Разбойник

— Бегаешь ты отлично, но дерёшься плохо. Гонец из тебя был неплохим. Хотя ты сильный парень. Будем развивать твою ловкость, а сила придёт вторым планом. — сказал Соловей, сидя на крыше с мешком золота. — Надеюсь, — фыркнул Елисей, держа другой мешок с золотом. — Поспешим на корабль, а то этот перьевой индюк скоро стражников на нас напустит. — Согласен.        Вот уже месяц прошёл с того дня, когда парень выбрал иной путь и угнал корабль. Василевс бунтовал, но обоим не было до этого дела. Сейчас они находились в каком-то городе, обкрадывая местных аристократов. Разбойники ходили ночью, незаметно прокрадываясь в дома и воруя все, что можно. Елисей выполнял задания своего наставника и с каждой кражей вёл себя все тише, быстрее и проворнее. Сила тоже прибавилась. Каждый день по ночам они таскали мешки с награбленным, а днем, по пути в другой город, занимались делами на корабле.        Загрузив мешки на корабль, они отплыли от города и направились в другой. Соловей налил в два бокала красного вина и отдал один ученику, пригубив из второго. Елисей тоже отпил и развязал один мешок, беря золотую монету и рассматривая ее. — На что потратим? — спросил он, осушив половину бокала. — На банду. Не нравится мне ходить по ночам. Вот в былые времена, когда у меня был свой зуб… — и пошёл рассказ о былых временах.        Череп крысы с клыками иногда качался, когда его носитель смеялся. Он одернул свою красную жилетку и полностью выпил вино из бокала, отставляя его. Небо едва заметно стало светлеть, а сон накрывал с головой. Отправив Елисея спать, Соловей один остался на палубе, пересчитывая деньги.        Как только парень зашёл в каюту, сразу стянул с себя чёрную накидку и лёг на скамейку, положив руку под голову и заснул. Но перед тем, как провалиться в царство Морфея, в его голове витали разные мысли. Мысль о том, что в следующем городе ему нужно будет действовать быстрее и изворотливее, а также, если что, придётся наносить удары. Какой же он разбойник, если не будет уметь драться? Ещё были мысли о прошлой жизни. В прошлой жизни было все скучно, обыденно и неинтересно. Каждый день работать счетоводом, потом дома врать жене о моментах дня в виде воеводы, а на следующий день все по новой. Да и до женитьбы было все скучно. Доставляешь письма и все. Даже влюбленность в Забаву как-то быстро прошла. Единственное, что было действительно интересным и экстремальным, так это поход с Добрыней за данью. Экстрим заключался в том, что гонца и били, и связывали, и пытались убить. Причём не раз. Но его всегда спасал Добрыня.        Добрыня… Елисей всегда восхищался этим богатырем. Он был строг, суров, настойчив, но в то же время мягок. Мог сурово стрельнуть небесными глазами, а потом одобрительно усмехнуться. Порой парень хотел прижаться к сильному телу и услышать размеренное сердцебиение, но он каждый раз одергивал себя, понимая, что это глупо. Чертовски глупо было влюбляться в женатого мужчину, что старше тебя, возможно, лет на пять, а, может быть, и на десять. Елисей никогда не узнавал возраста богатыря.        Он поморщился во сне, переворачиваясь на другой бок. Медленно в каюту стали проникать лучи солнца, падая на деревянный стол с картой, на стул, картины и шкаф, набитый книгами. Как только лучик попал на глаза парню, то тот зажмурился и закрыл глаза рукой, медленно просыпаясь. — Выспался? — спросил Соловей, стоя у штурвала. — Ага. — зевнул тот, потянувшись. — Скоро берег? — Скоро. Постой у штурвала, а я спать, — потёр глаза мужчина, развязывая хвост. Чёрные волосы водопадом спустились к его ногам. — Как пришвартуешься — разбудишь.        Наставник ушёл в каюту, а Елисей встал за штурвал. Чайки громко кричали в небе, иногда опускаясь и вылавливая рыбу. «Надо бы поесть», — подумал он, привязывая штурвал, чтобы тот не крутился. Он спустился на кухню и взял хлеба с солью да воду, вернулся на палубу. Солнце уже почти полностью поднялось, окрашивая небо в нежно розоватые тона. Проглотив хлеб с солью и запив водой, Елисей вернулся к штурвалу.

***

       Ближе к полудню показался берег. Пришвартовавшись, парень разбудил Соловья, и они оба спрыгнули с корабля. Гуляли среди домов и высматривали очередную жертву грабежа. Дома были старенькие, но иногда попадались и красивые, совсем новые. По улицам гуляли девушки и что-то обсуждали, смеялись. Парни крутились вокруг них, пытаясь обратить на себя внимание какой-нибудь красавицы.        В итоге, был выбран мужчина средних лет с небольшим пивным животом, который любил поиграть на деньги. Весь оставшийся день разбойники играли в карты на щелбаны, а как только стемнело, то поскакали по крышам домов. Они передвигались тихо, стараясь не издавать лишних звуков. Тени пролетали над землёй, пугая котов и заставляя лаять собак. Но все же они не издали ни шороха, приземляясь на крышу нужного дома.        К удивлению обоих, внутри никого не было. Комната с печкой и небольшой кроватью в углу наводила ощущение бедности, но на кухне, в шкафчиках, было то, зачем они пришли. Взяв все драгоценности и прихватив интересных вещичек, они собирались уже покинуть дом, но вдруг дверь противно скрипнула и медленно отворилась. У разбойников было несколько секунд, чтобы спрятаться, и оба нырнули под кровать.        Мужик, вошедший в дом, шатаясь, прошёл в комнату и упал на кровать. Елисей прогнулся под тяжелым телом и сквозь зубы выдохнул, желая покинуть это помещение как можно быстрее. Лежащий рядом Соловей усмехнулся и почесал нос, сдерживаясь, чтобы не чихнуть. Его щеки покраснели. Парень покачал головой и тоже закрыл ему нос рукой, но громкий чих все же раздался.        До этого уснувший пьяный мужик вскрикнул и спрыгнул с кровати, норовясь догнать воров. Те выбежали на улицу и помчались к кораблю. — Стража! Воры убегают! — кричал мужчина, явно отставая от беженцев.        Однако охрана была быстрее. Несколько стражников перегородили им дорогу, но те оказались проворнее и не растерялись, резко свернув в соседний переулок. Так они добежали до какой-то заброшенной избы, куда и забежали в надежде спрятаться. Стражники пробежали мимо, потеряв след.        Елисей тихо шипел, прижимая ладонь к левой окровавленной руке. Чуть ниже плеча была глубокая рана, оставленная от неудачно выпущенной стрелы. Из неё вытекала кровь, алыми каплями пачкая белую рубаху и капая на пол. Соловей оторвал от этой белой рубахи поврежденный рукав и перевязал ему рану, пообещав, что на корабле с ней разберётся.

***

— Везёт тебе, парень, — усмехнулся Соловей, поливая рану водой. — Не везёт. Шрам останется, — буркнул Елисей, стискивая зубы. — Шрамы украшают мужчин, — опять усмехнулся тот, на что парень фыркнул.        За месяц его поведение изменилось. Он стал дерзить, отвечать колкостью на колкость, порой просто шипел, словно кот. Разбойничество требует жесткого характера. Враги не должны видеть твой страх, не должны видеть сомнение или панику. Либо звериный оскал, либо холодное равнодушие, либо издевательская усмешка. Елисей делал успехи не только в грабительском деле, но и в контроле своих эмоций. — Ты стал выносливее и быстрее. Вот соберём команду, так будем грабить днём и сожжем множество домов,— злобно усмехнулся Соловей, перебинтовывая руку. — Сожжем, — одобрительно кивнул парень, а в глазах блеснули искры уверенности и азарта.        И опять в груди что-то кольнуло. Его посетила мысль, что Добрыня бы этого не одобрил, покачал бы головой да взглянул сурово. Он ещё помнил, какие эмоции были у богатыря, когда тот узнал, что Горыныч украл Забаву и солгал. А также он помнил небесные глаза, в которых на тот момент плескалась горечь и некая ярость.        Упрямо мотнув головой, Елисей посмотрел на уже окровавленные бинты и тяжело вздохнул, отгоняя от себя эти мысли. Вот только он никак не ожидал услышать тех слов, что сказал ему Соловей: — Скучаешь по Добрыне? — Ч-что? С чего вдруг? — растерянно спросил тот. — Я же знаю, что ты его ученик, конечно, теперь уже бывший, но ты скучаешь по нему и думаешь, что он возненавидел тебя, так? — проговорил Разбойник, усаживаясь на мягкую подушку на палубе. — Расскажешь? — Ты прав, — выдохнул Елисей, садясь напротив на такую же подушку. — Я действительно по нему скучаю и думаю, что он меня возненавидел. Я ведь попал в тюрьму, сбежал и стал разбойником. Если мы встретимся, то он если не снесет мне голову - будет сурово смотреть или прочитает длинную лекцию и скажет, что недоволен мной. А может и то, и другое. — А как ты понял, что влюблён? — Да я и сам не знаю, — пожал плечами парень. — Просто в один момент я на него по-другому посмотрел. Не как на наставника или друга, а… Ну в общем ты понял. — Эх, понимаю я тебя. Вот сам во враге увидел что-то особенное, — вздохнул Соловей, замечая на себе заинтересованный взгляд топазовых глаз. — Я не знаю, когда это началось, но мне нравилось с ним бороться. Да, он побеждал, но мы снова и снова встречались. В какой-то момент наша битва переросла во что-то большее. — Ты говоришь об…— Елисей, потупив взгляд, тщательно обдумал следующее слово,— Илье? —он изумился, и все понял, замечтя на щеках наставника румянец. — Ясно.        Оба сидели красные, от наплыва теплых воспоминаний и некого смущения. Было забавно понимать, что оба влюбились в женатых богатырей. Также они решили выкинуть ненужный хлам из головы, а в придачу и из сердца. Они больше никогда не увидятся, и вместе с облегчением эта мысль навевала тоску.