Kore wa ookina himitsu desu ka?

— Алло, Асами-тян? — Асами спокойно выдохнула. Голос на той стороне провода принадлежал бабушке. — Прости, что звоню так поздно. — У тебя все в порядке? Уже поздно, а тебя еще нет, — взволнованно спросила Асами, накручивая на палец телефонный провод. — Прости, но я сегодня не приду. Засиделась в гостях у подруги. Автобусы уже не ходят, а на улице начался дождь, — На часах рядом с лестницей уже полдесятого! Неужели она говорила с Курапикой так долго? — Точно все хорошо? Может, мне прийти и проводить тебя до дома? — Асами посмотрела сквозь дверное стекло. Надо же, на улице льет как из ведра, а она и не заметила. Нужно сосредоточиться! Не стоит терять голову, даже если рядом находится кто-то очень симпатичный. — Нет-нет, не переживай. Дай двум старым перечницам повеселиться вдвоем, — бабушка рассмеялась. — Не сиди допоздна и приготовь ужин. В ванную иди без меня. А еще, проверь, пожалуйста все двери. — Хорошо, — Асами кивнула головой. — Вот и славно. Ты такая хорошая девочка. Спокойной ночи, Асами-тян, — сказала она на прощание. — Спокойной ночи. Буду ждать твоего возвращения, — она положила трубку и вернулась в кухню. — Это была Сэцуко-сан? С ней все в порядке? — спросил Курапика, когда она вернулась. Кажется, он разволновался. — Да, это бабушка. Сказала, что не придет домой, а останется у подруги, — ответила Асами. Так странно услышать это от бабушки. — Наверное, она имела ввиду Такэда Юри. Не волнуйся, они дружат со школьной скамьи, ей можно доверять. Иногда Сэцуко-сан удивляет. Она очень молода духом. — Да уж. Это не было похоже на обычный разговор бабушки и внучки, — пожала плечами Асами. Внутри снова заворочался червячок ревности. — А вообще — сейчас самое время для ужина. Я помогу тебе с готовкой, если хочешь. Живот Курапики тихо заурчал. Да он просто снова от темы уходит! Очень изворотливо, но ему так просто не обвести Асами вокруг пальца! Но тут её желудок тоже начал урчать, и ей пришлось признать его правоту. — Только разговор ещё не окончен, — подозрительно прищурилась Асами. — Хорошо, — Курапика кивнул. — Однако школьная форма — не лучшая одежда для готовки. Тебе бы переодеться, да и мне не помешает, — он вышел из кухни и скрылся в лестничном проеме, оставив Асами наедине с её мыслями. Курапика Курута Как же вовремя раздался звонок! Он разорвал атмосферу доверия, создавшуюся в комнате. Иначе он по глупости наговорил бы слишком много лишнего. Нельзя поддаваться — память просто играет с ним злую шутку. Увидев Асами Орихару, он не мог не улыбаться и не мог не грустить. Курапика уже видел это лицо раньше. Он более чем хорошо знал девушку, похожую на неё как две капли воды. Но как бы ни хотелось надеяться, это не Мисаки! Её больше нет. Она осталась в прошлом, так к чему предаваться печальным воспоминаниям? 28 января 1998, среда. Курапика распахнул дверь и его губы расплылись в счастливой улыбке. Перед ним стояла невысокая девушка с черными волосами, собранными в хвост, серыми глазами и светлой кожей. Она была прекрасна. Даже не смотря на то, что на её лице красовалась хищная улыбка. Мисаки проскользнула в дом, чтобы Курапика мог закрыть за ней дверь. — Здравствуй, дорогуша, — поздоровалась она, сбрасывая с ног зимние сапоги. — Ты, наверное, хочешь выпить чаю? На улице так холодно сегодня. — Курапика пошел на кухню, приглашая её проследовать за ним. Она оставила пуховик на вешалке, а шарф на диванчике для обувания и двинулась в сторону кухни, громко шлепая босыми ногами. Мисаки очень дорога ему. Она была единственной, кто знал о всех событиях, произошедших год назад. Она была его боевой подругой, той, что так же желала отомстить, той, что разделяла его мысли. У Курапики не было человека более близкого и дорогого. Только вот она об этом не знала. — Расскажешь, как все прошло? — Ну конечно. Я ведь знаю, что ты умираешь от любопытства, — она плюхнулась на стул и отхлебнула уже приготовленный для нее чай. — Ты уверена, что твой план хорош? — осторожно начал Курапика. — Я вижу, что он хорош, Пика. Потому что он работает. Все идет как по маслу! Этот идиот сливает мне кучу информации и даже не замечает этого, — Мисаки рассмеялась, громко поставив кружку на стол. В её серых глазах отражалось презрение. Если в Мисаки, по мнению Курапики, и были недостатки, то это её холодность. Она была очень жестким и сильным человеком. Но в ней, несмотря на возраст, не было практически ничего девичьего: ни нежности, ни мягкости, ни романтичности. Более того, она даже виду не подавала, что ей это нужно. Поэтому он и не пытался начать ухаживать. Страх и вовсе потерять её пересиливал чувства. — Он сказал что-то полезное? — Курапика заинтересованно придвинулся поближе. Её брови недовольно дрогнули, но отодвигаться она не стала. — Да. На следующей неделе их не будет в городе, они уедут в Нагою. То есть, можно будет осмотреться в их логове. — Все уедут? — Я думаю, что они оставят кого-то одного, чтобы охранять дом, — Мисаки потерла подбородок. — Я не стала спрашивать больше, чтобы не вызвать подозрений, но точно знаю, что Куроро, Мачи, Фейтан, Финкс и Нобунага уедут. — Он еще ни о чем не догадывается? — Фейтан-то? — она громко рассмеялась. — Ты его видел? Выглядит как слабоумный идиот и постоянно несет какую-то чушь. Он извинялся передо мной за то, что его не будет в городе, можешь себе представить? — И правда. Просто влюбленный идиот, — усмехнулся Курапика. Не хотелось признавать это, но он очень хорошо понимал, что чувствует Фейтан. Возможно ли то, что он понимал и самого Фейтана? — Но в конце концов, его тоже можно понять. Как можно устоять, когда я делаю вот так? — она придвинулась к нему, обхватила его руку, и положила голову на плечо. — Или когда я говорю его имя вот с такой интонацией? Мисаки произнесла его имя. В одном слове звучало столько искренней любви и неподдельной нежности, что от звука её голоса зазвенел воздух. Курапика не мог в это поверить. Это ведь невозможно — говорить так о Фейтане после презрительного смеха в его адрес? Это ведь невозможно. Контролировать сердцебиение становилось все сложнее. Казалось, Мисаки может услышать, как оно колотится, или посмотреть в его глаза и все понять. — Вот видишь. Даже ты сейчас выглядишь как идиот. А теперь его представь, — она бросила на Курапику короткий взгляд и отстранилась. Легким движением она стряхнула что-то с руки, которой касалась его. В голосе Мисаки больше не было ни нежности, ни любви. — Ты хорошая актриса, ничего не скажешь, — Курапика неловко улыбнулся. Мисаки вызывала ужас. Кто бы мог подумать, что за этим красивым лицом скрывается человек с таким тяжелым характером? Нет, не стоит так говорить о ней… — У меня просто есть цель. Если бы не это, меня бы ни в один театр не взяли, дорогуша, — ухмыльнулась она, пододвигая к себе заварочный чайник. У Мисаки и правда была цель. Она хотела отомстить, и это желание было сильнее всех остальных. Временами Курапике даже казалось, что она хочет мести больше, чем он сам. Семья Мисаки была очень бедной, но после смерти дальнего родственника, им перешло по наследству несколько антикварных изделий. Дела со временем становились все хуже, её мать заболела, и им требовались деньги на лечение. Они хотели продать наследство, но к ним вломились незнакомцы и убили отца, который пытался защитить их. А Мисаки постигла другая, не менее печальная участь. Её изнасиловали и оставили с этим жить. Вскоре она осиротела полностью. Она ни о чем не забыла. Напротив, в её голове четко отпечатались события той ночи. Она помнила лицо человека, который её насиловал. Она видела, что рядом стояли Нобунага и Финкс, подбадривая его и смеясь. Никто не знал, каково ей было, когда она уехала подальше от ужасных воспоминаний и снова столкнулась с ними в старшей школе. Мисаки никогда не говорила об этом прямо. Да и вряд ли хоть одна девушка стала бы говорить о таком во всех подробностях. В конце концов, об этом не принято рассказывать. Но Курапика понял все без слов. Пару месяцев назад, когда их совместная работа только началась, они встретились у него дома, чтобы обсудить план действий. Тогда Курапика спросил, что будет, если Фейтан захочет затащить её в постель. Она хмыкнула и ответила что-то вроде: «Мне казалось, ты понял, что мне нечего терять.» Она оглушительно смеялась, рассказывая о неловких попытках Фейтана сблизиться с ней. Тогда ему казалось, что Мисаки сходит с ума, потому что её смех и взгляд не были похожи на обычные. В такие моменты спокойная и холодная Мисаки, которую так любил Курапика, исчезала без следа или скрывалась так далеко, что он совсем её не видел. Но она всегда возвращалась, и Курапика спокойно выдыхал. Ровно до тех пор, пока безумное и бессердечное чудовище с лицом Мисаки не возвращалось. 28 мая 1999, пятница. В груди заныло. Почему он снова вспомнил об этом? В памяти стояло лицо Орихары. Её выражение в тот момент, когда глаза Курапики загорелись алым. Восхищение в её взгляде. Сколько он готов был отдать, чтобы Мисаки посмотрела на него хотя бы с десятой долей восхищения? С последнего визита в комнате на втором этаже ничего не изменилось: его встретила все та же пустота. В шкафу лежала сумка, которую он предусмотрительно принес несколько дней назад. Он с тихим шелестом расстегнул молнию, и вытащил комплект одежды. В без того полупустой сумке совсем ничего не осталось. Прогоняя непрошеные мысли, Курапика снял с себя рубашку. Асами Орихара — Не думала, что ты будешь так долго, — Асами покачала головой, увидев, как Курапика спускается с лестницы. Он переоделся в белую футболку и заплел волосы в хвост на затылке. На правом запястье виднелись следы от ударов. Как же хотелось провалиться сквозь землю… — Прошу прощения, Орихара, — Курапика потупил взгляд. — Я уже поставила вариться рис и порезала овощи. В общем, присоединяйся. — Да, хорошо, — он подошёл к кухонной тумбе и принялся разделывать рыбу. Тишина оглушала, словно гром. — Так что ещё нужно, чтобы ты рассказал мне правду? Любопытство, между прочим, никуда не отступило. Оно разгорелось еще сильнее, особенно при виде потухших глаз Курапики. — Что ещё нужно? — задумчиво повторил он. Из комнаты наверху Курапика вернулся совсем другим. Словно что-то плохое произошло. — Я не могу просить тебя помочь — для этого нужно слишком много сил и времени. Но прошу, хотя бы не мешай мне. — Как скажешь. Мне кажется, с этим не должно быть сложностей. — Отлично. А ещё никому не говори о том, что мы общаемся. Если будут спрашивать, отвечай, что мы вместе учимся и все. А ещё… — он затих. Его руки остановились, и нож повис в воздухе, не касаясь рыбы. — Да? — по коже пробежали мурашки. Что он собирался сказать? Что-то слишком странное? Или смущающее? Но Курапика промолчал, крепко сжав губы. — Этого будет достаточно, — его губы растянулись в неправдоподобной улыбке. Асами тоже улыбнулась, и тоже неправдоподобно. Она могла поставить на это все свои отложенные деньги. — Хорошо. Я не буду мешать тебе и буду держать наш разговор в секрете. Я все верно поняла? — Курапика кивнул. — Тогда слушай. Уже почти три года прошло с того момента, как я лишился семьи. Всех моих родственников убили. Трупы объединяло одно — у них не было глаз. Асами в ужасе прикрыла рот рукой. Но Курапика был спокоен. Словно говорил о чем-то обыденном и даже скучном. Словно тема разговора никак его не касалась, словно он был сторонним наблюдателем, а не жертвой. — Как ты уже заметила — мои глаза становятся красными, если я теряю контроль над собой. Это особенность нашей семьи, потому мы и жили в отдалении от больших городов. Наши глаза, как оказалось, стоят невообразимых денег на чёрном рынке, но только если они красные. Я не представляю, что моим родным пришлось пережить перед смертью. Боюсь, их пытали или убивали друг у друга на глазах, чтобы разозлить как можно сильнее. Я выяснил, чьих рук это дело. Во всем виноваты «Пауки». — Быть такого не может! И никого из них не посадили в тюрьму? — пролепетала Асами испуганно. Что же здесь творится? — Их вины не смогли доказать. Полицейские завели дело, но за полноценное расследование так и не взялись. Дело очень быстро закрыли из-за недостатка улик, — в его голосе проклюнулась горечь. — Однако, я выяснил, что «Пауки» продали глаза моих родных на черном рынке. Этого уже достаточно, чтобы поубивать их всех. — Но ведь их больше! Если это правда сделали они, то им не составит труда избавиться от тебя! — с тревогой в голосе воскликнула она. — Не смогут. Они не знают, что на что я способен. Зла им желают многие, поэтому вычислить, что за всем стою именно я, будет сложно. К тому же, они думают, что их главный недоброжелатель давно уже мёртв. — Давно мёртв? Откуда ты это знаешь? — Среди них есть человек, который не разделяет их идеалов и руководствуется только своими интересами. От него я узнал очень многое, в том числе и это, — уклончиво объяснил Курапика. Тем временем, он начал жарить рыбу. Он выглядел слишком сосредоточенно, так что Асами решила отложить вопросы на более удобное время. Его руки, помеченные синяками, сновали туда-сюда, то переворачивая рыбу, то проверяя рис. — Извини меня, — сдавленно произнесла Асами. Курапика посмотрел на неё с недоумением. — Ты чего? За что на этот раз извиняешься? — он тут же отвел глаза и вернулся к готовке. Последний раз перевернуть рыбу. Вытащить рис из рисоварки. — У тебя все руки в синяках и губа разбита. И все из-за меня. — Ты ведь уже извинилась. — Все равно чувствую себя виноватой, — Асами грустно улыбнулась. Она вытащила тарелки и принялась за сервировку стола, стараясь лишний раз не смотреть на Курапику. — Можешь так не переживать, Орихара. К понедельнику пройдет, — он взял тарелку, стоящую перед ней, и наполнил дымящимся рисом. От рыбы струился пар, наполненный ароматом специй и соуса. Так готовила бабушка. — Это же бабушкин рецепт, — Асами вдохнула поглубже. У него получилось точь в точь как у бабушки. Интересно, сколько времени он оттачивал свои кулинарные навыки? Сколько раз он стоял тут, а бабушка говорила ему, что нужно делать? От этой мысли губы Асами сжались в тонкую линию. — А вот и нет. Сэцуко-сан взяла его у меня, — Асами вытаращилась на него. — Правда? — Ну да. Мама так рыбу готовила, — эти слова и печальная улыбка Курапики заставили её прикусить язык. Они затронули слишком грустную тему. Совсем не то, на что она рассчитывала сегодня вечером. — Приятного аппетита. Спасибо за еду, — улыбнулась Асами, пробуя рыбу. Что ж, стоило признать, что покойная Курута-сан отлично научила своего сына готовить. — И тебе приятного… — Что думаешь делать теперь? — Нарушила тишину Асами. Она наклонила голову и подперла её ладонью. — Думаю взять у тебя учебники и конспекты, чтобы позаниматься малость. Потом схожу в ванную, если ты позволишь, — ответил Курапика, отвлекаясь от еды. — Я все же немного другое имела ввиду. Что будешь делать с «Пауками»? — А, ты про них? Чтобы не вызывать лишних подозрений, я попадусь им на глаза, когда Куроро вернется в школу. Выслушаю все их угрозы, может, позволю им ударить себя разок другой. А потом все пойдёт как раньше, — он был настолько спокоен, что его реакции начинали выглядеть неуместно. — Тебе разве не страшно? — Нет. Говорю же, у них нет весомых причин убивать меня. За ними хоть и тянется кровавый след, но они не такие глупые, чтобы совершать преступление, в котором они будут первыми и единственными подозреваемыми. Я не буду с ними драться. Пусть думают, что я не боец, и что я слабее них. — Все равно, будь осторожен, — его губы дрогнули. Он молча опустошил тарелку, поднялся из-за стола и вышел из кухни. В голову не пришло ничего лучше, чем последовать за ним. Асами свернула в спальню, а Курапика пошел дальше по коридору. Ах да, конспекты… Захватив тетради, она выскочила в коридор и постучалась в дверь гостевой комнаты. Изнутри раздался шорох, медленные шаги и скрип дверной ручки. — Вот, держи. Там конспект на последних страницах, — Асами протянула ему тетради. — Спасибо, Орихара, — он устало улыбнулся. — Может, хватит называть меня Орихарой? Бабушку же ты зовешь по имени, — она отвела глаза. До этого никто, за исключением преподавателей, не называл её по фамилии так часто. Это как-то неправильно — называть по фамилии человека, с которым ночуешь под одной крышей. — Хорошо. Спасибо, Асами. Я не против, что ты зовешь меня по имени, только не добавляй к нему «красные-глаза», ради всего святого! — Вообще-то я и не собиралась, Курапика! — его имя звучало странно, не похоже ни на одно японское слово. Может, поэтому Асами прошептала его еще раз, когда он закрыл дверь?