Королева Проклятых

Наступила осень, принеся с собой золото листвы, пасмурное небо и проливные дожди. Когда погода более-менее устаканилась, было решено провести ярмарку. Через огромные ворота, ведущие к огромному полю, где в основном проводились рыцарские турниры Камелота, нескончаемым потоком шёл народ — крестьяне в потрёпанных рубашках и штанах, знатные дамы и господа в шелках и бархате и просто горожане в лучших одеждах, что смогли отыскать в своих сундуках. Никогда ещё Берилл не видела такого огромного скопления людей. На поле протянулись торговые ряды с выставленными разнообразными товарами. Здесь торговали тканями, кожаными изделиями, украшениями, керамикой, редкими деликатесами, пряностями, золотом, серебром, драгоценными камнями. Глядя на это разнообразие и великолепие, глаза просто разбегались. А новые товары всё время прибывали — их везли на лошадях, в повозках, даже на спинах рабов, согнувшихся практически до земли под тяжестью своей ноши. Собираясь на ярмарку, Берилл выбрала цвета Эндимиона Пендрагона — чёрный с серебром. В моду входили украшения из живых цветов, поэтому она приколола бутон красной розы, любимый цветок короля, к своему платью на груди. Подобным ухищрениям Берилл хотела наглядно продемонстрировать окружающим свою верность и принадлежность к свите Его Величества. — Думаю, сегодня мы знатно повеселимся! — восторженно воскликнула Мимет, крутясь перед зеркалом в оранжевом с чёрной вышивкой на корсаже бархатном платье. Оно, конечно, было не таким великолепным как у Берилл, но очень шло Мимет. — Я слышала, что с юга привезли восхитительные вина, каких ещё не подавали даже за королевским столом! Берилл устало вздохнула и указала ей на кипу прошений, лежавшую на её письменном столе. — Мне сегодня ещё нужно выслушать всех просителей… — А разве не Эндимион должен это делать? Берилл покачала головой. В последнее время король всё больше дел перекладывал на неё, посвящая себя военной кампании по подавлению крестьянских бунтов на границе королевства. Берилл стала своеобразным посредником между королём и народом. Жители Камелота настолько привыкли, что она занимается благотворительностью, что прозвали её «маленькой королевой» и обращались к ней с таким же уважением, как к самому королю и принцессе Софии. Берилл часто видели в трущобах Ред Кампус. В сопровождении свиты и королевских солдат она обходила сиротские приюты, ночлежки для бездомных, работные дома и школы, приветствуя людей и выслушивая их жалобы и просьбы. Посетив несколько злачных мест, ей пришла в голову идея организовать фонд помощи вдовам и сиротам, а также открыть первую в своём роде школу для женщин. Королевский Совет и высшее духовенство во главе с архиепископом Феррумом пришли в ужас от её идеи просвещать женскую половину населения. Подозрительность ко второй супруге Эндимиона ещё усиливалась из-за того, что она была незнатного происхождения и придерживалась передовых взглядов, в то время как они оставались скованными привычками и традициями. И хотя король охотно поддерживал любые начинания Берилл, многим знатным вельможам не нравилось, что она стала вмешиваться в управление королевством. Тем не менее Берилл упорно следовала своему внутреннему курсу — если перед ней возникала проблема, будь то взяточничество чиновников или недостаточные продуктовые поставки, она старалась решить её сразу же. В своей борьбе Берилл часто приходилось сталкиваться с бюрократией и неуклюжей системой управления. Она выяснила, что в Камелоте существовали сотни различных департаментов и ведомств с очень сложной системой иерархии. В результате чего обвиняемые в преступлениях люди вынуждены были содержаться в тюрьмах годами до рассмотрения своего дела, а там где требовалось ускорить процедуру для всеобщего блага, приходилось пройти сложный лабиринт из чиновничьего аппарата. Так даже самой Берилл, когда у неё кончились деньги из фонда, пришлось пойти в обход существовавшей системы и напрямую взять средства из казны по королевскому указу, который ей удалось заполучить, убедив Эндимиона в необходимости своего решения. Таким образом, она узнала, что королевская воля действовала быстро и эффективно, в то время как простым жителям королевства Пангеи приходилось уповать на милость Лунной Богини, а не на собственное правительство. Королева Анна, всегда готовая воспользоваться возможностью извлечь пользу из любой неприятности Берилл, естественно не осталась в стороне. Её попытки отправить Берилл на тот свет прекратились из-за того, что теперь девушку окружала многочисленная свита и солдаты, подкупить которых ей так и не удалось. Тем не менее королева не оставила надежды навредить Берилл. Видя всеобщий настрой среди знати, она решила поговорить с архиепископом Феррумом. — Опасаюсь, Ваше Преосвященство, что действия леди Сомерс ведут королевство Пангеи к ПОГИБЕЛИ, — заявила Анна, когда слуги оставили их с Феррумом наедине. — Эта выскочка околдовала короля, заставив его плясать под её дудку! Неужели принцесса София и дальше будет оставаться в стороне? — Боюсь, у принцессы иное видение этой ситуации, — вздохнул архиепископ. — Король сблизился с леди Сомерс так, как не был близок ни с одной женщиной. И Её Высочество надеется, что вскоре, наконец, появится долгожданный наследник… А раз так, то она будет закрывать глаза и на не такие выходки леди Сомерс. Заявление Феррума заставило Анну побледнеть, ибо он озвучил то, что она больше всего боялась от него услышать. — Но… Её Высочество не может закрывать глаза на происходящее, — не сдавалась Анна. — В Королевском Совете намечается раскол! Многие вельможи, такие как лорд Аурум, поддерживают новую политику короля! А к нему прислушиваются и другие… — Прислушиваются, — кивнул архиепископ, — но не большинство. — А казнь лорда Лазурита вас не настораживает? Не боитесь оказаться следующим? Феррум поморщился, как будто выпил нечто кислое. — Сохрани Вас Лунная Богиня, Ваше Величество, — фыркнул он. — Я — лицо духовное, а не светское. Меня нельзя казнить даже по обвинению короля. На то нужно повеление самой Богини! А что касается Лазурита, то он сам виноват — брать взятку средь бела дня в храме, где полно народу… На это может решиться лишь законченный дурак. А раз так, то поделом ему! К тому же, открою вам секрет, подобное положение вещей даже в какой-то степени устраивает принцессу. Большинство вельмож ополчились на Эндимиона Пендрагона и стали поддерживать Её Высочество. И чем больше он казнит своих людей из дворянства в угоду леди Сомерс, тем меньше союзников обретёт Его Величество. — А как же народ? Народ стал поддерживать леди Сомерс и заодно короля! — А что такое народ? — архиепископ возвёл глаза к потолку. — Безмозглое стадо баранов, которое всегда подчиняется самому сильному. Чем бы леди Сомерс себя не тешила, сколько бы школ и приютов не открыла, у принцессы была, есть и будет армия, которая сотрёт в порошок жалкое войско Эндимиона, если, конечно, вы, Ваше Величество, не надумаете выступить на стороне своего мужа. — Он многозначительно посмотрел на Анну. — Это абсолютно исключено! — заверила она его. — Но… Вот вы рассуждаете о наследнике так спокойно… Неужели вас не беспокоит тот факт, что его родит простолюдинка?! — Меня беспокоит. Но принцесса считает, что наследник престола будет таким, каким она его воспитает. — Если леди Сомерс позволит Её Высочеству это сделать, — заметила королева. — Что вы имеете в виду? — А то, что эта девка не из тех, кто легко сдаётся. Она никогда добровольно не отдаст своего ребёнка. Втеревшись в доверие принцессы, леди Сомерс может легко отравить её, подсыпав яд в еду. Или вы забыли, что она отлично разбирается в травах, как ни один мейстер королевства? Это было уже слишком. — Не думаю, что леди Сомерс осмелится на это, — встревожился архиепископ, впервые задумавшись об этом. — Допускаю, что она… немного странная… но пойти на преступление? Нет… нет… — Молитесь Лунной Богине, чтобы так оно и оказалось, — усмехнулась королева. Она поняла, что продолжать беседу с Феррумом бесполезно. Однако Анна посадила зерно сомнения, которое вскоре должно было дать всходы. И это её более чем устраивало.

***

В окружении толпы придворных, солдат и генералов с сенши Берилл следовала вдоль узких, людных проходов между торговыми рядами. В воздухе чувствовался запах жареной дичи и тёплого хлеба. Торговцы расхваливали свой товар, покупатели азартно торговались, здесь же выступали акробаты, танцоры, жонглёры и дрессировщики зверей. Повсюду слышал шум, споры и смех. Люди ударяли по рукам, заключая сделки или наоборот, активно жестикулировали, если предложение их не устраивало. В такой толпе было легко потеряться. Берилл оперлась на предложенную руку Зойсайта. Мимет, как всегда, неразлучная со своей подругой не отставала от неё ни на шаг. Их маленькая группа отделилась от Эндимиона, лорда Джедайта, Рей и тех, кто шёл гораздо медленнее. К облегчению Берилл лорда Кунцита сегодня не было на ярмарке. По правде говоря, она не видела его с тех пор как казнили Лазурита, поскольку король поручил своему самому верному и надёжному генералу возглавить компанию против восставших крестьян. По слухам, долетавшим в столицу, Кунцит подавил бунт, не потеряв ни одного солдата, и должен был уже вернуться в Камелот, овеянный славой. Однако о приезде инквизитора до сих пор не было никаких вестей. С одной стороны Берилл страшилась встречи с ним, но с другой, понимала, что ничто не лечит так, как горькое лекарство. В конце концов ей нужно было свыкнуться с мыслью, что Кунцит навсегда останется частью её окружения, хотела она того или нет. Так погруженная в свои мысли, Берилл не заметила, как дошла до конца длинного торгового ряда и остановилась возле большого прилавка, где расположились продавцы пергамента и книг. Ами живо заинтересовалась этим товаром, и вся компания была вынуждена подойти поближе. Пока Зойсайт платил за книги, которые приглянулись сенши, внимание Мако привлекли несколько старых свитков, исписанных почти стёршимся текстом, а в отдельных местах перепачканных отвратительными багряными пятнами, навивавших мысль о пролитой крови. Склонившись над свитками, Мако неожиданно зарделась от восхищения. Заметив интерес сенши, торговец поспешил к ней. — Госпожа воительница понимает в хороших вещах, — заискивающе промолвил он. — Эти пергаментные свитки, конечно, старые, но они все ещё пригодны для дела! Поглядите-ка! С этими словами торговец взял нож и принялся соскабливать им письмена. — Стойте! — резко крикнула Мако, и её зеленые глаза вмиг потемнели, как штормовое небо. — Прекратите! Торговец побледнел от страха и с ужасом взглянул на неё. — Простите великодушно, великая воительница… Но это всего лишь старый пергамент, исписанный непонятными письменами! А как вы знаете, пергамент можно использовать несколько раз, просто отскоблив верхний слой… Он снова взял нож, чтобы показать ей, как это делается, но лорд Нефрит схватил его за руку. — Даю десять золотых за эти свитки! — сказал он, доставая кошелёк. — Милорд, они не стоят столько, — возразил торговец. — Но для кого-то они бесценны, — возразил Нефрит. Расплатившись, генерал собрал драгоценные пергаменты и передал их Мако, отчего великанша сильно покраснела, но всё же нашла в себе силы поблагодарить его. Берилл вгляделась в текст свитков. — Буквы совершенно незнакомые, — пробормотала она. — Оттого, что это не буквы, а иероглифы, которыми пользовались когда-то жители Ио, моей родной планеты, — объяснила Мако. — Это очень старые письмена… Кажется, здесь говорится о каком-то изобретении или формуле. Видите эти рисунки? Они называются виньетки и обычно являются частью текста… — Просто удивительно! — воскликнул Нефрит. — Миледи Мако, вы сможете сделать полный перевод? — Язык, конечно, очень древний и я многое успела позабыть, но думаю смогу… — Тогда я обязательно воспроизведу то, о чем бы здесь не говорилось, — уверил её Нефрит. Сенши и генерал улыбнулись друг другу, словно заговорщики в новом деле. Несмотря на рост Мако, Нефрит был выше её на целую голову. На солнце его густые волнистые тёмные волосы блестели, словно покрытые прозрачным лаком. И когда Мако смотрела на него, сердце её сжималось от непонятного волнения. «Вы моя сверкающая в небе звёздочка», — тихо сказал Нефрит сенши, чтобы его голос могла слышать только она. Мако прижала к груди свитки, не сводя с генерала восхищённых глаз. Глядя на них, Берилл не могла не порадоваться за Нефрита, ведь его чувство к самой грозной и свирепой из сенши оказалось взаимным. Внезапно какая-то женщина слева от Берилл разразилась гневной тирадой в адрес купца, торговавшего тканями. — Мошенник! Как можно продавать в втридорога шёлк?! У Чесары и то дешевле! — Ну, раз дешевле, то советую покупать у него, — парировал торговец. — Только пурпурной ткани ты больше не найдёшь нигде! Нынче почти всех улиток-багрянок, из которых делается краситель, пожрала скверна. Так что либо покупай, либо проваливай! Высказав купцу всё, что она о нем думает, женщина растворилась в толпе. Поймав заинтересованный взгляд Берилл, торговец приветливо замахал ей. — Эй! Молодая госпожа! — позвал он её. — Взгляните на мой товар! Лучшего вы не найдете в Камелоте! Пурпурный шелк, туфельки из телячьей кожи… Заинтересованная Берилл подошла к прилавку и стала рассматривать лежащий на нём товар. Торговец расточал мёд и елей, нахваливая его, вставляя пышные комплименты, вознося вкус и красоту Берилл чуть ли не в статус божественной. — За сколько ты продаёшь два аршина пурпурного шелка? — спросила она, трогая нежную ткань. — Всего двадцать семь золотых, госпожа! — А почему такая цена? Шёлк должно продавать всего за девять золотых… — Так ведь скверна пожрала всех улиток, из которых делают краситель с оттенком пурпура, госпожа. Теперь шёлк подобного оттенка — большая редкость! — Это неправда, — покачала головой Берилл. — Оттенок пурпур получают не только из улиток, но из особого вида жучков. На юге их полным-полно. Ты скупил на ярмарке весь шёлк этого оттенка и теперь продаёшь его втридорога, нарушая закон. Шёлк ты обязан продавать за девять золотых и ни денарием больше! — Да, что вы… как вы… — от возмущения торговец не находил слов. Приняв Берилл за обычную богатую горожанку, казалось, он был готов броситься на неё с кулаками. Тем временем девушка продолжала оглядывать товар на прилавке. — Говоришь, это телячья кожа? — задумчиво спросила она, разглядывая женские туфельки. — Она самая! И стоит восемь золотых! — нелюбезно рявкнул торговец. — Что-то сомнительно… — нахмурилась Берилл, не обращая внимания на его грубость. — А ну-ка вы посмотрите, лорд Зойсайт, — попросила она генерала, стоявшего неподалеку. Рыжий взял в руки туфли и, потрогав кожу, вынес вердикт: — Вы правы, миледи, это не телячья кожа, а дешёвая козлиная. И стоит такая пара не более пяти золотых. Завидев генерала, торговец вновь принял угодливое выражение лица, полностью игнорируя Берилл. — Если господину не нравятся эти, я покажу другие, — пропел он. — Эта пара оказалась здесь случайно… — Случайно? Ну, конечно, — ответила Берилл. — Ты обманываешь людей и алчно наживаешься на их доверии. Стража! — громко крикнула она. — А ну-ка схватите этого наглеца, дайте ему шестьдесят ударов палкой по пяткам, а затем закуйте в колодки и проведите по всей ярмарке в назидание другим! От подобного поворота событий торговец задрожал, словно осиновый лист и покрылся испариной, тут же осознав, КЕМ оказалась на самом деле эта рыжеволосая дама. — Прошу, сжальтесь надо мной, леди Сомерс! — завопил он, когда солдаты потащили его на экзекуцию. — Я буду вашим рабом! Только сжальтесь! Но Берилл его уже не слушала и подошла к следующему товарному лотку с горячим хлебом.

***

В тот же вечер принцесса София решила устроить банкет по поводу первого дня ярмарки. Весь двор был приглашён, но Берилл получила разрешение остаться в Холодном Дворце. Эндимион появился там лишь на короткое время, а затем с заходом солнца удалился к себе. Королева Анна, будучи бессменным организатором королевских увеселений, была в ярости, ибо посчитала, что король отправился к леди Сомерс, чтобы провести с ней ночь. Если бы Берилл узнала о её подозрениях, это сильно повеселило бы её, потому что Эндимион после казни лорда Лазурита больше не делал попыток остаться с ней наедине. Но Берилл странным образом от этого совершенно не страдала. Ей как будто было всё равно. И лишь одно обстоятельство смогло вывести её из колеи — известие о том, что лорд Кунцит вернулся в Камелот раненым в схватке с демонами, которые настигли его отряд по дороге. Выслушав Мимет, сообщившей ей все последние новости об инквизиторе, Берилл никак не могла успокоиться. Издалека до неё доносились звуки музыки и праздные голоса вельмож, но вся эта мишура не находила в её сердце никакого отклика. Она долго стояла у окна, глядя, как лунный свет заливал замок. Что-то невыразимое тянуло её к инквизитору. Он был ранен. Возможно, умирал… И Берилл чувствовала беспокойство. Она знала, что ничего подобного не должна была ощущать по отношению к человеку, который сделал ей столько плохого, но сердце говорило о другом… Ничего не сказав Мимет, успевшей прикорнуть в уголке, Берилл достала из сундука тёмную накидку с капюшоном и, завернувшись в неё, она схватила свою сумку со снадобьями и бинтами, а затем незаметно выскользнула из Холодного Дворца, не потревожив ни фрейлин, ни солдат, охранявших её. Коридоры Камелота оказались пустынными, ибо праздник происходил в другом крыле замка. Тем не менее до неё по-прежнему долетали отзвуки музыки и хохота. Берилл скорее летела, чем шла по извилистому лабиринту из галерей лестниц, притягиваемая словно магнитом покоями лорда Кунцита. Возле его комнат не оказалось стражи и слуг, а дверь оставалась открытой. Она проскользнула в неё, словно мышка и зашла в спальню. Однако Кунцита здесь не было. Берилл осмотрела купальню и кабинет, но никого не обнаружила. Она уже собиралась уйти, как вдруг до девушки долетел прекрасный женский голос. Песня, которую она исполняла, была горячей, страстной и такой пылкой, что Берилл, невольно оцепенев, буквально застыла на месте с открытым ртом, рисуя в воображении прекрасный солнечный рассвет. Она не понимала ни слова, но её инстинкт ведьмы говорил ей, что это была вовсе не песня, а самое мощное любовное заклинание, которое ей доводилось слышать. Не в силах двинуться с места, Берилл стояла и слушала какое-то время, зачарованная голосом таинственной певицы. Луна успела скрыться за облаком, погрузив комнату во мрак. Женский голос перешёл на шепот. Снедаемая любопытством, Берилл сняла свои туфли, осторожно двинулась назад в спальню и подошла к приоткрытой двери ведущий на террасу. Там, среди зарослей экзотических растений и разбросанных подушек на огромном парчовом диване, который занимал больше половины террасы, сидел лорд Кунцит. Его оливковая кожа, зачёсанные назад длинные светлые волосы и широкие черные шаровары странным образом контрастировали с красным цветом этого восхитительного ложа. На руке левой руки у инквизитора была повязка. Осмотрев его руку Внутренним Взором, Берилл поняла, что она не задета скверной, а всего-навсего вывихнута. Между тем девушку поразил слегка затуманенный взгляд инквизитора. Она впервые видела его пьяным буквально вдрызг. Ибо Берилл помнила совершенно другого Кунцита — холодного, язвительного и жестокого. Человек же, представший перед её взором сейчас, имел мало сходства со своим прежним образом. Он был лишь жалкой тенью самого себя. В дальнем углу дивана возникло движение. Берилл сразу же узнала девушку, полулежавшую среди парчовых подушек. Эта была сенши Минако и это она пела, небрежно лаская своими длинными музыкальными пальцами струны лютни. Сенши была настолько прекрасна, что у Берилл захватило дух. Длинные золотые волосы девушки подчёркивали красоту её нежной, словно лепесток лилии кожи. Тело Минако покрывало облако прозрачной ткани оранжевого цвета, не скрывавшей ни единого изгиба её совершенного тела. Берилл видела, как сенши буквально поедала глазами лорда Кунцита, которого, впрочем, больше интересовало вино в его кубке, чем прелести Минако. И всё же упрямое безразличие инквизитора в определённый момент вывело сенши из себя. Она отшвырнула от себя лютню, поднялась и подошла к Кунциту, усаживаясь ему на колени. Глядя на них, у Берилл все внутри запылало. Это удивило её. Окинув Минако мутным взглядом, инквизитор икнул и поставил на пол кубок с недопитым вином. Внезапно его рука опустилась на колено сенши и двинулась вверх по её бедру. Затем он чувственно сжал его. Берилл сглотнула слюну. Она застыла как статуя, ощущая, как горят её собственные бедра. Кунцит ласкал сенши, но Берилл это чувствовала. Она чувствовала Кунцита и как он прикасается к Минако. Берилл, кажется, совсем перестала дышать. Кунцит, наклонившись поближе, шепнул что-то сенши на ухо. Та вмиг просияла и, спустив его шаровары до колен, наклонилась, а затем взяла его полуэрегированный член в рот и принялась жадно сосать, двигая головой вверх и вниз, постепенно наращивая темп. Лицо Кунцита исказилось от удовольствия. Он закрыл глаза и застонал, полностью отдавшись собственным ощущениям. Спустя какое-то время, инквизитор сказал «достаточно», но Минако и не думала останавливаться. Кунцит грубо оттолкнул сенши от своего паха, и та повалилась на пол. — Сучка! — прорычал инквизитор, лягнув её ногой. — Я сказал тебе, хватит! С жалобным всхлипыванием Минако подползла к босым ногам Кунцита и прильнула к ним губами, поднимая на своего любовника полный мольбы взгляд. Кунцит криво усмехнулся и, вцепившись рукой в золотые волосы сенши, резко поднял её с пола, а затем жадно впился в губы Минако страстным поцелуем. Та ответила ему с не меньшим пылом, прильнув к нему всем телом. Оторвавшись от её губ, инквизитор сорвал с сенши прозрачное одеяние, поставил на четвереньки, а потом вошёл в неё сзади одним мощным толчком. Минако взвыла от боли. Из её глаз брызнули слёзы. Берилл подумала, что та оттолкнёт Кунцита, но не тут то было. Сенши выгнула спину, словно кошечка, ловя каждый толчок инквизитора, моля его не останавливаться. Задыхаясь, Берилл отпрянула от двери и прижалась пылающим лбом к стене спальни. Она чувствовала, как сильно колотится сердце и будто сама жизнь стала покидать ее тело под звуки громко стонущей от удовольствия парочки. Ей показалось, что она вновь ныряет в могильную черноту озера без дна… Грубые руки вернули Берилл ощущение реальности. — Эй, что вам здесь надо?! — строго спросил невысокий человек, в котором девушка признала слугу Кунцита. — Хозяин просил его не беспокоить… — он посмотрел на Берилл внимательнее и тут же её узнал. — Леди Сомерс? Что вы здесь делаете? Вместо ответа она протянула к нему свои помертвевшие скользкие руки, а потом подняла на слугу своё лицо. И судя по тому, что у мужчины исказился рот от немого крика, а в глазах мелькнул ужас, Берилл его сильно напугала, точнее то, что он увидел в Берилл. Внезапно девушку затошнило и её фонтаном вырвало на слугу чем-то черным. Мужчина повалился на пол, перевернулся на спину и, силясь выдавить из себя хотя бы звук, забился в конвульсиях, пока чёрная субстанция, оказавшаяся живой, заползала ему в рот, глаза, уши и ноздри. Словно заворожённая, Берилл наблюдала за тем, как слуга перевоплотился в демона, подскочил на когтистые мощные нижние конечности и склонился перед ней в почтительном поклоне. Берилл снова вырвало. И вновь черным. На террасе послышалось движение и взволнованные голоса прежде, чем Минако и Кунцит появились в спальне. — Какого черта здесь происходит? — рявкнул инквизитор и, увидев демона, ахнул и отскочил назад. Минако же наоборот не растерялась. Она щёлкнула пальцами и в её руках неизвестно откуда возникла золотая цепь, которой она тут же обвила шею демона и легко оторвала ему голову, разбрызгивая скверну из тела нежити по всей спальне. Воспользовавшись моментом, Берилл решила ретироваться. Поначалу Кунцит и сенши её не заметили, но едва она повернулась к ним спиной и побежала, инквизитор заорал во всю глотку: — Ведьма! Она уходит! Берилл вылетела из покоев Кунцита, словно пушечный снаряд. Она помчалась вдоль коридора, усиленно работая руками, молясь, чтобы за ней не было погони. По пути её продолжало рвать черным, и капли скверны летели во все стороны, забрызгивая стены, её одежду и капая на пол. Тем временем где-то издалека до Берилл доносились взволнованные голоса всех четырёх сенши: — Какого черта здесь происходит?! — Ведьма? — Ты уверена?! — Да! Она побежала туда! Похолодев от ужаса, Берилл свернула в галерею. И тут она увидела двух воронов Рей, неожиданно влетевших в открытое окно. Вороны оглушительно каркнули, и в то же мгновенье все стекла галереи разлетелись на мелкие осколки. Одна из птиц спикировала вниз. Железные когти легко порвали рукав накидки Берилл и нанесли девушке глубокую рану на плече. Берилл вскрикнула от боли. Размахнувшись, она скинула ворона в сторону и бросилась бежать с удвоенной силой. Берилл неслась вперёд, задыхаясь, взывая к Лунной Богине и Гекате одновременно, умоляя их избавить её от этой напасти. Тем временем вороны сенши совершили ещё один заход. Они были так близко, что их металлические крылья касались её головы. Одна из птиц схватила девушку за капюшон накидки, стараясь отбросить его, а вторая больно клюнула её в ухо. Берилл закричала, вскинув руки над головой. Она бежала из последних сил, рыдая навзрыд, зная, что следующая их попытка напасть станет для неё последней. Каково это быть убитой двумя воронами-големами? Ещё минута и они заклюют её насмерть, а потом разорвут на маленькие кусочки, как какую-то падаль. Берилл снова свернула в другой коридор и со всего маху врезалась в дверь. Она была сделана из прочного дерева, но затрещала от удара. Дверь оказалась не заперта. Отворив её, девушка буквально кубарем вкатилась внутрь и с силой захлопнула за собой, спасая себя от ужасной смерти. Звук снаружи был просто ужасен. Берилл дрожала, слушая, как бились птицы, врезаясь клювами в дерево, царапая его когтями. Девушка медленно поднялась с пола, всё ещё задыхаясь от бега, пытаясь отдышаться. Её до сих пор тошнило, и она едва сдерживала подступающую к горлу чёрную рвоту. Берилл оглядела маленькую комнату, в которой оказалась, и с ужасом поняла, что отсюда нет выхода. Тем временем за дверью послышались торопливые шаги и голоса сенши. — Фобос! Деймос! Ко мне! — крикнула Рей, и птицы тут же оставили в покое дверь, за которой скрывалась напуганная до полусмерти девушка. — Ведьма в ловушке и никуда теперь не денется! Берилл затрясло пуще прежнего. Она почти ничего не видела перед собой. Из-за голосов воительниц, обсуждавших как проще её уничтожить, мир маленькой и темной каморки закружился вокруг неё. Казалось, Берилл покинули все мысли, кроме одной: «Я попалась!».