суток, хотя она пыталась переводить взгляд на потолок и даже смотрела в окно. Аня почти никого не видела за эти два дня, которые провела на больничной койке, только двух медсестер, которые приходили менять капельницы и промывать ей желудок. Состояние девушки было настолько тяжелым, что ей не разрешили вставать даже на процедуры, все проводилось только в палате. Вид из окна тоже не радовал - там была одна голая ветка, на которой еще не распустились почки, хотя почти начался апрель. Четыре долгих дня этот ужасный больничный запах, запах бед, запах постоянного надзора и крайне ей неприятный преследовал ее, не давая, наконец, успокоиться. Она два дня пролежала в реанимации без сознания, пока ее пытались спасти. С мыслью об этом Аня вспомнила и про ту страшную ночь, в которую ее сюда привезли. Она не помнила, как заснула, но должно быть, очень легко - все-таки лекарство чем-то подействовало. Зато ясно помнила, как очнулась. Очнулась, потому что задыхалась. Это давно забытое ощущение вдруг ясно ударило в голову, и все стало как три года назад, когда она постоянно задыхалась, из-за чего дед решил укрыть ее надолго в своем доме. Это ужасное чувство, вселявшее в нее один лишь страх и жуткое желание карабкаться к жизни, вновь вернулось к ней, и находиться с ним она никак не могла. Жадно глотая воздух, девушка упала с койки и, с трудом ползя по полу, добралась до кровати соседки. - Алена, - еле выговорила она. Получился только страшный сип. - Алена1 - так пришлось просипеть еще несколько раз, прежде чем этот странный звук или ее тяжелое дыхание разбудили девушку. Она вскрикнула от ужаса, затем уставилась на нее и замерла. - Позови.. - аня ужасно кашляла, дышать становилось все тяжелее. - на помощь... В глазах соседки Носова увидела неописуемый страх, но что-то его пересилило, и она резво выскочила в коридор, забыв даже одеть тапки и накинуть что-нибудь поверх пижамы. После она помнила все очень смутно. Должно быть, сознание правда куда-то уходило. Как в дымке, всплывали лица деда, бабушки. "Что я наделала?" - подумала Аня. Она почему-то вспомнила, как старики попрощались с ней в последний раз. Потом вспомнила, как они как-то раз шли домой с Арсением Ивановичем по ночной Москве, изредка проваливаясь в снегу. Аня заплакала и даже не знала, как и откуда получились эти слезы. Но остановиться тоже не представлялось возможности. Она, наконец, осознала сколько сделал для нее Арсений Иванович. Потом вдруг на смену домашним воспоминаниям пришли школьные дни. Она вспомнила, как ее толкнул Епифанов, как смеялся Королев, как курили девочки в туалете в этом глупом кризисном центре. Нет, в этом мире она определенно не нужна. И тут она совершила еще один ужасно глупый поступок. Находясь в шаге от собственного спасения, заставив себя дернуться, Носова схватила пенал с Алениной Тумбочки. Соседка часто что-то рисовала или вырезала. Она достала обычные ножницы и, совершенно не думая, резанула по руке. Насколько сильной была эта боль сказать было бы невозможным, потому что мозг ее почти не функционировал. Аня не помнила, подумала ли она что-то в эту минуту или нет, но наверное, она глубоко раскаялась в своем поступке. Теперь она точно умрет. Должно быть, Аленка все-таки успела, потому что теперь она лежала на больничной койке в совершенно пустой палате, рассчитанной на трех человек, у нее болел живот, тяжелела голова, смыкались веки и ясно чувствовалась перерезанная жилка на руке. В том самом месте она была аккуратно перевязаны заботливыми руками молоденькой медсестры, и сквозь бинт проступала кровь. Пока она лежала здесь, в этой душной палате, совершенно одна-одинешенька, Аня часто вспоминала всю свою прошлую жизнь. Странным было то, что теперь она вовсе не хотела все изменить, наоборот, принимала ошибки и жила с пониманием того, что ничего изменить нельзя. Зато девушка придумывала, как будет выкручиваться теперь, когда, казалось бы, выхода нет. Как говорил Арсени Иванович, любую проблему можно решить. Вот она и решала. Вообще, как оказалось, Арсений Иванович говорил очень много умных вещей, пожалуй, побольше, чем ее дед. Как бы странно это ни было, но за три месяца учебы Носова привязалась к химику, и жизнь без его присутствия была никакой. Был ли он единственным человеком, который о ней заботился? Наверное, нет. В ту ночь где-то внутри Ани, в ее сердце, в ее подсознании произошел огромный душевный переворот, и теперь огромная нежная и еще более хрупкая, чем прежде, душа открывалась каждому. Сегодня она даже улыбнулась медсестре с утра, потому что не знала, за что на нее обозлиться. Интересно, думает ли кто-нибудь сейчас о ней? На самом деле думает, и именно тот, о ком постоянно грезила сама Аня , но об этом позже. Есть не хотелось, но она вдруг подумала о бабушке. Нина Юрьевна будет ужасно сильно волноваться, когда увидит несъеденные печенья в тумбочке. Носова чуть-чуть приподнялась, опираясь на локоть, дотянулась рукой до деревянной дверцы. - Больная, как вы? - в эту же секунду дверь распахнулась, и в палату вошел солидный доктор. - Да неужели мы кушаем-с! - радостно воскликнул он своим громким голосом, таким же солидным, как и он сам. - Только немного, немного, а то опять промывать придется, - доктор присел на стул рядом с кроватью, посмотрел забинтованную руку, затем стал что-то мерить, постоянно куда-то стучал и спрашивал, болит или не болит. В итоге он объявил, что теперь ее жизни почти ничего не угрожает, но она до сих пор находится в нервозном состоянии и крайне слаба, а также повязку нужно будет менять только раз в день. - А когда придет бабушка? - своим слабым, тоненьким голосочком решилась спросить Носова. - Вчера приходила, но я не пустил, у тебя были процедуры, - лукаво ответил доктор. - Она сказала, что они с дедом завтра придут, в школе сегодня мероприятие какое-то. Но к тебе сегодня другие гости заглянут! - мужчина еще больше улыбнулся, странно подмигнул девушке и удалился восвояси. Сергей Григорьевич, опытный хирург, спасший совсем недавно жизнь этой хрупкой девятиклассницы, был старым знакомым самого Носова, да и многих учителей из их школы. Благодаря ему Аню поместили в незаселенную палату, давали видеться с родными, и вообще, общаться с этим человеком было намного легче и приятнее самой Ане.