Горячий шоколад

Генри нравилось сидеть вот так - тихо, спокойно, лишь дрова потрескивали в камине, а рядом сидел Джон. Габриэль стал ему чуть ли не единственным светом в столь тёмные времена в его жизни. Хайд, жаждущий завладеть телом доктора и окрасить весь Лондон в красный, не давал ему спать, а иногда даже и есть. За последний месяц хорошо сложенный мужчина схуднул довольно сильно, щёки его немного впали, а в мешках под глазами можно было прятать трупы. Но именно в компании старого милого друга все беды резко уходили на задний план. Джекилл и впрямь отдыхал. И Джон видел это, пряча улыбку в усы. Сзади к ним подошёл Пул с подносом на руках. На маленький столик между креслами он поставил поднос с двумя кружками горячего шоколада, в котором плавала особая сладость этого времени - воздушный зефир. А сверху посыпано корицей. Пула об этом никто не просил, и Аттерсон хотел было об этом напомнить, но увидев по-детски радостный взгляд Генри, он понял, что это сейчас было не только нужно, а необходимо, и он даже удивился - это же надо так понимать своего хозяина! - Спасибо, Пул,- Генри говорил так же тихо, будто бы боясь нарушить спокойствие. Будто бы боясь, что потеряет контроль над телом и случится что-то ужасное... Удивительно, но Хайд в неспокойной голове доктора даже не пискнул, и Генри продолжил ценить сей отдых. Горячий шоколад был просто превосходный. Зефир таял на языке, а прянная корица придавала только больший специфический вкус. Джон не очень любил сладкое, разве что чай с трюфелями, но эта кружка с вкусностью оказалась то, что надо и ему на данный момент. Он тоже отдыхал, а значит, стоило расслабиться побольше. Он даже глаза прикрыл. Открыть их заставил искренний тихий смех доктора. Джекилл улыбался, как и прежде, лучисто. Джон даже засмотрелся, забыв, что должен смотреть на друга вопросительно. Генри сел на мягкий подлокотник кресла, где сидел ошалевший юрист, осторожно согнувшись над ним. Его рука мягко погладила щёку, нежно к ней прижавшись, и Габриэль вспыхнул красным. Он не смел даже резко вдохнуть, смотря будто кролик, завороженный питоном. Доктор тем временем наклонился ближе к лицу юриста, и тот перестал дышать вовсе, смотря на это уставшее, но довольное лицо. Большой палец мужчины погладил его по подбородку, заставляя поднять голову чуть выше, чуть поддаться вперёд, быть чуть ближе... - Дж... Джекилл...- прохрипел нотариус. Он хотел спросить, что же тот делает, но язык не хотел подчиняться, а голос от смущения продрог и хрипел. А у Генри это вызвало лишь добродушную ухмылку. Наконец ладонью он смахнул с усов Аттерсона остатки горячего шоколада, пока тот не засох, и посмеялся уже от души: - Ахаха, Аттерсон, видел бы ты своё лицо! С минуту мужчина всё в том же оцепенении смотрел на доктора, а после проморгался и засмущался совсем, отводя взгляд в сторону и кашляя в кулак. Но Джекилл не отсаживался, с такой нежностью смотря на смущённого юриста. А после и вовсе умильно уткнулся лоб в лоб с ним, прикрывая глаза и продолжая ласково улыбаться. - С днём Святого Валентина, мистер Аттерсон. Габриэль снова весь зажух, но буквально через минуту мягко улыбнулся в ответ, прижимая хорошо сложенное тело Джекилла к себе за талию, почти усаживая на себя. - Да... С нём Святого Валентина, доктор Джекилл. В остывавшей шоколадной вкусности резко всплыли два сердечка...