Разбойник

— Да что вы все пытаетесь мою казну украсть?! — кричал князь, расхаживая по кабинету в желтой ночнушке и в тапочках с понпонами.        Хоть сейчас и была ночь, но он бродил по кабинету из стороны в сторону. Перед мужчиной стояли два разбойника в наручниках, злобно сверкая глазами. Стража за их спинами ликовала, ведь за несколько лет именно они схватили эту парочку. У Елисея с нижней губы текла струйка крови, на скуле красовался синяк, а правая бровь была рассечена - получил во время сопротивлений. У Соловья уже перестала течь кровь из носа, но синяк под глазом неприятно ныл. Тоже ведь не сдавался. — Все, хватит! В тюрьму их! — воскликнул князь и, махнув рукой в сторону двери, сел на свое красное бархатное кресло.        Разбойников увели из кабинета и поволокли в тюрьму. Елисей сейчас чувствовал приятный риск и адреналин, который не ощущал до разбойничьей жизни. А он, оказывается, скучно жил! Ну, а Соловей просто шел за стражниками, в который раз ощущая дежавю.        Вот под босыми ногами почувствовался холодный мокрый каменный пол. Не особо приятные ощущения, но терпимо. На всякий случай разбойников посадили в разные клетки, находящиеся по-соседству, при этом забрав все ножи и кинжалы.        Елисей сел на старое и колючее сено, вплетая тонкие пальцы в золотистые локоны. Нужно было бежать, но как? Выкопать тоннель? Как он камни пробьет? Сломать решетку и выпрыгнуть? Да тут и окон то нет. Попробовать отпереть дверь? Чем? Здесь лишь сено, а с собой ничего нет.        Парень тяжело вздохнул и опять сильно тряхнул головой, ведь мысли опять полетели к одному богатырю. Нет, не думать. Не думать о нем вообще! Нужно думать о побеге, а не о мужчинах. Что за мысли о мужеложстве?! Не пристало разбойнику мечтать о мужчинах. Он уже готов был об каменную стену головой биться, лишь бы не думать о Добрыне. А ведь тот наверняка узнает, что его в тюрьму упекли! Елисей тихо заклацал зубами.        В соседней камере Соловей медитировал на сене, стараясь вообще ни о чем не думать. Сначала нужно успокоиться и расслабиться, но запах металла и стягивающее ощущение на губах мешали этому. Проведя мокрым языком по сухим губам, мужчина ощутил вкус крови, однако что-либо с ней делать не хотелось. Хотелось просто уснуть. Уснуть и не думать ни о чем. Ни о чем… Ни о чем! — Илья… — злобно прорычал Соловей, падая на сено и распуская черные волосы, закутываясь в них. Лишь бы побыстрее уснуть!

***

       Утром вышла газета с заголовком «Елисей и Соловей-Разбойник пойманы и сидят в тюрьме Киева». Журналисты волшебным образом узнали об этом и сразу напечатали статью. Ну, не совсем волшебным — очень гордый стражник рассказал. Но все же статья опубликована.        Крестьяне вздохнули спокойно, больше не опасаясь, что их обкрадут. Но, зная князя Киевского, - он мог выпустить их за двести монет. Расслабляться не стоило.        Аленушка быстро собралась и, всучив мужу свежую газету с ее статьей, ускакала на Бурушке в редакцию. Сначала Илья, как обычно, хотел ее смять и отправить в печь, но интересный заголовок заставил приковать внимание к строкам. Оказалось, что разбойников поймали во время кражи казны. Их посадили в разные камеры и отобрали все вещи, за исключением одежды.        В голову богатыря пришла, возможно, бредовая идея: пойти к Соловью. А почему нет? Они поговорят и, может быть, что-нибудь да изменится. Мужчина не решил одевать кольчугу. Да и зачем? Не в бой же идет. Пойдет в своей любимой белой рубашке. Перед тем, как выйти из избы, Илья остановился и не вышел на улицу, оставив дверь открытой. Его густые каштановые брови свелись к переносице, будто в раздумьях. Через несколько секунд богатырь снял с безымянного пальца свое обручальное кольцо и положил его на стол. Хватит с него этой жизни. Пускай Аленушка ищет себе нового мужа.        Добрыня тоже хотел выйти из избы и пойти к Елисею, но Настасья устроила скандал. Если раньше он пытался хоть как-то усмирить жену, то теперь мужчина просто стоял и с безразличным лицом смотрел, как молодая женщина кричала и била посуду. Больше не выдержав этого, богатырь подошел к столу и положил на него газету, а сверху свое обручальное кольцо. Настасья резко замолчала и округлила бирюзовые глаза. Пока она стояла в немом шоке, Никитич быстро покинул избу, направляясь к князю.        Богатыри столкнулись около входа во дворец. Они недоуменно поглядели друг на друга, но увидев в руке Ильи смятую газету, Добрыня все понял. Оба поняли намерения друг друга и вошли во дворец. Стражники не смели их останавливать.        Мужчины поднялись к князю и с его разрешения вошли. Тот сидел за своим резным столом и что-то быстро подписывал, а рядом с бумагами стоял Антип.        Князь поднял уставшие глаза и, посмотрев на прибывших, немного удивился. Вроде бы не звал. — С чем пожаловали? — спросил он, отложив перо и сложив пальцы домиком. — Это правда, что Соловей и Елисей у тебя в тюрьме сидят? — спросил Илья, показав смятую газету. — Вот летописцы, опять пронюхали, — ударил мужчина кулаком по столу. — Так это правда? — подключился Добрыня, слегка нахмурив светлые брови. — Правда, — ответил князь, но потом сощурил голубые глаза. — А что? — Поговорить нам с ними надо. Не проводят ли твои стражники? — спросил Илья. — Хорошо, — спустя несколько секунд ответил тот и позвал одного охранника.        Небольшой мужичок быстро отвел их в двум камерам, за которыми сидели заключенные. Он отдал витязям ключи от этих дверей и, под тяжелыми взглядами, удалился. Глубоко вздохнув, они открыли двери и вошли внутрь, закрыв за собой и положив ключи в карман.        В темноте, освещенной лишь одиноким факелом на стене, Илья увидел черный комочек, который завертелся и перевернулся на другой бок. Этим комочком оказался Соловей. Он крепко спал, укрывшись волосами.        Богатырь тихо и медленно подошел к нему и сел рядом на сено, едва ощутимо проведя шершавыми пальцами по мягким локонам вороных волос. Дальше пальцы аккуратно прошлись по загорелым щекам, округлому подбородку и по сухим губам. И только сейчас мужчина заметил, что у того запеклась на губах и носу кровь. Он хотел наклониться и, словно кот, мягко слизать кровь, но будить и пугать Соловья не хотелось.        Но все же, качнув головой, он проснулся и мутным взглядом посмотрел на Муромца. А потом, когда до него дошло, вскочил и вжался в стену, недобро скалясь. — Как ты здесь оказался? — прорычал разбойник, чувствуя, как сердце сейчас проломит грудную клетку от некой радости встречи. — Поговорить пришел, — спокойно ответил Илья, даже не пытаясь подойти. — О чем и зачем? Меня поймали и посадили в тюрьму. Что еще нужно? — более спокойно спросил Соловей, краем взгляда замечая, что у богатыря нет обручального кольца. Где оно? — Просто решил поговорить и кое в чем разобраться. Присядь. Если ты не захочешь, то я тебя не трону.        Тот недоверчиво зыркнул, но все же сел, прижав колени к груди. Муромец посмотрел на него и мысленно умилился. Разбойник грозный и милый одновременно. Как обиженный котеночек. — Я скучал по тебе, — смущенно сказал богатырь, отвернувшись.        Соловей выпучил глаза и едва не подавился воздухом, а его щеки сильно покраснели. Он не знал, что сказать. Сказать, что тоже скучал? Промолчать? Накричать? Ударить?! Что?! — П-по мне? — заикаясь спросил он, показав указательным пальцем на себя. — Да, — все еще не смотря в глаза, ответил витязь и тоже покраснел. — Я был очень рад, когда узнал, что тебя поймали. Нет, я не злорадствовал. Просто… Я был рад, что снова увижу тебя. — Как? — осипшим голосом спросил Соловей, придвигаясь чуть ближе. — Да я и сам не знаю. Не мила стала мне моя Аленушка, не бьется быстро сердце от глаз ее ясных, — было видно, как тяжело давались мужчине слова. Однако разбойник не торопил, подсел еще ближе, положив руку на широкое плечо. — Уж не хочешь ли ты сказать, что нравлюсь я тебе? — чуть смущенно спросил он. — Да. Знал бы ты, как сильно я испугался, когда увидел шрам на твоей шее, — сказал Илья и мимолетно бросил взгляд на шрам. — Ну выжил же, — скомкано буркнул Соловей, ощущая бешеное биение сердца. — А если бы нет? Ты мог бы погибнуть! — воскликнул богатырь и поднял синие глаза, в которых плескалось беспокойство. — Ну не погиб же. И вообще… Может, я тоже скучал… — протянул разбойник и слегка сжал плечо. — И может… Ты тоже мне нравишься. — Н-нравлюсь? — опешил Илья, а его руки дернулись в порыве обнять, но остановились. — Очень, — смущенно кивнул тот, садясь на колени витязя и обнимая за шею.        Последний удивленно охнул, но обнял большими руками его в ответ, утыкаясь носом в черные локоны. Хоть в камере и было сыро, но этот факт не портил теплый момент.        Соловей вздохнул и уткнулся носом в сильную шею, а потом слегка замялся. Однако, откинув сомнения, он мягко поцеловал участок теплой кожи, а потом еще один и еще. Его пальцы вплелись в густые шоколадные волосы, мягко перебирая пряди и массируя кожу головы.        Илья вздрогнул и прикусил губу, чтобы не издать стон. Было очень приятно. Он начал оглаживать хрупкую спину, медленно снимая красный жилет, который упал на сено. Разбойник продолжал целовать шею, поглаживая свободной рукой плечи, грудь и живот, слегка оттягивая ворот белой рубашки и целуя ключицы. К жилету полетела белая рубашка. Два тела прижимались друг к другу.        Богатырь прильнул к сухим губам и почувствовал металлический вкус крови. Он мягко провел языком по желанным губам, слизывая засохшую жидкость и млея от ответных ласк.        Соловей отвечал страстно, сплетая языки и ощущая головокружение. Он и сам не заметил, как рука из волос перебралась на щеку, трогая мягкую густую бороду. Уста витязя русского были вину подобны, что мужчина будто напиться не мог.        Другая рука скользнула по горячему сильному телу, пальцами проходясь по кубикам пресса, поднимаясь выше. Пальцы будто бы стали жить своей жизнью. Они мягко зажали светло коричневый сосок, слегка оттягивая его и поглаживая. Соловей понял, что сделал только тогда, когда услышал тихий довольный стон. Разбойник быстро убрал руку, подумав, что это лишнее. Но каково же было его удивление, когда, разорвав сладостный поцелуй, его руку вернули на грудь, при этом оба сильно залились краской.        Однако соблазн был велик. Он опять сжал пальцами сосок, ощущая дрожь сильного тела и слыша тихие то стоны, то мычания. Муромец слегка наклонился вперед, мягко слизывая засохшую кровь чуть выше губ. Его руки тоже стали оглаживать гибкое тело, проводя горячими ладонями по впалому животу, сильной груди, мощным ногам.        Соловей тихо постанывал и терся бугорком в штанах о голый торс. Он тихо рыкнул и, наклонившись, сменил пальцы на соске губами. Над ухом раздается стон чуть громче и протяжнее. Значит, ему нравится медленно и нежно, что ж, пусть так и будет.        Язык медленно игрался с твердой бусинкой, иногда едва задевая зубами. Разбойнику нравилось медленно тянуть удовольствие, мучить и играться. Но сейчас это мания игры не была с садистским привкусом. Его вообще не было.        Он и сам не заметил, как оставил наливающийся красным засос рядом с соском. Тихо усмехнувшись, Соловей почувствовал, как с него снимают штаны вместе с нижним бельем. Он тоже не стал отставать, развязывая веревочки на штанах богатыря и стаскивая их вместе с бельем.        Разобравшись со штанами, Илья начал целовать загорелую тонкую шею, вдыхая запах мужчины и понимая, что такого сильного возбуждения только от ласк тел даже с Аленушкой не было. Да, она красивая и молодая девушка с характером, но у нее не было того огня в глазах и силы, как у Соловья. С девушкой было неинтересно. А тут битва двух сильных самцов.        Когда же мягкие губы витязя дошли до впалого живота, он поднял блестящие сапфирные глаза и посмотрел в черные очи напротив. — Кто будет сверху? — хриплым голосом спросил он, целуя розоватую головку члена. — А-а у меня есть выбор? — изумился разбойник. Такого вопроса он точно не ожидал. — А почему нет? Можешь выбрать. — Снизу… Сегодня я снизу… — скомкано ответил Соловей. — Тебя подготавливать долго. Да и ты больше меня. — Ну и что? Если я больше, то это не значит, что я не могу быть снизу, — горячо прошептал Муромец, будто опьяненный, проводя языком по истекающей головке. — Хотя будет лучше перенести это на потом. Здесь не очень удобно.        Разбойник лишь кивнул, закусив губу. Он сдерживался из последних сил, чтобы не надавить на затылок и не заставить взять член полностью. Здравый смысл кричал, что так нельзя. Нельзя торопить и заставлять. Богатырь в этом деле совсем неопытен, в отличии от Соловья. Жизнь разбойника разрешала заниматься сексом даже с мужчинами. Так что ублажить он мог хорошо.        Илья сомкнул губы на головке, пробуя терпкую смазку на вкус. Не так уж и плохо, как ожидалось. Он пытался спрятать зубы, но иногда все же задевал ими головку, от чего разбойник тихо рычал и сжимал кулаки. Он сдерживается, чтобы не навредить. Мужчина обвел головку языком и попытался взять чуть глубже, морщась от боли. — Стой! — рявкнул Соловей, быстро отстраняя богатыря за плечи и беря одной рукой его за подбородок, проведя большим пальцем по мягким губам и стирая слюну. — Не заглатывай так глубоко, подавишься. Нельзя же с первого раза так делать. — А ты умеешь? — удивился тот, переведя дыхание. — Умею… — буркнул разбойник и отстранился, спускаясь вниз.        Такого большого члена он еще не видел. Что ж, это даже интереснее. Пальцы руки сомкнулись на головке, а язык прошелся по всему стволу. Илья протяжно застонал, стиснув зубы. А тот вобрал головку и заглотил наполовину, одной рукой водя по стволу, а другой массируя яички.        Уже через минуту Соловей отстранился, а на каменный пол брызнула белая струя. Витязь вздрогнул и приоткрыл рот в немом стоне, тоже кончая. Оба мелко дрожали, сидя напротив друг друга. — Я… Забираю тебя отсюда при двух условиях… — устало протянул Муромец, взглянув на мужчину перед собой. — Каких? — Ты перестанешь грабить и… Живешь со мной. Мне все равно на реакцию окружающих.        Соловей усмехнулся и кивнул, прильнув к сильному телу с объятиями. Эти два условия будет легко сдержать. Можно отказаться от грабежа ради любимого человека, да и уходить от него не захочется. — Пошли домой, — тепло улыбнулся Илья, обнимая сильными руками его в ответ. — Пошли.