***
Но домой я не пошёл, а отправился вместе с Серёжей. Правда он сам не мог бы сказать, куда. Мы брели по улицам, по закоулкам, по площадкам. Сергей забирался на горки, раскачивал качели и крутился на ужасно скрипящих каруселях, а я… Только и мог, что следить за дорогами. Наконец, мы оказались рядом с гаражом, и тогда я решился спросить: — А что, все-таки, это было, Сергей? — А?.. — Чем она пыталась тебя шантажировать? — Ой, Эл, — он поморщился. — Сказал же, ерундой. Неправдой. Но я почему-то не нашёл в себе сил принять такой ответ. — Я понял, конечно, я понял, но разве… Разве ты не можешь мне рассказать, раз это неправда и ерунда? — Зачем? — Не знаю, Сергей… Я просто хочу знать. — А я просто не хочу говорить. Такая гадость! Так что забудь об этом. Забудь и не вспоминай. Мы вошли в гараж. Сейчас, когда здесь не было ребят, это место казалось спокойным и сонным, почти как всегда. Сергей свалился в гамак, а я ещё не успел придумать, чем себя занять, когда зазвонил мой телефон. — Да? — Эл, — и тут же мне стало ясно, что звонит Чижиков. — Слушай, Эл, ты сейчас не занят? Можешь приехать? — Могу, — потерянно согласился я. — Приезжай. Пожалуйста, приезжай. Только один. Ладно, один? — Ладно, — ещё сильнее растерялся я. Звонок оборвался. Я бросил взгляд на Сергея. Он же лениво спросил: — Чего там, Эл? — Женя просил приехать. — Женя?.. — наморщил лоб он. — Чижиков. — Рыжиков?.. — Чижиков. Сергей вздохнул и почти даже сполз с гамака. — Ну, поехали, что сказать, — протянул Сергей. — Он просил меня приехать в одиночестве, — тихо признался я, хотя мне и было бы спокойнее с ним. Сергей пожал плечами. — Так мы идём за одного, не беспокойся. Я смущённо улыбнулся. Не думал, что Чижиков с этим согласится, но все равно считал забавным. — Сергей… — Да ладно, так не хочешь меня брать? Я тебя и на мопеде довезу. — Тут же недалеко. — А он далеко и не проедет, — фыркнул он. Я невольно улыбнулся в ответ. Но уже рядом с мопедом понял, что не выдержу. Я поймал Сергея за руку и, не поднимая глаз, прошептал: — Вчера меня преследовал мотоцикл. Сергей нервно дернулся и нервно хмыкнул. Уставился на меня, не веря. — Эл! Да ты что?! И молчал об этом?! С ума ты сошёл?! — Я… Сказал профессору, — только и мог выдавить я. — Ну это, конечно, все меняет! — В том-то и дело, Сергей, это ничего не меняет. Кроме страха и нервов. Сергей негодующе вздохнул, но все-таки показался более спокойным. — Хочешь сказать, раз я не могу помочь, то мне не надо знать? — Нет. Нет… Но я бы не хотел, чтобы ты переживал ещё больше. Сергей вздохнул ещё раз и стиснул мою ладонь. И произнёс, каким-то отстраненным тоном: — Ну я тебя поздравляю, теперь я буду переживать как раз потому, что ты молчишь. Молчание может означать что угодно. Что все хорошо и что все плохо. Так, конечно, лучше, да? Я осторожно обнял его, и, к счастью, Сергей не стал вырываться, хотя довольным и не казался. Мне почему-то не было стыдно. Скорее грустно, даже тоскливо, от того, что теперь все так. От того, что Сергей совершенно потерял свою беззаботность. — Профессор мне обещал сделать что-нибудь против чемодана, — только он думал об этом и раньше, после похищения. — Я больше боюсь того, что нас спутают. Он вёл себя как тот, кого нельзя остановить, и его не беспокоило, что станет с людьми. — Ладно тебе, Эл. Ты же от него смог убежать, значит, остановить его как-нибудь да можно. Не силой, так хитростью. Думаю, он все быстро поймёт, когда увидит мою скорость бега. Хотелось бы верить. Хотелось бы верить, что ему не придёт в голову схватить Сергея и требовать сдаться взамен на его свободу.***
Но наверх, к Чижикову, Серёжа все-таки не пошёл. Остался с мопедом. Я поднялся один. Чижиков открыл мне сам и, почему-то, показался подавленным. Не улыбнулся и поздоровался тихо. — Проходи. Моя комната первая по коридору. В комнате Чижиков было немногим лучше, чем в комнате профессора, в те редкие дни, когда он оставался там надолго. В основном, это следствие того, что голова его где-то далеко в мыслях, а внешнее не привлекает внимания. А вот что до комнаты Чижикова, здесь, будто бы, этот беспорядок не имел естественности. — Что у тебя случилось? — дождавшись Женю, спросил я. И этим почему-то расстроил. Чижиков покраснел и сжал губы. Я невольно забеспокоился. Что-то случилось? После того, как сошёл с автобуса, он все-таки оказался под прицелом?.. — Что, Женя?.. — Ты… Ты знал, Эл, что Зоя… Шантажировала людей? — с мучением выговорил он. И для меня этот вопрос был тяжёлым, хотя все ведь просто. Всё просто. А откуда он знает?.. — Да. — И… — он очень медлил, не смотрел на меня, кусал губы. — И тебя? — наконец, очень быстро выдохнул. — Нет, — коротко и удивлённо возразил я. Почему? Почему именно меня? Почему меня он позвал и почему думает так?.. Чижиков странно вздохнул, будто не поверил. И потом спросил, совсем сдавленно: — Ты никогда не делаешь ничего неправильного? — Ну что ты?.. — совсем растерялся я. — Как и все люди, я ошибаюсь и… Но я не умею это скрывать. Чижиков кивнул, жалобно сведя брови. А затем, будто на что-то решившись, выхватил карточку из кармана и сунул её мне в нос. Так близко, что я не смог её рассмотреть вначале. — Это правда, Эл?! Я отступил на шаг, чтобы хоть как-то иметь возможность ему ответить. — Да, — и тут же легко подтвердил правдивость снимка, хотя и совершенно не понимал, что с ним не так. Что в нем вызывает такое беспокойство. Чижиков совсем расстроился. — Ты даже не боишься?.. Даже не понимаешь?.. — А что тут такого? — так и не понял я. На фотографии мы с Сергеем стояли, тесно прижавшись друг другу, готовясь к танцу. Это было зимой, на Новый год. Нам выпал такой фант… — У… У людей… Знаешь… Плохо к этому относятся. К отношениям между мальчиками. Я несколько раз потерянно моргнул. Долго не знал, что ответить. Как будто что-то мешало мне сказать, что ничего подобного эта фотография не обозначает. Может быть, само то, что она вызвала подозрения. Или то, с какими эмоциями она была мне показана. — Я знаю. Я не понимаю, но я знаю, — хотя я знал, наверное, основную причину — не появится детей. Но ведь ко мне эта причина не применима ни с какой стороны. — Мы с Сергеем не состоим в отношениях, кроме дружеских. И я думал, все знают, что он встречается с Майей, — и даже если сейчас это уже неправда. Чижиков не утешился. Качая головой, он жалобно сказал: — А ещё все знают, что ты доверчивый, а Серёжа хитрый. Это уже совсем сбивало с толку. Выбивало из колеи. Оглушало. Я не мог себе представить ни на миг, чтобы Сергей воспользовался хитростью, чтобы получить что-то такое. И кроме того, ему бы просто не пришлось. — Не говори так. Ни за что. Это ошибка и… Откуда у тебя это фото вообще? У нас с Сергеем такого нет. Совсем подавленный, Чижиков будто готов был провалиться сквозь пол. — От… Кукушкиной. — Что?.. — из всех людей она вдруг выбрала себе в друзья его? — Почему она тебе дала её? — Я случайно нашёл. Она прятала их в старой парте, в классе географии. Я залез туда от скуки во время дежурства. Хотел все порвать, все, но… Увидел вас двоих. И… Кукушкина меня поймала. Сказала, что застанет вас снова, если я уничтожу эти фотографии. И если не помогу ей. И я… Я помогал ей. Да! Я ей помогал! Я прятал фотографии у себя! Они и сейчас у меня!.. Те, которые она важными не считала. — А важные?.. — Не знаю. Она не говорила. Прятала их сама. Я помедлил. Ничего не понимал. Зачем ему было ей помогать? Когда Кукушкина стала шантажировать класс… Никто не удивился. Но вот Женя… Этого не понять. И непонятно, почему для него имело значение, что поймают нас с Сергеем. И почему он так в это верил. Но я не спросил. Сейчас было нечто более важное. — Раз уж так, скажи, она не вела себя странно последнее время? Тебе не казалось, что она нашла что-то особенно ценное? — В том-то и дело, что нет, — устало покачал головой Чижиков. Затем вытянул из ящичка фотокарточки, повернутые вниз головой. Протянул мне. — Забери их, Эл. Я не могу больше. Наверное, надо отдать их в полицию, вот только… — Никому от этого лучше не станет, раз уж это — неважные, — согласился я. И забрал их, не глядя. Я ещё помнил слова Королькова. Понимал, что мне опасно знать, и все же хотел забрать эти фотографии. — Если найдём те, ценные, тогда. Так что если вспомнишь что-нибудь… Звони мне. Или Майе. Обязательно. Чижиков несколько раз тяжело кивнул. И выдохнул: — Когда убийцу найдут, я обязательно попрошу у твоего класса прощения.***
Я спустился к Сергею. Он с ленивым видом рассматривал ручки на своём мопеде. И я не знал, что сказать ему. Рассказать ли о нашей фотографии. Очевидно, он знает. Очевидно, для него это гадость. Впрочем, то, как это было подано, то, как Чижиков об этом говорил, в самом деле звучит противно. — Эл… Все в порядке? — Нет, Сергей, — ответил я, опускаясь за его спиной. — Но говорить здесь нельзя. — Интересно, — без всякого интереса протянул он. — Обратно в гараж? — Да. Время пролетело слишком быстро, будто ехать и не пришлось. А я не чувствовал себя готовым или уверенным. Скорее уставшим. Мы приехали и сели, не очень близко друг к другу. Сергей меня не торопил, даже как будто не хотел ничего знать. Может, так было бы лучше. Но я все же приблизился к нему и рассказал все, что услышал от Чижикова. Сергей выглядел очень серьёзным, но потом уныло махнул рукой: — Классно, Эл… Классно… Теперь ещё и это. И что, все секреты теперь знаешь? — Я не смотрел. Но… Теперь я знаю, что у неё было против нас. Сергей цокнул языком. — Узнал, значит… А я так хотел, чтобы оно хотя бы тебя не коснулось. Противно, когда так вот. Может, и надо было к тебе пойти. Ты бы сразу опроверг. А меня папка бы убил, если бы я не смог её послать, на самом деле. Он бы тебя слушать не захотел. Ладно, Эл. Вот что я думаю… Я бы хотел сказать тебе, чтобы ты все стёр из памяти. Но я не смогу один. Я посмотрю эти фотографии. Посмотрю, потом отдам тебе, потом ты положишь их на скамейку и… С тех пор не будешь знать, где они и у кого. И мы поедем к Майе. Я согласился. Время шло долго, мучительно, холодно. А потом, когда Сергей вернулся, стало даже ещё хуже. — Эл… — он нервно улыбался. — Ты представляешь, Эл… Кого из целого класса нет на этих фотографиях? Представляешь?.. Только наших друзей.