О лентах

Осень высоко в горах наступала раньше, ветер свистел злее, холод кусал за все открытые части тела. В такие глухие места редко забирались заклинатели, люди в случае несчастья обращались разве что в маленький храм какого-нибудь божества, согласного на их скудные приношения. Величественный облик, высокий рост и белоснежные одежды Лань Ванцзи не могли не привлечь к себе внимание в глуши, а Вэй Усянь совсем не обижался, что его почти не замечали за спиной. Все лето они кочевали с ночными охотами от деревни к деревне, от города к городу, радуясь жизни и помогая радоваться другим. — Как холодно, — Вэй Усянь потер покрасневшие пальцы. Лань Чжань, тоже порозовевший от злого ветра, засунул обе его кисти в свой широкий рукав, согревая. — Боюсь, в этой дыре мы хорошей гостиницы не найдем. Лань Чжань, я, конечно, высплюсь на тебе, но вот тебя мне жаль, вряд ли нам предложат что-то, кроме циновки. Тот улыбнулся, оглянувшись, и Вэй Усянь глубоко вдохнул холодный воздух. — Лань Чжань, улыбнись еще. Я так долго ждал, что ты будешь мне улыбаться, что хочу видеть это каждый день. Нет, каждый час. Нет… — Там деревня. Все было не так плохо — им предложили еще и кровать, и потертые подушки. — Только бочка у нас, молодой господин, одна, да и та мала, отогреваться вам придется по очереди. — Главное, чтобы она подо мной не развалилась, — Вэй Усянь смешливо фыркнул и покосился на Лань Чжаня. — Не развалится, молодой господин, даже под вашим спутником не развалится! В двери и окна уже заглядывали любопытные, шепотом обмениваясь впечатлениями от рукояти Бичэня, торчащей у пояса, от всего Лань Ванцзи и даже от Вэй Усяня. — Ты первый, — Лань Чжань пальцем попробовал воду в бочке. — Лань Чжань, неужели ты откажешь мне в удовольствии любоваться, как ты прекрасен в этих клубах пара? — Ты больше замерз, — вместо долгих уговоров тот начал развязывать его пояс. — Это нечестно, гэгэ, — Вэй Усянь обнял за шею и поцеловал в краешек губ. — Ладно, ладно, я сам, подожди, дай хоть сапоги снять! Лань Чжань подождал, а потом поднял его и макнул в воду сразу целиком. — Горячо же! — он вынырнул, отфыркиваясь и протирая глаза. — Лань Чжань, что за манеры, это же не твой источник! Тот с легкой улыбкой разглядывал мокрое покрасневшее лицо и струящиеся по плечу волосы, погладил макушку, вытягивая из хвоста намокшую ленточку. — Уфф, — Вэй Усянь расслабился и даже глаза прикрыл. — Гэгэ, сделай еще вот так. Вот еще пониже, на затылке… Нет, я теперь не могу и шевельнуться, ты же не прикасался к моей пояснице? Тебе придется потереть мне спину и голову и унести в кровать на руках. Эй, я пошутил! — Ну и что? — Лань Чжань действительно начал осторожно разминать и тереть его спину. — И откуда ты так хорошо умеешь… — А-Юань вырос на моих руках. В детстве он был слишком слабым и болезненным для холодного источника. — А… Лань Чжань перекинул вперед тяжелую от воды волну волос, скользнул ладонями по бокам, поддерживая в воде, легонько сжал соски, а губами припал к основанию шеи. — Только не говори, что раньше ты тоже так умел… — Нет, конечно. А-Юань боится щекотки. — Лань Чжань! Предупреждай, когда ты шутишь! — Мгм, — тот слизнул с плеча капли воды, еще и еще, зализывая старые синяки и оставляя новый. — Гэгэ, если ты продолжишь, тебе придется просить другую воду для купания, — Вэй Усянь перевернулся так, чтобы оказаться к нему лицом, притянул к себе обеими руками сквозь пар, раскрывая губы для поцелуя, блестя глазами сквозь мокрые слипшиеся ресницы. — Так быстро? — он приподнял Вэй Усяня вверх, поддерживая теперь за бедра. — Забери меня из этой бочки, пока она еще цела. — Лань-гэгэ, — он дразняще нашептывал прямо в ухо, покусывал верхний край раковины, и с каждым повторением руки Лань Чжаня сжимали его тело все крепче, вдавив в кровать. Губы терзали подставленную шею, в какой-то момент Вэй Усянь охнул, и Лань Чжань тут же ослабил объятие, лизнув только что укушенное место. — Ты опять… Я же говорил, не бойся. Я не рассыплюсь, не испугаюсь и не исчезну, — он подтянулся, чтобы заглянуть в глаза. — Все, что ты захочешь. На лице застыло упрямо-непроницаемое выражение, и Вэй Усянь вздохнул. — Обними меня крепче, а то жаровня наверняка погасла. Вот так. Я хочу, чтобы ты меня любил. — Я тебя люблю. — Сильно. Без опаски. Ну что может случиться? — Я боюсь не услышать… не понять, если что-то случится. Я все еще слишком мало знаю тебя. Как ни смешно, это действительно было так. Они знали друг друга чуть ли не всю жизнь, заранее могли предсказать, как каждый поведет себя, когда встанет перед другом, врагом, счастьем или бедой — и совсем не знали, когда наконец оказались вместе. Как и на что отзовутся тела, как разрешить неизбежные мелкие недоразумения, как из двоих стать одним — все это было ново, и знание этого достигалось только ежедневным изучением. После того разговора были еще несколько, Лань Чжань больше не боялся прикасаться к нему не так осторожно, но все равно в самые жаркие моменты он чувствовал, что и это — еще не все. — Зато я знаю себя, — Вэй Усянь вывернулся из объятий и сел верхом, забыв про холод, обнаженный и возбужденный. — Я буду говорить тебе, что со мной делать, а ты будешь меня слушаться. Хорошо? — Да. Я буду делать все, что ты мне скажешь. — Лань-гэгэ, это лучшие слова в моей жизни, слушал бы и слушал! Скажи еще раз?.. — Сядь. Лань Чжань послушно сел, спустив ноги с кровати. Вэй Усянь тут же оседлал его колени, лицом к лицу. Улыбка во весь рот не мешала быть собранным и внимательным, словно перед сражением, и это было самое желанное сражение в его жизни — не с Лань Чжанем, конечно, с чем-то много более сильным и неведомым. Ладони привычно сжали его бока, но Вэй Усянь положил сверху свои, сдвигая вниз. — Подожди, — и руки послушно опустились. Лань Чжань действительно слушался с первого же слова, Вэй Усянь облизнул мгновенно пересохшие от восторга и желания губы, сам обнял, прижимаясь всем телом, выгибаясь, проезжая грудью по груди, словно кот, просящий ласки. — Лань Чжань… Красивый. Мой, — он прижался еще крепче. — Я бы залез на тебя, в тебя, чтобы все о тебе узнать, увидеть все, что ты можешь… Лань Чжань смотрел на него молча, плотно сжав губы, ждал — но стук сердца под рукой не давал ошибиться.  — Обними меня. И поцелуй. Язык вылизывал, нежил и ласкал губы, но не спешил ворваться внутрь. В другой раз Вэй Усянь давно бы уже потянул бы Лань Чжаня за собой на кровать, но не сегодня — сегодня все только начиналось, знаменитая выдержка Лань Ванцзи как раз должна была пригодиться. — Подожди, — теперь он целовал его плечи, грудь, задевая полоски шрамов. В странствиях привычный запах сандала почти выветрился из одежды, но на теле удивительным образом все еще чудился, сладостью раскрываясь на языке. Лань Чжань вздрагивал, а он уже съехал на пол, усевшись между раздвинутых колен. Комната оставалась холодной, но мурашки высыпали на коже совсем не от слишком свежего воздуха, глаза Лань Чжаня блестели над ним. — А теперь прикажи мне взять губами, — член подрагивал как раз напротив лица. Золотые глаза расширились, полыхнули огнем.  — Скажи. Ты обещал делать то, что я хочу. — Да. Возьми так. Сейчас же! — глухой голос совсем не походил на обычный ровный тон. Вэй Усянь подхватил его опущенную руку, кое-как намотал на нее собственные волосы, пока они не натянулись туго. — Держи так, — и наклонился над бедрами, лизнув, попробовал взять в рот глубже — когда он опускал голову, волосы еще натягивались, потом Лань Чжань догадался все-таки шевельнуть рукой. Он не в первый раз проделывал такое, но никогда еще так не старался. Вэй Усянь прижался всем телом к ногам Лань Чжаня, сдвинул колени, пытаясь как-то усмирить горячую, тяжелую кровь, которой наливался его собственный член. Помогать себе было некогда — он сжимал бедра, желание томило, но пока что держалось в узде. Вэй Усянь неразборчиво хихикнул, потому что как раз дразнил языком уздечку, и тут же рука прижала затылок, заставляя взять глубже, член скользнул в горло — он закашлялся, мотнул головой, но не выпустил. Стоило потерпеть, чтобы добиться большего, довести до той грани, за которой отступление станет невозможно. — Лань Чжань, тебя точно произвели на свет люди, а не небожители? Ты прекрасен. Соразмерен. Во всем, — слова звучали неразборчиво, потому что теперь он вылизывал член, словно карамельного дракона на палочке, все изгибы, выступы, впадинки; резко поднял голову, не обращая внимания на боль. — А теперь останови меня. — Что?! — возглас был похож на рык, в глазах горели непонимание и настоящая злость. — Прикажи остановиться. — Стой, — Лань Чжань ответил глухо, еле слышно, потянул его голову вверх. — Отпусти, — и мокрый хвост упал обратно на спину, захолодив до мурашек, Вэй Усянь снова оседлал его колени. — Какой ты послушный, Лань-гэгэ. Лучший ученик Гусу, — он засмеялся, не в силах сдержаться, желание выгибало тело, вырывалось смехом, чувство вседозволенности пьянило хуже, чем в те времена, когда он действительно мог все. — Смотри на меня. Смотри, как я делаю все, что хочу. Он подавился словами, потому что рот закрыли крепким поцелуем, бедра сжали железной твердости пальцы, но вместо сопротивления он расслабился — и Лань Чжань вздрогнул и выпустил его. — А ты боялся, что не поймешь, — можно было долго не готовиться, тело привыкло к ежедневной любви. — Целуй меня столько, чтоб я с утра не смог сосчитать следы. Возьми так, как хочешь. Подушки давно разлетелись с кровати, под спиной, казалось, остался только деревянный остов, да и тот вот-вот расколется. Лань Чжань был ненасытен, нетерпелив и безжалостен, сейчас его было бы трудно узнать — и Вэй Усянь, время от времени выдыхая «еще», смотрел во все глаза, вцепившись, будто тонущий. Как будто он опять нырнул слишком глубоко в темные глубины и медленно погружался теперь, а потом белая вспышка перед глазами вынесла стремительно наверх, к свету и воздуху — как когда-то. И над собой он видел то же лицо, что и тогда. Вэй Усянь повернул голову, разглядывая чужое плечо. Обычно следы оставались на нем, но сейчас алые отпечатки пальцев, словно лепестки, украшали светлую кожу — так крепко он вцепился. Лань Чжань тоже зашевелился, сполз ниже и уткнулся лицом в грудь, осторожно поглаживая щеку. — Лань-гэгэ? — он поймал руку и прижал пальцы к губам. — Я тебя люблю. — Скажи еще раз? — Что? — Это же. — Я тебя люблю, Лань Чжань. Лань Ванцзи. Тот поднял наконец голову, взглянул со слегка растерянной, непривычной улыбкой. — Ты бы видел, какое у тебя сейчас лицо. — Какое? — Другое, — Вэй Усянь засмеялся и больше ничего не объяснил словами.