Рай с привкусом тлена

      Сай и дети ушли в соседние покои, Джай скрылся за дверью купальни, а меня охватило чувство давно позабытого спокойствия, домашнего уюта — и правильности происходящего. Джай вернулся ко мне. И теперь никакая сила не заставит меня отпустить его, позволить ему уйти из дома, в котором живу я. Наши дети будут расти вместе с нами, и пусть мы оба связаны необходимостью до смерти хранить тайну их происхождения, важно то, что Джай будет рядом.       Габи вспомнила его. При мысли об этом грудь наполнилась теплом. Габи добрая девочка и сумела привязать к себе Джая еще будучи младенцем. А Сандро… мой маленький защитник Сандро скоро перестанет видеть в нем врага. И пусть он никогда не назовет Джая отцом, но, без сомнений, всю жизнь будет чувствовать его отцовскую поддержку.       Осталось лишь донести все это до Изабель.       Я невольно поморщилась, вспомнив о свекрови. Разумеется, ей не понравится такое соседство. Разумеется, она станет возражать. Одаривать меня язвительными взглядами, обстреливать издевками, говорить Джаю обидные слова… Возможно, примется настраивать против него детей. Но так или иначе, ей придется смириться и принять мое решение. В противном случае я уйду из поместья Адальяро. Куда угодно, теперь это уже неважно. Какое-то время можно перебиться в доходном доме, а дальше снять одну из небольших скромных вилл, что до сих пор пустуют в Кастаделле после гибели или бегства хозяев. Или даже купить: благодаря дядюшке, я снова стала владелицей немалого капитала.       А может быть, Джай захочет уехать на север. Эта мысль сладко защекотала нутро, легким перышком прошлась по сердцу. Если все сложится…       Разумеется, мне будет нелегко оставить Саллиду. Я буду скучать по этому дому и даже по Изабель. У нас с ней никогда не было теплых отношений, и все же мы немало пережили вместе за последний год. А как оставить Нейлин, Вуна, Зура, Кима?..       Ким. Его образ, коснувшись моего сознания, сумел разрушить легкую вязь приятных размышлений. Приподняв юбки, я решительно вышла из спальни и направилась в покои Диего. Из купальни доносился визг детей и увещевания Сай, но сейчас мне было не до них. Я открыла высокий узкий шкаф белого дерева, где хранился боевой лук Диего и колчан со стрелами.       И даже не удивилась, обнаружив за дверцей пустоту.       Рассудок отчаянно сопротивлялся выводам, настойчиво проникавшим в голову: Ким, защитивший меня от бесчестья, пытался убить Джая.       Почему?       С тяжелым сердцем я вернулась к себе. Бездумно взяла брошенный на диван офицерский мундир. Прижала к лицу, вдохнула запах — такой родной, желанный, опьяняющий, что на глаза навернулись слезы.       Джай дома.       Я достала из ящичка пузырек с уксусом, смочила холщовый платок и принялась чистить мундир от пыли и пятен. Из головы все не шли мысли о Киме. Почему он так поступил? Мне казалось, что старое давным-давно забыто. Диего погребен и оплакан, и Ким не мог грустить по нему вечно. Даже Изабель перестала проклинать Джая и обвинять его в убийстве сына, как было поначалу…       Платок едва не выпал из моих рук вместе с мундиром. Память услужливо вернула меня в тот день, когда дон Леандро вместе с доном Монтеро пришли выразить соболезнования Изабель. В склепе находился Ким, и он наверняка слышал ее проклятия и обвинения… И ведь никто, включая меня, не додумался рассказать ему о том, что случилось на самом деле! Он до сих пор уверен в том, что Джай и есть убийца его возлюбленного господина!       Взгляд наткнулся на прореху в рукаве повыше локтя — явно оставленную стрелой. Края ее потемнели от крови. А ведь сказал, что его не задело!       Словно хмельная, пошатываясь и натыкаясь на мебель, я ринулась в купальню — влетела без стука, охваченная страхом.       — Почему ты не сказал, что ранен?!       Джай, до того расслабленно развалившийся в каменной ванне, дернулся и сел, выплеснув за бортик добрый галлон воды. Прежде всего я схватила брошенную на каменный выступ нижнюю одежду — так и есть, засохшая кровь на рукаве!       — Вель, не стоит тревожиться, это царапина. Я даже не сразу заметил!       — Покажи-ка, — я подошла к нему и требовательно вытянула руку.       Он нехотя подчинился. На левой руке повыше локтя виднелось ровное рассечение. На вид действительно ничего страшного, даже зашивать нет нужды — скоро затянется. Но…       — А если стрела была смазана ядом? — слова сорвались с губ прежде, чем я успела их сдержать.       — Думаешь, кто-то настолько жаждал встречи со мной? — хмыкнул Джай и потер пальцем кожу возле раны.       — Не кто-то. Я почти уверена, что это Ким. Он стреляет как бог, а лук Диего исчез из шкафа.       — Если так, сомнительно, что он использовал бы яд. Ведь он мог ранить тебя, а твоя смерть, похоже, не входила в его планы. Кроме того, насколько я знаю Кима, он не стал бы выбирать такой недостойный вид убийства. Не тревожься, Вель.       — Я поговорю с ним.       — Успеется, — улыбнулся Джай. — Иди лучше ко мне.       Улыбка всегда была редким гостем на его суровом лице, а сегодня она казалась мне особенно бесценной. Я тепло улыбнулась в ответ, присела на краешек ванны, бережно взяла лицо любимого в ладони и поцеловала — страстно, нетерпеливо. Наше недавнее порывистое единение не дало нам возможности как следует насладиться друг другом, но впереди у нас теперь много дней и ночей…       Вовремя учуяв подвох и увернувшись от коварной попытки опрокинуть меня в воду, я отпрянула и, отдышавшись, поправила волосы.       — Мне не хочется тебя торопить, но и опаздывать к обеду нехорошо. Позже… мы поговорим обо всем. У меня к тебе тысяча вопросов.       — Меняю ответы на тысячу поцелуев, — по-мальчишески улыбнулся Джай и сделал вид, что собирается обрызгать меня водой.       Рассмеявшись, я вышла из купальни. Тревога из-за покушения на него все еще скребла сердце, но Джай умудрился сделать ее неявной, зыбкой… Невольно подумалось: он столько раз смотрел смерти в лицо, что подобный эпизод кажется ему незначительной мелочью.       Но только не мне.       Я достала из сундука припрятанную в самом низу мужскую рубашку из дорогого батиста — ту, что когда-то шила для Джая, чтобы подарить ему в день победы над рабством. Не простую рабскую рубаху, а красивую, с искусной вышивкой и кружевами, какую не стыдно было бы носить знатному дону. Однако день победы над рабством принес столько горечи, что о своем подарке я попросту забыла. Теперь же он пригодился как нельзя кстати.       К рубашке прилагались и короткие нижние штаны — надеюсь, они придутся ему впору. Едва ли у Джая есть с собой подходящая одежда для смены, но, быть может, завтра удастся купить на фабрике приличный костюм по размеру. А если нет — закажу у модистки, ведь теперь я снова богата и могу позволить себе некоторое расточительство.       Рукав мундира пришлось заштопать на скорую руку — позже займусь им как следует. Джай вышел из купальни с обернутым вокруг бедер полотенцем, и у меня сжалось сердце при виде его обнаженного тела.       Он сильно похудел с тех пор, как мы виделись в последний раз, но это поправимо. А вот шрамы, которыми было испещрено его сильное тело, не денутся уже никуда. В ярких лучах назойливого солнца отчетливо виднелось клеймо на груди — в виде буквы «А» в обрамлении виноградных листьев. Сглотнув, я отвела глаза и вручила ему свежую одежду. Сама же наскоро перевязала ему руку и поспешила в купальню: времени принимать ванну уже не было, но освежиться и сменить платье следовало непременно.       Когда я вернулась, Джай успел одеться. Он стоял у большого зеркала и с особым вниманием рассматривал кружевные манжеты, приближая их почти вплотную к глазам.       — Нравится? — я не смогла удержаться от улыбки. Никогда прежде не видела Джая таким — красивым, статным, в строгой военной форме.       — Чувствую себя настоящим благородным лордом, — хмыкнул Джай, разведя руки в стороны.       Я хихикнула, сама повязала ему шейный платок, зачесала назад еще влажные волосы — они отросли настолько, что удалось стянуть их сзади лентой. И как раз вовремя: Нейлин прислала с кухни служанку — звать нас к обеду.       — Ты уверена, что будет уместно мне обедать вместе с вами? — засомневался вдруг Джай. — Я мог бы разделить трапезу с Вуном и остальными…       — Твое место рядом с нами, — без малейших колебаний сказала я. — Идем же.       Сай прекрасно справилась с детьми. Умытые, переодетые и причесанные, они беззастенчиво рассматривали Джая: Габи с неприкрытым любопытством, Сандро — с враждебной настороженностью. Я решила, что представлю им Джая как полагается уже за столом, поэтому не торопилась с объяснениями.       Изабель ожидала в столовой — на своем привычном месте. По обе стороны от нее были приготовлены приборы для детей. Еще два прибора находились по другую сторону стола: там, где обычно сидела я, и по левую руку от меня. Я почувствовала легкий укол ревности: банкира Барсену во время его визита Изабель не постеснялась посадить по правую руку, где прежде сидел Диего. «Бывший раб не займет места моего сына», — как будто говорил ее взгляд.       Впрочем, Джай ничего не заметил.       — Донна Изабель, дети, хочу вам еще раз представить нашего гостя: полковник Джайвел Хатфорд. Офицер королевских войск Аверленда.       Джай отвесил легкий церемонный поклон.       — Дон Адальяро, — учтиво поприветствовал он Сандро. — Донна Изабель. Леди Габриэла.       — Аверленда? — зачарованно повторила Габи, усаживаясь на место. — Мой дедушка Эван живет в Аверленде. Джай, ты его знаешь?       — Не имел чести быть знакомым с вашим дедушкой Эваном, леди Габриэла, — усмехнувшись, Джай отодвинул для меня стул и только после того, как все расселись, сел сам.       Изабель выжидающе молчала. Наблюдала за тем, как Джай ведет себя за столом, чтобы поймать на оплошности и получить лишнее доказательство его низкого происхождения. Но манеры Джая безупречностью удивили даже меня. Я настолько привыкла к нему простому, не соблюдающему никаких условностей, присущих высшему свету, что теперь как будто смотрела на другого человека.       — И как долго у нас будет гостить полковник Хатфорд? — наконец изрекла она.       Я с тревогой покосилась на Джая: обладая вспыльчивым нравом, он мог не стерпеть издевки. Но беспокоилась напрасно: он выглядел спокойным, разве что прекратил жевать, обдумывая ответ. Дети, затаив дыхание, тоже смотрели ему в рот. Но это была моя война, не его, и мне следовало сразу отвоевать у Изабель границы.       — Так долго, как ему будет удобно. Я собираюсь сдать полковнику комнату в нашем поместье. Лишний доход нам не помешает, а порядочные постояльцы нынче редкость.       Изабель приняла удар с честью.       — Что ж, разумное решение, — подозрительно быстро согласилась она. — А из каких доходов полковник Хатфорд собирается платить за комнату?       — Мне положено кое-какое военное довольствие от властей Саллиды, — невозмутимо ответил Джай, отпив глоток белого вина из нашего урожая. — Но это на первое время. Как только в Кастаделле все наладится, я намерен съездить в Аверленд и решить вопросы наследования. В силу не зависящих от меня обстоятельств, — он бросил выразительный взгляд на Изабель, — я вынужден был отложить это важное дело на двенадцать лет.       Изабель проглотила ответ с присущим ей королевским достоинством. Отодвинула тарелку с недоеденным черепашьим супом, которую тут же подхватила расторопная прислужница, и как бы между прочим уточнила:       — Съездить или уехать?       Я замерла в ожидании ответа. Мы не успели обсудить ровным счетом ничего из дальнейших планов, и теперь душа заныла: неужели нам вновь предстоит расстаться? Надолго или… навсегда?       — Съездить, — с безукоризненной вежливостью ответил Джай. — Ненадолго. Пока я буду полезен донне Вельдане, я предпочел бы оставаться рядом с ней.       — Разумно, — хмыкнула Изабель, но от меня не укрылось то, как дрогнул уголок ее рта.       — Что ж, тогда у меня вопрос, — первое сражение закончилось моей победой, самое время атаковать снова. — Вы сегодня видели Кима?       — Я видел, — подал голос Сандро. — Когда ты ушла, он взял лук и ушел за тобой.       — Дон Алессандро, — холодно осадила его Изабель. — Вопрос был задан не вам.       — Вы знали?.. — тихо спросила я, глядя ей в глаза.       На ее лице промелькнул страх. Я с трудом протолкнула в грудь глоток воздуха. Неужели Изабель хватило подлости подговорить Кима на убийство Джая? От этой мысли мне сделалось так дурно, что пришлось ослабить шнуровку платья у ворота.       — Знала о чем? — будто не понимая, переспросила она.       «В нас стреляли», — хотела я бросить ей в лицо. Но с нами за столом сидели дети, и я не хотела их пугать. После случая с Хорхе и шайкой разбойников Сандро стал часто просыпаться по ночам с криком, а Габи с опаской относилась к каждому незнакомцу, появлявшемуся у нас в доме. Война изрядно подпортила им детство, и я хотела бы оградить их от излишних потрясений.       — Джай, ты был на войне? — вдруг спросил Сандро, которому наскучило слушать наши пикировки.       — Был, — улыбнулся Джай.       — Убивал халиссийцев? — карие глаза Сандро загорелись восторгом.       — Да, — голос Джая дрогнул, а улыбка исчезла с лица.       — Много убил?       — Много.       — А чем убивал? Мечом, луком или аркебузой?       — Мечом, — Джай явно чувствовал себя неуютно под градом невинных детских вопросов.       — А что лучше, меч или аркебуза? — допытывался Сандро.       — Зависит от сражения и от того, насколько далека цель. Если хотите, я расскажу вам все после обеда, дон Адальяро.       — Хочу! — личико Сандро окончательно прояснилось. — А из лука ты стрелять умеешь? Ким умеет, но не хочет меня учить. Пойдем за дом, там есть мишень?       Аппетит у меня пропал окончательно. Но я терпеливо дождалась, пока закончится обед. Дети тут же потащили Джая во двор, а я позволила себе немного замешкаться, чтобы остаться с Изабель наедине.       — Ким стрелял в Джая, — сообщила я без обиняков, не сводя с нее глаз.       Ее подбородок дрогнул, а страх в темных глазах вспыхнул отчетливей.       — Ты думаешь, это я надоумила его?       — Вы мне скажите.       — Я никогда бы этого не сделала.       — Откуда мне знать? — нахмурилась я. — Вы ведь желали Джаю смерти.       Она резко отвернулась, пряча блеснувшие в глазах слезы.       — Он отнял у меня последнее, что было мне дорого. Но я не желаю ему смерти. Я много думала… обо всем… Быть может, я… — она запнулась и прикусила губу, опустив ресницы.       — Джай останется со мной, — тихо, но твердо сказала я.       — Я вижу, ты уже все решила, — повела плечом Изабель, совладав с минутной слабостью. — Что ж, дело твое. Только…       — Что?       Лицо свекрови вновь сделалось надменно-непроницаемым.       — Только будь добра, не опозорь имени моего сына появлением бастарда.       Не дожидаясь ответа, она приподняла юбки и гордо вышла из столовой.       Я проглотила обидный намек, но, в сущности, она была права. Теперь у нас с Джаем все так запуталось.       Впрочем, теперь у нас достаточно времени, чтобы понемногу распутать этот клубок. А пока следовало поговорить с Кимом. Я вышла во двор и первым делом разыскала Вуна. Старый слуга сказал, что видел Кима, направлявшегося в сторону усыпальницы. Я немедленно отправилась следом.       И обнаружила Кима там, в холодных сводах фамильного склепа Адальяро. Ссутулившись и уронив голову ниже плеч, он сидел у каменного гроба Диего. Хозяйский боевой лук стоял рядом, прислоненный к барельефу на стене.       — Ким, — тихо позвала я. Он не шевельнулся. — Я знаю, что ты сделал сегодня. И знаю, почему. Это моя ошибка: мне не пришло в голову объяснить тебе, что произошло тогда. Я знаю, ты любил Диего и хотел отомстить за него. Но Джай не виновен в его смерти.       Ким вскинулся, черные глаза гневно сверкнули. Смолянистые кудри рассыпались по широким плечам. «Красив, как Диего», — грустно подумалось мне.       — Ты слышал, о чем говорила донна Изабель, обвиняя Джая, но тогда она тоже не знала правды. Правда в том, что Джай поднял восстание и освободил Кастаделлу от рабства. Правда в том, что четверо сенаторов были убиты по его приказу. Но Диего должен был выжить. Джай хотел сохранить его жизнь ради меня — и наших детей. Увы, вышло так, что в суматохе на Арене на меня напал один из повстанцев. Диего бросился защищать меня — и был убит подлым ударом в спину. Нет, не от руки Джая. Напротив, он пытался спасти моего мужа. Вынес его с побоища, отправил нас домой. Если и есть чья-то вина в смерти Диего, то лишь моя. Мне не следовало соваться туда. Тогда Диего остался бы жив.       На красивом лице Кима отразилось смятение. Страдание и боль. Из широко раскрытых глаз покатились слезы. Гибкое тело сотряслось мелкой дрожью.       — Ты взял бы на душу большой грех, если бы убил Джая, — тихо добавила я.       Он отчаянно замотал головой, черные кудри упали ему на лицо. Я осторожно отвела их, коснулась пальцами его скулы. Вгляделась в глаза.       — Я должна знать, что ты собираешься делать.       От отдернул голову, словно мои пальцы жгли ему кожу. Принялся быстро и размашисто жестикулировать. Я не понимала ни единого жеста — и все же поняла, что он пытался сказать.       — Я не стану никому говорить. Не стану гнать тебя со двора. Ты защитил меня и донну Изабель, когда мы нуждались в защите. Здесь покоится тело любимого тобой человека. Это и твой дом тоже. Но ты должен обещать, что не навредишь Джаю. Пожалуйста, Ким.       На высоких южных скулах заиграли желваки. Линия чувственных губ исказилась. Я ждала ответа долго, но в конце концов дождалась короткого кивка.       — Хорошо, — выдохнула я. — Тогда забудем старые обиды.       Ким гордо вскинул голову, быстро указал на лук и ударил себя по груди.       — Конечно, возьми, — грустно улыбнулась я. — Он твой по праву.

***

      Не помню, испытывал ли когда-либо в жизни подобное. Не знаю, как правильно назвать то чувство, что сейчас распирает мне грудь. Счастье? Если это не оно, то я не знаю и, пожалуй, никогда не узнаю, что же тогда такое счастье.       Любимая женщина рядом. Меня не проклинают и не гонят со двора. На детей я смотрю не украдкой через решетку ворот, а прямо, глаза в глаза. Я еще не окончательно ослеп и способен видеть красоту моей дочери и любоваться ею, не таясь. Могу держать руку сына, направляя движения игрушечного меча. Могу слышать, как из стойла раздается добродушное ворчание Вуна, чешущего гриву моему строптивому коню.       Жара вынуждает нас искать спасения на берегу моря, и мы идем вместе: я, Вель и дети. Дочь и сын в длинных рубашонках с визгом плещутся в теплых прибрежных водах, гоняясь друг за другом; Вель, подоткнув платье, босиком бродит по спрессованому мокрому песку и собирает красивые ракушки; я сижу неподалеку на плоском камне под скудной тенью пальмы, щурюсь от яркого солнца и наблюдаю за ними. Хотелось бы вот так же беззаботно скинуть одежду и нырнуть с головой в бескрайнюю глубину — как не хватало моря во время похода! А еще лучше прихватить с собой Вель, окунуть ее в воду и долго, с наслаждением целовать мокрые щеки, соленые губы, сияющие глаза. Но нельзя: я не дикарь и даже не раб, а уважаемый человек, ветеран войны, и должен вести себя подобающе.       Много позже мы, довольные, разморенные и уставшие, идем на пристань встречать с рыбалки Зура. Старина Зур, опешив, вначале роняет из рук полную сеть рыбы, а после, передав мальчишке-помощнику улов и подхватив клюку, неуклюже хромает ко мне. К его ноге привязана деревяшка, она вязнет в песке, как и клюка. Наверное, ходить ему жутко неудобно, но он все же ходит. Расчувствовавшись, я крепко обнимаю его и похлопываю по спине.       — Поздравляю с победой, полковник, — говорит он и украдкой утирает повлажневшие глаза.       — Это наша общая победа, — говорю в ответ. — Спасибо, что заботился о… поместье.       Едва не брякнул «о моей семье», но вовремя прикусил язык. Единственное, что слегка омрачает этот чудесный день — то, что я не могу в открытую назвать Вель любимой, а детей — своими.       Помогаю вытащить лодку и переложить улов на видавшую виды тележку. Вместе возвращаемся в поместье.       До ужина еще есть время; Вель и Габи идут смотреть, как Зур выпускает в большую бадью пойманных рыб, а Алекс снова тянет меня на задний двор. Достает игрушечный лук, натягивает тетиву и пускает стрелу в соломенное чучело. Мне приходится подойти ближе к мишени и прищуриться, чтобы различить стрелу, попавшую чучелу в туловище.       — Молодец! — восхищенно восклицаю, вытаскивая стрелу. — У тебя зоркие глаза и умелые руки.       Алекс расплывается в гордой улыбке.       — Теперь ты! — отдает мне лук.       Пытаюсь прицелиться из детского лука с того же места, где стоял Алекс. Но ожидаемо промахиваюсь. Когда мальчик бежит подбирать стрелу, отворачиваюсь от низких лучей заходящего солнца и вдруг замечаю гибкую фигуру Кима. Он смотрит на меня с каменным выражением лица. Подбегает Алекс, и Ким коротким движением предлагает мне взять лук — настоящий, боевой. Из которого сегодня пытался убить меня.       Качаю головой, отказываясь от предложения, но Алекс начинает скакать на месте, словно маленькая обезьянка:       — Джай, давай! Попробуй из большого!       — Не получится, — развожу руками. — Стрелять из лука я не умею. Лучше пусть Ким тебя научит.       — Ким, покажи! Попади ему в глаз! — подпрыгивает в нетерпении Алекс.       Ким отходит на несколько шагов назад — с этого расстояния я не различил бы даже очертаний чучела — и легко, почти не целясь, пускает стрелу.       — Ух ты!!! Прямо в глаз!!! — захлебываясь от восторга, кричит сынок.       — Дон Алессандро! — раздается позади голос Сай. — Скоро подадут ужин. Пойдемте переоденемся к столу.       Мальчик, громко повозмущавшись, все же подчиняется, и мы с Кимом остаемся одни.       Он долго и пристально смотрит на меня — с вызовом во взгляде. Лук опущен, но я знаю: в умелых руках достаточно доли мгновения, чтобы пустить смертельную стрелу.       — Метко стреляешь, — наконец говорю я и позволяю себе дружески хлопнуть его по плечу.       Не оборачиваясь, ухожу со двора.       День догорает. После ужина, прошедшего на удивление мирно, мы расходимся по комнатам. Дети и Сай по распоряжению Вель занимают теперь бывшие покои Диего Адальяро, а мы с Вель снова играем в прятки: для меня приготовлена старая комнатушка, в которой так и не заделан скрытый за гобеленом проход в детскую.       Наконец-то мы остаемся одни.       Не могу сдержаться, сгребаю податливую Вель в объятия и с наслаждением целую — сладко, властно, глубоко. Мы целуемся бесконечно долго, не разжимая объятий. Руки Вель обхватывают мои плечи, ласкают затылок, зарываются в волосы. Мои ладони скользят по ее узкой спине, сжимают аппетитные округлости под ворохом юбок, трогают грудь сквозь плотный корсаж.       Еще немного — и я снова совсем потеряю контроль. Но теперь я не хочу торопиться, словно грубый нетерпеливый мужлан. Мы меняемся: я наскоро освежаюсь в теплой пресной воде и уступаю купальню Вель. Пока она всласть плещется в ванне, без стеснения растягиваюсь на широкой мягкой кровати, раскидываю руки и ноги в стороны, словно морская звезда, закрываю глаза и блаженно улыбаюсь. Совсем скоро Вель — обнаженная, соблазнительная — придет ко мне в постель. И я буду любить ее долго. До самого утра.       Да, воистину это лучший день в моей жизни.