»…Держи меня на расстоянии выстрела, Если я заговорю про любовь, И особенно, Если искренне»
. . . Мои руки дрожат, отдавая тепло в никуда, Твои же — теплятся в уюте чужих оков. Роднится твоя душа и его теплота, Что так долго искали свой тихий и мирный кров. Я смотрю в даль неба и не вижу. Не вижу ни тебя, ни его, ни самого себя. И лишь в чертогах своего разума я тебя, скорее всего, возненавижу, Ничего роднее для замены не найдя. Мои слова были искренны, не фальшь и не ложь. А ты улыбалась, не веря моим устам; Говорил мне внутри меня голос — не трожь. Убьёт, сломает, растерзает и бросит к чертям. А я не верил, не верил и продолжал слепо ждать, Когда же ты вспомнишь обо мне вновь. И лишь я, я, и только я, не хотел тебя потерять, А ты плевала, рвала мои вены и пускала из них кровь. Ты смотрела в глаза, не говоря ни «люблю», ни «ненавижу». Ты играла, а я, дурак, вёлся раз за разом. Я не думал, что красивее и чище тебя кого-то увижу, Но, оказалось, ты — самая чёрная дыра, пожирающая разум. Пусть горят наши фото, открытки и память, Что тоской раздаются во всех уголках моего нутра; Как бы ненавидел суку, одного лишь не могу понять я: Почему ты все время прекрасна и так… жива? Пока я, умирая снаружи, внутри уж давно сжался в ком и от боли сник Прочь . . .»…Пожалуйста, Держи меня на расстоянии выстрела, Если я заговорю про любовь, И особенно, Если искренне»