***
Галли, Галли… Где же он может прятаться? Сегодня работы у него нет, если у Минхо не совсем всё плохо с памятью. Он знает, что Галли пошлёт его, не станет разговаривать. Но если быть честным, то вина лежит не только на Минхо. Ну конечно, Галли ударил его. И не раз. И Минхо зол, бесконечно зол. Но что тут поделаешь? Что он вообще может сделать ему в ответ? Отомстить? Бить в ответ? Глупо, и невозможно. Минхо скорее разобьёт кулаки в кровь, чем попытается навредить Галли. Смотри, Галли, кто ещё ради тебя попрётся в университет по пробкам? Минхо. Только Минхо. Однако, он уверен, если бы ты подпускал к себе кого-нибудь, это бы сделал и кто-нибудь ещё. Ну что ж, ладно. К счастью, для неохотных поездок есть машина. Обычно в аудиториях Галли не бывает, в столовой тоже. Чаще всего он обитает на улице, лишь бы в толпе не застрять. Конечно, люди его раздражают. Странно, что Галли сам себя не бесит, хотя на этот счёт у Минхо закрадываются подозрения, что он ошибается. Галли всегда был тем человеком, той тёмной лошадью, которая, казалось бы, всегда остаётся незамеченной даже среди таких, как Алби или Фрайпан. Нет, конечно, Алби заметен своей всеподавляющей аурой и уверенностью, а Галли же… Иногда он для Минхо словно приведение. Необъятное, бесплотное. Иллюзорное. И кажется, что если попытаться заговорить с ним, коснуться руки или хотя бы взглянуть в его лицо, всмотреться в бледную кожу, усыпанную веснушками, можно потерять его из виду насовсем. И довольно отважным является то, как когда-то Минхо решился на это – обратил на него внимание, всмотрелся в безликие глаза, коснулся его туманной ауры, опасаясь, что тот испарится. К счастью для него, этого не случилось. И Галли заговорил с ним. Тем самым вечером, когда с неба срывались колючие снежинки, а Галли сидел на ступеньках школьного крыльца, разбитый и как всегда холодный. Тем самым вечером, когда Минхо снова разрешили гулять до полуночи, потому что в большинстве своём всем на него плевать. Азиат взглянул на ужасно худого мальчишку в свете одного-единственного фонаря, освещающего его фигуру, вырисовывающего броские, кривые силуэты вокруг него. Галли взглянул на Минхо в ответ, но ничего не ответил. Померкший взгляд светлых глаз лишь на мгновение зацепился за блестяще обшитые красным кроссовки, а затем он, презрительно фыркнув, отвернулся, продолжая мёртво смотреть себе под ноги. Минхо не знал, что делать. Не знал, нужно ли подходить к нему или оставить в покое. А может, ему нужна помощь? Он действительно выглядел замученным. Худой и бледный, как смерть, в тонкой, потрёпанной одежде. Если бы не школьный рюкзак на его плече, Минхо подумал бы, что перед ним сидит бездомный. Он спрятал руки в карманы чёрной куртки, купленной на прошлой неделе, и осторожно направился в сторону мальчишки. — Ты чего здесь тухнешь, около школы-то? — нужно стараться выглядеть непринуждённо, будто тебе не жаль его, будто не беспокоишься, потому что либо убежит, либо даст в глаз. Галли отрешённо повёл подбородком в его сторону, но ничего не ответил. Тогда Минхо растерялся ещё больше. От неловкости ситуации он вытащил заледеневшие от мороза руки из карманов и потёр ладони друг о друга. Как же холодно. Наверное, этот парень очень замёрз. Что он вообще здесь делает? Может, поссорился с родителями? Сбежал из дома? Почему-то не оставляла надежда, что дом у него всё-таки есть. — Какая тебе разница? — донёсся до ушей азиата хриплый, осевший голос. — Да просто… это странно. — Не страннее твоих действий сейчас, — холодно объявил блондин и обратил лицо в сторону Минхо. Кости, кости, веснушки, прозрачные глаза, тёмные синяки, усталость. Минхо прикрыл веки, таким образом решив отмахнуться от пожирающего изнутри ужаса. Галли продолжал сверлить его недовольным взглядом, ожидая, что он уйдёт. — Что? — Ты не уйдёшь? — Эм… нет? — неуверенно пробубнил Минхо, превратив отрицание в вопрос. Он оглядывал Галли с ног до головы, позабыв о правилах приличия напрочь. Однако, Адамс и сам особо вежлив не был: с холодным презрением он смотрел азиату в лицо не моргая. Минхо сделал шаг назад, будто почувствовал опасность. Галли в ответ лишь хмыкнул, а затем внезапно рассмеялся. Минхо возмутился, вскинув бровь: — Что? Что смешного? — Да так, ты… просто ты… смешной. Азиат. Как тебя там? — Минхо. А ты… — Адамс, — мальчишка устало выдохнул, и клубы пара рывками вырвались у него изо рта, — Галли Адамс. И отчего-то эти два слова въелись в сознание Минхо так глубоко, под самую корку. И он уверен, что будучи в беспамятстве не сможет забыть это имя. Поэтому так важно найти его. Потому что если Галли сердится, то сердится всерьёз. Он не будет молчать неделю, а потом отпустит всё, что произошло. Ох, нет. Будь он хоть пьяным, под кайфом, весёлым или злым — если злиться, то месяцами, если молчать, то можно и год. И как же Минхо раздражает постоянно мириться первым. Осточертело уговаривать его перестать злиться, пытаться прийти к компромиссу. Но лучше уж так, чем потерять его насовсем. В характере Минхо никогда не было такой черты — смягчать углы. Но в характере Галли никогда не было места простому прощению. И каждый раз Минхо приходится делать выбор. И, конечно же, каждый раз этот выбор делается в пользу Галли. Минхо довольно хмыкает, застав Галли сидящим на теннисном столе, находящимся на заднем дворе университета. Чего и следовало ожидать. Краем глаза он замечает удаляющуюся фигуру в чёрной кожаной куртке. Разве не холодно для такой вещи? Поёжившись в знак подтверждения своих слов, Минхо делает несколько осторожных шагов в сторону Галли. Почувствовав, как его щеки что-то коснулось, он обращает лицо к небу — видит первый снег. Забавно. — Эй, страдалец, долго будешь меня игнорировать? — нарочито громко кричит азиат, заставив Галли вздрогнуть от неожиданности. Адамс вскидывает голову и, заметив своего друга на горизонте, раздражённо отводит взгляд в сторону, — Ну что, что? Бесишься? А вот нечего меня игнорировать, — тараторит Минхо, усевшись рядом с Галли, — Когда мы поговорим? Молчание. — Я серьёзно, Галли. Мои синяки хотят узнать, за что ты их проявил на свет. Снова молчание. Затем раздаётся раздражённое цоканье. Минхо никнет, осознавая, что ответа всё-таки не услышит. — Ты с кем-то говорил сейчас? Галли смотрит на Минхо, в то время как тот уже наблюдает за ним довольно продолжительное время. — Да. Парень с первого курса. Худой такой. Наркоман. Сосед Томаса. — А, этот, — Минхо многозначительно фыркает, роясь в кармане своих джинсов, очевидно, в поисках сигарет, — Слышал о нём… Что ему было нужно? Галли пожимает плечами, смотря куда-то вдаль. — Ничего. Просто поговорили. Минхо чуть не давится сигаретным дымом. — То есть вы типа общаетесь? — Типа да. — О чём? Зачем? — Минхо перестаёт ухмыляться, заметив неодобрительный взгляд Галли на себе, — Ну что? — Он в моей команде, это первое, — он вытягивает руку в ожидании. Тогда азиат цокает и нехотя вручает ему сигарету. Галли сражается с ветром, пытаясь сделать так, чтобы пламя не погасло, и спустя мучительные минуты ему всё-таки удаётся поджечь сигарету. Довольно закурив, Галли продолжает: — Второе: почему бы нам не разговаривать? — Да он же больной, — выпаливает азиат и тут же лязгает челюстями, — Извини, я имею ввиду… он странный. Правда странный. Мне Томас рассказывал о его поведении. Жуть, да и только. — Да мне всё равно, — признаётся Галли и, заметив на себе непонимающий взгляд Минхо, усмехается, выпуская клубы дыма через нос, — Да, и такое бывает. — Ну круто, — после продолжительного молчания бурчит Минхо, зажав сигарету между пальцами. Галли бросает на него несколько насмешливых взглядов, после чего тыкает его в плечо. — Да ты чего? Расстроился? Что я себе собеседника нашёл, кого-то помимо тебя? — Отъебись, — раздражённо рявкает Минхо, пытаясь отмахнуться от Галли, что всё продолжает тыкать в него пальцами и изредка щекотать. Галли вдруг взрывается смехом. — Ну ты и дурачьё. Кто ж тебя кроме меня вытерпит? Не бойся, не испарюсь. — Ну хватит, всё, отстань, — продолжает возмущаться Минхо, пытаясь сдержать вырывающийся наружу смех,— Пиздец ты противный. Да отвали! — кричит азиат, отскочив от Галли. Он страшно запыхался, пока пытался не смеяться и при этом кричать на Галли. Адамс вновь смеётся. — Иногда ты такой забавный, не могу. — Ничего я не забавный. Смотри, охренел совсем, распоясался. — Кто? Я? — Галли театрально вскидывает брови, спрятав руки в карманы куртки. Довольная ухмылка не желает сходить с его румяного лица. — Ну не я же, блин, — Минхо резким движением отряхивается от мелких снежинок, успевших облепить его плечи, словно стая мух. Он бросает взгляд в сторону Галли и старается убрать с лица то тепло, что расползается осьминогом по щекам. Тепло от этих редких улыбок и смеха. Это всё так чуждо Адамсу. А сейчас он смеётся, — Снег в начале ноября, серьёзно? — Минхо вскидывает голову к небу, прищурившись, тем самым пытаясь спрятать глаза от режущих капель. — Аномалии. Глядишь, и апокалипсис начнётся, — без тени улыбки подмечает Галли. Минхо смотрит на него и закатывает глаза. Сколько можно издеваться? С чего это он вообще сегодня такой… лёгкий? Весёлый? Разговорчивый? Минхо не знает, как это обозначить. На самом деле ему всё равно. Пусть только Галли говорит с ним. — Извини за то, что набросился, — внезапно бросает Галли, смотря куда-то в сторону, — Это... было лишним, признаю. Минхо лишь слабо кивает, поджав губы. — И что будет дальше? Снова отдашь ей свои деньги на дозу? Галли, резко крутанув головой в сторону Минхо, неодобрительно хмурит заснеженные брови. Азиат не смеет отвести взгляда от Галли, выжидая, когда тот сдастся первым, но тот ни о чём таком и думать не смеет. Минхо хмычет себе под нос. — Что? Мы будем игнорировать эту тему? Нет уж. Меня вся эта ситуация напр… — Слушай, Минхо, сколько раз повторять — дело не твоё, — Галли резко перебивает Минхо, зачерпнув ледяной ладонью снега, толстым слоем облепившего теннисный стол. — Да, но… — Минхо, я серьёзно, прекращай. — Ну и что будет дальше, Галли? — азиат беспомощно смотрит на друга, разведя руками в стороны, — Она будет просить денег и дальше, а ты будешь потакать ей? А твой отец будет дальше… — Я сказал заткнись! — рявкнув, Галли крепко сжимает кулаки. Своим резким тоном он пугает Минхо, и тот настороженно смотрит на него не шевелясь. Галли тяжело вздыхает, прикрыв дрожащие веки, — Прекрати помогать мне. — Я не помогаю. — Но пытаешься. — Ты не даёшь мне этого сделать, — холодно бросает Минхо, не пытаясь скрыть раздражение на своём лице, — Когда ты наконец перестанешь сопротивляться? — Когда умру, — бездумно отвечает Галли и, еле заметно покачав головой, бросает сигарету в снег. Без тени жалости он придавливает её ботинком к земле. Минхо разочарованно наблюдает за удаляющимся от него Галли, затем смотрит себе под ноги. Кто-нибудь, ну хоть кто-нибудь может образумить его? Сказать, что помощь можно иногда и принять, тем более от близкого друга? Что бы Минхо ни делал, Галли никогда не слушает его. Минхо с силой зажмуривает веки, заскрипев зубами. Как же его всё достало. — Да когда же ты поймёшь наконец, что я могу решить твои проблемы одним махом? — кричит Минхо, не пожалев свои лёгкие и голосовые связки. Краем глаза он замечает, как размытая из-за плотной стены снега фигура замерла. Галли медленно разворачивается лицом к Минхо, пытаясь разглядеть его за белой пеленой. — Я привык решать свои проблемы сам. Не лезь, — последние слова произносятся по слогам. Минхо не отрываясь наблюдает за Галли, пока тот смотрит на него в ответ. В течение нескольких секунд Адамс стоит неподвижно, после чего, вновь показав спину, направляется прочь. Да уж, поговорили. И всё решили. Только снова поссорились. Да чтоб его, этого Галли. Минхо не знает, что ему сделать, чтобы тот перестал злиться. У него была мысль больше не тревожить Галли, бросить попытки помочь и наконец отстать, но он не представляет как. Как он может пустить всё на самотёк, когда понимает, что если ничего не предпринять, жизнь его друга будет разрушена навсегда? Минхо смотрит на небо, вскинув голову, позволяя снежинкам растворяться на ресницах и обжигать губы. Нет, он не сдастся. Никогда не отступит. И неважно каким способом, он добьётся своего. Пусть Галли ненавидит его, пусть не разговаривает с ним, но бросить его Минхо не сможет.***
Вернувшись назад в общежитие, Минхо наворачивал круги вокруг университета, не в силах успокоиться и просто пойти лечь спать. И сейчас он бездумно вырисовывает узоры на снегу носами ботинок, дрожа от холода всем телом. Он чувствует, как замерзают кончики ушей. Безумный снег окрашивает чёрного цвета волосы в седину. Минхо ощущает себя таким уставшим и разбитым, словно вернулся с матча, унизительно проигравший. От мороза болит голова и немеют конечности. Ненароком бросив взгляд вдаль, Минхо замечает, как по ступенькам поднимается не менее уставший и замёрзший Томас. — Эй, Нейланд! — пытается окликнуть его Минхо. Ноль реакции. Азиат раздражённо поджимает губы, — Бэмби! Зелёный! Робин Гуд! — после нескольких кричалок Томас останавливается, недоумённо уставившись на вовсю улыбающегося Минхо. — Чего тебе? — устало спрашивает Томас, не пытаясь скрыть, что ему сейчас не до разговоров вовсе, — Робин Гуд? — Чего такой раскисший? — Выдался плохой день, — Томас безразлично пожимает плечами, придерживая двумя пальцами лямку рюкзака, что так и норовится сползти с его плеча, — Ты здесь гуляешь, что ли? — Угу, — притворно бодро произносит Минхо, вновь улыбнувшись. — В мороз? Поздно вечером? — Томас скептично выгибает бровь, уставившись на Минхо как на идиота. — Ну да, почему нет? — азиат бросает взгляд на небо, — Кстати, с первым снегом тебя, Бэмби. — Ну спасибо, — с усталой усмешкой на лице благодарит его Томас, покачав головой, — Я не Б… — А? — задаёт вопрос Минхо и, ядовито улыбнувшись, переводит взгляд на Томаса. — Забудь, — машет рукой Томас и, отряхнув верхнюю ступень от слоя снега, усаживается на неё, — Вижу, у тебя тоже день не из лёгких. — Да, это мягко сказано, — протягивает Минхо, присаживаясь рядом с Томасом. Он думает промолчать и сделать вид, что ничего не случилось, но после понимает, что в этом нет никакого смысла. Тем более если это Томас. От него правды не скроешь (на самом деле можно, просто Минхо не знает, что только ему этого делать не удаётся), да и вообще-то Томас единственный, с кем он может поделиться своими переживаниями. Так странно. — Ну рассказывай. Кто на этот раз? — Всё тот же, — на выдохе отвечает Томас, откинувшись назад и уперев локти в ступеньку, — Решил поговорить с Ньютом. Видимо, зря. — Уверен, что зря, — подтверждает Минхо, медленно кивнув, — Судя по твоим рассказам, парень он не простой, а то и больной. — Неправда, — резко возражает Томас и когда понимает, что Минхо с усмешкой в глазах смотрит прямо на него, берёт себя в руки, — Просто… ему нужна помощь, вот и всё. — Послушай, говорю тебе как другу — не лезь в это. Наркоманам не помочь. Ну разве что прямиком в наркологию, — Минхо выставляет руку перед собой, ладонью указав куда-то вдаль, — Встречал я таких. Ну, точнее наслышан. Помогать собственноручно — не-а, не вариант, — он отрицательно качает головой. Томас в недоумении смотрит на азиата, ожидая какой-то истории, но Минхо продолжает молчать, смотря в темноту. Заметив пристальный взгляд на себе, он поворачивается в сторону Томаса: тот продолжает смотреть на него во все глаза. — Что? — Ну, расскажешь? — О чём? — азиат хмурит брови, будто правда не понимает, о чём Томас его спрашивает. — О наркомане, — Томас хлопает ресницами и после, кажется, минутного молчания вновь подаёт голос: — То есть… о ком ты говоришь? Минхо слабо усмехается себе под нос, так же откинувшись назад, как и Томас. — Не думаю, что я должен об этом говорить. Но меня как-то всё подзаебало. И, кстати, заодно узнаешь о моём «интересном» дне, — с минуту он молчит, смотря себе под ноги, будто пытаясь собраться с мыслями, — Мать Галли наркоманка. Отец, конечно, тоже, но не такой зависимый. А она… ты бы её видел. Кожа да кости, больная, бледная. Тихий ужас в общем, — Минхо вздрагивает, когда образ женщины вновь рисуется в его сознании, — Галли приходится давать ей денег, чтобы она не сдохла без дозы, а он и так на трёх работах, пытается оплатить обучение. Ему приходится держаться на плаву, получать хорошие отметки, чтобы не вылететь. Честно — я не знаю, есть ли у него время на сон, спит ли он вообще. Повезло, что капитанам выплачивают специальную стипендию. Я пытался помочь, ну то есть… У меня с деньгами проблем нет, сам видишь, но Галли не даёт мне этого сделать. Ну, помочь, — он складывает пальцы вместе и, прислонив указательный к большому, изображает говорящую фигуру. Голос его искажается: — «Я сделаю всё сам», «Не надо мне помогать», «Отвали», — Минхо грустно усмехается, — Я устал слушать это каждый раз. Иногда мне кажется, что я плюну на всё и сделаю это без его разрешения. Томас слушает молча, не отрывая остолбенелого взгляда от Минхо. Похоже, эта история очень сильно удивила его. Он бросает взгляд на уже жёлтые синяки на лице Минхо. Картинка рисуется сама собой. — Так это он сделал? — Что? — будто очнувшись ото сна спрашивает Минхо, — А, это, — он указывает пальцем на своё лицо, — Хорошо соображаешь, молодец. Я знаю, что Галли это действительно злит. И дело не в том, что он хочет что-то кому-то доказать, ему это не надо. Галли сам прекрасно знает, что он может, ему не нужно одобрение или самоутверждение. Он просто не хочет втягивать меня в это дерьмо. Но я втянут в эту историю с тех пор, как познакомился с ним. Так что чего он боится — не понимаю, — азиат слабо пожимает плечами, хмыкнув. Да уж. Такого Томас никак не ожидал. И все проблемы как-то разом невольно угасли. Бедный Минхо. Он ведь просто пытается помочь своему другу, а в ответ получил по лицу. И, видимо, скоро получит обморожение: сжав посиневшие от холода пальцы в кулак, Минхо ритмично постукивает ботинком по ступеньке. Томас еле заметно качает головой, прикрыв оледеневшие веки. — Ну всё, вставай, пошли в помещение. — Что? — непонимание резко сменяется недовольством. Минхо хмурится, помотав головой, словно ребёнок, — Нет, не пойду я туда, не хочу. — Минхо, задницу себе отморозишь, давай поднимайся, — Томас встаёт на ноги, отряхнув джинсы от мокрого снега. Он чувствует, как пальцы покрылись колючками, — Вставай, — он тянет Минхо за рукав куртки, на что тот лишь несколько раз фыркает, но всё-таки поднимается следом за Томасом. Вдвоём они входят в общежитие и, едва ли не умирая на ступеньках, еле добираются до нужного им этажа. Томас останавливается около своей комнаты и смотрит на Минхо, что поднимается дальше вверх по лестнице. — Минхо. — Да? — азиат останавливается, выглянув из-за перил. — Мне жаль, что всё так вышло. Правда. — А, — Минхо на мгновение поджимает губы, — Не беспокойся, когда-нибудь всё уладится. — Да, да, — Томас уверенно качает головой, улыбнувшись Минхо уголками губ, — Ты молодец, что помогаешь ему. Только не забывай о себе, пожалуйста. Хорошо? — он наблюдает за Минхо. Тот молчит, — Хорошо? — с нажимом повторяет вопрос Томас и, когда азиат наконец кивает, вновь улыбается. — Так что стряслось с тобой? — Это может подождать, — отмахивается Томас, всё также продолжая смотреть на Минхо. — Ну, ты когда-нибудь мне расскажешь? — с надеждой в голосе спрашивает азиат, уже облокотившись на перила. — Да, расскажу, — подтверждает Томас, спокойно кивнув, — Когда-нибудь расскажу. Минхо улыбается ему в ответ и, пожелав доброй ночи, продолжает устало подниматься по ступенькам.