О лентах

— Лань Чжань, разве ты не хочешь спать? — Уже больше пяти часов утра. Не хочу. — Мы же всю ночь… — Вэй Ин зевнул. Всю ночь они провели на охоте и только теперь вернулись в деревню. Он тоже мог не спать несколько суток, но зачем отказывать себе в удовольствии вытянуться на постели после ночи, проведенной на ногах? Вэй Ин усмехнулся: с тех пор, как умер, он ещё больше стал ценить радости простых людей вроде крепкого сна, вкусной еды и кое-чего ещё. — Спи, если хочешь, — Лань Чжань присел рядом, положив руку на лоб, теплая улыбка зажгла светом глаза. — Нет уж, гэгэ, пусть не спать, но полежать со мной ты ведь можешь? — Вэй Ин решительно потянул его к себе, заставил лечь и устроился поудобнее, уложив голову на грудь. — Вот так. — Что ты делаешь? — спросил Лань Чжань после паузы. — Слушаю твое сердце. Ты же говорил: слушай сердце, оно скажет. — И что оно говорит? — голос выдавал улыбку. — Оно говорит, что ты спокоен и тебе хорошо, — Вэй Ин быстро поцеловал в грудь над сердцем, ущипнул губами сосок и хихикнул. — А вот теперь бьётся глубоко, но не так ровно. Тише, Лань Чжань, не надо душить меня в объятиях. Вот так… А ведь мало кто знает, что мы взяли друг друга в супруги, наверное, люди думают, что бесстыдный демон Вэй Усянь совратил тебя… Предположим, на неправильный путь. — Какая разница. Вэй Ин облегчённо вздохнул про себя. Не то чтобы его очень беспокоило чужое мнение, единицы во всем мире думали о нем хорошо. Зато Ханьгуан-цзюнь был одним из самых уважаемых заклинателей, но даже его репутация могла не выдержать долгого общества Старейшины Илин. — И кто еще кого совратил! Лань Чжань, тебе не стыдно, что ты столько всего со мной сделал еще до того, как мы совершили три поклона? Ты только посмотри на себя, я тебе говорю о таких вещах, а ты улыбаешься и даже не краснеешь! — раньше Вэй Ин любил дразнить, потому что Лань Чжаня легко было вывести из себя, если знать, как. Теперь это нравилось ему еще больше, потому что в ответ ему улыбались. — Что бы сказал Лань Цижэнь! — Он бы заставил нас изучить искусство внутренних покоев, прежде чем мы станем одним целым. — Что? — Искусство самосовершенствования вдвоем. Его знание обязательно для всех адептов Гусу Лань, вступающих в брак, иначе энергия растратится впустую, а тело и дух ослабнут. — Что-то я не замечал, чтобы твое тело и дух ослабли без этих наставлений. Особенно дух, — Вэй Ин ухмыльнулся и красноречиво провел по животу и ниже. Про важность спутника на стезе самосовершенствования знали все, но в каждом ордене были свои техники и особенности. — Так ты мне расскажешь про это искусство, гэгэ? Я буду самым послушным и внимательным учеником! — Я не знаю, — Лань Чжань с сожалением вздохнул. — К нему допускают только тех, кто уже встретил своего спутника или спутницу. — Лань Чжань, подожди, ты столько времени провел в вашей библиотеке, ты хочешь сказать, что даже не попытался изучить эти свитки? Лань Цижэнь что, хранит их под подушкой?! — Нет, я знаю, где они хранятся. — И ты даже не… Ханьгуан-Цзюнь, твоя праведность меня пугает! Хорошо, я согласен снова сесть за парту, когда мы в следующий раз будем в Облачных Глубинах, только пусть это все-таки будут свитки, а не наставления твоего дяди? Боюсь, я не смогу сохранить серьезность, если придется слушать от него о таких вещах, и он меня опять выгонит! — Я не читал книг об искусстве внутренних покоев, но в других книгах встречаются отсылки и упоминания о некоторых сторонах… Я могу предположить, о чем они. — Учитель Лань? — Вэй Ин уселся на нем верхом и изобразил поклон, только лбом он коснулся не земли, как должен был бы, а груди, и поцеловал в солнечное сплетение. — Я весь внимание! — Ци должна двигаться по телу равномерно, не застаиваясь, одинаково вредно и копить ее слишком долго, и растрачивать бездумно. — Это все знают. — Полезнее всего тренироваться в этом искусстве ночью или рано утром, ради чего можно даже нарушить правило для времени сна, потому что в эти часы легче всего сосредоточиться и умиротвориться. Я не уверен, что правильно истолковал, но на три удара должно приходиться пять вздохов… и воздержание от растраты ци до девяти раз. — Подожди. Как это, то есть девять раз?.. Лань Чжань, а может, мы все-таки еще раз нарушим правила Гусу Лань и будем вместе просто так, как раньше, без этого всего? — Нам все равно не пригодится бОльшая часть этих знаний. — Почему? — Потому что все это нужно для баланса инь и ян, а для нас… Я не знаю, есть ли труды по искусству внутренних покоев между мужчинами, но обязательно спрошу у дяди. — Лань Чжань! — Вэй Ин с хохотом упал на него и вытянулся сверху. — Только не рассказывай ему, как мы впервые оказались на ложе, то есть впервые не для сна! Хорошо, это снова я виноват, что предложил тебе выпить… *** Вэй Ин был самым веселым человеком из всех, кого знал Лань Чжань. А сам о, больше всего любил слушать его смех, и сейчас слышал и ощущал, как тело того вздрагивает от хохота. — Помнишь? — Да. Как они оказались на постели, Лань Чжань, к своему глубочайшему сожалению, не помнил. Хмельной туман в голове рассеивался постепенно — в прежние разы он просто просыпался утром и понимал, что ничего не знает о прошедшем вечере. Теперь он сперва он осознал, что лежит в постели с Вэй Ином — такое было много раз, даже в самую первую ночь в Облачных Глубинах, когда Лань Чжань наконец просто обездвижил его. Он положил было руку на поясницу… но не смог применить заклинание, потому что пальцы встретили не ткань, а голое тело; провел было дальше, и ладонь скользнула по подъему, на мягкое. И тут стремительно трезвеющим разумом он осознал, что не просто лежит в постели с Вэй Ином — переплетается с ним голыми ногами, а тот целует его. Вэй Ин делал многое, очень многое, чтобы подразнить, и до сих пор Лань Чжаню хватало силы воли заставить его прекратить домогательства, тем более обидные и тяжелые, чем больше он хотел бы на них ответить. Мог бы, наверное, и сейчас, пусть Вэй Ин не испугался даже, когда он сжал пальцы на его ягодицах — Вэй Ин вообще ничего никогда не боялся… Но их тела были слишком близко друг к другу, и в обоюдном желании не усомнился бы даже слепой. Вэй Ин все-таки в самом деле хочет?.. Если так, то пусть, если это не шутка, Лань Чжань разрешит ему и себе все, что угодно! Вэй Ин не шутил и не останавливал и даже сам, по своей воле, обхватил ладонью член Лань Чжаня. Заклинатели обычно не приносят подношения в храмы, не совершают погребальных ритуалов, как обычные люди, — они больше надеются на себя и свои духовные силы. Но Лань Чжань готов был благодарить неведомо кого, пока Вэй Ин лежал с ним рядом, ближе, чем когда-либо. Может быть… Это была не шутка, но лучше бы Вэй Ин шутил. К его проделкам Лань Чжань привык и просто в очередной раз почувствовал бы себя одураченным, попавшимся на удочку. Шутку он смог бы забыть. Это было хуже злой забавы, потому что это была благодарность. Лань Чжань делал что-то для него не ради благодарности, но втайне в самой глубине души надеялся, что когда-нибудь Вэй Ин осознает все и поймет. И лучше пусть ничего не говорит, потому что за каждым «спасибо» Вэй Ина, следовало «но», перечеркивающее все предыдущее. Вэй Ин все-таки понял и догадался. И решил отблагодарить. — Лань Чжань? Ты меня слышишь? Вэй Ин смотрел на него сверху вниз и был еще красивее, когда улыбался вот так, мягко и тепло. — Гэгэ, я не знаю никого другого такого же праведного. Я столько раз тебя мучил, столько раз огорчал, а ты… — Когда ты появился в Облачных глубинах, у меня был только один выбор — возненавидеть тебя или полюбить. Правила запрещают ненависть, так что пришлось… — Лань Чжань! Ты серьезно?! Как ты можешь так надо мной шутить?! — Нет, — подшутить над Вэй Ином ему удавалось очень-очень редко. — Ханьгуан-Цзюнь, стыда у тебя нет! — Я тебя люблю. — И я тебя люблю. Только тебя. И буду повторять это тебе каждый день, если ты не хочешь слышать «спасибо» и «извини». — Лучше, если ты будешь не только говорить. — Но и любить тебя? Буду. Прямо сейчас. — Вэй Ин, — придержал того за плечо, не давая наклониться. — А что бы ты делал, если бы… если бы не попал в храм Гуаньинь и я не пошел бы тебя искать, и… — Ох, Лань Чжань, — тот состроил нарочито горестную и оттого забавную физиономию. — Утром ты нашел бы в моей комнате кучку пепла, оставшуюся от меня, потому что я сгорел бы от стыда, что заставил тебя совершить такое. Или нет, лужицу слез, потому что я до утра бы горевал, что ошибся и ты не любишь меня так, как мне показалось. — Вэй Ин! — Утром я бы постарался все-таки сказать тебе то, что не успел договорить. Например, так: Лань Чжань, даже если ты никогда больше не захочешь меня видеть, я все равно тебе скажу, что бесконечно благодарен тебе за то, что произошло между нами, потому что это было самое лучшее в моей жизни, нет, в двух жизнях, и я люблю тебя. Потом я бы повторил, что люблю, еще много-много раз, и ты не устоял бы перед моим красноречием и красотой… словом, это было бы прекрасное утро, как ты считаешь? Прямо как это, кстати, я тоже не хочу больше спать. — Тогда люби меня. — Как ты хочешь сегодня? — Вэй Ин, почувствовав, что его рука ослабла, наклонился поцеловать. — Так, как я — тебя. — Гэгэ, я и так… Стой, Лань Чжань, ты что имеешь ввиду?! Но… — Я хочу почувствовать твою любовь. Люби меня так, как только можешь. — Лань Чжань, — сомнение в голосе смешалось с предвкушением. — Ох, гэгэ… Ущипни меня, я точно не сплю? Ай! — Повернись? Вэй Ин положил руку на ягодицы, огладил, быстро наклонившись, поцеловал. — Гэгэ, почему я раньше не целовал тебя тут? Ты бы видел, как красиво смотрится след на твоей коже, кажется, я понимаю, почему тебе нравится кусаться… — Вэй Ин! — Это все еще я, — Вэй Ин поглаживал ложбинку между ягодицами. — Или ты уже передумал? Приподнимись, вот так, дай я подсуну подушку… Я не собираюсь вторгаться во врата наслаждений, пока они заперты, я подожду, пока они раскроются для меня, нет, еще не настолько, пока… Я же знаю, какой ты бываешь несдержанный, когда берешь, и хочу заставить тебя быть таким же сейчас, чтобы ты сам просил… — Вэй Ин, ты можешь замолчать?! — Нет. Ты же хотел почувствовать, как я тебя люблю, так что я буду рассказывать, что люблю тебя больше всего на свете, что хочу только тебя, и что еще собираюсь с тобой сделать… — Ты хочешь меня отвлечь. — Лань Чжань, какой ты проницательный! Нет, даже не думай, что я поддамся на то, как ты соблазнительно выгибаешь спину… и не только спину. — Вэй Ин!!! — Ну что же ты такой нетерпеливый, я всего лишь второй раз не дал тебе закончить раньше, чем начну сам. Представляешь, а если бы девять… — Так начинай! — Не торопись… — Вэй Ин больше не смеялся, выдохи между фразами стали длиннее и громче. — Что бы сказали в твоем Ордене про такую несдержанность… Подумай только, о чем ты просишь! Лань Чжань глухо застонал. — Вэй Ин, ты самый бесстыдный, развратный и невыносимый человек… — Да-да, самый невыносимый человек… которого ты почему-то захотел взять в мужья по доброй воле и в трезвом, заметь, уме… Самый бесстыдный и развратный, первый поцелуй которого ты украл… и второй, кстати, тоже… Тише, гэгэ, теперь ты совсем мой… *** Лань Чжань мог бодрствовать после нескольких бессонных ночей, не то что после одной охоты. Но всё-таки он погрузился в забытье, утратив ощущение времени, а когда очнулся — или проснулся — Вэй Ин лежал рядом, опершись на локоть, и смотрел на него. Он не улыбался во весь рот, как обычно, приподнимались только уголки губ, но глаза так и лучились. — Я уснул, — полувопрос остался без ответа, но улыбка стала чуть-чуть шире. — Я ведь не наложил на тебя заклятие молчания, как обещал? — Нет, Лань Чжань. Я просто так люблю тебя, что у меня сердце сейчас разорвётся! Какое же у тебя большое сердце, если в него вместилась такая любовь, как твоя! Как… Лань Чжань закрыл ему рот поцелуем. «Больно», — чуть-чуть прикусить губу, не до крови. Он очень хорошо знал, как это, когда грудь распирает от любви, не находящей выхода. «Легко», — осторожное касание, легкое, как дуновение воздуха. Невозможное стало возможным и лёгким теперь, когда они вдвоем. Вэй Ин наклонился над ним, обнял обеими руками, дразня и ускользая, не позволяя перехватить главенство в поцелуе и опрокинуть себя на спину. И тем желаннее было, когда он всё-таки поддался, озорно блестя глазами. «Счастливо».