Разбойник

       Елисей сладко потянулся в кровати, чувствуя теплые лучи утреннего солнца на своем лице. Что-то большое рядом шевельнулось, переворачиваясь на бок и обнимая большой рукой, притягивая к себе. Парень усмехнулся, догадываясь, кому эта рука принадлежит. Он стал медленно и лениво поглаживать чужую ладонь, радуясь, что не чувствует железа на безымянном пальце возлюбленного.        Разбойник повернул голову в сторону мужчины, замечая, что тот довольно милый. Волосы белого золота растрепались, обрамляя богатырское лицо, пухловатые губы были слегка приоткрыты, а светлые ресницы трепыхали. Значит, Добрыня вот-вот проснется.        Тихо хихикнув, Елисей прижался к нему, кладя подбородок на пушистые волосы. Его рука легла на сильное плечо, опять медленно и лениво поглаживая. Вдруг он почувствовал горячее дыхание на шее, а потом легкий поцелуй горячих сухих губ. Парень мягко улыбнулся, млея от такого теплого утра.        Он слегка отстранился, пальцами приподнял подбородок Никитича и поцеловал его, мягко облизывая чужие губы. Тот вздохнул и приоткрыл сонные глаза, смотря в небесные очи напротив. Разбойник языком надавил на губы и, не увидев сопротивления, углубил поцелуй, гладя нёбо и переплетаясь с чужим языком. Ему нравилось брать вверх над богатырем, хоть и немного, но все же.        Добрыня не спеша отвечал на поцелуй, даже не чувствуя долю возмущение от того, что ведет бывший ученик. Все же они оба — мужчины, и у каждого есть потребность доминировать. Но с этим можно жить.        А Елисей заводился. Ему несказанно нравилось это подчинение витязя русского, который не перед кем бы не склонил голову. А сейчас позволяет целовать страстно и настойчиво, даже не пытаясь поменять позиции. — Мстить собрался? — усмехнулся мужчина, чувствуя чужие руки на своей пояснице. — Ну что ты, Добрынюшка. Я же из лучших побуждений. Да и этой ночью ты на мне отыгрался хорошо, до сих пор между ног мокро. — хмыкнул парень, погладив внешнюю сторону бедра Добрыни.        От последних слов тот покраснел, вспоминая, как этой ночью страстно брал этого парня в разных позах, стараясь слиться воедино и насытиться любимым человеком. А теперь он хочет взять богатыря, окунуть в новые ощущения. Елисей единственный человек, который может позволить себе все. Ему можно доверять. Даже после такого длинного приключения.        А парень, увидев нерешительный кивок, несказанно обрадовался и решил аккуратно и приятно. Он навис сверху, впиваясь в манящие губы тягучим поцелуем, проходясь руками по горячим плечам. Эта ситуация дурманила, словно афродизиак, и хотелось исцеловать это могучее тело, заставить эти чувствительные губы стонать. Просто пройтись ладонями и ощутить мощь, дрожь тела от желания.        Но нужно держать себя в руках. Страстно поимеет позже. Елисей провел пальцами по бокам, целуя ключицы и переходя на широкую грудь. Горошинки сосков уже затвердели, слегка подрагивая. Парень лизнул один, слыша тихое мычание. Он хитро усмехнулся, продолжая руками ласкать крепкое тело, а губами — сосок. Он ласкал его, целовал и слегка покусывал, наслаждаясь маленькой светло-розовой бусинкой. Одна рука спустилась вниз, поглаживая вставший большой член. Пальцы проходятся по стволу, по венкам и останавливаются на головке, массируя ее.        И вот раздался протяжный стон. Разбойник улыбнулся, выпуская из плена губ исцелованную бусинку. Дальше последовал тягучий поцелуй, а тонкие пальцы умело игрались с членом бывшего наставника, заставляя последнего стонать, рычать и толкаться в руку. Спустя минуту Никитич с тихим рычок кончил в руку бывшего ученика, тяжело дыша. Тот хитро улыбнулся и поцеловал мужчину в живот, отстраняясь. — Сейчас начнем подготовку. — облизнулся Елисей, прошептав это на алое ушко богатыря.        Он окунул три пальца в кувшин с душистым маслицем, стоявшим под кроватью. Мягко раздвинув ноги Добрыни, парень задержал любопытный и возбужденный взгляд на розовом сжимающимся колечке мышц. Приставив один палец, он мягко ввел его, стараясь не причинять сильного дискомфорта. Разбойник глянул на снова вставший член любовника и понял, что тому это очень даже нравится.        Потом он ввели еще один палец, аккуратно двигая ими внутри и закусывая губу. Елисей уже был возбужден и просто хотел вставить и долбить, но делать так было нельзя. По голове потом не погладят, да и самому будет совестно.        Каково же было его удивление, когда горячие стеночки перестали сильно сжимать пальца, а Никитич слегка поддался вперед, насаживаясь на них. Взглянув на его лицо, парень увидел в голубых глазах желание и наслаждение, на скулах играл румянец, а из горла тихо доносились стоны. Разбойник ввел третий палец, продолжая растягивать. Слегка согнув пальцы, он дотронулся до комка нервов. Тело под ним вздрогнуло и выгнулось, насаживаясь на пальцы сильнее. — Войди уже... — нетерпеливо рыкнул Добрыня, хватаясь пальцами за простынь.        Вытащив пальцы, Елисей смазал свой член и, затаив дыхание, медленно вошел наполовину. Он тихо рыкнул сквозь зубы. Это было фантастически! Горячие и влажные стеночки сжимали член, не разрешат делать лишние движения. От этой горячей тесноты сносило крышу и хотелось толкнуться глубже. Он стиснул простыни до треска, сдерживаясь.        Сначала богатырь почувствовал дискомфорт, но после первого толчка он едва ли не вскрикнул. Член разбойника задел простату, а потом еще раз. И это было так приятно. Удовольствие волной прошлось по сильному телу, и хотелось почувствовать сильные толчки, глубже ощутить член. Ну и притянуть к себе этого негодника, поцеловать его и завалить. Много желаний одновременно.        Елисей начал делать медленные толчки, входя все глубже. Он оглаживал руками сильное тело, целовал и щупал. Своими губами он коснулся до чужих, вовлекая в страстный поцелуй и слыша тихие постанывания, которые становились громче. Эти стоны ласкали слух парня.        Он ускорялся, рычал и кусал извивающееся под собой тело, гладил и мял, слушал стоны. Впервые разбойник чувствовал такое желание, возбуждение, такую манящую власть над кем-то. Тормоза будто отказали, как и здравый смысл. Он пальцами до побеления костяшек впился в бедра бывшего наставника, угрожающе нависая сверху и вдалбливая в кровать, рыча.        Внутри что-то скрутило, после чего Елисей толкнулся особенно глубоко и кончил, ощущая, как и Добрыня кончил на его живот, даже не прикасаясь к себе. Парень затаил дыхание и застыл, а через несколько секунд медленно вышел, ложась рядом и тяжело дыша. И только сейчас он осознал, что отпустили себя и яростно вдолбил в кровать богатыря. Сердце бешено застучало то ли от страха, то ли от приятного ощущения. — Извини... Эм... Не больно? — тихо промямлил он, косясь на Никитича. — Еще несколько секунд назад ты бы так не сказал... — хрипло усмехнулся тот, повернувшись к разбойнику и обняв его. — Так... Ты не злишься? — удивился Елисей. — Нет. А на что? — Ну... Я тебя покусал слегка... — Так и ты меченый. — посмеялся Добрыня, продолжал обнимать парня, а потом его щеки заалели пуще прежнего, — Да и я не думал, что мне понравится. — Тогда по-очереди. — улыбнулся тот, обнимая в ответ. — Согласен. — так же улыбнулся мужчина, вовлекая возлюбленного в долгий поцелуй.