Навечно люблю(книга 2)

Длинные чёрные пряди волос развивались на ветру, как развиваются щупальца осьминога под водой. Теплый, почти горячий, ветер бил в загорелое лицо красавицы, которая щурилась от сияния солнца. Она опять забыла очки в коридоре дома на тумбочке. Что тут можно сказать? Она ненавидела этот аксессуар, который вечно натирал переносицу. Тем более, темные стёкла очков крали у окружающей среды оттенки и цвета, а смысл ее прогулки именно в том, чтобы охватить все в радиусе ста метров, запечатлеть в голове и насладиться летом в полной мере. Любимое место многих жителей этих каменных джунглей был огромный «Парк Горького». Банально, но только это место смогло включить в себя большую часть прелести природного происхождения. Тут и деревья, и озеро, щебетание птиц и благоухания чистого воздуха. Люди. Счастье. Она все сильнее нажимала на педали нового, навороченного велосипеда, который приобрёл этим летом брат. Офелия всегда наблюдала за переменами в природе, но сейчас, куда бы она бросила взгляд, везде она видела красоту неземную. Чувствуя себя героиней из «диснеевского» мультфильма, она больше не могла адекватно воспринимать. На самом деле, только абсолютно счастливый и влюблённый может смотреть на все окружающее не совсем трезвым взглядом. Можно искренне полюбить прохожего, что улыбнулся при виде твоей улыбки, или посочувствовать тому, кто хмурит брови при виде тебя. Остановившись, она опустила ноги на землю и устремила свой взор на озеро, на котором активно играли солнечные лучики. «Слава Богу, — подумала она с благодарностью. — Спасибо за то, что я имею, Бог!» Конечно она благодарна Всевышнему, ведь это чудо, что она может любить, не скрывая свою любовь ни от кого! Теперь она свободна от плена лжи и страха, ее освободил Бог после стольких испытаний, которые выпали на ее долю. «Прости меня, дочка!» — Молил ее отец, в ужасе прижимая ее голову к груди и гладя ее волосы трясущимися руками. Слёзы текли из глаз мужчины, его биение сердца оглушало даже ее панический рёв и крик отчаяния. Боль Гора Тиграновича была велика, мужчина понял, что мог стать убийцей дочери, подросток настолько был забит и одинок, что хотел пойти на столько ужасный и непоправимый поступок. Он мог ее потерять. Офелия могла исчезнуть не просто из дома, из города, а из всего мира, уйти за пределы земного шара. Его сердце разделилось на до и после. Сидя на краю, перед ее глазами пронеслись лишь моменты с Никитой, настолько эта любовь оглушила ее. Она не подумала ни об отце, матери, друзьях... Нет, девушка думала лишь о любимом, видела его глаза, руки, вспоминая его дыхание — все, что было связанно лишь только с ним одним. Отец также поделил свои воспоминания, он видел своё отношение к ребёнку, ее боль, бесконечная мольба и ручьи слез, но его сердце было закрыто для неё. Только тогда он осознал всю горечь ее состояния, она осталась одна со своими трудностями, с первой любовью и при этом столкнулась с родительским непониманием. В тот момент в комнату ворвался папа, остановил дочь, обхватив ее туловище рукой и прижимная к своей груди. Взрослый мужчина не знал, как ещё выразить свой страх, кроме как заплакать. Он медленно опустил ее на пол и продолжал плакать, все сильнее прижимать ее к себе, они оба не понимали, отчего так сильно страдали, отчего горели души отца и дочери, от радости, любви или горя. Однажды, когда они говорили вместе, отец сказал ей очень важную для неё фразу: «Я думал, что должен защитить тебя от этого парня, но не замечал, как сам же уничтожал тебя, теперь я всегда буду твоей защитой, дочка, я всегда буду бороться вместе с тобой!» Это то, что она так долго хотела услышать от него, он вернулся. Отец снова стал ее лучшим другом, снова обнимал и прижимал к себе, любил больше, чем раньше. — Ты чего зависла? — рядом послышался звонкий голос Кати с привычными нотками насмешки. Утонченная и хрупкая девушка, также последовав примеру подруги, убрала ноги с педалей, сняла очки «авиаторы» и принялась собирать свои пористые, белокурые волосы в пучок. Офелия обожала эти волосы, короткие и пусть немного непослушные, но красивые и всегда пахли цитрусом. Шаловливые и суперкороткие шорты привлекали внимание всего мужского пола, и, похоже, девушку это совсем не смущало. От жары на лице Кати собралась испарина в области подбородка, лба и над верхней губой. Армянка улыбнулась в ответ на ее риторический вопрос. — Я знаю у тебя в кармане ещё много резинок, дай мне одну, — попросила Офелия. — Ну вы чего притормозили? — наконец подъехал недовольный Глеб, который почему-то отставал от подруг. Его вопрос остался без внимания. Катя отдала Офелии резинку и наклонилась завязать шнурок. Офелия тут же смутилась от позы, которую приняла девушки и ее взгляд манипулятор устрашился на Глеба, который, как зачарованный, смотрел на ее вид сзади, его глаза вдруг сузились, а губы приняли еле заметную ухмылку. — Ты бы присела подружка, — выдала Офелия, когда Катя уже выпрямилась. — А что? — возмущённая замечанием, поинтересовалась блондинка и оглянулась, но вокруг ничего не происходило. Девушки посмотрели на Глеба, парень присел на раму, провёл рукой по волосам и с издевкой произнёс: — Не парься, Катюш, это очень хорошо, что ты волнуешь воображение своего парня, — сказав он, облизав нижнюю губу и не отрываясь пожирал девушку глазами. — Пошёл ты! — покраснела Катя. Офелии было любопытно наблюдать за молодыми людьми, они повзрослели, Глеб словно возмужал, его взгляд стал более твёрдым, мужским. Может, ей это все казалось, но она могла поклясться, что он стал на голову выше, чем при знакомстве с ним, плечи стали шире, а голос стал ещё более глухим. Отношения этой пары тоже очень сильно изменились. Если раньше весь фокус был направлен на телесные контакты, объятия и поцелуи, то сейчас все иначе. Все стало как у взрослых людей, их отношения стали серьезнее, фундаментном их любви было доверие, забота и уважение. Можно было вечно смотреть на их взгляды, разговоры и то, как они заботятся друг о друге. Глеб часто ругает девушку, когда та, возможно, одета не по погоде или поздним вечером гуляет одна, ездит на автобусе и этих примеров море. Эта нежность трогает до глубины души. Компания оставила велосипеды и решили передохнуть, устроившись на газоне. Людей в этот день было чересчур много — много детей и их родителей. Всем хотелось надышаться чистым воздухом и насладиться последними летними деньками. Да, три летних месяца каникул позади и скоро снова начнутся школьные будни. — Вместо того, чтобы радоваться лету, мне приходится в нетерпении ждать его окончания,— со вздохом произнесла Офелия мысли вслух. Катя сочувственно посмотрела на Офелию и ободряюще улыбнувшись сказала: — Осталась неделя, Лий, и Никита приедет. — Я уже месяц, как не слышала его голоса, он то не доступен или занят, или просто не отвечает, — совсем расстроилась девушка и вопросительно посмотрела на Глеба, и тот почему-то виновато отвёл взгляд и опустил голову в колени. — Ты говорил с ним? — спросила она, пытливо глазея на парня. Он так и не посмотрел на неё, вместо этого он поднялся на ноги и бросил: — Не-а, — парень поднял свой велосипед и уехал, ничего не сказав. Офелия проводила его задумчивым взглядом и перевела его на подругу, которая так же недоуменно глядела ему вслед. Тяжело дать объяснение обычным вещам, которые только тебе кажутся странными. Как понять происходящее, если все проходит мимо тебя, если все избегает тебя и твоего внимания? Вопросы продолжали витать в голове и неустанно продолжали истязать ее, наталкивая на предубеждения, которых быть не должно. Вопросы имели самые незаурядные ответы, все подозрения сменялись очевидными объяснениями, но стоило ей остаться снова наедине со своими думками, как она заново начинала съедать себя сомнениями. Это не он, и такое поведение не свойственно ему, по крайней мере, по отношению к ней. Он всегда стремился увидеть ее или хотя бы услышать. Каждый свой день они начинали с того, что оба делились своими планами на день, и если мама Офелии не могла придумать причин удержать ее дома, то девушка, не мешкая, встречалась с любимым. Как чувства, которые заставляли двоих задыхаться вдали друг от друга, теперь пробуждают внутри омерзительное чувство сомнения, и как бы не хотелось даже думать об этом, недоверие? Он исчез, словно его и не было никогда. Ее душа поделилась на двое без него, но что бы то ни было, эта девушка не сдастся! Офелия вернулась домой и весь вечер пыталась все же дозвониться парню. Ей пришлось использовать все социальные сети, все «мэссенджеры» на телефоне, но он был недоступен. Быть может он банально занят или им нельзя так часто использовать мобильные телефоны, в конце концов, это учебное заведение, в котором непременно присутствует дисциплина и общие правила обязательные для соблюдения. Он все тот же, что и месяц назад. Это Никита - юноша, сердце которого разрывалось в ожидании ее любви, в ожидании ее смелости и безрассудства. Он все тот же, губы которого шепотом взрывали ушные перепонки и останавливали биение ее сердца, в предвкушении сладостного поцелуя на ее устах. Артемьев вошёл в ее сердце, как только она увидела его, как бы она не отрицала этого раньше, ее душа запела при виде него так громко, что голова ходила кругом всякий раз, когда он смотрел на неё. Ни что в этом мире не способно забрать его у неё, Бог, Владыка неба и Земли вручил ей его, и даже дьявол не способен вырвать ее из его сердца! Эта любовь выше неба и глубже земли, она невинна, непорочна и чиста, ни что в этом мире не сможет омрачить эти чувства. Всю ночь девушка утешала себя, последующие дни и всю неделю. Он не выходил на связь. Он исчез, но надежда жила, она тлела и ни за что Офелия не позволяла ей погаснуть. Оставалось всего несколько дней до начала учебного года. Для Офелии это лето обернулось тяжелейшим испытанием. В их отношениях с любимым не было места для недоверия, она знала, что его сердце и душа принадлежат ей, но черт, пристроившийся на левом плече, нагонял на Офелию страх от ожидания и незнания. Она оставалась все эти дни дома, не желая видеть кого-либо — одной матери и ее ропота хватало ей сполна. — Ты все-таки добилась своего, —ворча себе под нос, неустанно повторяла Наира Ахмедова. —Где твой русский принц, м? Променяла наших Львов на этого типа... — Мама, —взмолилась Офелия, вынужденная слушать подобное каждый день, она не знала, как прекратить это издевательство над собой. Девушка пыталась ругаться с матерью, кричать, бежать, молить — ничего не могло уменьшить злость матери. Не смотря на одобрение и согласие отца, на их отношения Наира все равно не сдавалась. Женщина при каждом удобном ей случае могла оскорбить Никиту и всячески принизить парня. Ей было больно, конечно, но спорить с матерью ей тоже не хотелось, женщина была полна обиды, она всегда говорила о том, что одноклассник совершенно не достоин ее дочери, не говоря уже об их семье. — Что? — крикнула Наира, обернувшись, удостоила дочь испепеляющим взглядом и тут же вернулась к тесту, которое она с особой злостью месила его. — Если бы не этот тип, мы бы смогли тебя обручить с кем-то, но сейчас уже поздно, тебя никто не возьмёт с такой репутацией! Офелия не выдерживала. То ли терпение было на исходе, то ли отвращение от сказанного было сильнее других чувств, но девушка со злостью отодвинула от себя тарелку с недоеденным обедом и тут же всклочила со своего места. — Можешь говорить что угодно, но я прекрасно понимаю, через что пришлось пройти тебе для того, чтобы быть с отцом, — женщина замерла и медленно повернула голову к дочери, не пряча во взгляде удивление и испуг. — Прошу, не забывай об этом!

***

Глубокий вдох, прохладный, свежий воздух со скоростью света пробежал по носоглотке и проник внутри него. Навсегда! Парень слабо улыбнулся, подняв вверх уголок своих губ. Запах солнца и земли, наконец, земля под холодным снегом начала проглядываться и таять. Шумный выдох, веки опустились и момент запечатлен в нем. Навсегда! Все посторонние мысли он отогнал от себя, людей вокруг не замечал, только голубое небо над головой вело его туда, где ему хотелось быть сейчас. Парень спрятал руки в карманы куртки и ступил на чистую поверхность тротуарной плитки, на которой не осталось и намека на снег, лежавшего еще на прошлой неделе. С неспешной походкой его сознание смогло абстрагироваться от лишнего звука и городской суеты. Состояние невероятное, когда не чувствуешь землю под ногами, когда кажется, что паришь. Ощущение силы давало ему нереальный прилив уверенности в себе, в жизни, в будущее. На секунду он оторвался от себя и взглянул на окружение. Каждый, кто проходил мимо него, является личностью, со своей болью и радостью, с миром, который спрятан где-то в области груди. Он знает, что это место является точкой скопления энергии, если эта негативная и жгучая боль, то эта точка будет гореть, разрываться и уничтожать каждую клеточку тела. Но если внутри живет прекрасное чувство способное окрылять, то в области груди начинает цвести нечто прекрасное, разливающееся по всему. Его душу грела мысль о победе, он смог противостоять даже своей любви, не важно, как было больно ей! Да, так он и подумал, ведь если вспомнить его любимой было больно всегда. Будь то они вместе или врозь, ее боль не стихала. Он понимал ее, конечно, он же был жестоким педантом и себялюбом, не желавший принять ее боль или свою нужду поставил превыше ее слабости! Хотя, может и так, но подросток считал себя ответственным за зарождение этих отношений, его юношеский максимализм кричал о том, что, как мужчина, Никита, имеет право взять обстоятельства в свои руки, не позволять ее мягкотелости вершить дальнейшее пребывание в мире. Ее темный мир, как говорила она, не казался таким страшным, по сравнению с его вселенной, которая именно в тот момент, когда появилась она, начала рушиться ему на голову. Офелия была дана ему, чтобы спасти его душу от безжалостной резни родителей, что происходила между ними, а подросток при этом остался абсолютно один. Никита был уверен, что эта ситуация могла сломать его, изменить его сущность, слепить из неокрепшего ребенка нечто жестокое, бездушное и холодное. Ему повезло, его взгляд притянул черные, полные загадки глаза, зовите это как хотите — колдовство, приворот, безумие, не важно, но он навсегда остался в плену этих глаз! Как бы ему не хотелось признавать свою слабость перед этой девушкой, но она просто заставила его это сделать, пленила и больше не отпускала. Тяжело было проходить эту боль, терпеть зависимость и не иметь возможности просто надышаться любимым запахом, прижать к сердцу другое сердце, без которого оно не в силах биться… Он смог одолеть эти сложности, удержал рядом с собой любимую, позволил ей быть той, кем она является, отогнал пустоту из глубин ее глаз и подарил свободу! Теперь она держит его руку, более не страшась посторонних глаз, Офелия больше не бродила одной по любимой алее, рядом с ней теперь ходил тот, кто был мечтой, она бросала счастливый взгляд на их переплетенные пальцы в замок и ее губы расплывались в улыбке, а по его телу пробегали мурашки от этого чувства полной удовлетворённости, их окрыляла эйфория. Ноги вновь, как и всегда, привели парня на одно и тоже место, он стоял на против стены плача и, смотря на нее, он имел возможность заглянуть в прошлое. Прикрыв веки, его окутал туман воспоминаний. Сделав глубокий вдох, парень поддался воспоминаниям: « — Ты давно уже забрал мое сердце и сейчас оно так сильно бьется только ради тебя, я отдала его в твои руки, и только тебе решать держать это глупое сердце или выпустить и уронить, — задыхаясь говорила она. — Я знаю, что сейчас не время, но я боюсь, что каждый новый день сможет разлучить нас и поэтому скажу сейчас! Давай оставим свои записки в этой стене, а в них напишем о своих чувствах или пожеланиях, что угодно, только чтобы это касалось нас…» Говорила она дрожащими губами, смотрела на него из-под мокрых ресниц и любила так сильно, что хотелось поклясться ему, хотела запечатлеть эту любовь везде, куда бы они вместе не пошли, а ему этого совершенно не хотелось. Встретив ее, хотелось любить без пошлости, нежно защищая и заботясь, никому не говорить о горящем по ней сердце, о сладком привкусе на губах- все это он хранил так далеко, чтобы никто не смог посягнуть на сокровенное. Холодной ладонью он коснулся такой же стены и она, словно от его прикосновения, отдалась тихим и волнующим голосом: «— Мы прочтем их, только если один из нас решит отпустить другого навсегда!» Сердце больно защемило. «— Хорошо, я напишу, но запомни: я тебя никогда не оставлю и не позволю тебе отказаться от нас, хорошо?» Она его часть, его плоть, думая о том, что она вдруг исчезнет из его жизни внезапно начинает болеть кожа, она словно горит, царапает горло, это равносильно горю, настолько эта мысль вселяет в парня страх. Эта стена сохранила не только эти слова, подняв голову к небу, он наконец распахнул ресницы и услышал голос полный нежности и трепета: « —Ты представить себе не можешь, как я сейчас счастлива!» Страх отступил и теплое блаженное чувство разлилось по телу от головы до кончиков пальцев, он хотел быть счастливым здесь, хотел, чтобы эта стена была носителем их любви, тут они поклялись в любви друг ко другу, пообещали, что ни за что не оставят свою любовь. Она стала принадлежать только ему в тот момент, когда запечатала свои мысли о нем на бумаге и оставила ее тут навсегда, и он никогда не узнает, что там было сказано. Его ноги медленно ступали на грязные ступеньки мрачного подъезда, с каждым шагом сердце билось все чаще. «Пришло! Пришло время, о котором я грезил с минуты нашей встречи, Офелия!» Думал он и в тоже время не верил своему счастью! Он — Никита — может вот так запросто явиться на пороге ее дома, в качестве ее молодого человека, взять ее за руку и последовать вместе с ней туда, куда пожелает сам! Он поднялся на ее этаж и, устремив взор на ее дверь, увидел любимую в дверном проходе, так же с нетерпением ожидавшую его. Ее длинные волосы аккуратно спускались вниз рассыпанные по плечам и заканчивались на уровне ниже груди. Черные глаза сверкали в полумраке, а приоткрытые влажные губы сводили парня сума, от одного их вида земля просто ускользнула под ногами, и, чтобы не упасть, он удержался за перила, рывком подпрыгнув к девушке, которая тут же, как мотылек, выпорхнула из его протянутых объятий и попятилась назад в прихожую. Он не хотя прошёл следом за ней, и все его тело напряглось от напряжения, даже воздух словно был натянут, как пружина, дышать было тяжело. Хоть он больше не скрывался от семьи Богосян, его все равно не смогли принять, как своего. Парень постоянно ловил на себе презрительные взгляды матери девушки и враждебные брата, лишь Гор более-менее благоволил к нему и не выражал никакой неприязни. - Не-ет, — вырвался иступленный крик. Подняв голову, он увидел картину, которая выбила его из сил, и страх окутал его тело и разум всецело за одну секунду. Ноги задрожали, а мозг более не соображал. По инерции он отшвырнул от себя шокированного Артура и, подскочив на ноги, побежал к подъезду. Дверь была заперта на мертво и, не зная, что делать, парень принялся кулаком продавливать железную дверь. — А-а, — кричал парень, не понимая, что делать, как добраться до девушки и спасти от ошибки. — Откройте! — его оглушил собственный крик, он ничего не видел вокруг, не видел, как к нему подбежал Артур и открыл ключом домофон. Из последних сил парень бежал по бесконечной лестнице, добрался до ее этажа, дернул ручку двери, и та поддалась. Он увидел перед собой открытую дверь и то, как Наира Ахмедовна, прижав ладони к губам, бесшумно плакала. Сердце забилось сильнее, чем это было возможно, ватные ноги неуверенно шагнули в комнату, мысленно он умолял Бога только лишь увидеть ее там. «Господи, пусть она будет жива, я откажусь от нее, если ты этого хочешь, только сохрани ее жизнь!» Впервые в жизни он молился, со всей серьезностью, веря всем сердце в существование Бога, который где-то там, на верху, наблюдает за ними двумя и почему-то не желает видеть их вместе. Всего за эти пару секунд он умудрился попрощаться с девушкой, согласился отпустить ее, не видеть никогда рядом с собой, отказался от возможности назвать ее своей! За эти мгновения он не только расстался с ней, но и от самого себя отказался, ведь без нее не будет и его. Она полюбила его со всеми его ранами, болью, показала ему того, кем он является рядом с ней, только с ней этот падший ангел обрел свою душу вновь, лишь рядом с ней он имел возможность обрести рай и не сгубить душу в вечном пламени! Силы приходят, когда приходит страх о потери, люди начинают бороться и готовы отдать все, лишь их душа, которая живет в другом человеке жила, мать умрет за своего ребенка, так и люди, которые по-настоящему полюбили друг друга, отдадут свои жизни друг за друга. Он осторожно заглянул в комнату и увидел отца и дочь на полу, и мужчина, словно в агонии, плакал навзрыд, обнимая дочь. Он поглаживал ее волосы и медленно покачивался, не выпуская ее из объятий, они оба плакали, не в силах остановиться. Эти двое сами не замечали, как постепенно убивали друг друга, любили, заботились, но убивали. — Прости меня, дочка, — молил отец. Никита поднял голову и, зажмурив глаза, из которых потекли слезы счастья, мысленно прославил Бога, тут же позабыв о своем обещании, данном им пару секунд назад. Он увидел ее живой и невредимой, несчастной и разбитой вдребезги, но живой. Не важно это, главное, она живет и дышит, а невидимые раны он излечит, поднимет вновь на ноги, снова подарит любовь к жизни и все плохое останется позади. Он медленно подошёл к отцу с дочерью и опустился рядом на корточки, совершенно не обращая внимания на взрослого мужчину, на прибежавших родителей, брата, протянул к девушке руку и коснулся ее волос, тихо, почти шепотом, произнес: — Фель, — девушка вздрогнула, услышав его голос, и подняла голову, оторвав мокрое от слез лицо, от груди отца. Ее глаза кричали о боли, о силе, которой было слишком много, эта сила и отчаяние одновременно были и ее слабостью. — Я не отпущу тебя, слышишь, — все так же в пол голоса говорил он, и ее губы дрогнули, и улыбка скользнула по ее лицу. Она бросилась в его объятия сжимая его так сильно, что было сил. Прошел месяц, жизнь начала меняться и ему казалось, что больше ничего плохого с ними не сможет произойти, она с ним и ничего больше не препятствует их любви, он не знал, что препятствием могут быть и они сами, вот это преодолеть будет уже сложнее. — Иди же ко мне, — попросил он, продолжая глазеть на девушку, которая, по каким-то причинам, держалась от него на расстоянии. Офелия осторожно заглянула в открытую дверь зала, робко собрала волосы, сложила на левом плече и, смущенно улыбаясь парню, шагнула к нему. Офелия окольцевала его талию и прижалась к любимому, а он прикрыл глаза от наслаждения. — Вы охренели? — раздался негодующий голос рядом. Это был никто иной, как Артур, который, как мы знаем, всегда появляется не вовремя. Парень стоял в дверях в зал и, скрестив руки на груди, облокотился об дверной косяк. Он оглядел пару презрительным взглядом и не спешил удалиться, очевидно, ему хотелось не просто выразить свое возмущение, а бросить еще и пару колкостей в адрес Никиты. То, что парень вообще стоял напротив Никиты и наконец-то обратил на него внимание, уже большой прогресс. Обычно этот молодой человек предпочитает делать вид, что такой персонаж, как Никита Артемьев, вообще не существует. Они не раз сталкивались на улице или у школы, когда тот забирал сестру, он никогда не разговаривал с Никитой, да что уж там разговаривал, он даже взгляда ни разу за все время не бросил и слова в его сторону. Именно из-за этого его внезапное интерес, пусть и в негативном ключе, в сторону двоих оказался чрезвычайно странным. При виде брата Офелия отошла от парня, а лицо девушки кричали о недовольстве и обиде, но она промолчала, как обычно, наверняка, надеясь избежать конфликта. Никита перевёл взгляд исподлобья с Офелии на брата и мрачным голосом процедил: — Очень странно, дружище, обычно ты делаешь вид, будто меня не существует, что изменилось? — он поднял бровь и с легкой ухмылкой поинтересовался. Артур поморщился от тона собеседника, выпрямился и, убрав руки в карманы, посмотрел на Никиту сверху вниз. — Ты и сейчас для меня не существуешь, — ядовито смакуя каждое слово, ответил он. — В этом доме бытуют определенные правила приличия, которые должны быть соблюдены, ты для моей сестры приходишься никем… — Артур, — встряла Офелия, резко оборвав парня, но тот словно не слышал ее замечания и вмешательства. — В нашем менталитете не существуют такие понятия, как девушка или подружка, — он был очень желчным, в глазах сверкнул огонь отвращения и неприязни. — Не позволяй себе вольности, пока на ее пальце не будет помолвного кольца, понял? — Прекрати, Артур, нести чушь! Артемьев был абсолютно спокоен, в отличии от Артура, он прекрасно понимал, что с молодым человеком ему, по сути, нечего делить и смысла стоять и пререкаться с ним нет. Поведение Артура совершенно ясно, как день. Он сразу не принял Никиту, не хотел видеть его рядом с ней, он всегда хотел для нее другого парня, своей национальности. Их он считал более надежными для нее, а Никита для него был всего на всего мутным типом, которому не понятно, что нужно от его младшей сестренки. Он не был способен ненавидеть кого-либо из ее семьи, для него они были людьми, которые воспитывались в чрезвычайной строгости, и они никогда не смогут понять их любовь, не способны. Жалость, единственное он испытывал. — А ты надел кольца на палец всем девушкам, с которыми спал? — зло съехидничал Никита, прекрасно осознавая, что задел за живое Артура и тот тут же изменился в лице, мышцы лица задрожали, а грудь начала подниматься все чаще и быстрее. — Убирайся от сюда, живо! — закричал парень, не совладав с гневом, отчего настроение Никиты поднялось еще больше. На слишком громкое негодование сына прибежала мама. — Что тут происходит? — испуганно вскрикнула женщина и при виде Никиты сразу поняла в чем дело, ее глаза сузились, метая огненные стрелы в Никиту. — Уйду, как только заберу с собой Офелию! — хладнокровно ответил Никита, бесстрашно отражая стрелы со стороны матери и сына, он почувствовал, как так же начинает закипать. — Ты, парень, совсем стыд потерял, раз вот так заявляешься к нам домой, — с нотками презрения говорила Наира Ахмедовна, упирая руки в боки. — Как ты смеешь говорить, что заберешь с собой нашу дочь, разве ты не должен просить разрешения у ее отца, м? — вопрошающе посмотрела на него женщина, на что Никита лишь усмехнулся. — Ты смеёшься, а ведь у нас такие законы, а твое поведение говорит о неуважении к отцу твоей девушки! — Довольно, мама! — твердо вскрикнула Офелия, встала рядом и взяла его за руку. — Он всего лишь хотел позвать меня на прогулку, а вы что устроили? Разве так принимают гостя?! Позор! — с вызовом сказала Офелия. — Тебе позор! — ответила женщина. — Хватит уже! Неизвестно от куда послышался хриплый и уставший голос взрослого мужчины. Оказывается, Гор Тигранович все это время сидел за закрытой дверью кухни и молча слышал все, что происходило в коридоре. Его скулы были покрыты недельной бородой, а ее цвет выдавал его непреклонный возраст. Один лишь обрывистый взор главы семьи в сторону жены и сына был способен обоих заткнуть и заставить покинуть их общество. Он и Никиту не оставил без внимания, его большие глаза сузились, а кожа вокруг них сложилась так, что лучи солнца освятили лицо, но Никите не стало легче от такого сравнения, лишь в присутствии отца Офелии он чувствовал себя неуверенно и уязвимо. — Идите, — произнесли его уста мягко, но строго. — Приведи ее как можно раньше, не ждите, чтобы стемнело! Он обращался к Никите, внимательно изучая парня, а взгляд словно желал проникнуть в его внутренности сознания, это чувство вселяло в парня страх, не может такого быть, чтобы дитя на столько было похоже на своего родителя, один и тот же взгляд, те же глаза. Да, страх не покидал его, но нельзя было не проникнуться к мужчине теплым чувством уважения и почтения. Во всяком случае, принятие Никиты в его семью давалось мужчине не просто, поэтому Никита отдавал ему должное за его усилия. Артемьев ответил лишь кивком, а Офелия, подойдя к отцу, поцеловала его в щеку со словами: — Спасибо, папа, ты знаешь, насколько это важно для меня! Ее рука была в его руке и счастье пульсировало в области груди, щекотало где-то в животе и это ощущение дарило крылья. Она могла поклясться, что вот-вот сможет взлететь, лишь бы он не держал. Его любовь делала эту весну еще прекраснее, чем она могла бы быть. Краски казались ярче, запахи еще сильнее манили, а каждая певчая птичка пела лишь об одном; о их любви. Пусть все ее мысли были бреднями сумасшедшей. Пусть скажут так нельзя любить, нельзя жить лишь одним человеком, пусть говорят, что хотят, она слушала его одно. Все ее сознание верило лишь ему, это как языческая религия. Она лишь только Бога из любимого не сделала, со страхом в ночи ее мысли приводили ее к этому. «Ты мой Покровитель, но моя любовь выше места, где обитаешь ты, Боже!» Со слезами и улыбкой на лице шептала она темноте ли, Богу ли, мы не знаем, но важно ли это? Главное, это ее вера и радость, которая заставляет парить выше облаков, а улыбка озаряет лицо ярче солнца! Эти двое держали друг друга за руку и молча слушали сначала молчание друг друга, а потом уже и звуки всего, что символизировало их чистые чувства. — Прости за Артура, — Офелия нарушила уже затяжное молчание и украдкой взглянула на Никиту, который все еще думал о том, что известно только ему и Господу. Его губы ухмыльнулись, отчего и она невольно улыбнулась, еле сдерживая любопытство его улыбки. — Хочешь, чтобы я надел на твой палец кольцо? — неожиданно поинтересовался он и остановился, вставая напротив девушки в ожидании ответа. Офелия замешкала, совершенно выбитая из колеи, а мысли вдруг повалились друг на друга с полок, которые аккуратно были сложены в голове. Не думала она, что слова брата как-то коснутся парня. Неужто эти слова заставили его призадуматься? Совсем не похоже на него, или же она совсем не знает своего возлюбленного? — А разве наши отношения не ведут к такому событию, как помолвка? — хитро улыбаясь, ответила она вопросом на вопрос. Никита цокнул языком и, закатив глаза, сказал: — Ты же не из тех, кто будет парня силком тащить в ЗАГС? — на это Офелия нахмурилась и надула губы. — Хотя, — Никита расплылся в широкой улыбке и притянул девушку к себе, обнимая ее за талию. — Этот процесс можно ускорить, — говоря, он приподнял бровь и не сводил глаз с возлюбленной. — Как? — спросила Офелия, взирая на него с недоверием. Тот наклонился как можно ближе, к самому уху и шепнул: — По залету… Опять. Он говорит об этом уже не первый и не во второй раз, да он сводит все это к шуткам и смеётся, но Офелия тоже не глупая девушка и все прекрасно понимает. Он молодой, но мужчина и то, что она с ним, — это ее выбор и девушка прекрасно понимала, на что идет. Она обнимает его, целует и прижимается, все это разжигает их страсть и сдерживаться становится все сложнее не только ему, но и ей. Он улыбался, а ее лицо приняло серьезный вид, она обняла его лицо и сказала: — Никита, дай мне еще немного времени, пожалуйста! — она с надеждой заглядывала в его глаза. Он оторвал от нее взгляд и со вздохом тяжело посмотрел куда-то вдаль. — Не парься, я понимаю! — сказал он и продолжил прогулку с ней. Он не хотел расстраивать ее своей глупой болтовнёй, именно так все время говорил он, а ей было обидно, что Никита то ли стыдился, то ли боялся — не ясно, но в открытую не возвращался к этой теме. Она хотела поговорить об этом летом, когда у них будет много времени побыть наедине, они смогут поговорить, а может и решиться на что-то, но ее планам не суждено было сбыться. Оказалось, что время это и есть их враг. Они совсем мало времени провели вместе. Они хотели, чтобы это лето подарило им еще больше времени вместе, чтобы это было их время. Они были счастливы, что никакой власти над ними более нет, но почему снова все идет против них, теперь им противятся время и расстояние. — Фель, мне нужно ехать, это всего на пару месяцев, — говорил он, держа ее ладони в своих, старался звучать как можно ласковее, его зеленые глаза сверкали надеждой, она видела в них себя. Нежность, которая только сильнее ранит, не представляя, как она будет без него. — Я просто не представляю, как мне быть без тебя, ты уверен, что это нужно тебе? — вокруг были люди, пили чай или кофе, так же наслаждались обществом друг друга. Интерьер кофейни старался окутать своих посетителей уютом, атмосфера подталкивала на душевные разговоры, на покой и спокойную радость, но в этот день все шло совсем не так. — Это мое будущее! Вот так, всего три слова не позволили ей возразить ему. Как она могла встать между ним и его будущим, ведь больше всего на свете она хотела, чтобы у ее любимого было будущее и уже потом желала стать частью его будущего? Он знал, чего он хочет и стремится к этому, что еще нужно ждать от парня его возраста, он изменился со временем , когда они познакомились. Больше в его жизни не было сомнительных праздников и встреч. Нельзя сказать, что все свое время он проводил с ней, нет. В его жизни все еще были друзья, которых он любил, родители и брат, она была счастлива, ведь счастлив был он, просто время, которое у него было он тратил с умом. — Я буду ждать тебя и это лето все равно будет нашим, мы ведь будем общаться и дальше, — улыбнулась она и прикрыла глаза, когда парень притянул ее лоб к своим губам и поцеловал. Самолет. Небо. Свободная страна. Штаты. Это не первый его полет в Америку, все те же приветливые и открытые люди, все тот же «тайм сквер», тот же бруклинский мост. Ничего не изменилось, но что-то было не так. Сначала он не понял, почему же все ощущается по-другому, он же был тут и посещал все эти места раз сто, но внутри радость, которую хочется отдать кому-то. Он достал из кармана свой телефон и принялся запечатлевать все, что видит он, чтобы она тоже видела это. Он рассказывал ей, что бы он сделал если бы она была сейчас рядом с ним, куда бы повел, где бы сфотографировал. Это был лишь первый день пребывания его в чужой стране, они общались без умолку, по видео связи и он радовался, как будто он и не уезжал. Но пришли и другие дни, начались занятия новые знакомства, веселые парни и раскованные девушки, красивые американки, сексуальные латиноамериканки. Среди всей этой суеты он продолжал думать о ней, ее светлая улыбка и доверие ее глаз не покидали его ни днем, ни ночью. Спустя месяц они все реже созванивались. Он говорил, что времени совсем нет и это было правдой. Она обижалась, но он знал, что все равно вернётся к ней, это пройдёт, эти трудные дни тоже оставят их и они снова будут вместе. Он просыпался вместе со своими соседями по комнате в восемь утра, беря телефон в руки, там уже было около десяти пропущенных звонков от нее, он думал, что обязательно позвонит после завтрака, но оставлял телефон в комнате, так и не возвращался за ним. Занятия, общение с абсолютно разными людьми поглотили его и он мог забыть о ней, вспоминал, когда поздно возвращался в спальню и на разговор уже не хватало времени. Это было не просто учебное учреждение, своего рода лагерь, где можно было найти время и для вечеринок, и для обучения интересовавших направлений относящиеся к строительному бизнесу. Интернациональный лагерь, в котором собрали детей из самых разных уголков мира, там все говорили на одном языке, английский язык признан всемирным, свободная страна соединила разных людей, темперамент, характер и судьба у каждого своя, но Никита только в конце своего пребывания понял, что это испытание, которое он не прошел. — Мои родители давно в разводе, — беспечно дернув худым плечом, грустно произнесла загорелая красавица из Бразилии. Никита внимательно разглядывал ее лицо со страхом осознавая, как сильно его влечет к этой малознакомой красавице. Маленькие голубые глаза украшали чересчур наращенные ресницы, темные веснушки весело играли на ее аккуратном носике, а пухлые губы, которые явно были увеличены при помощи косметологических средств, взрослили девушку лет на десять, но от этого она не становилась менее привлекательной. Ее сексуальная энергетика сводила сума, а чертовски соблазнительные взгляды, ненароком брошенные в его сторону, заставляли его колени дрожать. — Общаешься с отцом? — спросил он, еле отводя взгляд от девушки. Никита согнул ноги в колени, соединил руки в замок и свесил их на коленях, опустил голову, прилагая усилие над своими мыслями. Молодые люди нежились под жарким солнцем и сидели на идеально подстриженном газоне, затрагивая личные темы, желая поближе познакомиться. Бразильянка тяжело вздохнула и подняла голову к небу, крепко зажмурив глаза. — Да, но мне сложно с ним, он ушел от мамы к мужчине! Тут он понял, что красавица не просто кукла, а личность со своей историей, своей душой, которая уже с семнадцати лет изранена. Ему стало не просто интересно общаться, а она ему понравилась, они с каждым днем, часом и минутой становились ближе. Они стали постоянно искать встречи друг с другом, разговоры наедине и постоянные вечеринки вместе, голову снесло и все, что раньше он хранил в душе заглушил, забыл не хотел думать, интересы поменялись, он так думал. \ Однажды на секунду он допустил мысль, а вдруг любовь ушла, испарилась? Иначе откуда это влечение? Ему понравилось думать именно в этом русле, он принял это, согласился с этой теорией и больше не возвращался к этой теме, пока не случилось то, что навсегда украдет покой внутри него. Он променял то, что считал святостью, осквернил свою святыню, ради секундного наслаждения плоти, искушение пробралось и очернило его душу, он впустил в свое сердце дьявола, который шептал ему на ушко непристойности. Человек любит грязь, его привлекает все, что блестит, все, чем бы он смог овладеть, но не все то золото, что блестит, получив желаемое в это же мгновение в твоих руках сможет превратиться в бесценок, золото неожиданно в твоих глазах станет ржавым железом. Раскрыв глаза, ты задохнешься от сожаления, от отчаяния, боли и чувства вины, ты своими руками поработишь себя и станешь вечным пленником врага человеческого. Дьявол возликует на могиле любви, которую, как оказалось, ты и похоронил именно в тот момент, когда отказался от нее. Он ничего не соображал, лишь вкус, сладкий вкус во рту, мурашки по всему телу, жидкость, которую он принял ранее, грела его организм еще сильнее и, казалось, от нее и желания он готов сгореть прямо сейчас. Он ясно помнил, как его рука гладила нежную кожу, волосы и талию, но это все чужое. Всего секунда понадобилась, чтобы протрезветь, от одного лишь лика, который всплыл в голове, заставил парня проснуться ото сна. Он пришел в себя, но было уже поздно, передним стояла не та, которую тот увидел с закрытыми глазами, а совершенно незнакомая и чужая девушка, которая обманула его, которая попыталась оковать его в свои дикие желания и отправить в вечный огонь. Он увидел все со стороны, но поздно, время упущено и решения приняты, а человек снова проклинает весь мир за свое бессилие над временем. Самое страшное оружие в руках человека, которое бьет по нему самому — это свобода выбора, а самое желаемое оружие, которым никто не обладал, — это власть над временем!