Рожденный ползать

- Черт. Черт. Черт. Черт… - Тяжелое дыхание срывает голос, зародившийся лишь в глубине, грудь часто и тяжко вздымается – парнишка прячет лицо в ладонях, устало привалившись к зеркалу, и к вискам, мокрым от пота, липнут короткие темные пряди. Светлые глаза внимательно наблюдают из темноты, скрытые сумеречными тенями, и худые пальцы уверенно сжимают ремень спортивной сумки – мужчина смотрит спокойно, без капли эмоций. Судорожно вдохнув спертый, пропахший потом и еще чем-то терпко-свежим, воздух, юноша поднимается, проведя ладонями по коленям, и встает в неровно очерченный белым мелом на стертом паркете круг. Замедляются черные стрелки, бегущие по белому циферблату, слабо светящемуся в обманчивом свете мигающих ламп. Глубокий вдох, выдох, и он начинает крутить фуэте. Поворот на триста шестьдесят градусов на пальцах левой ноги, и вслед за крутящей ногой он немного заваливается в сторону, стирая бледно светлеющий на паркете мел. Снова чертыхание. Усмешка касается тонкой линии губ, и в холодном взгляде мелькает что-то теплое, преображающее застывшие черты лица. Он бесшумно входит в зал, застывая с нескольких метрах от юноши, устало закрывшего глаза. Вдох. Выдох. Вдох. Вдох. Выдох. И он снова упорно встает в круг и начинает делать упражнение. - Такое фуэте нельзя показывать на экзамене. Нога выходит за круг, и парнишка от неожиданности оступается, едва удерживая равновесие. С губ снова срывается «черт!», и он делает три шага назад, испугавшись гостя и собственных бесплодных попыток. В его глазах появляется искорка узнавания, и он делает еще шаг назад, тушуясь и отступая – раз за разом. - Антон Александрович? А Вы разве не уехали после мастер-класса? У Вас же постановки... - Увы и ах, поломки. – Сумка соприкасается с лакированным деревом, и мигающие лампы играют тенями на бледном, добром и строгом одновременно лице, переливаясь в светлых глазах желтым и оранжевым. Карие же глаза смотрят с глубоким уважением, смущением и каплей страха – парнишка невольно поджимает пальцы ног, будто хочет убежать. - Твоя проблема в том, что ты слишком следуешь за крутящей ногой, а ты ей должен будто бить, понимаешь? – С грацией хищного зверя мужчина вступает в круг и делает фуэте – как будто ему это ничего не стоит, и это упражнение на самом деле совершеннейшая чепуха. – Видишь? Дрожит нижняя губа, руки до побелевших костяшек сжимаются в кулаки, темные волосы скрывают глаза – и срывающийся голос звучит до дрожи глухо и отчаянно: - Я никогда не смогу это сделать. Мне не надо было вообще идти в балет. Рожденные ползать летать не могут. Вам легко говорить, Вы - первый солист столичного театра, а Вы даже не знаете моего имени, не знаете, какой я бесталанный… Вновь замирает секундная стрелка где-то между двумя и тремя, из-под светлых ресниц потемневший от разочарования взгляд, но ни капли жалости – мужчина видит в этом мальчике, склонившем голову, самого себя в шестнадцать лет: капля таланта на фоне блистающих товарищей что галька на фоне алмазов. Запах пота, мигающие лампы, и его отражение в зеркале – с блестящими от злых слез серыми глазами, крепко сжатой челюстью и побелевшими от напряжения пальцами. «Ты не сможешь». «Это бесполезно, Антон». «У тебя ни грамма таланта». Сбитые до крови ноги, на лице фиолетовые тени от недосыпа – и верная дружеская рука на плече. «Тох, давай, я в тебя верю». И полная торжества улыбка, когда он видит в глазах театрального хореографа ободряющее одобрение. Часы крутят стрелки по белому циферблату, а секундная вновь застывает между двумя и тремя, когда раздается теплое «Добро пожаловать в наш театр!». Мужчина наконец вздыхает и достает из сумки пуанты. Парнишка молча наблюдает, и от злых, вскипевших в глазах слез отчаяния все расплывается вокруг, принимая немного сюрреалистичные формы. Что-то похожее на Дали, будто потекли очертания, расползаясь мутными швами. - Утри сопли, рожденный ползать. Юноша послушно вытирает предательские слезы тыльной стороной ладони и судорожно сглатывает, глядя, как мужчина направляется в противоположный угол зала. Мигает, потрескивая, лампочка, задавая ритм. Глубокий вдох, и перед тем, как запоют мышцы, приводя тело в движение, и сердце погонит по телу раскаленную кровь, раздается добродушная издевка: - Смотри, как ползают настоящие удавы.