***
С последнего визита Акааши прошло две недели и, к своему разочарованию, он вновь вернулся к тому, откуда начал: та же неопределенность, та же тропинка, ведущая к той же унылой больнице. Он не смог противостоять упрямству своих родителей, но каким-то образом он хотя бы вышел из дому. Что ж, поехали. Снова. Акааши вошел в здание и, как обычно, встретил женщину у администрации. Не потратил ни одной лишней секунды, чтобы подняться по ступеням туда, где он обычно проводил время. Через считанные секунды регистратура уже была перед ним, но впервые за всё время он зашёл туда. Там он разговорился с невысокой женщиной, и спустя несколько минут Акааши отошёл, держа в руках какие-то документы. Тяжело вздыхая, он вышел в вестибюль, намереваясь уйти домой. — Хей! Хей, это же ты! От знакомого голоса в горле будто встал ком. Он выдохнул ещё тяжелее, чем до этого, и обернулся. — Бокуто. — Апатия-кун, — его губы растянулись в широкой улыбке. — Не называй меня так, — Акааши сложил документы в сумку. — Мне показалось, что ты не собирался сюда больше возвращаться, — в его тоне было какое-то странное восхищение. — Я не говорил так... — Но имел в виду! Акааши скривился. — Да, именно. Улыбка всё не сходила с лица Бокуто, однако уставший взгляд полностью разрушал этот непринуждённый образ. Почему я всегда натыкаюсь на ненормальных? — Итак, что же заставило тебя вернуться? — Я хотел спросить то же самое... — Акааши усмехнулся. Тонкие белые брови взметнулись над двумя жёлтыми пятнами. — А я, собственно, и не могу отсюда уйти. Акааши зевнул. — Интерн? — Нет, пациент, — уголки его губ нервно дёрнулись вверх. Повисла неловкая пауза. Брюнет нахмурился. — Я не подумал... Раздался неловкий смех. — Всё нормально. Не беспокойтесь. Несмотря на то, что он был одет в обычную одежду, если приглядеться, действительно было в нём что-то нездоровое. Он был необычно бледным в сравнении с остальными людьми, а под глазами чётко выделялись синяки. Акааши, конечно же, не приглядывался. — Я знаю, что ты не будешь спрашивать, так что просто скажу сам. Из того, что мне говорили доктора, та штука, которой я болен, называется... ФСБ? — Бокуто сложил руки на груди; он держал атмосферу настолько спокойной, будто разговор шёл о погоде. — Фатальная семейная бессонница, если я правильно помню. По спине Акааши пробежал холодок. Никогда ранее он не слышал об этой болезни. Ему даже захотелось продолжить разговор. — Не думаю, что мне хочется спрашивать о симптомах этой болезни. — Ну, даже если бы ты и спросил, я бы не смог ничего ответить, — смешок. — Всё, что могу сказать – сон не приходит так же легко, как раньше, — то, что заставляло бы поёжиться любого на его месте, он произносил абсолютно легко, с той же улыбкой в пол. Акааши не мог не улыбнуться в ответ, пусть это было лишь нервное дерганье губ. Он наконец взглянул в глаза Бокуто. — Ты здесь всё время находишься? — Конечно! Я тут уже... где-то четыре недели, — он устало прикрыл глаза. — Ясно...— Акааши кивнул. Некоторое время никто из них не произносил ни слова, и вскоре молчание стало напрягать. — Ну, я пойду. Оттолкни его, не подпускай его. Он болен. — М-м, одну секунду... Акааши стиснул зубы. — Мне нужно идти, Бокуто, — он зашагал прочь. Пожалуйста, прекрати. — Прошу, послушай, — он прижал руки к бокам и чуть склонился. — Пожалуйста, это не займёт много времени. Акааши был прямолинейным, но не бессердечным. Он раздражённо выдохнул и обернулся. — Что? Мне действительно нужно идти. Глаза Бокуто загорелись. Он выпрямился, вытащил из кармана телефон и, к худшим ожиданиям Акааши, попросил его номер. Что он должен был сделать? Что должен был сказать? Акааши не видел ничего особенного в Бокуто. С чего вдруг он понравился больному? Он хотел лишь оттолкнуть его, уволиться отсюда и никогда больше не возвращаться в эту больницу, но по какой-то странной и раздражающей причине, Акааши было сложно отказать Бокуто. Он пытался, действительно пытался, но просто не мог. — Я... обычно... не переписываюсь, — пробормотал Акааши. Он смотрел на телефон Бокуто. Посмотреть в лицо просто не хватало сил. — Я всё время занят. Общение со мной – не лучшая идея. Он увидел, как пальцы Бокуто сжали мобильный, и рука медленно опустилась. — Но... — Акааши шокировал сам себя одним лишь словом. Он всё продолжал смотреть на руку Бокуто, и видел, как та застыла. — ... думаю, я смогу находить время, чтобы поговорить, — он поднял глаза и натолкнулся на взгляд Бокуто. На еле-еле блестящий взгляд жёлтых глаз. Он быстро ввёл свой номер и отдал телефон Бокуто, оставив строку имени пустой. — Спасибо, — его голос был полон восторга, и он собрался вводить имя для создания нового контакта. Акааши внимательно наблюдал за тем, как Бокуто, диктуя самому себе, набирал: — А-па-ти-я-ку-ун, — Бокуто уже собирался нажать на кнопку сохранения контакта, когда его остановил Акааши. — Не нужно, – он вздохнул. – Я... Акааши.***
Горизонт пылал насыщенным алым, солнце догорало свои последние секунды, исчезая в дали. Акааши сидел на кровати с ноутбуком, суматошно перебирая пальцами по клавиатуре. ФСБ. Страница загрузилась. Акааши немедленно приступил к чтению. ФСБ – очень редкое аутосоматическое неизлечимое доминантно-наследуемое прионное заболевание... Акааши снова пробежался глазами по экрану. От ФСБ лечения не существует; оно подразумевает под собой постепенно ухудшающуюся бессонницу, из которой следуют галлюцинации, делирий и состояние психоза вроде слабоумия... И без того тонкие губы сжались ещё сильнее. Пальцы не двигались какое-то время, а глаза раз за разом перечитывали введение. — Нет... лечения?..— Акааши продолжил читать. — Все больные ФСБ жили не больше года... — было прочитано вслух. Он молча потёр переносицу. — Ну конечно, — Акааши опёрся подбородком об руку. — Интересно, Бокуто знает обо всём этом? Он ведь должен был как-то интересоваться этим, да? Это ведь абсолютно нормально – интересоваться подобным, особенно если больной – ты. — Бессонница,— в мыслях всплыли мешки под глазами Бокуто. "Всё, что я могу сказать, – сон не приходит так же легко, как раньше". Из груди вырвался звук, отдалённо похожий на смешок. Прижав руку к лицу, Акааши пролистал список симптомов. Через некоторое время, он отложил ноутбук и опрокинулся на кровать, уставившись в потолок. — Лишь какой-то новоиспечённый друг. Сказать больше было нечего. Новое сообщение! От: Бокуто (Отправлено Июль 29 в 23:56) [Хей! Надеюсь, сейчас неплохое время!] Акааши оторвался от подушки и взял телефон. Яркий свет, исходящий от дисплея, заставил зажмуриться. Некоторое время он размышлял над тем, хочет ли отвечать. Прикрыл глаза и, проведя пальцем вниз по экрану, тяжело вздохнул, понимая, что не может отказать. Акааши пялился на экран до тех пор, пока тот не потух, и отложил телефон обратно на тумбочку, решив, что не будет отвечать. Он не мог заснуть около часа, затем внезапно провалившись в сон. Акааши никогда не получал сообщений в часы, когда бодрствовал. На протяжении всего следующего дня Акааши сидел дома. Он сидел в своей комнате большую часть дня и лишь через шесть часов, после того, как проснулся, решился взять телефон. Он посмотрел на сообщение, которое Бокуто прислал ночью. Большой палец беспорядочно скользил над клавиатурой, пока Акааши думал, что написать. От: Акааши (Отправлено в 16:43) [Привет.] Бокуто: [Хей хей хееееей!] [Я, наверное, написал тебе, пока ты спал!] Акааши был ошарашен. Он никогда не получал такого быстрого ответа. Акааши: [Да, наверное, в этом дело.] [Ты очень часто говоришь "Хей", Бокуто.] Бокуто: [Знаю! Это что-то вроде моей фишки!] Акааши даже через экран телефона мог почувствовать энтузиазм Бокуто. Он говорил с Акааши так, будто не переписывался ни с кем сто лет. Бокуто: [Как ты?] Акааши: [Хорошо, спасибо... Просто листаю новости о волейболе...] Бокуто: [ВОЛЕЙБОЛ?! Ты тоже любишь волейбол?! МЫ ДОЛЖНЫ СЫГРАТЬ ВМЕСТЕ.] Слегка вздрогнув, Акааши уставился в экран телефона. Бокуто переписывался с большим воодушевлением. За его ходом мыслей было сложно поспевать, и Акааши понимал, что это затянется надолго. Акааши: [Эм, конечно. Но, подожди, тебя выпустят из больницы?] Бокуто: [Думаю, да. Я пока что могу прогуливаться и ходить туда, куда захочу! Если серьёзно, то единственное, чем я отличаюсь от остальных, так это тем, что не могу спать!] Акааши нахмурился. Он замечал неосведомлённость в словах Бокуто. Он действительно думал, что попал в больницу просто из-за проблем со сном? Он ведь даже знал полное название своей болезни, которое говорило само за себя. Почему же, несмотря на это, он был таким жизнерадостным? Почему он не хотел понять то, в каком положении находился? Либо же... Бокуто просто притворялся. Скорее всего. Правда? Акааши ещё сильнее сжал пальцы на телефоне. Он должен был. Акааши: [Тогда, думаю, встретимся у больницы через недельку-две. Я знаю, в какой спортзал мы можем пойти...] Бокуто: [НЕДЕЛЬКУ-ДВЕ?!] Акааши: [Слишком долго? Я могу перестроить планы...] Бокуто: [Не, всё хорошо! Я думаю, я выдержу столько. Время у меня есть.] Время у меня есть. Слова отражались эхом в голове Акааши, словно бы их произнесли вслух. Он вглядывался в дисплей, между бровями залегла морщинка. Знал ли Бокуто о продолжительности жизни больных ФСБ? В конце концов, притворялся ли он? Что он вообще за человек? Безразличие перетекало в любопытство, и это любопытство заставляло Акааши сближаться с его новым другом. Акааши: [Чудесно. Что ж, увидимся.]***
— Акааши! С их последней встречи прошло две недели, но на этот раз Акааши ждал Бокуто снаружи больницы, в нескольких метрах от входа. Акааши оторвался от телефона и отложил его в карман, когда заметил энергичного пациента, направляющегося к нему. Через каких-то несколько секунд Бокуто уже стоял перед ним, готовый идти куда угодно, лишь бы в конце концов они добрались до спортзала. — Я несколько недель не выходил на улицу, — он оглянулся. Погода выдалась неожиданно прохладной; лёгкий ветерок кое-где колыхал пожухлые листья, заставляя их опускаться на землю. Изучающий взгляд жёлтых глаз скользил по всему окружающему, будто хотел охватить всё и сразу, не упустив ни единой детали. Бокуто засунул руки в карманы толстовки, слегка передернув плечами. Из его рта вырывались облачка пара, когда он выдыхал. Он был даже бледнее обычного, а синяки стали ещё темнее. Бокуто выглядел невероятно истощённым, но продолжал стоять в ожидании, когда они пойдут в спортзал. Акааши не произносил и слова до тех пор, пока Бокуто не склонил голову в сторону в ожидании хоть каких-то действий с его стороны. — Спортзал где-то в десяти минутах отсюда, — Акааши показал куда-то в направлении дороги. — Тогда пошли! — Бокуто размашисто зашагал вперёд, заставляя Акааши – хотел он того или нет – ускориться, чтобы догнать его. Звук скрипа кроссовок о лакированную поверхность спортзала навевал воспоминания. И Акааши погружался в них настолько, будто это вернуло бы его в то время, когда он играл в волейбол ежедневно после школы. Казалось, прошла вечность перед тем, как он открыл глаза, глубоко вздохнул и пересёк площадку, направляясь к сетке. Мяч он взял с собой, потому что их здесь не предоставляли. — На какой позиции ты играл? — громко спросил Бокуто, рассматривая зал, задрав голову. Акааши дважды постучал мячом об пол. — Связующий. Ты? Бокуто усмехнулся. — Я был капитаном команды. Асом, — он сделал атакующее движение рукой, словно взаправду пробивал съём. — Будешь мне пасовать? — Конечно. Акааши и Бокуто словно вели молчаливый разговор. Говоря начистоту, у них были странные отношения. Акааши задавал вопросы холодно, без толики эмоций, в то время как Бокуто старался над каждым ответом, восхищённо выкрикивая их. У него словно был иммунитет к подобного рода безразличию. Бокуто разительно отличался от кого-либо, кого до этого Акааши доводилось встречать. В те моменты, когда люди предпочитали отпускать, Бокуто хватался ещё сильнее, демонстрируя всё своё упорство и энергичность. Это сбивало с толку. Акааши обернулся, нахмурившись. Я бы не дал тебе свой номер, не будь ты пациентом... Брюнет снова ударил мяч об пол и подошёл к сетке. — Такая ностальгия, — голос Бокуто был переполнен восторгом. Он слегка размял ноги, готовясь к атаке. Психологически он был более чем готов, чтобы пробивать, но далеко не физически. Бокуто пропустил пас двенадцать раз. — Твою ж мать... — он не скрывал своего разочарования. — Пожалуйста, ещё раз! — он кинул мяч Акааши. Тебя ничто не останавливает, да? Беря мяч в руки, Акааши прицелился туда, где, как он считал, Бокуто точно пробьёт. Он действительно хотел, чтобы Бокуто атаковал: иначе бы у него могла бы случиться паническая атака на почве самоненависти. Увидев, как Бокуто начал движение вперёд, Акааши отдал идеальный пас. Воображение снова вернуло его к школьным денькам. Только бы больной пробил пас. Звук соприкосновения ладони Бокуто с мячом раздался по залу взрывом. Акааши вздрогнул. Как давно он не слышал чего-то столь громкого. Это было поразительно. — Ага! Ты видел это?! — эмоции Бокуто, его экстаз, били через край. — Это был идеальный съём, пробитый с идеального паса! — не колеблясь, он метнулся за мячом. Акааши знал, что беготня – не лучшее решение, учитывая нынешнее состояние Бокуто, но молчал. Мяч вернулся к нему, и он продолжил пасовать Бокуто. Спустя три попытки раздался очередной удар, сопровождаемый возгласом бывшего аса. Акааши вздёрнул брови. — Впечатляюще, — он видел, как мяч катится всё дальше и ожидал, что Бокуто побежит за ним, но этого не случилось. Акааши перевёл взгляд на единственного, помимо него, человека, находящегося в спортзале. Бокуто всматривался в площадку по другую сторону сетки, его лицо выражало полное недоумение. Секунду спустя, послышалось тихое: — Их... Их ведь действительно там нет, правда? — похоже, слова давались ему с трудом. Акааши перевёл взгляд в направлении, куда смотрел Бокуто. Никого. В спортзале их было двое. Он в бессилии сжал кулаки и посмотрел в глаза Бокуто. — Их действительно там нет, — как же тяжело дались ему эти четыре простых слова. Еле-еле слышно брошенное "окей" повисло в воздухе. Бокуто сделал несколько шагов назад. — Пожалуйста, можешь ещё немного попасовать мне? — Конечно, — Акааши кивнул, и этого было достаточно для Бокуто, чтобы он вернул мяч.***
Когда они возвращались из спортзала, Бокуто каким-то образом удалось выпросить у своего компаньона разрешение на ночёвку. — Мои родители уехали на месяц, — неосторожно обмолвился Акааши, что спровоцировало упрашивания переночевать у него до тех пор, пока он не согласился. Обычно он был вне себя от таких настойчивых бесящих просьб, но улыбка, которая озаряла лицо Бокуто, когда он соглашался с чем-либо, почему-то заставляла Акааши забыть обо всём раздражении. Они дошли до дома даже раньше, чем рассчитывали. Причиной было то, что больной дрожал как осиновый лист, даже при учёте того, что Акааши одолжил ему кофту. — Тепло... — Бокуто выдохнул и повёл плечами, снимая обувь. Акааши отошёл, оборачиваясь. — Надеюсь, — он сделал пару шагов вперёд. — Моя комната там. Бокуто засеменил за ним. Его взгляд метался по сторонам, он был очарован фактом того, что находится у кого-то дома. Всё в доме Акааши было расставлено идеально и создавало уютную атмосферу. Напоминало его собственный дом... Бокуто чуть не врезался в Акааши, когда тот открывал дверь в свою комнату. — Присаживайся куда хочешь, — он взобрался на кровать, сгибая одну ногу и включая ноутбук. — Можно на кровать? — Бокуто снял чужую кофту. — Говорю же – куда хочешь. Сразу же после этих слов он плюхнулся на матрас, ударяясь лбом о чужое плечо, и, негромко охая, потёр его. — Аккуратней, — Акааши подвинулся, давая гостю лучший обзор. Несмотря на это, Бокуто всё ещё был достаточно близко, чтобы их руки соприкасались. Хозяин дома вздохнул и лениво коснулся тачпада. — Хочешь фильм глянуть? Бокуто поджал ноги и спрятал ладони в карманах толстовки. — Да. Любой, — жёлтые глаза внимательно всматривались в экран ноутбука. — Хорошо, — Акааши включил первый попавшийся в списке загруженных фильм. Он отодвинул ноутбук подальше и нажал на кнопку воспроизведения. — Как называется? — Бокуто заинтересованно смотрел на него. — Облачный атлас. — Сколько идёт? — Часа три, — он встал с кровати и вышел из комнаты, вернувшись с тёплым одеялом, взятым с кресла-качалки. Он протянул его Бокуто. — Ты дрожишь весь. Укройся. Бокуто поймал тёмно-синее одеяло и аккуратно накинул на плечи. Оно было мягким. — Спасибо, — он перевёл взгляд на экран. — Раньше я переносил простуду легче, — из груди вырвался смущённый смешок. Тяжело выдыхая, Акааши вернулся на своё место, скрещивая ноги. — Бывает. — Ага... Снаружи небо затянулось тучами и на улице заметно потемнело. Свернувшись калачиком, Бокуто затих и переключил всё внимание на начавшийся фильм.***
Звуки капель дождя, барабанящих по поверхности окна, вернули Акааши в реальность. Он судорожно оглянулся по сторонам, но, когда восстановил цепочку событий, успокоился. В какой-то момент он снова чуть не провалился в сон, но, пересилив себя, поднял голову с горы подушек и посмотрел на Бокуто. Прошло два часа с начала фильма, и он уже подходил к концу. Бокуто лежал на боку, плотно кутаясь в одеяло. Пустой взгляд полуприкрытых глаз был прикован к экрану. Со стороны могло показаться, что он заснул. — Бокуто? — голос был сонным. Тот оторвал взгляд от изображения и медленно обернулся. — Извини. Я смотрел этот фильм очень много раз и случайно заснул, — Акааши провёл рукой по лицу. — Не извиняйся, — Бокуто улыбнулся. — Это твой дом. Ты можешь спать, когда захочешь. — Только не когда у меня гости. — Всё нормально. Я-то, в конце концов, не просто гость. Мы же друзья, — Бокуто снова развернулся к экрану. — Ты проспал где-то час. Акааши вздохнул, разминая затёкшую шею. — Завидую тебе. Хотел бы я тоже вот так спокойно засыпать. В груди закопошилось неприятное чувство вины. Он только сейчас осознал, насколько грубо было с его стороны засыпать прямо перед человеком, у которого были тяжёлые проблемы с этим. — Я... не подумал, — он нахмурил брови, мысленно отчитывая себя. — Да ладно тебе, — Бокуто легко пнул Акааши ногой. — Фильм не давал мне скучать. Он очень классный. Немного запутанный, но классный. Я обязан пересмотреть его. Странный. Бокуто был странным. На одни вещи он реагировал с невозмутимым спокойствием, на другие – чересчур бурно, а иногда говорил, казалось, абсолютную бессмыслицу. Акааши сомневался, что он ещё когда-либо попадёт к нему домой, так что с его стороны "я обязан пересмотреть его" звучало странно. Акааши чуть скривил губы и подумал, что они ещё могут сделать. — Устал? — Вымотан, — честно ответил Бокуто. — Прикрой пока глаза, — Акааши кое-как встал с кровати. — Я принесу воды, — он быстро вышел из комнаты, оставляя Бокуто наедине. Через минуту он вернулся, заметив, что Бокуто изменил положение в кровати. Он лежал на спине, подмяв под себя тёмное одеяло почти полностью – лишь один край был накинут на грудь. Его руки расслабленно лежали на животе, а лицо было направлено в противоположную от Акааши сторону. Если бы не все обстоятельства, можно было бы подумать, что он уже заснул. Акааши осторожно подошёл к кровати. Тьму в комнате нарушал лишь оранжевый свет настольной лампы. Он отставил стаканы и осторожно присел на кровать, словно старался не разбудить спящего. Бокуто уставился в потолок. Казалось, с тех пор как кто-либо из них произносил хоть слово, прошла вечность. Акааши первым решился прервать тишину. — Каково это – не иметь возможности заснуть? — Ужасно, — последовал незамедлительный ответ. Бокуто развернулся лицом к Акааши. — Я едва могу раскрыть глаза днём, а ночью едва могу закрыть их, — смешок. — Тебе это мешает? — Мешало поначалу, когда я не понимал, в чём дело. Но сейчас я принимаю это как должное, — он взъерошил и без того растрёпанные волосы. — Но я всё равно скучаю по всему этому. По сну. По сновидениям. Акааши внимал каждому его слову. — Иногда мои сны были просто безумными. Особенно часто я такие видел перед некоторыми волейбольными матчами, — он засмеялся чуть громче. — Мне снилось, что я облажался во время выполнения съёма, и я просыпался в ярости и говорил себе, что я лучший. — До сих пор так думаешь? — глаза изумрудного цвета пытались заглянуть в чужие в поисках правдивого ответа. Он вздохнул и усмехнулся. — Ага, — Бокуто прикрыл глаза и подложил ладонь под голову. Каждое его движение источало истощённость. Акааши затих и сложил ладони на груди, положил голову на подушку. Ни слова больше не было проронено. Разговор закончился так же внезапно, как и начался.***
С конца разговора прошло два часа. Акааши всё ещё не спал. Незаметно для Бокуто, он наблюдал за ним через чуть открытые веки – длинные ресницы помогали скрыть тот факт, что он не спал. Устал, но не спал. Акааши бодрствовал лишь из-за того, что это было бы невежливо перед Бокуто. Он не спал, потому что искренне восхищался им. Бокуто мог бесконечно лежать тихо, держа одну руку под отвёрнутой головой, а вторую – на животе. Акааши бы даже подумалось, что он спал, и он почти верил той мысли, но стоило подумать об этом, как парень рядом внезапно дёргался, показывая, что не спит. Его собственное тело не давало ему и секунды на отдых, к которому Бокуто отчаянно стремился. Сначала Акааши ничего не мог сказать по этому поводу. Бокуто вздрагивал, как вздрагивали люди, которым снится, что они падают. Но Акааши хорошо понимал, что в его состоянии это невозможно. Это вызывало жалость. Трижды Бокуто просыпался, когда сон вот-вот уже готов был накрыть его с головой, и трижды он прикрывал лицо предплечьем, тихо вздыхая. Акааши не хотел реагировать на это, желая избежать смущения гостя от того, что он это видел. Он всерьёз подумывал закрыть глаза и наконец вздремнуть, но после того как всё повторилось в четвёртый раз, он распахнул глаза и привстал на локтях. — Бокуто, — раздался шёпот. Бокуто взволнованно обернулся. На лице ясно отражались шок и изнемождённость. — Акааши? Я... — Нет, — прервал Акааши, придвигаясь ближе. Он лёг на спину, слегка отрывая голову от подушки. — Не извиняйся. Слегка смущённый, Бокуто отвёл взгляд, потирая руки. — Иди сюда. Столкнувшись непонимающим взглядом с Акааши, Бокуто гадал, что тот имел в виду под этой фразой. — Иди сюда, говорю, — он подозвал Бокуто придвинуться ближе. — Ну же, — он распахнул руки, словно в ожидании объятий. Бокуто нерешительно подвинулся и лёг вплотную к Акааши, утыкаясь тому в изгиб руки. Он был заметно больше, но это не мешало ему улечься таким образом. Бокуто уложил голову у чужого плеча. Руки Акааши осторожно обвились вокруг него. Никто не произнёс ни слова. Через несколько минут Акааши почувствовал, как Бокуто расслабляется, признаки усталости потихоньку отступали. Голова больного лежала на его плече, обе ладони покоились на животе. Он пытался. Пытался поспать хоть чуть-чуть времени, которого ему бы хватило на следующий день, а Акааши хотел помочь. Настолько, что и верить не хотелось, Акааши чертовски хотел помочь. Почему? Акааши заметил, как рука Бокуто непроизвольно дергалась. Он осторожно обхватил дрожащую ладонь, и дерганье наконец-то прекратилось. Акааши тихо выдохнул. Грудь гостя вздымалась и опускалась при каждом вдохе, который помогал ему жить. Дыхание было размеренным – совсем как у спящего человека. Сомкнув губы, Акааши лёг на подушку, разворачиваясь к Бокуто лицом. Он мог чувствовать его запах. Чуть слышный запах больницы.***
Акааши в который раз за неделю шёл по дороге к больнице, засунув руки в карманы толстовки и зарываясь носом в винного цвета шарф, что укрывал от зябкой погоды. С визита Бокуто прошло два месяца, и для Акааши путь к больнице успел стать ежедневной рутиной. И даже если он не приходил, то мог дни проводить за болтовнёй с Бокуто: будь то смс, сообщения в мессенджерах или обычный видеочат. Он выдохнул и зашёл в больницу, встречая женщину, которая уже знала его по имени, у администрации и снимая шарф. Акааши уже знал, куда нужно идти. Он взобрался по знакомой лестнице, здороваясь с уже знакомыми людьми, минуя уже знакомые коридоры, ведущие к палате Бокуто. Из груди вырвался ещё один случайный медленный выдох, но он вовремя сдержал его, увидев ещё одного человека в холле, сидящего в нескольких шагах от палаты – там, где посетители могли присесть. Акааши некоторое время стоял, уставившись на невысокого парня, зная, что тот не посмотрит на него, ведь всё его внимание было приковано к гаджету в руках. В ином случае он бы просто прошёл в палату, но, подойдя к комнате, услышал, что в палате помимо Бокуто находится кто-то ещё. Акааши остановился и сжал ручку сумки. Колеблясь, он обернулся, кидая взгляд на одиноко сидевшего человека. Понимая, что невежливо будет прерывать диалог друга с кем-то, кто бы это ни был, Акааши присел на соседнее место с играющим незнакомцем. Акааши нервно теребил ткань штанов. — ... Ты пришёл навестить Бокуто Котаро? — спокойно спросил Акааши. — Не я. Мой друг, — голос собеседника был тихим и задумчивым. Нет, не задумчивым, скорее апатичным. Апатия-кун. Почему-то эта кличка внезапно всплыла в памяти Акааши. — Твой друг знаком с Бокуто? — Да. Они давние друзья, — он поставил игру на паузу и сжал концы PSP ладонями. — Играли в волейбол вместе. Бросили несколько лет назад. Акааши опёрся спиной о спинку кресла. — Ага. Понял, — он чувствовал, что задавать вопросы не стоит. Незнакомец казался закрытым и неготовым идти на контакт, так что Акааши решил, что простые стандартные вопросы вполне сойдут, особенно если он не зачастит с ними. — Можно узнать твоё имя? — попытался Акааши. Большой палец смахнул соринку с экрана приставки. Парень посмотрел на Акааши из-за блондинистых локонов и ответил максимально просто. — Козуме Кенма. — Акааши Кейджи, — он подумал, что с Козуме ему будет комфортно – настолько его голос был безэмоциональным. — Приятно познакомиться, Козуме. — Можно просто Кенма, — он вернулся к игре. — Взаимно. Акааши кивнул, довольный тем, что узнал, кто это. Он уже было расслабился, но внезапно услышал испугавший его голос, прозвучавший сразу же после того, как Кенма затих. — Хей, Кенма, с кем ты разговариваешь? — словно бы это происходило в каком-то мультфильме, из-за дверного косяка показался высокий парень со свисающими на лицо растрёпанными волосами. Выражение на его лице скорее было зловещим, чем дружелюбным, взгляд метался от Кенмы к Акааши. — Это Акааши. Мы только познакомились, — его прямота была даже в какой-то степени некомфортной. — Акааши? — раздался возглас из палаты. Акааши даже не нужно было видеть его лица, чтобы почувствовать исходящее воодушевление. — Он здесь? Он пришёл? — Я... — Акааши встал, чтобы войти в палату, но наткнулся на Бокуто, стоящего в дверном проёме с широко раскрытыми удивлёнными глазами. Он исхудал, фланелевая рубашка свободно висела на нём. Он явно потерял около десяти килограмм за два прошедших месяца. Акааши нахмурился. — Ну-ка в кровать. Ты не должен... Ему не позволили закончить предложение, внезапно заключив в объятия. — Я не думал, что ты придёшь сегодня, — несмотря на то, что больной истощал, его руки всё ещё были способны обнять так сильно, что дышать становилось трудно. — Я ведь предупредил тебя...— всё, что удалось пробормотать из-за плеча Бокуто. — И что это? — указал на них черноволосый. — Я пришёл навестить тебя, и мне едва уделили внимание, а когда приходит он, ему достаются все лавры? Бокуто отстранился, смотря на ухмыляющегося друга. — Успокойся, — он снова обернулся к Акааши. — Это Куроо – мой близкий друг. Тот склонил голову набок. — Приятно познакомиться, Акааши. Я много услышал о тебе за тот короткий час, что я здесь. Кивнув, парень продемонстрировал, что уяснил слова Куроо, но не знал, как ответить на них. Всё, что он мог сказать, – это "Мне тоже" перед тем, как пройти вперёд и попытаться завести Бокуто обратно в палату. — Хей... Хей! — тот сопротивлялся, продолжая стоять на месте. — Мы как раз думали выйти проветриться. — На самом деле я просто предложил, но он воспринял это слишком буквально, — Куроо почесал затылок. — Поэтому мы выйдем на минуту-две, чтобы эта сова заткнулась. — Я слишком долго был заперт тут. Я не был на улице сто лет,— в голосе Бокуто чувствовалось разочарование. Если и была единственная вещь, которую Акааши точно знал о нём, – так это то, что долго взаперти он не мог оставаться. Возможно, небольшая прогулка пойдёт ему на пользу. Акааши взглянул в конец коридора. — Хорошо, пойдём. В сад – и сразу же обратно. По молчанию было понятно, что все согласны. Куроо пошёл вперёд, Бокуто последовал за ним, и цепочку замыкал Акааши, которому необходимо было убедиться, что Кенма идёт с ними. Со спины казалось, что идущие спереди парни были одного роста, но Акааши не мог отбросить мысль, что Бокуто казался чуточку меньше.***
Обговорённые две минуты в итоге вылились в два часа. Акааши сидел на скамейке рядом с Кенмой. Они находились там уже много времени, позволяя Бокуто и Куроо заниматься своими делами – вести разговоры, активно сопровождая их жестами. Учитывая то, что Бокуто был болен, это казалось странным. Акааши вздёрнул брови и тяжело вздохнул, смотря в пол. Он упорно рассматривал свои колени, пока Кенма не заговорил. — Тебе не нравится это всё, правда? Акааши поднял голову и перевёл взгляд на блондина. Кенма не дал ему шанса ответить. — Мне тоже. Поэтому я не хотел приходить. Но Куроо настоял, — безразличный тон Кенмы противоречил тому, что он говорил, но что-то подсказывало Акааши, что он был искренен. — Вы с Бокуто дружили вообще? — Акааши заинтересованно склонил голову. — Мы были скорее знакомыми. Наши команды часто играли вместе. И каждый раз Бокуто и Куроо после матчей проводили время вместе. Я провожу с Куроо много времени, так что... — он пожал плечами. — Я, вроде как, познакомился с ним через Куроо. Он неплохой парень. Громкий, разве что. В саду раздался смех Бокуто, словно в подтверждение прозвучавшим словам. Акааши чуть улыбнулся. — И... Как ты это терпишь, если не секрет? — Я... — Кенма усмехнулся. — Спокойно. По крайней мере, я так думаю. Я стараюсь отстраниться. Это ещё одна причина, по которой я не особо хочу навещать Бокуто, — он наклонил голову так, что его волосы полностью скрывали лицо. — Есть кое-что, из-за чего я стремлюсь к этому ещё больше. Замешкавшись, Акааши недоумевающе спросил: — С ним что-то не так? Он сделал что-то плохое? — Без понятия. Но даже если так, это не то, что я имел в виду, — Кенма потёр нос рукавом. — Неважно, встречал ты Бокуто раньше или нет, не видел ли его десять дней, десять недель, десять месяцев или же десять лет. Если ты хоть раз встречался с ним, то поймёшь, насколько он действительно хороший человек. Акааши в безмолвии уставился на собеседника. — Он искренний, добрый, временами инфантильный, но это то, что придаёт ему... харизмы, что ли? Он притягивает людей к себе. Он вдохновляет других, утверждая, что лучший во всём – он. Это даже смешно. Медленно оглянувшись, Акааши заметил Бокуто и Куроо, продолжающих разговор о чём-то своём. — Куроо выглядит счастливым. Но это не то чтобы так, — тихих слов было практически не разобрать. Акааши пытался заглянуть в глаза Кенме, но он уставился пустым взглядом в какую-то точку. Акааши снова обернулся на Куроо и Бокуто. — Пять недель назад он был абсолютно сломлен. Не хотел ни с кем разговаривать. Мог находиться только в моей компании. Я был единственным, кто настоял на том, чтобы составить её ему, — взгляд был всё так же расфокусирован. — Это случилось, когда он узнал о болезни. За этот месяц практически ничего не изменилось. Он даже не хотел поначалу приходить сюда. Никто не любит узнавать о том, что тот, кто для тебя важен, болен... Тем более если болезнь неизлечима. Бокуто и Куроо всё разговаривали, но держались достаточно далеко, чтобы не слышать их с Кенмой. — Бокуто становится всё менее похожим на себя. Он был крупнее. Крупнее, чем Куроо. А теперь всё наоборот. Куроо больше. Куроо тяжелее. Это... Это не имеет смысла. Сомкнув губы в тонкую линию, Акааши глянул вниз и увидел, что Кенма всё время заламывал и потирал пальцы. Его руки демонстрировали то, что не отражалось на лице. Он понял: то, что Бокуто всё же удерживал Кенму в своей жизни, – правда. Это было ужасно, но Акааши прекрасно знал, что Бокуто делал это ненамеренно. Всё, чего было достаточно, – разговаривать с этим человеком, и в конце концов они бы привязались к нему. Акааши хорошо знал об этом. Такое же случилось и с ним около двух с половиной месяцев назад. Если бы он знал, что обычные смс-ки обернутся ежедневными визитами больницы, он бы в жизни не дал своего номера. Не этого он хотел. Он хотел завести здоровых друзей, с которыми бы регулярно общался – не одного, больного, на которого приходилось тратить кучу личного времени и моральных усилий. Акааши сглотнул и скрестил руки, потирая пальцы друг о друга. Он взглянул на Бокуто и обнаружил, что сложно отвести взгляд. С тяжестью на сердце он проговорил: — Хотел бы я никогда не встречаться с ним. Порыв холодного ветра потревожил сад; Бокуто поглубже закутался в шарф винного цвета, чтобы согреться.***
Через некоторое время Куроо и Кенма решили, что пора им идти домой. Куроо прощался и благодарил Бокуто за проведённое время, в то время как Кенма направлялся к выходу из здания. Он был не из тех, кто привык приветствоваться или прощаться, так что никто не обращал никакого внимания на это. Куроо вышел из палаты через минуты четыре, позабыв, что он вообще-то должен был уходить. Он помахал и поспешной походкой вышел в коридор, зная, что если не поторопится, то потратит больше времени, чтобы отыскать Кенму. Стоя у кровати Бокуто, Акааши смотрел на раскрытую дверь. — Твой друг очень похож на тебя. — Скорее всего, — ответил Бокуто, выпрямившись на кровати. — Но он, скорее, более... Заноза в заднице, в общем, — он утомленно засмеялся, потирая лицо. Смех Бокуто заставил Акааши обернуться. Не такой реакции он ожидал, но сдержал лицо невозмутимым, лишь только вымолвив: — Ясно. Бокуто кинул сонный взгляд. — А ты чего стоишь? Садись, — он похлопал по свободному месту рядом с собой. — Нет, всё хорошо. На самом деле, я уже думал уходить, так что... — Что? Почему? — в голосе ясно слышалось разочарование. — Прошло ведь только полчаса. Акааши потёр затылок. — Вообще-то, больше трёх часов. — Всё равно! — не вставая с кровати, Бокуто подвинулся ближе к Акааши. — Я почти всё время проговорил с Куроо, так что это не считается. — Что не считается? — Акааши сделал едва заметный шаг назад. — Три часа!— раздражение всё нарастало. — Я очень плохо ощущаю время, если не заметил. Иногда три часа для меня равны семи. Но они также могут казаться семью минутами. Возможно, я стал соображать хуже, но фраза "время летит быстрее за интересным занятием" всё ещё касается меня. — Значит... три часа – ничто, — пробормотал Акааши. — В точку! — глаза Бокуто снова загорелись. Акааши избегал смотреть в них. — Я понимаю, но я должен идти, — он всё ещё боялся посмотреть в глаза собеседника. — Я бы остался, если бы мог. Мне нужно сделать кое-что, но я обязательно навещу тебя завтра. Бокуто не произнёс ни звука. Он сомкнул губы и упал на подушки. Наверное, в его голове копошились тысячи мыслей, но он предпочитал не давать им воли, переворачиваясь на бок, отвернувшись от посетителя. Акааши был шокирован. Он и не подозревал, что Бокуто был из тех людей, которых так легко было задеть. Казалось, лучшим решением в такой ситуации будет уйти. — У... Увидимся завтра. — Шарф не хочешь забрать? — донеслось с некой тоской. Несмотря на заданный вопрос, он держался за ткань на своей шее так, будто бы от этого зависела его жизнь. Акааши застегнул кофту. — Да... пожалуй. Бокуто сел в кровати и разочарованно начал разматывать шарф. Делал он это настолько медленно, будто расставание с ним может убить быстрее, чем его болезнь. — ... Но я также хочу, чтобы он остался у тебя. Эти слова повергли Бокуто в шок. Он остановился, а его руки медленно опустились, расслабившись. — ... Правда? — Да, — Акааши выдавил из себя слабую улыбку. — Пожалуйста, оставь его у себя, Бокуто. С этими словами он вышел из палаты, чувствуя, что если задержится хоть на секунду дольше, то уже не сможет уйти.***
Акааши вздрогнул и проснулся в ту же ночь, его разбудили его же сдавленные выкрики. Он крупно задрожал и вскочил на постели, прикрывая рот ладонью, не позволяя почти что истеричным звукам вырваться. Дыхание сбилось, сердцебиение было быстрее обычного, горло что-то сдавило. — Ч-чёрт... Это был пятый раз за месяц, когда Акааши просыпался от ночного кошмара. Они оставляли после себя тошнотворное чувство, которое заставляло осесть на кровати и дышать глубоко, чтобы успокоиться до момента, пока очертания комнаты не станут ясными. Тяжело выдохнув, Акааши развернулся к тумбочке у кровати. Его телефон лежал там. Поколебавшись с секунду, он взял девайс в руку и, включив, обнаружил новое сообщение от Бокуто. — Спи спокойно, Акааши, — было отослано два часа назад. Акааши провёл по экрану, снимая телефон с блокировки. От: Акааши (Отправлено в 2:47) [Ты тут?] Бокуто: [Да! Акааши? Я думал, ты спишь.] Акааши с минуту думал, что ответить. Эта минута была самой долгой в его жизни. Акааши: [Я проснулся. Кошмар.] Бокуто: [Кошмар? Ты видел кошмар? Он был плохим?] Акааши: [Ну, он заставил меня проснуться.] Бокуто: [Что-то, что заставляет проснуться?] Акааши: [Нет, скорее та клишированная фигня, когда ты просто внезапно вскакиваешь в холодном поту.] Бокуто: [Ты успокоился? Сейчас всё хорошо?] Акааши начал набирать ответ и позволил рваному выдоху вырваться. Судя по дрожащим рукам, всё было совсем не так. Акааши: [Ага. Просто немного дрожу.] Бокуто: [Я не поверил уже на слове "ага".] Акааши: [Я в порядке.] Бокуто: [Хорошо, тогда... Посмотрим.] Поведя бровью, Акааши уставился на телефон и лёг обратно. Не в манере Бокуто было отвечать так прямолинейно. Акааши: [Смотреть не на что...] Он нажал на кнопку "отправить" и внимательно уставился на экран телефона, ожидая, когда с левой стороны экрана появится облачко. Но ничего. Он не получил ни ответа, ни намёка на ответ. Акааши нахмурился и положил телефон рядом на одеяло. Он сжал его дрожащими руками и прикрыл глаза в надежде заснуть. Это оказалось нелёгкой задачей, ведь каждый раз, как он проваливался в сон, липкий страх, что всё снова повторится, заставлял проснуться. Акааши что-то пробормотал и накрылся с головой. БЗЗ! Телефон завибрировал у его лба. Он схватил его и уставился на экран. Бокуто: [Выгляни в окно! (＠´∀｀)ノ] — Что? — Акааши вскочил с кровати и подбежал к окну. — Невозможно... — он отодвинул шторы и посмотрел вниз. В темноте ночи стоял Бокуто с накинутым на шею винным шарфом, курткой, джинсами и в шлёпанцах. Ухмыляясь, он смотрел вверх, широко махая Акааши. Глаза распахнулись — Нет-нет-нет-нет... — Акааши отбежал от подоконника, мигом слетел с лестницы и распахнул входную дверь. Навстречу ему шаркал Бокуто, улыбаясь. — Можно войти? — Нет! Нет, мы... — Почему нет? — Мы возвращаемся в больницу, сейчас же. Я провожу тебя, — Акааши оттолкнул Бокуто. — Что? Нет! — Бокуто стоял на месте и в ответ ответил толчком. — Я только что пришёл оттуда. — Именно, потому что ты должен там находиться! — Акааши чувствовал, что это прозвучало несколько грубо, но иного способа высказаться Бокуто он не нашёл. — Ты болен, тебе нужна медицинская помощь. — Я не могу спать, — Бокуто отмахнулся от рук Акааши. — Что тут такого? — Тут нечто большее! — он чуть сильнее напряг руки, отодвигая Бокуто дальше. — На этой неделе у тебя случились уже две панические атаки, а твои галлюцинации ухудшаются. Ты не должен сейчас находиться у меня дома. — У меня случаются панические атаки, когда тебя нет рядом, — начистоту ответил больной. — А с моими галлюцинациями не так уж всё и плохо. Акааши стиснул зубы, оставляя при этом лицо спокойным. — Прекрати притворяться, будто здесь нет ничего такого... Ты, возможно, так считаешь, но я... — он запнулся и приготовился к очередному толчку. — Давай просто пойдём. — Я не хочу, — Бокуто сжал ладони Акааши в своих. — Бокуто, прекрати. — Я не хочу возвращаться! — Как ты вообще сбежал? — Легко и просто! На меня в любом случае почти не обращают внимания! Акааши отдёрнул руки и уставился на Бокуто. Он был в ярости, но при этом понимал, что тот никуда не пойдёт, если ему не позволят зайти в дом. Он судорожно сглотнул. — Входи, — Акааши сделал шаг в сторону. Глаза Бокуто знакомо засверкали, стоило ему зайти домой к Акааши. Он скинул шлёпанцы и подождал, пока его друг не зайдёт. Акааши захлопнул дверь за собой. — Ночку ты подобрал идеально, — холодно бросил Акааши, поднимаясь по лестнице. — Мои родители не дома. — Я бы не шумел! — выкрикнул Бокуто, следуя за ним. Акааши вздохнул. — Я отведу тебя в больницу к семи утра. — Чудесно! Прикинь, какие у них будут лица, когда они увидят меня, входящего с улицы. Представь их реакцию, когда они заметят, что меня нет в палате, — Бокуто был в восторге. Акааши зашёл в комнату и закрыл дверь за Бокуто. — Я собираюсь спать. — Но я думал, у тебя кошмары, — Бокуто стоял у кровати Акааши. — Да... — он запнулся. — Поэтому ты здесь? Из-за моих кошмаров? Бокуто уставился на Акааши. — Из-за того, что ты сказал, что всё в порядке и соврал. Все слова мигом вылетели из головы. Он столкнулся взглядом с Бокуто, поспешно переводя его вниз. Его рука слабо сжала футболку. — Ясно, — он протянул руку, включая настольную лампу, что стояла на тумбочке. Сев на край кровати, Бокуто потёр затылок. — Что тебе снилось? Акааши сел на кровати и накинул одеяло себе на плечи. Он протянул Бокуто то самое синее одеяло, которое оказалось так кстати в прошлый раз, когда он был тут. Бокуто укутался в него, переводя взгляд на Акааши в ожидании ответа. Вздох. — Я тонул, — пальцы затеребили ворсинки на одеяле. — Тонул в чём-то чёрном, похожем на смолу. Я барахтался, пытался выплыть, но... Не мог противостоять этому. Я был абсолютно бессилен, и всё дошло до точки, когда дышать практически не удавалось. Наружу торчало лишь лицо, — Акааши задрал голову, интерпретируя это, постукивая пальцем по подбородку. — Я старался бороться. Но, в конце концов, просто не мог пошевелиться. Я кричал, но из горла не вырывалось ни звука. Никто не слышал меня. Никого не было рядом, — Акааши передёрнул плечами. — Эта субстанция начала затекать в рот, в нос, и я задыхался до тех пор, пока не проснулся. Акааши замолчал, сильнее кутаясь в одеяло и поворачивая голову к окну, робко глядя на луну. Поёрзав на месте, Бокуто придвинулся ближе, крепче сжимая данное ему одеяло. Акааши не двигался с места, надеясь, что Бокуто не станет нарушать его личное пространство и не придвинется вплотную, но, к его удивлению, Бокуто положил голову ему на плечо и приобнял ближней рукой. Акааши поёжился. — Что ты делаешь? — Успокаиваю? — недоумевающе произнёс Бокуто, приподнимая голову. — Это то, что люди делают? Акааши осторожно перевёл на него взгляд. — Не говори так, будто ты не человек... В ответ прозвучал сдавленный смех и он снова положил голову на плечо Акааши. В комнате стояла абсолютная тишина – лишь шепчущие звуки с улицы иногда смели нарушить этот покой. — Хей. — Что? — Давай смотреть "Облачный атлас". — Нет, — Акааши покачал головой. Бокуто чуть обиженно спросил: — Почему нет? Разве он не скачан у тебя на ноуте? — Да, но я не хочу смотреть его. Этот фильм длинный, плюс я смотрел его уже семь раз. — Ну, раз ты смотрел его семь раз, то почему бы не посмотреть в восьмой? — Потому что сейчас три ночи, и я бы всё ещё хотел поспать. Когда фильм закончится, будет уже шесть. К этому времени мне нужно будет собраться и проводить тебя в больницу до того, как доктора спохватятся тебя и начнут сходить с ума. Из груди Бокуто вырвался смешок, а губы расплылись в улыбке. — Что, если уже спохватились? — Вот это будет проблемой. — И они перевернут палату вверх дном в попытках отыскать меня. — Уборка устроит полный бардак в их головах. Повернув голову, Бокуто посмотрел на Акааши. — Ты так прямолинеен. Почему? — Я... не знаю, — Акааши медленно вздохнул. — Я просто такой человек. Иногда мне кажется, что я смешной. Но люди никогда не смеются над моими шутками. Бокуто фыркнул. — Когда ты вообще пытался пошутить? — Когда сказал, что уборка устроит полный бардак в их головах...— Акааши искренне недоумевал. — Я думал, это хоть немного смешно. Бокуто не сумел сдержать громкого смеха, запрокинув голову назад. — Так это было шуткой? — Успокойся немного – ты слишком громкий, — Акааши легонько ткнул собеседника локтём. Однако это заставило Бокуто рассмеяться ещё громче. Акааши досадливо скривил губы, но весь образ был разрушен, стоило негромкому смешку слететь с его уст. — Итак, теперь ты смеёшься... — он старался скрыть улыбку. — Наверное, у меня всё же неплохо выходит смешить людей. Бокуто посмотрел на него. — Да, но не тогда, когда ты того хочешь, — в комнате стало тихо. — Знаешь... Мне кажется, я до этого ни разу не видел и не слышал, как ты улыбаешься или смеёшься. Пожав плечами, Акааши взял телефон. — Что ж, теперь мы это исправили. Бокуто заглянул в экран телефона. — Что делаешь? — Ставлю будильник, — Акааши отложил телефон и медленно лёг на кровать. Бокуто лёг рядом, всё ещё не разжимая объятий. Это странно. Он уставился в потолок и вздохнул. Почему я позволяю ему делать это? Акааши развернул голову в сторону Бокуто. — Я надеюсь, ты не будешь против того, что я посплю, — раздался шёпот. — Конечно же, нет. Я ворвался в твой дом в три ночи. У тебя есть полное право поспать... — Я просто думал, не будет ли это грубо... — Не будет, — Бокуто неосознанно притянул Акааши ближе к себе. — Хорошо... — он закрыл глаза. — Спокойной ночи, — Акааши глубже закутался в одеяло. — Увидимся через три часа, — прошептали ему в ответ. После этих слов наступила полнейшая тишина. Акааши долгое время лежал с закрытыми глазами, стараясь заснуть, но обнаружил, что не может. Ну, или, по крайней мере, что не может сделать это быстро. Он ровно дышал около сорока минут – по звуку казалось, что он спит, но на деле это была обычная дремота. В комнате было тихо. Но внезапно раздался шорох. Едва уловимый шорох. Руку аккуратно переместили, стараясь не разбудить спящего. Акааши продолжал притворяться, что спит, ощущая, что для того, чтобы открыть глаза, придётся приложить в разы больше усилий, чем чтобы оставаться спокойным. Он всё ещё пытался заснуть, не видя в этом звуке ничего странного. Именно поэтому он был так удивлён, когда ощутил нежное прикосновение к своему лбу. Пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы не дёрнуться после этого. Чужие пальцы неуверенно касались лба Акааши, чтобы убрать свисающую прядь волос. Держа глаза закрытыми, Акааши сосредоточился на этом движении. В нём ясно чувствовалось сомнение. Бокуто боялся разбудить Акааши. Боялся настолько, что рука крупно дрожала, когда отодвигала волосы. Медленно, но верно, сердцебиение Акааши учащалось. Его руки чуть вздрогнули, он подвинулся ближе, утыкаясь в руку Бокуто. Однако это наоборот заставило руку его быстро одёрнуться. Акааши расслабился, возобновляя попытки заснуть. Бокуто полностью застыл после того, как увидел, что Акааши шевелился. Последнее, что он хотел сделать, – разбудить его, так что они продолжили лежать в тишине. Акааши понял, что в таком состоянии Бокуто проведёт всю оставшуюся ночь, так что он решил сосредоточиться на том, чтобы заснуть. Он улёгся поудобнее и уже было почувствовал, как засыпает... — Мне жаль, — слова были настолько тихими, что их еле можно было разобрать. Создавалось впечатление, будто Бокуто разговаривает сам с собой. Акааши прислушался. — Я не хотел втягивать тебя в свою жизнь... Бокуто тяжело вздохнул. Акааши чувствовал, как поднялась его грудь. Он буквально мог ощутить недовольство в его голосе. — Я знаю, что нетерпимый. Я знаю, что я пропащий. Я знаю, что ты тоже это знаешь... И всё равно поддерживаешь меня. Он слегка запнулся, затем продолжая говорить чуть дрожащим голосом. — Поэтому... Спасибо тебе. Бокуто больше нечего было сказать. Он уткнулся щекой в макушку Акааши и замер, надеясь, что не разбудит его. Но после этого Акааши не мог уснуть. Слова раз за разом прокручивались у него в голове. В горле словно встал большой ком.***
После той ночи всё пошло под откос. Акааши бросил взгляд на окно, чтобы через момент накинуть на себя одежду и закинуть на плечи рюкзак. Он сбежал по ступенькам вниз, натянул обувь и уже через секунду был на улице, выполняя привычный путь к больнице. Небо затягивали тяжёлые тучи, укрывая дорогу, по которой шёл Акааши, тьмой. Он застегнул куртку, не давая порывам ветра забраться под ткань. Определённо приближалась гроза, так что Акааши был уверен в том, что он сейчас нужен Бокуто. С визита Бокуто к Акааши прошёл месяц и шестнадцать дней, и с тех пор, как он вернулся в больницу, доктора и медсёстры уверили, что будут пристальнее наблюдать за ним, и правильно решили. Не только потому, что Бокуто мог бы провернуть побег снова, но и потому что его состояние внезапно ухудшилось. Он и до этого терял по пару килограмм в неделю, но с того момента его потеря веса стала настораживающей. Чуть больше, чем за месяц, вес Бокуто снизился с нормальных шестидесяти восьми до сорока трёх килограмм с последнего взвешивания. Мало того, что сама стремительная потеря веса была ужасной, вкупе с ухудшившимся состоянием Бокуто, затруднительными стали любые телодвижения – даже простые разговоры. Акааши скривился, входя в больницу. Он быстро преодолел путь до палаты Бокуто и в коридоре встретил знакомого человека. — Куроо? — Акааши остановился напротив палаты Бокуто. Черноволосый парень оторвался от разглядывания своих рук, и, посмотрев на Акааши, выдавил улыбку. — Хей... Акааши, верно? Давно не виделись. — Да, я... — он обернулся. — Там кто-то есть? — он не стал дожидаться ответа Куроо, заглядывая в палату. Несомненно, он сразу же заметил Кенму, сидящего на стуле у кровати больного. Он был развёрнут спиной к двери, и, казалось, всё внимание Бокуто было приковано к нему. — Кенма позволит мне войти? Куроо потёр подбородок рукой. — Не-а, — он откинулся на спинку стула. — Присядь. Кенма обычно не разговаривает с людьми тет-а-тет, так что... Думаю, лучше не мешать им. Глубоко вздохнув, Акааши, с секунду поколебавшись, занял свободное место рядом с Куроо. — Ты, кажется, чем-то встревожен, — Куроо искоса посмотрел на Акааши. — Да. Приближается гроза. Бокуто не очень хорошо себя чувствует во время них. — А... — Куроо уставился в потолок, словно бы на нём мог разглядеть тучи. — Я не заметил, — он опустил голову и скрестил руки на груди. — Не думал, что ты знаешь об этом. Акааши оглянулся на Куроо. — Он любил их? — Не думаю. Раньше он был слегка параноидально напряжён во время них, но это всё. Но сейчас, я уверен... Из-за них у него случаются панические атаки. Акааши уставился в пол. — Да. Грозы их провоцируют. Куроо недовольно хмыкнул. Ему больше нечего было об этом сказать. Акааши решил также молчать. Он сжал руки в кулаки и потупил взгляд в ожидании первого раската грома. Он должен был закрыть шторы в палате Бокуто и как-то отвлечь его. Посмотреть фильм или сыграть в игру, чтобы больной побыстрее успокоился. Акааши провёл по своей шее рукой и закрыл глаза. — Сорок три блядских килограмма. Вздрогнув, Акааши раскрыл глаза и посмотрел в направлении Куроо. Тот уставился в никуда. — Прошу прощения? — Сорок три килограмма, да? Это его нынешний вес? Когда Акааши понял, о чём говорит Куроо, он внезапно почувствовал упадок сил. — Да. — Грёбаный абсурд, — не скрываясь, выругался он. Вздрогнув, Акааши отвернулся. Он с Куроо говорил лишь раз – и то они едва успели обменяться несколькими словами. Он не знал, что делать сейчас, так что молчал. Он переплёл пальцы и сжал губы, выжидая того, что парень скажет дальше. — Это всё настолько... Аргх. Почему это должно было произойти именно с ним? Ещё и в таком чертовски раннем возрасте? — он процедил эти слова, явно взбешённый обстоятельствами. — Три месяца назад ему исполнилось всего двадцать... Акааши понурил голову. — Это несправедливо. — Именно, — Куроо вторил его словам. — Но... вот они – мы. Вот и он... Куроо раздражённо потёр локоть и обречённо вздохнул. — Я больше не приду к нему. Не после этого. Я видел достаточно — он перевёл взгляд обратно на Акааши. — Навещай его, пожалуйста. Не знаю, как ты это делаешь, но... Когда ты рядом, ты помогаешь ему забыть... Акааши отвёл взгляд. Он не показывал этого, но эти слова ударили по нему сильнее, чем он мог вообразить. Они перемешались внутри склизкой массой, доводящей до тошноты. Но всё, что он мог сделать – тяжело сглотнуть и сохранять спокойствие. Совсем как он делал с самой первой встречи с Бокуто. Акааши снова потёр затылок, пытаясь излить моральную боль в физическую. Он закрыл глаза и утих. Погрязнув в собственной печали, Куроо даже не заметил состояния Акааши. Через некоторое время он с трудом поднялся с сидения, засунув руки в карманы. — Продолжай делать то, что делаешь, — тихо проговорил он. Акааши кивнул. — Конечно. Я не смогу остановиться, даже если попытаюсь. Невольный смешок вырвался из груди Куроо. — Да... Какой ужас... — он почесал подбородок и пошёл вдоль коридора. — Оставайся на связи, Акааши. — Конечно, — повторил он, замечая, что подбирать слова стало сложно. Он смотрел вслед Куроо до тех пор, пока его силуэт не стал размытым. В конце концов, он превратился в нечто длинное, тонкое и тёмное, что стояло у лестничного пролёта. Он ждал Кенму, но Акааши всё не мог понять, почему он не мог посидеть и подождать его тут. Акааши прикусил изнутри нижнюю губу и заглянул внутрь палаты, чтобы заметить Кенму, склонившегося к Бокуто. Это определённо не был поклон. Это скорее было похоже на максимальные попытки Кенмы проявить заботу. Он коснулся лбом плеча Бокуто, что спровоцировало смешок от того. Бокуто что-то тихо ответил Кенме, кивнул и улыбнулся. Казалось, он никогда не перестаёт улыбаться. Кенма тут же вскочил с сидения, прижал руки к бокам и склонил голову. Он ни секунды больше не оставался в палате Бокуто, прошмыгнув из неё, притворившись, что не заметил Акааши. Через секунду он, проигнорировав также и Куроо, спускался по лестнице. Акааши едва сумел обернуться до того, как из слишком знакомой палаты прозвучало его имя, названное слишком знакомым голосом. Он обратил внимание на ухмылявшегося Бокуто, сидевшего в кровати. Акааши почти улыбнулся в ответ, если бы не внезапный раскат грома из-за окна. Он видел, как медленно погасла улыбка Бокуто, а полуприкрытые глаза расширились. Его руки обхватили тёмно-синее одеяло, которым он был укрыт. — Акааши... — Я знаю, — он мигом вошёл в палату и быстро сел на стул у кровати Бокуто. Больной зарылся тонкими дрожащими пальцами в черно-белые волосы, силясь успокоиться, но прозвучал ещё один раскат грома, ещё громче прежнего. Бокуто подпрыгнул на кровати, заставляя её затрястись. — Б-бля-ть...— Его голос ломался от страха. — Посмотри на меня, всё будет хорошо, — произнёс Акааши тихим спокойным голосом. Он взял холодную дрожащую ладонь Бокуто в свою, держа её настолько бережно, насколько возможно. — Ты справишься. Ты всегда справляешься. Уставившись в больничный пол, Бокуто силился выдавить из себя хоть слово. — Акаа-ш... н-не...— Дыхание Бокуто было сбивчивым. — "Не" что? — Не о-ос-оставляй м-меня... — Не оставлю, — он придвинулся поближе, накрывая ладонь Бокуто второй своей ладонью. — Просто дыши со мной. Бокуто поспешно закивал и направил все усилия на то, чтобы повторять за Акааши, как он всегда делал. В конце концов, он был единственным человеком, который помогал ему проходить через эти ужасные моменты. Дождевые капли тяжело забарабанили по окну как раз в тот момент, когда Бокуто начал успокаиваться. Акааши был рад, что успел вовремя. На данный момент, это была самая тяжёлая из всех панических атак Бокуто.***
— Хей, Акааши? — Мм? — Как ты думаешь, когда пойдёт снег? — Не знаю... Снег ведь непредсказуемый. — Да, но... Ты... как думаешь, скоро? Или может, в январе? — Надеюсь. Было бы здорово. Временами, Токио тоже нужен снег. — Да... Да. Когда он выпадет, я хочу выйти и постоять под ним. Акааши сидел, скрестив ноги, на сидении рядом с кроватью Бокуто. Когда больной произнёс эти слова, он всё пытался заглянуть ему в глаза, но Бокуто смотрел в совершенно другую сторону. Он смотрел за окно, наблюдая за белыми облаками, плывущими по небу, очарованный тем, как проходящий сквозь них свет обесцвечивал всё вокруг. Это был один из "белых дней", как любил называть их Бокуто, так что всё его внимание было приковано к миру за стеклом, нежели к его ограниченной жизни в больнице. Бокуто глубоко вздохнул, заполняя этим звуком тишину. Простыни смялись под его руками. — Уверен, что тебе стоит выходить в такой холод? — Думаю, я смогу вытерпеть его. Акааши не хотел обращать внимания на тот факт, что, возможно, к тому времени, как настанет хотя бы благоприятная погода для снега, Бокуто вообще не сможет ходить, так что молчал. Он бессильно сжал кулаки и склонил голову набок. — Думаю, можешь... До тех пор, пока хорошо себя чувствуешь. Бокуто тихо усмехнулся. — Всё хорошо. Прекрати уже говорить об этом. Это было шесть дней назад. — Знаю, но это было плохо. — Это прошло, — Бокуто развернул голову, ткань подушки слегка примялась. Его глаза, смотревшие на Акааши, были едва-едва раскрыты. Он был ужасно бледным и даже более тощим, чем прежде, но его лицо озаряла всё та же улыбка. — Сейчас со мной всё хорошо. Акааши не мог сдержать ответной улыбки. Он подпёр подбородок ладонью и чуть рассмеялся. — Или хотя бы настолько хорошо, насколько возможно. Бокуто внимательно уставился на Акааши. Его губы зашевелились быстрее, чем он начал произносить слова. — За... ткнись, — он засмеялся, сотрясаясь всем телом. — Я... дерьмово выгляжу, я знаю. Акааши рассмеялся вместе с ним, но его еле слышный смех был гораздо громче, чем искренний смех Бокуто. — Неправда. Не выглядишь, — он старался скрыть усмешку ладонью, но сквозь щели между пальцами её всё равно было заметно. Бокуто поднял руку, безуспешно силясь отодвинуть руку Акааши от лица. Но он продолжал пытаться. — Не прячь её. — Что? — Свою улыбку. — Почему? В ней ничего та- — Я её едва видел, — пальцы Бокуто коснулись костяшек пальцев Акааши, и тому хватило этого, чтобы медленно отодвинуть её ото рта, оставляя лишь как опору для подбородка. Он улыбнулся. Бокуто смотрел на него абсолютно зачарованным взглядом, янтарные глаза пытались запечатлеть то, что, возможно, больше никогда не увидят. В мыслях проносились тысячи слов, но задерживались лишь три, которые он больше всего хотел сказать Акааши. Уже было решившись их произнести, он внезапно осёкся. Его ладонь невольно схватила ладонь Акааши и потянула того вниз, что было неожиданно для них обоих. Бокуто распахнул глаза. — Я-я думал, ты... удержишься. — Это было внезапно, — Акааши чуть рассмеялся. — Застало меня врасплох. — Я... не... — Всё в порядке, — он провёл большим пальцем по костяшкам пальцев Бокуто. — Сейчас... Всё хорошо. В безмолвном очаровании Бокуто снова смотрел на Акааши, дольше чем следовало, затем отводя взгляд наверх, затем вниз, затем в сторону. Он отвернулся к окну. Не мог смотреть ему в глаза. Смыкая губы, Акааши решил замолчать. Он наблюдал за затылком Бокуто, изучая белые и чёрные прядки, которые перекрывали друг друга. Затем зелёные глаза переместились на бледную кожу, под которой теперь запросто можно было разглядеть вены и то, как они вздымались над кожей при каждом движении. Взгляд Акааши переместился вниз, к руке, которую он держал. Он посмотрел на маленькую иглу, которая была введена в локтевой сгиб, затем проследил взглядом тонкую трубку, которая была присоединена к ней и следовала к пакету с некой жидкостью, который висел над головой больного. Улыбка погасла на лице Акааши. С момента последней панической атаки Бокуто ему стало тяжелее контролировать свои слова и движения. Даже такое простое действие, как глотание, теперь создавало проблемы, и после кучи тщетных попыток совершить его врачи решили, что лучше Бокуто получать питательные вещества через единственный возможный вариант – через трубку. По прошествии шести дней, Акааши обнаружил, что Бокуто мог глотать лишь небольшие предметы – вроде виноградин, кубиков льда или палочек Поки со странным клубничным вкусом. Предметы большего размера он не мог проглотить. Единственным выходом было вот так лежать и принимать всё внутривенно. Снова переводя взгляд на пациента, он обнаружил, что внимание того всё ещё приковано к окну. Некоторое время сознание Акааши пустовало, дыхание Бокуто было ровным, а из-под тёмно-синего одеяла торчала лишь его рука, которую сжимала ладонь Акааши. Время от времени она вздрагивала, но Акааши лишь сжимал её крепче в ответ. Это было их молчаливое общение. Это был способ Акааши донести до Бокуто, что всё будет хорошо, что он всегда будет поддерживать его, что бы ни случилось. Оба считали, что легче поверить в эту ложь, чем принять надвигающуюся действительность.***
В тот день, когда холод буквально пробирал до костей, третьего января, ровно в 8:04, выпал первый в том году снег. Бокуто был первым, кто заметил его, но последним, кто мог бы сообщить об этом. Снег оставался незамеченным до тех пор, пока Акааши не оторвался от экрана ноутбука и не заметил, как мело снаружи. Его глаза загорелись, он собирался сказать об этом Бокуто, но когда взглянул на него, увидел лишь невозмутимо-утомлённое выражение на лице своего обычно полного энергии друга. Акааши нахмурился. — Бокуто? Ты это видишь? Оторвавшись от экрана, Бокуто перевёл взгляд на Акааши. — Чт?.. — Снег? На улице снег. Бокуто повернулся к окну. Снег опадал на землю крупными хлопьями, но ему, казалось, было всё равно. Он легко пожал плечами и вернулся к просмотру фильма, который видел уже в тридцатый раз. Акааши был в абсолютном недоумении. — Я думал, ты ждал снега. Я думал, ты хотел, чтобы он выпал... — Ммх... Я... вижу его... всё в-время. Акааши раскрыл рот в осознании. Галлюцинации стали настолько привычным делом для Бокуто, что он подумал, что снег за окном – очередная иллюзия. Он глубоко вздохнул. — Это не галлюцинация, Бокуто. Снег действительно идёт. Тишина в ответ. Бокуто снова посмотрел в направлении окна. В его глазах плескалось сильнейшее желание, на которое Акааши не мог смотреть. Приложив немалые усилия, он приподнялся на кровати, чтобы получше рассмотреть вид за стеклом. Глаза зажглись любопытством. Бокуто хотел узнать, реальность это или нет. Он ненавидел то, насколько тяжело было сейчас отличить иллюзию от действительности. — Я покажу тебе, — Акааши встал со стула и подошёл к подоконнику. Он аккуратно приоткрыл окно. Порыв ледяного ветра ворвался в палату, своим ледяным касанием лишая тепла всего находящегося в помещении. По коже Бокуто, которая теперь казалась фарфоровой, пробежали мурашки, он поёжился и с трудом накинул тёплое одеяло на себя. Акааши поспешно закрыл окно, сгребая чуть-чуть снега с его края, чтобы показать Бокуто. Он быстро переместился к кровати, неся уже начинающий таять снег в ладонях. Бокуто поднялся, чтобы убедиться, что это было правдой. — Вот, смотри, — Акааши вложил грудку не успевшего растаять снега в ладонь Бокуто. Тот восхищённо вздохнул. Бокуто всматривался в маленькую кучку таявшего льда и аккуратно надавил на неё, наблюдая, как она оседает. Малюсенькие снежинки таяли от тепла его ладони, в конце концов оставляя после себя лишь капли воды. Бокуто восторженно вздохнул. Он раскрыл глаза так широко, насколько это было возможно. — Акааши! — Я знаю. — Выведи меня... на улицу! — Там холодно, — Акааши пробормотал эти слова и взглянул на Бокуто, тут же отводя взгляд. Из-под одеяла было видно лишь его голову. — В комнате двадцать градусов, а ты уже дрожишь. На улице сейчас где-то... минус десять. — Пожалуйста, Акааши. Плотно смыкая губы, он покачал головой. Слишком сложно было озвучить это Бокуто, но он должен был. — Я не могу... — Но почему? — жалобно спросил Бокуто. — Погода лишь навредит тебе. Тебе нужно беречь себя. — О-от... Чего? — Бокуто смотрел на Акааши скорее не разочарованно, а неверяще. Акааши набрал в грудь воздуха, но понял, что не может ничего ответить. Он выжидающе смотрел на Бокуто, боясь того, что он мог сказать. — Я и так уже на... волоске от смерти. Я... е-ле говорю. Я е-еле хожу... Я не могу есть. Я не могу... Сп...ать. Последнее о ч-чём ты... — он стиснул зубы, сам разочарованный в своих же словах. — ... ты... должен беспокоиться... так это о т-том, что я по... дхвачу пр-остуду. — Бокуто. — П... Простуда, не про...студа... Мне всё равно не... недолго оста-лось. Так что, пожалуйста. Сделай то, о чём я пр-рошу. Его взгляд был прикован к Акааши, а тот понимал, что не может отвести взгляд. Глаза Бокуто выражали всё то, чего не могли выразить слова. Акааши потупил взгляд, смотря затем на окно. — Я думаю, окно – самое дальнее, куда мы можем пойти, — прошептал он. — Мне... хватит, — улыбка снова появилась на лице пациента. Акааши вздохнул, недовольный тем, как легко он поддался на мольбы Бокуто. Но, подумав, он понял, что он не виноват. Он не хотел быть тем, кто отказывает человеку, которому не так уж и долго осталось жить в этом мире. Такова была действительность, которую Акааши изменить был не в силах. Он просто смотрел на очаровательную улыбку Бокуто, которую тот носил, несмотря на то, как болезненно выглядел с ней. — Давай... — Акааши протянул Бокуто руку, помогая ему встать. Он попытался накинуть на его плечи одеяло, но Бокуто настоял на том, чтобы оставить его. Держась одной рукой за капельницу, а второй – за руку Акааши, он заковылял к окну. Его руки были ледяными, и это заставляло Акааши беспокоиться ещё больше. Но неважно, как сильно Акааши волновался за него, он продолжал идти вперёд, пока они не добрались до окна. В тот момент Бокуто оторвал свою руку от Акааши и положил её на подоконник. Резкий холодный порыв ветра обдал лицо Бокуто своим ледяным дыханием. Однако на нём это никак не отразилось; он лишь прикрыл глаза и глубоко вздохнул, позволяя жгучему запаху зимы наполнить его лёгкие. Выдохнув, он испустил клубочек пара. Бокуто высунул голову из окна, позволяя снежинкам кружить вокруг его лица. — Не делай так, — Акааши отдёрнул Бокуто назад. Он ожидал услышать разочарованный вздох, но этого не случилось. Бокуто просто послушался и вместо этого вытянул руку за окно, разглядывая каждую пролетающую мимо снежинку. Время от времени им всё же удавалось приземлиться на его ладонь, и Бокуто тут же подносил руку к лицу и пытался разглядеть узор на них. Он всматривался в них внимательно до тех пор, пока они не таяли, превращаясь в обычные капли прохладной воды. Затем всё повторялось, а Бокуто даже не обращал внимания на окутывающий его холод. Акааши завороженно наблюдал за действиями Бокуто. Тот казался истинным ребёнком, до мозга костей заинтересованным каким-то делом и напрочь отказывавшимся прекращать его, снова и снова возвращаясь к нему и не обращая внимания на всё, что бы ему ни сказали. Акааши вздёрнул брови и взглянул наружу, наконец отводя взгляд от Бокуто. Знакомое тоскливое чувство назревало где-то внутри – чувство, которое Акааши силился забыть. Он положил руку на подоконник и поёжился, замечая, как белеют костяшки его пальцев. Тишина, вопреки тому, чего Акааши хотел, снова воцарилась в комнате. Несмотря на то, что способности Бокуто говорить были хуже, чем раньше, среди них двоих он всё ещё был самым разговорчивым. Поэтому когда он затихал, это доставляло неприятное чувство дискомфорта. Он хотел оградить себя от этого чувства, оградить себя от этой тишины, судорожно выискивал любые слова. Он нуждался в чём-то, в чём угодно, чтобы сказать Бокуто, – только так он мог избавиться от ужасающего чувства, что грозилось полностью заполнить его. — Знаешь... Я никогда не спрашивал, — Акааши колебался с вопросом, упорно высматривая что-то вдали. — Почему ты так любишь снег, Бокуто? Он ждал ответа, но его так и не последовало. Взволнованный, он снова заговорил. — В смысле, в твоём состоянии, это некое клише, не думаешь? — это предполагалось как попытка поднять настроение или "быть в некотором роде смешным", но, к сожалению, вопрос вновь разбился вдребезги о плотную тишину, которую продолжал сохранять Бокуто. Акааши сделал глубокий вдох. Он обернулся на второго человека в комнате, о чём через мгновение пожалел. Бокуто беззвучно плакал, слёзы ручьями катились по его лицу. Одна рука всё ещё служила его опорой об подоконник, вторая же тряслась, скрываясь во тьме, что расстилалась за окном. Тонкий слой снега покрывал его руку, но уже не спешил таять. Снежинки лежали на его коже, словно полагая, что Бокуто был одним из них – ледышек, проживавших свой скоротечный срок до тех пор, пока они не опадут или растают. Акааши всматривался в Бокуто, беззвучно открывая рот, но обнаруживая, что он не может выдавить из себя и слова. Осознав это, он решил сделать что-то, что помогло бы успокоить Бокуто, но обнаружил, что он не может даже этого. Руки, ноги, даже глаза не слушались его. Всё, что он мог – наблюдать за меланхоличной картиной, разворачивающейся перед ним. Сделай что-то... Акааши закрыл рот и судорожно сглотнул. Сделай что-то... Что угодно. Тело отказывалось слушаться его. Он мог только смотреть, как поток стекающих слёз всё ускоряется, спускаясь ниже по больничной ночнушке и падая на пол. Свет, лившийся с улицы, отражался от слёз Бокуто и освещал его лицо самым мягким образом. Наконец, Бокуто вернул руку в помещение и позволил ей бессильно упасть. Он опустил голову, отчаянно стараясь остановить рыдания, но из груди продолжали вырываться всхлипы, от которых он весь дрожал. После попытки взять себя в руки, Бокуто смог выговорить два простых слова дрожащими губами. — Почему... я?.. Акааши секунду раздумывал, в поисках хоть каких-то слов. Не колеблясь, он выпалил первые, которые пришли на ум. — Потому что жизнь несправедлива. Бокуто поднёс дрожащую холодную руку к своему лицу, намереваясь стереть слёзы со своего лица. — Я х... отел сделать т-так много всего... — Я знаю, — Акааши сжал руку в кулак, мысленно отчитывая себя за мимолётный оттенок эмоций, промелькнувший в его голосе. Как только Бокуто отстранился от окна, Акааши мигом захлопнул его, перекрывая холодному ночному воздуху доступ в помещение. Отстранившись, он взял Бокуто за руку, чтобы помочь ему добраться до кровати. Как только они сделали это, Бокуто принял своё обычное положение и укрыл себя тёплым одеялом, отворачивая голову от Акааши. Он тихо смотрел в окно, не обращая внимания на гостя – по крайней мере, так казалось Акааши. Через долгие пару минут, когда Акааши уже начал было волноваться, Бокуто заговорил. — Акааши... — Да? — он сосредоточил всё своё внимание на Бокуто. Тот, поколебавшись с секунду, заговорил. — Я не хочу, чтобы ты навещал меня. Акааши скосил взгляд, наклоняясь вперёд, пребывая в шоке. — Что? — Пожалуйста... не навещай меня... больше. — Нет, — Акааши встал со стула. — Пожалуйста... — Нет. Поздновато уже для этого, Бокуто, — по коже Акааши пробежал холодок, волосы на затылке встали дыбом. — Акааши, пожалуйста... — Нет – моё последнее слово, — Акааши подошёл к другой стороне кровати, чтоб иметь возможность заглянуть в лицо Бокуто. Как только больной заметил это, то снова отвернулся и отодвинулся. Глаза Акааши расширились, эмоции сменились от страдания до странного сочетания страха и злости. — Бокуто, что это значит? Бокуто не отвечал. Он застыл в том же положении и лишь поднял руку, чтобы снова утереть лицо. — Ответь мне. Стиснув зубы, Бокуто подтолкнул одеяло к самому подбородку. Через некоторое время ответ всё же прозвучал. — Я не хочу, чтобы ты... привязался ко мне ещё с-сильнее, че-чем т-ты и так привязан сейчас. Акааши чуть не засмеялся. — С чего ты решил, что я к тебе привязан? Я такого никогда не говорил. Бокуто обернулся к Акааши. Его покрасневшее лицо приобрело странное выражение. — З-заткнись, Акааши... — он набрал в грудь побольше воздуха, раздражённый собой и прогрессирующими затруднениями в речи, и продолжил. — Я знаю... что ты ненавидишь боль-ницы. Не... рассказыв-вай, что ты... продолжал... приходить лишь потому, что х-хотел. Акааши нечего было ответить. Он с раскрытым ртом смотрел на Бокуто, будто собирался что-то сказать, но продолжал молчать. — Я знаю, что... ты волнуешься... Д... Даже если совсем немного, — Бокуто прикрыл рот и внезапно кашлянул. Он понял, что речь отнимала гораздо больше сил, чем он думал. Но продолжил говорить. — Я не... знаю много об этой... болезни. Отчасти по... тому, что мне было слишком страшно читать о ней. Но... я знаю, что мне... осталось недолго, — его раздражение медленно угасало и всё, что осталось на лице – поверженность. — Один, может, два месяца, если повезёт. Вот... сколько... Воздух вокруг Акааши словно бы сжался, дышать стало невыносимо трудно. Бокуто посмотрел вниз и скривил губы. — Я слышал разговор докторов. Они н... е знают, как... в-вылечить меня, так что...— Даже через одеяло Акааши видел, как поднимаются и опадают плечи Бокуто. — Я просто... Медленно, медленно ск-ска... тываюсь вниз. И я не хочу, чтобы ты... видел всё э-эт... то. Глаза Бокуто словно остекленели, так и не скатившиеся слёзы отражали едва заметный свет в комнате. — Я не хочу... чтобы ты видел... как я угасаю. Маленькие слезинки скатились по щекам Бокуто, очерчивая безмятежное лицо. — И я подумал, что если ты прекратишь сейчас... ты... не должен будешь... и не будет так б-больно... Снова какое-то необъяснимое заклятие завладело Акааши, и он не мог более ни двигаться, ни говорить. Всё, что оставалось – смотреть за приглушённой болью Бокуто, которую тот пережил за эту короткую жизнь. Акааши осознал, что те улыбки, что он доселе видел, были улыбками отрицания – вынужденными усмешками, что отчаянно пытались настроить Бокуто на мысли о том, что всё будет хорошо. Но это не могло продолжаться бесконечно. Не в его нынешнем состоянии. Бокуто снаружи всегда старался держаться на позитиве, но внутри него всё рушилось. Теперь Акааши это осознал. Стараясь хоть как-то пошевелиться, он нервно забарабанил пальцами по ногам. Он пробовал всё, что могло подтолкнуть его к тому, чтобы показать Бокуто, что он был здесь ради него. Сделай что-то... Словно восставший из мёртвых, Акааши машинально перемещал одну ногу вперёд, затем вторую, до тех пор, пока не добрался до кровати. Он отбросил негативные мысли и сел на кровать к Бокуто. Акааши не дал ему времени среагировать, приближаясь ближе и кладя голову ему на плечо. Он сжал руки, не давая им обоим неконтролируемо трястись. — Я не уйду, Котаро, — нежно прошептал он. — И ничего, что ты скажешь, не заставит меня уйти. Бокуто оставался тихим. Он поднёс руку к лицу, так и не произнеся ни слова. Лишь невольно шмыгнул и поёрзал на месте, не произнося более ничего, чтобы противостоять решению Акааши. Он был рад. Акааши слегка подвинул голову, укладываясь щекой на плечо Бокуто. Он медленно глубоко вдохнул, закрывая глаза и хмурясь лишь на долю секунды. Его руки дрожали, когда он сжимал их в кулаки, вонзая в кожу ногти. Запах Бокуто больше не был запахом больницы. Это был запах... дома.***
Прокучивающиеся на экране ноутбука титры отражались в глазах Акааши. Отодвигаясь, он поставил фильм на паузу. — Итак, каково было посмотреть этот фильм в тысячный раз? — в голосе едва чувствовалась нотка сарказма. Лежащий рядом с Акааши мертвенно-бледный Бокуто улыбнулся. — ... Круто... — он отклонился, укладываясь на подушку. Ему понадобилось некоторое время, чтобы, взглянув в сторону Акааши, сфокусировать взгляд на нём. Закрывая ноутбук, Акааши пошевелил курсором. Он посмотрел в правый нижний конец экрана. Девятнадцатое января, 18:40. Акааши состроил серьёзное лицо и закрыл ноутбук. Он подвинул стул к изголовью кровати, смотря прямо вниз на Бокуто. Его взгляд был прикован к Акааши. Бокуто усмехался. Подавляя улыбку, Акааши чуть склонил голову. — Чему ты улыбаешься? — он поднёс руку ко лбу Бокуто и прикоснулся к нему. Тот был холодным – холоднее обычного. Акааши чуть было не отдёрнул руку, но смог сделать это плавно. Ответ Бокуто занял некоторое время, но он всё же смог ответить. — ... Спасибо... — Да не за что, — сонная улыбка едва коснулась губ Акааши. — Я знаю, что ты любишь этот фильм, — сказав это, он взглянул на Бокуто, но быстро отвёл взгляд. Что-то подсказывало, что эти слова не имели отношения к фильму, но Акааши быстро отбросил эту мысль. Он подвинулся, чтобы дотянуться до пачки Поки, что лежала на столе. Он открыл её и вытащил одну из палочек. — Хочешь? Бокуто кивнул и протянул дрожащую руку. Акааши вложил её между его пальцев и с некоторыми усилиями Бокуто поднёс сладость к лицу. Он вдохнул приторный клубничный запах и позволил своей руке упасть. Он осторожно касался палочки, перемещал между пальцами, но есть не собирался. Акааши положил упаковку на её прежнее место и чуть повёл плечами. — У меня такое ощущение, будто ты привязался к этой Поки даже больше, чем ко мне... Бокуто удивлённо посмотрел на него, затем переводя взгляд обратно на палочку в его руках. До него некоторое время доходило, что сказал Акааши, но когда это случилось, его лицо просветлело и тело затряслось из-за смеха. Это был самый слабый звук, который Акааши когда-либо слышал. — О, неужели я сказал что-то смешное? — Акааши рассмеялся вместе с Бокуто, скрещивая руки. — Я говорил, что это случается достаточно часто. Бокуто затих, прикрывая глаза. — Не с... овсем. — Позволь мне передохнуть, — Акааши продолжал смеяться некоторое время, а затем также затих. Они сохраняли тишину в течение нескольких минут до тех пор, пока Бокуто не заговорил; его голос звучал не громче шёпота. — Кейджи... Акааши посмотрел на него. — М-м? Бокуто судорожно сглотнул и прокрутил Поки в руке. — Спроси... м-меня, по... почему я так сильно... люблю "Облачный атлас". Поставленный в тупик, Акааши полностью сосредоточил внимание на Бокуто. — Что ж, хорошо... Котаро, почему ты так сильно любишь "Облачный атлас"? — он пристально смотрел на Бокуто, понятия не имея, что тот ответит. Его глаза загорелись, он посмотрел на Акааши, восхищённый тем, что ему задали тот вопрос, который он хотел услышать. — И...итак, ты... знаешь, когда в фильме... П... персонажи умирают в одной жизни?.. — он продолжал устало смотреть на Акааши в ожидании кивка. После этого, Бокуто продолжил. — И-и... мне... нравится то, что... он-они находят друг друга снова... в другой жизни. Голос Бокуто был мягким, но слабым и, казалось, безэмоциональным. Но он говорил о своём любимом моменте. Акааши буквально чувствовал ту энергию, что источали эти слова... Энергию, которой доселе чувствовать не доводилось. Надежда. — Это з-заставляет меня... верить, что у меня будет другая жизнь... После этой... Лучшая жизнь... Гд... Где я действительно смогу понимать тебя... и быть с т... тобой, — на бледных тонких губах заиграла улыбка. — Где мы... сможем... прожить нор... нормальную жизнь вместо... этой. Акааши не мог подобрать слов. Он смотрел на Бокуто и был в силах лишь кивнуть, показывая, что полностью согласен со всем, что он говорит. Такое ощущение, будто воздух внезапно сжался в тот момент, когда эти слова были произнесены. Акааши никогда бы и не подумал, что из всего, что было в этом фильме, Бокуто больше всего понравится именно это. Выдавливая из себя слабую улыбку, он лишь огладил ладонь Бокуто большим пальцем. — Знаешь... Я был бы рад этому. Очень, — мягко сказал он. — И я...— Бокуто не отводил взгляд от Акааши. Он наблюдал за каждым его движением до тех пор, пока на него не обратили внимания. — Почему ты так смотришь на меня? — глаза цвета изумрудов встретились с насыщенно-золотым взглядом. Несмотря на ясно поставленный вопрос, Бокуто не издавал ни звука и даже не двигался. Он всё продолжал смотреть на Акааши с надеждой в глазах. После самых долгих десяти секунд в его жизни, дрожь прошла по его телу, заставляя кожу покрыться мурашками. Он задержал дыхание, затем снова спрашивая. — Котаро... Почему ты так смотришь на меня? — пришлось приложить все усилия, чтобы унять дрожь в голосе. Тогда Бокуто осознанно сморгнул и медленно, но верно, он раскрыл губы, чтобы ответить. — Просто... Потому что... — голос звучал почти что удивлённо. — Я не хотел... чтобы ты уходил. Иногда я... моргаю... и тебя здесь нет... — Бокуто потёр один глаз, затем второй и позволил рукам опасть сбоку. Акааши пытался скрыть недовольство. Он взглянул на руки Бокуто. Они были тонкими – настолько, что ясно было видно, как выпирали кости – было видно каждую венку, что покрывали их. Он обхватил руку Бокуто. Бокуто рефлекторно обвил свои пальцы вокруг руки Акааши, реагируя на тепло. Он посмотрел на него и тихонько выдохнул через нос. Акааши столкнулся взглядом с ним, потупляя взгляд. — Не волнуйся. Я всё ещё здесь. Бокуто слабо кивнул. — Я тоже... всё ещё здесь... — его голос был настолько слаб, насколько это вообще было возможно. Акааши кивнул ему в ответ. — Да. Ты тоже всё ещё здесь... Бросая последние силы, Бокуто просиял. Хотел бы Акааши сделать то же.***
Новое сообщение! От: Куроо (отправлено 31 Январь в 14:25) [Хей, ты здесь?] Акааши: [Да.] Куроо: [Как там дела?] Акааши: [Могло быть лучше. Могло быть хуже.] Куроо: [Можно спросить, как там Бокуто?] Акааши: [Он... держится.] Куроо: [Он всё ещё может ходить? Или говорить?] Акааши: [Нет, не может. Он потерял возможность ходить чуть меньше недели назад. Говорить вскоре тоже перестал.] Куроо: [Ясно. Ты действительно серьёзно настроен, не так ли?] Акааши: [Я не вижу иного выхода. Извини.] Акааши оторвался от телефона после отправки сообщения и обернулся, чтобы заметить, что Бокуто пристально смотрел на него с неподдельным интересом. В глазах читалось: "Кто это?" Убирая телефон в карман, Акааши пожал плечами. — Просто... Куроо, — имя он произнёс на выдохе, но Акааши знал, что Бокуто бы услышал его в любом случае. Так и произошло. Бокуто рассматривал руку Акааши. Его глаза выражали то, как сильно он скучал по своему другу. Чувствуя нарастающее чувство вины, Акааши вынул телефон так же быстро, как спрятал его. — Не хочешь попросить его прислать фото? Бокуто на секунду взглянул на него, колеблясь, после чего кивнул. Акааши попросил Куроо отправить снимок себя, чтобы показать Бокуто. Сообщение от Куроо доходило достаточно долго, и когда было доставлено, Акааши понял, что парень отправил видео вместо того, чего от него просили. Акааши встал со стула и подошёл к Бокуто. Упёршись одним локтем о кровать, он расположил телефон так, чтобы они оба могли смотреть. Бокуто внимательно всматривался в экран, гадая о содержимом видео. Акааши нажал на "play", и видео начало воспроизводиться. Куроо сидел дома на кровати в обтягивающей футболке и волосами в абсолютнейшем беспорядке. — Как вы, ребята? Эм, я знаю, вы не говорили мне записывать видео, но я не из тех, кто следует правилам, — он состроил наигранно крутое выражение лица, но оно исчезло, когда заговорил кто-то другой. На заднем фоне слышался тихий голос. — Что? Ты сейчас... сам с собой говорил? — Нет... э, нет, я видео снимаю. Куроо переместил объектив камеры и на изображении появился размытый Кенма. Он сидел, скрестив ноги в футболке, что была на размера два больше и в шапке, которую, казалось, натянули на него без его разрешения. Его голова была опущена, пальцы плавно перемещались по кнопкам на игровом девайсе, который он держал в своих руках. В один момент он поднял руку, чтобы снять шапку, и она со стуком упала на пол. — Скажи привет, Кенма. — Погоди, что? Я не услышал, что ты сказал... — Кенма посмотрел наверх и наткнулся взглядом на объектив камеры у лица. Он быстро встал с кровати и вышел из комнаты. — Не снимай меня. — Хоть привет скажи, — позвал Куроо. — Привет, — затихший голос раздался из динамиков. — Это Кенма тебе...— Проворчал Куроо и поёрзал на кровати, улыбаясь. — Но не будем о нём... Я надеюсь, всё хорошо. Эм... — он потёр кожу под глазами. — Я скучаю по вам, ребята. По тебе особенно, Бокуто. Эм... Держись, хорошо? Акааши, не отягощай его, иначе, я клянусь, я, блять, тебе врежу. Бокуто улыбнулся на это. Он бы засмеялся, если б мог. На губах Акааши тоже в какой-то момент заиграла улыбка, тотчас же исчезая. — Итак, думаю, на этом пока всё. Я б заставил Кенму попрощаться, но... — он осмотрелся по сторонам. — Он вышел... из комнаты?.. Да, вышел. Поэтому я просто попрощаюсь за него! Увидимся, Бокуто. Не волнуйся. И помни, ты – лучший, — он показал рукой знак "пис" и на этом видео подошло к концу. Акааши вздохнул. Ему показалось, что видео закончилось слишком быстро, но на деле оно было едва ли меньше тридцати секунд. — Для парня с именем Куроо*, он очень яркий, — Акааши встал и отложил телефон на стол. Бокуто кивнул и снова посмотрел на Акааши. — Вы, ребята, были лучшими друзьями, да?.. Ещё один кивок. Он поднял руку и медленно покрутил указательным пальцем у виска. Акааши фыркнул и откинулся на спинку стула. — Он сумасшедший? Улыбка на лице Бокуто стала чуть шире, показывая, что он ответил "да". Это был один из тех моментов, когда Акааши осознавал, насколько невинным был Бокуто. До него в такие моменты всегда доходило, что Бокуто было всего двадцать, но сейчас этот факт лишь больше отягощал Акааши. Было больно осознавать, что Бокуто едва ли вкусил все прелести юношеской жизни до того, как ужасная болезнь взяла верх над ним. Это было печально, это приводило в ярость и в целом вызывало чрезмерную тоску, но Акааши не смел показывать, что он чувствует всё это. Не перед Бокуто. Поэтому вместо того, чтобы демонстрировать грусть, он оставлял выражение лица нейтральным, как всегда и делал. Это всегда было лучшим и единственным способом сдержать боль.***
С момента получения сообщения от Куроо прошло несколько часов. В это время ни Бокуто, ни Акааши особо ничего не делали. Не имея возможности говорить, Бокуто не мог поддерживать разговор так же, как раньше, неважно, насколько сильно он пытался. Даже если бы он и мог говорить, не смог бы делать это долго, учитывая состояние, в котором находился. Его движения были неконтролируемыми и медленными, и те единственные звуки, которые он издавал, были слабыми и в большинстве своем неразборчивыми. Временами Бокуто просто лежал в кровати, дёргаясь и просыпаясь, когда его тело отчаянно пыталось впасть в состояние сна, в котором когда-то могло пребывать. Когда это случалось, его лицо становилось разочарованным до тех пор, пока не уставало выражать это. Видя Бокуто таким, Акааши обычно отворачивался, дабы не видеть это. Но были редкие случаи, когда не оставалось иного выбора, кроме как наблюдать за тем, как Бокуто медленно падал в бездну своей болезни. Он ненавидел это. Каждый раз, когда Акааши лицезрел это, сознание прокручивало единственную фразу, в независимости от того, хотел Акааши её слышать или нет. Вот как выглядит умирающий человек. Медленно переводя взгляд вниз, Акааши задержался на его руках. Он внимательно рассматривал их, держа всё то же спокойное выражение лица, при этом всё больше начиная волноваться. Он хотел, чтобы эта мысль убралась из его головы. Не хотел иметь дело с ней. Он выбрасывал эти слова и заменял их другими. Теми, что гласили: он не умирает. Он будет в порядке. Но всё больше задумываясь над ней, он дал реальные определения обеим фразам, и внезапно понял, что даже не знает, какая из них более ужасающая. Акааши закрыл глаза и тяжело выдохнул, чувствуя себя всё более и более безнадёжно с каждой секундой. Он боялся, что не сможет выбраться из этого состояния, но осознавал, что не один это ощущал. Он почувствовал едва различимое прикосновение к своей руке и поднял голову, встречаясь взглядом с одновременно утомлёнными и обеспокоенными глазами. Акааши успокоил себя и уселся прямо на кровати. — Я в порядке, — медленно промолвил он, откидываясь на спинку стула. — Как ты себя чувствуешь, Котаро? Бокуто медленно моргнул. Так он говорил, что чувствовал себя нормально. Не хорошо, но нормально. Акааши сжал губы и кивнул. Он обнаружил, что не может больше ничего сказать, понимая, что Бокуто также нечего говорить, но тут он был неправ. К его руке снова прикоснулись. Удивлённый, Акааши снова сосредоточил своё внимание на Бокуто. — М? Ты что-то хотел? — он развернул стул так, что теперь сидел лицом к лицу с больным. Всматриваясь в лицо Акааши, Бокуто нахмурился и попытался выдавить из себя хоть пару слов, но провалился. Он осмотрелся и пошевелил пальцами, имитируя печатанье на телефоне. Акааши быстро понял это и вынул телефон, чтобы дать его Бокуто. Он открыл заметки и держал девайс перед ним. Тогда он начал неуклюже печатать слова, которые хотел высказать. Это заняло немного времени, но пару минут спустя он отстранил руку. Акааши посмотрел на экран, чтобы прочитать предложение. — Если б я знал, что слова, которые я проговорил неделю назад, были моими последними, я бы выбирал их более тщательно. Акааши смотрел на него, переводя затем взгляд обратно на Бокуто. — Ты не доволен теми словами? Бокуто медленно кивнул. — Что ж, а если б у тебя был ещё один шанс... — Акааши колебался. Он практически не хотел спрашивать это. — Что бы ты сказал? Лишь только Акааши проговорил это, облака за окном рассеялись, заливая палату огнём закатного солнца. Свет падал на них, заставляя их обоих зажмуриться. Несмотря на это, Акааши замечал нервозный вид Бокуто. Он был гораздо более любопытным, чем когда-либо. — Эм... Бокуто? Ты не обязан говорить это сейчас, если не хочешь. Бокуто мотнул головой. — Итак... Ты не хочешь? Он интенсивнее замотал головой. — А, ты хочешь сказать это сейчас. Слабый звук вырвался из-за прикрытых губ Бокуто, он кивнул. — Хорошо,— Акааши неуверенно поёрзал на сидении. Он отвёл взгляд. — И сколько там слов? В смысле, в том, что ты хочешь сказать. Отвечая как никогда медленно, Бокуто поднял одну руку с тремя разогнутыми пальцами. Сердце ухнуло куда-то вниз. Тело грозилось задрожать, и сдерживать тремор было куда сложнее, чем раньше. — Три слова? Это всё? — Акааши выдавил улыбку. Оба чувствовали себя как под прицелом. — Занятно... Пожалуйста... Пожалуйста, не произноси их. Он снова поднёс телефон к руке Бокуто, позволяя ему печатать. Пожалуйста, не печатай их... Я не хочу слышать их, я не хочу читать их. Я не хочу знать их. Бокуто, казалось, печатал целую вечность. Его рука тряслась так сильно, что было невозможно разобрать, на какие буквы он жал. Акааши чуть задержал дыхание, когда Бокуто наконец убрал руку и позволил ей упасть на грудь. Золотые глаза бегали по комнате в поисках Акааши. Когда они наконец наткнулись на того, кого искали, сияние в них стало чуть ярче обычного. И вместе с этим сиянием появилась и улыбка. Едва заметная, но всё же улыбка. Акааши убедился, что запечатлел сию картину до того, как перевёл взгляд вниз и сомкнул глаза. Он сжал телефон в руке и глубоко вздохнул, полностью наполняя лёгкие воздухом, прежде чем тяжело выдохнуть. Он повернул телефон к себе экраном, открыл глаза и прочёл те самые три слова, что будут преследовать его всю оставшуюся жизнь. ... По крайней мере, он так думал. Его глаза медленно расширились, а брови удивлённо вздёрнулись. То, что было напечатано, было не тем, чего он ожидал, а скорее... простым комплиментом. "Ты невероятно красив". Застыв на месте, Акааши перечитал это раз десять перед тем, как заговорить. Он чувствовал, как гулко билось сердце о грудную клетку, словно рвалось наружу. Его глаза были прикованы к глазам Бокуто. — Ты... думаешь, что я красивый? — неверяще спросил он. Он заставил себя кивнуть, улыбка чуть расширилась. Он поднял дрожащую руку и разжал указательный палец. Он хотел сказать Акааши что-то ещё. Быстро стараясь угадать, Акааши озвучил. — Один? Не сменяя жеста, Бокуто показал на себя. Он не дал Акааши времени угадать, переводя палец на свои глаза, а затем на Акааши. Акааши разжал губы. Он почти не чувствовал голоса, но когда смог заговорить, старался всеми силами унять дрожь в нём. — С... самой первой нашей встречи... Рука Бокуто снова обессиленно упала на живот. Он сделал всё, что мог, и снова кивнул, закрывая глаза и отворачивая голову. Акааши заинтересованно наблюдал за тем, как губы Бокуто расплылись в широкой улыбке, и, когда свет наконец пролился на них, Акааши осознал, насколько на самом деле был смущён Бокуто. Его лицо было залито нежнейшим оттенком красного, что он и пытался скрыть от Акааши. Было ясно, что, когда он высказал все ограниченные мысли, это успокоило его больше, чем он мог подумать. Видя разворачивающуюся картину перед собой, Акааши едва мог связно соображать. Его сердце билось с бешеной скоростью, глотать было трудно, а одна из ног неконтролируемо дёргалась. Он не знал, как реагировать, не знал, что сказать, но, подбирая нужные слова или действия, Акааши заметил, что он творит то, чего от себя никак не ожидал. Беззаботный смех вырвался из груди Акааши, этот звук звонко задрожал в воздухе комнаты. Он смеялся громко – по крайней мере, насколько это было возможно. Его тихий голос ласкал слух Бокуто. Это заставило его открыть глаза и изумлённо посмотреть в сторону Акааши. Медового цвета глаза старались максимально ясно запечатлеть изображение смеющегося лица. Та улыбка, что играла на его губах, то, как сужались глаза, что было лишь отблесками зелени – Бокуто запоминал это всё и вскоре тоже обнаружил, что тоже смеётся. Это был тихий смех. Настолько тихий и слабый, что его едва было слышно, но он был, и Акааши мог слышать его – этого было достаточно Бокуто. Его лицо было всё таким же красным, но он уже не волновался по этому поводу. Он был счастлив. Счастлив, что Акааши принял эти слова. Счастлив, что Акааши находился в его компании. Делая передышку между порывами смеха, Акааши решился заговорить. — Ты... смешной, — беззаботно сказал он; его пальцы тряслись над телефоном. Бокуто посмотрел на него так, что это можно было расшифровать только как "Ага, не правда ли?". Смех Акааши ослаб до смешков; сидя на стуле, он спокойно смотрел на Бокуто. Его лицо сияло искренностью, рука зарылась в вороно-черные локоны. — Спасибо, Котаро, — мягко прошептал он дрожащим голосом. Он взял руку Бокуто в свою. Бокуто автоматически сжал руку в ответ, как это всегда и делал. Он смотрел на Акааши с улыбкой, которая, казалось, никогда не исчезает. В глазах ясно отражалось: "Не за что, Кейджи".***
Второе февраля. Который сейчас час? Акааши заёрзал в кровати и что-то пробормотал. Ему не хотелось проверять. Ему было плевать. Небо уже было чёрным. Значит, было больше пяти вечера. Так что его это больше не беспокоило. Было ли семь вечера, восемь вечера, двенадцать утра или же время вообще прекратило свой ход. Всё, что его волновало – факт, что Бокуто всё ещё был с ним, рядом – дышал, живой. Всё, что его волновало – факт, что Бокуто Котаро всё ещё был здесь. Акааши подвинул голову и уткнулся лбом в шею Бокуто. Бокуто среагировал не сразу, но всё же среагировал, укладывая подбородок на макушку Акааши. Мягкое прикосновение его волос к подбородку успокаивало Бокуто, оно заставляло расслабиться. Акааши любил, когда это случалось. Это заставляло спазмы, которым подвергалось тело Бокуто, уменьшиться в количестве и расслабиться его тело больше, чем обычно. Акааши не знал, почему на него это производило такой эффект, но факт оставался фактом, и это всё, что было важно. День был исключительно холодным, но Акааши рад был знать, что палата отапливалась достаточно, чтобы не позволять Бокуто мёрзнуть. Но даже несмотря на это, Бокуто всё ещё страдал от приступов дрожи, что были короткими мгновенными импульсами и длились всего несколько секунд, пока тело не уставало от этого. Каждый раз, когда это случалось, Акааши прижимался к нему и обнимал, лишь чтобы показать ему, что он был здесь ради него. Что он не был очередной галлюцинацией, что выкидывало сознание. Он мог также иногда тихо что-то шептать, поддерживая короткий, часто односторонний разговор. Он обычно задавал такие вопросы, на которые Бокуто мог ответить "да" или "нет" путём кивка или покачивания головой. Но иногда он не отвечал на конкретные вопросы, даже если Акааши спрашивал это дважды. Он не будет всегда получать ответы – Акааши понимал это, но всё равно спрашивал у него что-то. Временами, он просто мог выдавать то, что было у него на уме. Это было странно – чем меньше Бокуто отвечал, тем больше Акааши говорил. Расслабляя голову, лежащую в изгибе шеи Бокуто, Акааши утомлённо моргнул и уставился в никуда... С чего-то вспомнился Кенма. Его рука держала одну из очень тонких рук Бокуто, а большой палец попеременно оглаживал кожу в попытках успокоить его. Они были укрыты одним тёмно-синим одеялом, свернувшись калачиком под ним, сберегая тепло лучшим способом, которым могли. Лёжа в тишине и вслушиваясь в утомлённое дыхание Бокуто, Акааши заговорил. — Котаро? Он говорил громко лишь настолько, чтобы Бокуто слышал его. Он почувствовал движение головы в ответ, так что продолжил. Он набрал в грудь воздуха и сморгнул жжение в глазах. — Я хочу, чтобы ты знал... Я не жалею о встрече с тобой. Бокуто почти не двигался. Лишь дышал. — Я... напротив, очень счастлив. И счастлив узнавать тебя... Акааши запнулся и некоторое время просто молчал. Но затем продолжил. — Так что... спасибо, Котаро, за то, что в тот день, в вестибюле, заговорил со мной... И за то, что тогда спросил, в порядке ли я. Потому что я не был. Но сейчас... я вполне. Спуская голову на грудь Бокуто, Акааши улёгся на слабые кости. Он вслушивался в участившееся сердцебиение и понимал, что это было ответом. Акааши закрыл глаза. Он понял, что сказал всё. Вместо этого он помогал действиям говорить за него. Он прижался к Бокуто покрепче и уткнулся лицом в тёплую шею. Он снова почувствовал, как подбородок Бокуто опустился на его голову. Это всегда успокаивало. Он вдохнул давно ставший родным запах, а затем тихо выдохнул в чужие остро выступающие ключицы. Акааши почувствовал, как слабая рука легла на его плечо. Он прижал её ближе и позволил телу расслабиться. Его дыхание выровнялось, и временами он чувствовал, как медленно падает в тёплые объятия сна, неспособный противостоять этому. Пребывая в трансе, последнее, что сказал Акааши, проваливаясь в глубокий сон, было: "Спокойной ночи, Котаро". Ему не снилось ничего в ту ночь. Он не страдал от кошмаров и не видел ничего хоть отдалённо напоминающего сон. Ничего не было. Был только чёрный.***
Акааши проснулся от ощущения солнечных лучей, проливавшихся на лицо. Это согревало и, возможно, кто-то нашёл бы это успокаивающим, но, лёжа в кровати, он ощущал, что чего-то не хватает. Он приоткрыл глаза и застыл в ложной надежде, что Бокуто не двигался, потому что не хотел разбудить его. Но Акааши знал, что не в этом причина. Он просто не хотел принимать действительность. Поднимая дрожащую руку, Акааши нащупал руку Бокуто. Он захлопнул глаза и сжал его запястье. Рука была холодной. Акааши дрожал сильнее с каждой секундой, и ни одно из этих движений не заставляло Бокуто проснуться. Акааши зарылся лицом в изгиб его шеи. Уткнулся кончиком носа в холодную кожу. Легко провёл губами по ключицам в отчаянных поисках знакомого тепла. Обе его руки были сомкнуты вокруг руки Бокуто, не переставая дрожать. Он не мог нащупать пульс. В то же мгновение волна опустошения накрыла Акааши с головой. Это было абсурдное чувство, которое он не смог бы описать и через миллион лет. Оно сжимало его, разрушая изнутри. Боль жгла внутри, мешала ему, заставляла его потерять дар речи и забыть, что вообще такое слова. Всхлип вырвался из горла Акааши. Он безуспешно пытался сдержать его. Так отчаянно пытался держать себя в руках, но осознавал, что был слишком слаб, чтобы так сильно врать самому себе. Его тело сотрясалось с каждым всхлипом, что вырывался, он всем телом прижимался к Бокуто. Он утыкался лицом в шею мёртвого, прямо под челюстью, вдыхая всё, что осталось от него. Было столько вещей, которых он хотел совершить с ним, столько вещей, которых он хотел сказать, но всё это мгновенно утратило смысл, когда тот момент наконец настал. Хотелось кричать, но голоса не чувствовалось. Он не мог составить даже самого простого предложения. Он прижимался к Бокуто всеми малыми силами, что оставались у него. Он не собирался вставать, чтобы оповестить медсестёр или докторов, или кого угодно в больнице. Он знал: как только они узнают, они отнимут Бокуто у него. Так что он застыл, держась за него, пребывая в его компании в последний раз, прежде чем никогда его больше не видеть.***
Когда Акааши покидал больницу, он ни разу не оглянулся. В тот день он ушёл из больницы домой со скомканным одеялом в руках, винным шарфом вокруг шеи и ничем больше. Он прижимал их к себе при температуре плюс двадцать, и несмотря на то, что множество людей провожали его косыми взглядами, его это нисколько не заботило. Для Акааши холод стал абсолютно неважным. Он не чувствовал его. Его сознание не позволяло. Он вошёл домой, даже не поздоровавшись с родителями, которые сидели в гостиной. Они задавали вопросы. Он, не церемонясь, отвечал. Они спрашивали об одеяле и шарфе, но не о Бокуто. Акааши был рад. Как-никак, было хорошим решением не говорить о нём. Он поднялся наверх, скомкав своё – нет – одеяло Бокуто и бросил на кровать вместе с шарфом. Он засунул руку в карман, чтобы выудить оттуда телефон и набрал один из номеров. Он приложил девайс к уху и ждал, пока на другом конце провода ответят. Когда это случилось, с Акааши поздоровались. — Алло? Акааши колебался. Он тяжело сглотнул и посмотрел в окно. — Привет. Куроо? Это Акааши. Ты занят? Голос Куроо был спокойным и словно вынужденным. — Нет. — Если не помешаю, могу ли я прийти? В ответ прозвучала тишина. Он уже знал. Он шумно вдохнул, и Акааши мог услышать шуршание. Он вновь заговорил. Голос был серьёзным — Конечно.***
Акааши сидел на краю кровати Куроо и невидяще смотрел в окно. Куроо говорил с ним; Акааши слушал и часто отвечал. Но большинство времени он просто сидел и продолжал всматриваться в никуда. Куроо был бы озадачен, если б не то, что случилось в начале дня. Так же, как и Акааши, он сидел на той же стороне кровати на расстоянии от своего гостя. Его желтые глаза часто метались от пола к потолку, вокруг комнаты, затем снова на пол, но ни разу не на Акааши. Он боялся, что если посмотрит, то не сможет сдерживать эмоции. — Как он выглядел? — шёпотом спросил Куроо. Ответ занял у Акааши чрезмерно времени. — Когда я проснулся? — Да... — Куроо перевёл взгляд вниз. Акааши что-то едва недовольно пробормотал, продолжая смотреть перед собой. — Бледным. Больным. Мёртвым. — Как ты понял, что он... больше не был с нами? — Всё его тело было расслаблено. Его голова лежала на моей, словно голова человека, что был без сознания. Настало время Куроо бормотать, звук исходил из недр его груди. Он не торопился возобновлять речь, но всё же сделал это. — Собираешься идти на похороны? — Нет. Ответ прозвучал быстрее, чем Куроо предполагал. Но ещё больше его шокировало продолжение. — Я отказываюсь идти. Моим последним воспоминанием о Бокуто не будет он в официальной одежде, бледный и в гробу, окружённый бесчисленным количеством людей, которые не беспокоились о нём до дня, когда узнали о его смерти. Моё последнее воспоминание о Котаро уже запечатлелось и умрёт вместе со мной. Акааши говорил монотонно, но Куроо не мог не заметить злобы в каждом слове вплоть до конца фразы. Он понимал, откуда пришёл Акааши и даже не думал холодно обращаться с ним. Куроо было лишь немного горько. Он также не собирался показываться ни на каких похоронах. Он бы был раздражён каждым человеком там, и он осознавал, что та же боль сжигала и Акааши. Куроо склонился вперёд и сцепил руки в замок. Он уткнулся взглядом в стену и нервно покачивал ногой, пока эмоции не утихли в нём. — Ты знаешь... Эм... — он уставился в пол и почесал шею, оставляя ногтями красные отметины. — Бокуто, он... Действительно лю- эм- заботился о тебе... Он говорил о тебе всё время с тех пор, как встретил те... — Не надо. Куроо застыл. Продолжая держать руку на шее, он медленно посмотрел наверх, чтобы встретиться с пустыми глазами Акааши, что словно никогда не знали никаких эмоций. — Не надо, Куроо. Просто... не надо. Он громко сглотнул и отвернул голову, продолжая смотреть в окно. Акааши сжал руки в кулаки, впиваясь пальцами в кожу. Он перенаправлял боль. — Извини, — это было последним, что произнёс Куроо пред тем, как тоже уставиться вперёд, не имея ничего больше, что мог сказать. Они составляли компанию друг другу, сидя в тишине около пяти минут, и за это время Акааши ни разу не взглянул на Куроо. Это продолжалось до тех пор, пока периферическое зрение не уловило движение со стороны. Акааши развернул голову и увидел тихо всхлипывающего Куроо, уткнувшегося лицом в ладони. Заторможенно, Акааши инстинктивно придвинулся к нему. Он положил руку на широкую спину и стал мягко поглаживать её, надеясь успокоить и остаться сильным из них двоих. Но с каждой проходящей секундой Акааши чувствовал нарастающую боль. Он хотел бы перебороть её, но понимал, что не сможет. Прошло много времени, пока Акааши не положил голову на плечо Куроо, чувствуя, как печаль медленно пожирает его заживо.***
Прошло три дня с тех пор, как Бокуто ушёл в мир иной и, разумеется, сон не приходил к Акааши так же легко, как и прежде. На протяжении всех этих трёх дней он проспал в общей сложности немногим более четырёх часов. В первую из ночей Акааши напрямик отказался от какого-либо отдыха, боясь очередного ночного кошмара. Но на протяжении остальных двух ночей, он, конечно, пытался успокоиться и вздремнуть, но каждый раз он находил себя взволнованным и проснувшимся от очередного странного сна или лежащего без сна в едином глазу посреди ночи, в какой-то мере надеясь получить сообщение от Бокуто. Временами Акааши перечитывал их переписки. Он листал, листал вверх до самого первого сообщения, затем пролистывал вниз, ожидая появления облачка слева внизу. Но никогда его там не появлялось. Эта ночь ничем не отличалась – Акааши повторял действия двадцатый раз за день, большой палец листал вверх и вниз минутами, до тех пор, пока не останавливался. Когда он всё же делал это, вместо того, чтобы выключить телефон и постараться проспать хоть несколько часов, Акааши целую вечность всматривался в экран телефона и читал последние сообщения в их переписке. Бокуто (Отправлено в 2:15, декабрь, 20-е): [Хей! Акаашиииии. Ты не спишь?] Акааши: [Нет. Что такое?] Бокуто: [Я очень жду твоего визита завтра!] Акааши: [Несмотря на то, что я навещаю тебя каждый день.] Бокуто: [Я знаю! Ты не пропускаешь и дня... Твои родители не интересуются, почему ты бываешь тут так часто?] Акааши: [Они думают, что я работаю. Так что им всё равно.] Бокуто: [О! Выгодно для меня. ٩( 'ω' )و] Акааши: [Я надеюсь. По крайней мере, для меня – да. Я принесу ноутбук, когда приду. Мы можем пересмотреть "Облачный атлас".] Бокуто: [ДА! ПОЖАЛУЙСТА! Спасибо тебе, Акааши!] Декабрь 20-е в 3:45 [Ты, наверное, заснул. Извини за то, что всегда пишу так поздно. Спи крепко, Акааши! Увидимся.] Акааши нахмурился и почувствовал, как боль снова знакомо пронзает грудную клетку. Он перечитал "Спи крепко, Акааши!" и болезненно вздохнул. — Я пытаюсь... Он не мог заставить себя дочитать последнее слово сообщения и поспешно выключил телефон. Он отложил его на рабочий стол рядом с кроватью и зарылся в одеяло, которое так откровенно делил с Бокуто. Акааши глубоко вдохнул и закрыл глаза, его брови сомкнулись, а лоб нахмурился. Оно всё ещё пахло им. Акааши расслабился, лёжа на матрасе, и закрыл глаза, широко зевая. Его голова упала на подушку и, к своему удивлению, через каких-то несколько минут он мог почувствовать, как проваливается. Было странно – не засыпать рядом с Бокуто, но Акааши понимал, что придётся снова привыкать делать это в одиночестве. Он лишь надеялся, что эта ночь не принесёт ему недобрых снов. Всё, чего он хотел – снова увидеть Бокуто, даже если на секунду. Уставший вздох покинул лёгкие, и Акааши наконец-то заснул. Тогда ему приснилась та ночь, когда Бокуто впервые побывал у него дома. Снилось, как Бокуто кутался в тёмно-синее одеяло, смотря фильм, что проигрывался на экране ноутбука, и то, как Акааши обнимал Бокуто в ту ночь, помогая ему в попытках уснуть. Он всё ещё помнил мельчайшие детали, вроде того, как футболка Бокуто со звёздным принтом сползала с его плечей, когда он шевелился в постели, и как ощущение веса Бокуто на себе перехватывало дыхание. Акааши всё ещё мог чувствовать, как топорщащиеся чёрно-белые волосы щекотали его кожу с каждым движением, и тепло, что исходило от него, когда он прижимал его к себе. Это всё ещё было здесь, но что-то и отличалось, озадачивая Акааши. В один момент в своём сне Акааши выглянул в окно. Ночное небо внезапно стало бледно-голубым, тёплый оранжевый оттенок расплывался по горизонту. Он медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Бокуто и увидел его, лежащего на его руках. Акааши позвал его по имени, и Бокуто проснулся. Он повернул голову и встретился взглядом с Акааши сонными, хорошо отдохнувшими глазами. Он потянулся и зевнул, запустил руку в беспорядок на своей голове и уложил голову на плечо Акааши. Солнечный свет ворвался в комнату, заливая собой стены и пол, отбрасывая тени от всего, что стояло в комнате. Лицо Бокуто просияло в ответ на это; этого было достаточно для Акааши – всматриваться в здоровое лицо. Он чувствовал, как ускоряется его сердцебиение, горло сжало, а взгляд размылся. Бокуто залучился улыбкой, что несла в себе тысячи слов, его рука коснулась щеки Акааши. Он чувствовал, как его ладонь – теплая, здоровая – оглаживает лицо. Он прижался к ладони, видение начало пропадать, а глаза наполнялись слезами. Бокуто наклонился и коснулся лба Акааши своим. Он был сейчас лишь размытой фигурой, но Акааши знал, что он всё ещё был здесь. Бокуто умиротворённо разговаривал. Его голос был здоровым. Невредимым. — Я нашёл тебя. Дрожащий нежный смех пронизал Акааши. Он улыбнулся. — Ты нашёл меня.