In Spite of Everything, the Stars

Когда Мерлин просыпается, он чувствует, что прижат спиной к груди Артура. В утреннем свете все выглядит по-другому, и все же Мерлин чувствует себя в объятиях Артура как дома. Он слегка шевелится, не желая, чтобы Артур проснулся и отпустил его, но, к сожалению, это движение отдается волной боли по всему телу. Он шипит, и Артур шевелится у него за спиной. — Мерлин? — сонно бормочет мужчина, и это звучит так странно ласково, как будто для них совершенно естественно проснуться в объятиях друг друга. Мерлин хочет сказать, что все в порядке, но ему вдруг так больно, что он не может даже пошевелиться. Пульсирующая боль становится невыносимой, и Артур, кажется, понимает. Он быстро встает и приносит пузырек с таблетками и воду с тумбочки. — Держи, — говорит он, и Мерлин пытается сесть, но слишком больно, и он чувствует, как слезы щиплют его глаза. — Хей, — мягко говорит Артур, слегка похлопывая здоровую руку. — Все хорошо. Его голос все еще хриплый от сна, но Мерлин слышит в нем беспокойство, поэтому не жалуется на то, что с ним обращаются как с ребенком. Он позволяет Артуру усадить себя на кровати и трясущейся рукой принимает таблетки. Мерлин чувствует себя психологически лучше, когда принимает их, хотя знает, что они не подействуют еще добрых полчаса. Артур идет заваривать чай, а Мерлин прислоняется головой к изголовью и пытается выровнять дыхание. Это слегка отвлекает от боли. Артур возвращается и заставляет его съесть два ломтика тоста. Мерлин протестует, говоря, что его сейчас стошнит, но вынужден признать, что ему уже лучше. Он изо всех сил старается не думать о событиях вчерашнего дня. Но когда Артур наклоняется, чтобы достать что-то из шкафа, и его рубашка задирается, в голове вспыхивает воспоминание о прошлой ночи. — Откуда у тебя этот шрам? Артур замирает. — Какой шрам? — медленно спрашивает он. — Когда ты переодевался прошлой ночью, я видел… — Мерлин замолкает, указывая на живот Артура. — Старая футбольная травма. Хочешь еще чаю? Я сделал p… — Артур, — говорит Мерлин. — Это шрам от заклинания. Смертельного, если я не ошибаюсь. Артур начинает убирать лекарства и пластыри, оставшиеся на комоде. — Ну и что с того? — он говорит прямо. — Не твое дело. — Должен сказать, я немного удивлен. Мы столько говорили о морали магии, а ты ни разу не бросил мне это в лицо. — Это не… — Артур замолкает. Какое-то время он возится со свертком бинтов, и Мерлин ждет, чувствуя, что сейчас не стоит торопить. — Это не то, что бросают в лицо, — наконец произносит Артур. — О нет, я не это имел в виду, — виновато говорит Мерлин. — Я не пытался… — Я знаю, — обрывает его Артур. — Я имел в виду… он не виноват. Мужчина. Тот, кто это сделал. — Что случилось? — спрашивает Мерлин. Артур выглядит встревоженным. — Ты помнишь те незаконные магические бои на складах и все такое? Мерлин слишком хорошо их помнит. Однажды, когда ему было десять лет, он засиделся допоздна, чтобы посмотреть документальный фильм о них, привлеченный соблазнительной кровавой рекламой. Это было ошибкой. Он с ужасом наблюдал, как камеры снимали людей, избитых, жестоко изувеченных, разорванных в клочья перед орущей толпой. Мама спустилась вниз и увидела, что он плачет на диване, уверенный, что однажды ему тоже придется драться. Она постаралась успокоить его, но он не мог не заметить слез в ее глазах. Незадолго до того, как он прибыл в Институт, подобные мероприятия были запрещены на законодательном уровне. Но они задержались в коллективном сознании магического сообщества. Некоторые вещи нельзя забыть. Артур, кажется, ждет какого-то знака подтверждения, поэтому Мерлин кивает. — Когда мне было пятнадцать, отец взял меня с собой. И… я ушел пораньше, потому что мне… мне это не понравилось. Один из магов пытался использовать меня в качестве заложника, чтобы вырваться. Он направил заклинание на моего отца, но я встал перед ним, и… Он почти бессознательно проводит рукой по животу. — Это было смертельное заклинание? — Да. Шанс, что я выживу был минимальный. Но я знал, что… Артур замолкает, пытаясь подобрать слова. — Ты знал, что он не виноват, — говорит Мерлин, и это не вопрос. — Да. Он чуть с ума не сошел от наркотиков, которыми его накачали, — говорит Артур печальным тоном. — Не думаю, что он вообще понимал, что делает. Мерлин не ожидал столько сострадания от парня. Но он уже привык к тому, что Артур полон сюрпризов. И тут на него обрушивается вся тяжесть услышанного. Артур чуть не умер, когда ему было пятнадцать. Он прошел через то, через что большинство людей никогда не пройдут. Должно быть, это сильно повлияло на то, кем он стал. Это еще один кусочек головоломки по имени «Артур», и Мерлин начинает думать, что никогда не сможет собрать все это вместе. — Значит, в пятнадцать лет отец взял тебя на незаконную магическую битву? — говорит он, не скрывая отвращения в голосе. Неожиданно Артур криво улыбается. — Он сожалел. Я знаю, что ты о нем думаешь, но он действительно сожалел. Когда я лежал в больнице, он не отходил от меня ни на шаг. Я думаю, он… думаю, это напомнило ему о том, как умерла моя мама. Артур никогда раньше не упоминал о своей матери, ни разу. Мерлин не стал расспрашивать, догадываясь, насколько болезненна эта тема. Но Артур сам заговорил об этом. — Мне жаль твою маму. Артур лишь пожимает плечами. Привычка, которая приходит от постоянных бессмысленных извинений всю свою жизнь. Мерлин кое-что об этом знает. — Ты можешь рассказать мне об этом, если хочешь, — тихо говорит он. Артур, похоже, обдумывает это. На лбу у него морщинка, которую Мерлин хочет разгладить пальцами. — Это был сгусток крови, — говорит он наконец. — Больница только что присоединилась к медицинскому магическому тресту, и ей предложили эпидуральную анестезию. Мой отец хотел, чтобы она получила обычную, но она думала, что это менее рискованно. Повитуха произнесла заклинание и… Артур останавливается с искаженным от горя лицом, и сердце Мерлина болезненно сжимается. Он выглядит таким усталым. Как будто он смертельно устал. Как будто он был таким долгое время. — Думаю, она обняла меня. По крайней мере, на несколько минут. Прежде чем… Он быстро моргает, и Мерлину приходится бороться с собой, чтобы не протянуть к нему руки. Голос Артура срывается, когда он наконец продолжает: — Утер подал в суд на больницу, и они загладили дело. Акушерку уволили. Мерлин не уверен, стоит ли ему говорить то, что он собирается сказать, но он думает, что это нужно сказать. Достаточно людей лгали Артуру в его жизни, теперь он заслуживает правды. — Артур, — мягко начинает Мерлин. — Ты же знаешь, что магическая эпидуральная анестезия не может вызвать тромб? — Я знаю, — устало говорит Артур. — Я искал его, когда мне было шестнадцать. После… после склада я начал сомневаться в том, что говорил мой отец. Поэтому я прочитал все исследования в интернете. Я знаю, что никто не виноват. Она… она бы все равно умерла. Его пальцы рассеянно водят по кольцу на пальце. — Но мой отец был влиятельным человеком, и я думаю, что больница просто хотела, чтобы дело закрыли. Поэтому они позволили акушерке взять вину на себя. Сколько бы таких историй ни слышал Мерлин, они всегда глубоко ранили его. Так много магов были вынуждены платить за чужие ошибки. Это убивало его. — Я записал ее имя, — вдруг говорит Артур. — Акушерка. Нимуэ Лахлан. Ей больше не разрешали практиковать. Мой отец позаботился об этом. Но я… я хочу все исправить. Я не знаю, как. Может, когда мой отец уйдет на пенсию, или… я смогу очистить ее имя. Он выглядит очень решительным, и Мерлин чувствует странный прилив чего-то похожего на гордость. Он думает о своем отце, о том, как ему хочется рассказать миру, кем на самом деле был Балинор Эмрис и как он умер. Но Артур даже не знает эту Нимуэ. Он делает это только потому, что считает это правильным. Мерлин не в первый раз видит человека, который действительно далек от влияния отца и воспитания, с которым он вырос. Мерлин хочет вытащить этого человека на свет. У Артура столько возможностей стать чем-то большим. — Звучит неплохо, — тихо говорит он. Артур улыбается — немного нервно, немного с надеждой. Мерлин хочет что-то сказать о том, как они проснулись, словно две половинки одного целого, но момент проходит. И он, кажется, израсходовал всю свою энергию на разговор, потому что не прошло и пяти минут, как он засыпает и спит большую часть дня. Артур будит его к обеду, а потом к ужину, хотя Мерлин так устал, что едва может проглотить пару кусочков еды, прежде чем его глаза снова закрываются. Он спит всю ночь и просыпается в полдень следующего дня, когда Артура уже нет, а на кровати лежит записка с обещанием скоро вернуться. Он оставил таблетки Мерлина на расстоянии вытянутой руки, но ждать, пока они подействуют, как обычно, мучительно. Он благодарен, когда Артур возвращается из города, чтобы отвлечь его внимание. — Есть новости? — спрашивает он на автопилоте. И тогда он понимает, что да, вероятно, есть новости, и скорее всего, большая часть — касательно его. — Я недолго искал, — коротко отвечает Артур, явно избегая взгляда Мерлина. — Видео выпустили? — спрашивает Мерлин, уже зная ответ. — Да, — говорит Артур, сосредоточенно расшнуровывая ботинки. — Наверное, все новостные каналы включили его, — говорит Мерлин, и в его голосе слышится раздражение. — Я думаю… немного. Не все. Потому что… — Да, потому что там все видно, — выпаливает Мерлин. Он прячется за гневом, чтобы справиться с подступающей тошнотой. Все увидят его на видео: хнычущего и окровавленного на полу, сломленного и жалкого. Любой ребенок с доступом к интернету сможет увидеть один из худших моментов его жизни. — Прости… — Не надо, — говорит Мерлин, поднимая руку. — Больше никаких извинений. Ты ничего не можешь с этим сделать. И теперь весь мир может хорошо посмеяться над жалким магом, который молит о пощаде… — Нет, Мерлин, — в ужасе перебивает его Артур. — Клянусь, все не так. Людям противно. Не от тебя, а то, что они с тобой сделали. Были массовые протесты. — Что?.. Мерлин не верит. Возможно, за последнее десятилетие маги чего-то и добились, но они редко устраивали мятежи. Их в лучшем случае терпят; никто не пойдет под биту, чтобы бороться за свои права. — Люди со всей Великобритании посылали сообщения о поддержке, и из-за пределов Великобритании тоже. И маги, и обычные люди. Они организуют большой марш на Уайтхолл на этой неделе в знак протеста. Даже некоторые из партии целостности выступили и сказали, что они решили поддержать законопроект о микрочипах. Мерлин хмурится, не в силах поверить. — Людям действительно не все равно? — неуверенно спрашивает он. — Да, — решительно говорит Артур. — План моего отца полностью провалился. Он думал, что сможет запугать институт, но все, что он сделал, это вызвал мощный всплеск поддержки для вас, поддержки для всего дела. Он делает паузу. — Я думаю… я думаю, что иногда люди против магии потому, что они не знают ничего лучшего. Они никогда не задумываются об этом. А потом… это похищение, видео. Думаю, многие видели, как это было неправильно. Что-то вроде пробуждения. Мерлин чувствует, что Артур говорит не только о других людях, но и о себе. Неужели все так просто? Если бы люди могли вот так просто изменить свое мнение… Эдвин всегда говорил, что у каждого политического движения есть свое время. Что иногда людям нужен катализатор, чтобы начать делать то, что они должны были делать все это время. Если он был катализатором… возможно, это стоит того, чтобы видео было там. Как бы ему не было больно. Мерлин чувствует, как гнев проходит, и его голос становится спокойнее, когда он снова говорит: — Институт делал какие-нибудь заявления по этому поводу? — Нет, но Мордред Барретт вышел в «Ньюснайт», чтобы выразить свое возмущение. Мерлин замечает, что Артур слегка нахмурился. — Что это за взгляд? — Просто… он мог бы держать рот на замке, — раздраженно говорит Артур. — Я не говорю, что это его вина, но он мог бы выбрать лучшее время для такой подстрекательской речи. Мерлин смотрит на него. — Не смеши меня, ты не можешь винить его за это. Мерлин был до странности счастлив, когда Артур рассказал ему о речи Мордреда, несмотря на все неприятности, которые она вызвала. Мордред все время был очень осторожен, всегда старался быть уверенным, никогда не хотел отталкивать потенциальных избирателей. Мерлин не хотел, чтобы он пошел по пути Юлия и потерял страсть, которая привела его к политике. Приятно было слышать, что в сердце у него все-таки горит огонь. — Я не виню его, я просто говорю… — Я рад, что он произнес ту речь, он никогда не отступал перед трудностями. — решительно говорит Мерлин. — Дело не в том, чтобы отступить, ему следовало подумать о последствиях. Ты думаешь, он захочет присматривать за тобой, учитывая… Мерлин бросает на Артура острый взгляд. — Учитывая что? Артур неловко жестикулирует. — Учитывая вас двоих… — Я не встречаюсь с Мордредом. — Но ты поцеловал его. — Артур, ты ревнуешь? — спрашивает Мерлин, внезапно развеселившись. Так вот в чем дело? — Нет. С чего бы мне ревновать? — защищаясь, парирует Артур. Мерлин не в том состоянии, чтобы быть застенчивым. — Потому что на днях мы чуть не трахнулись, пока ты не испугался, и я думаю, ты даже не знаешь, чего хочешь. Молчание можно описать только как мучительное. Но прошлое Мерлина научило его быть честным. Они через многое прошли, чтобы танцевать друг вокруг друга, притворяться. Если Артур не ответит — Мерлин его заставит. — Та ночь… — с трудом выговаривает Артур. — Была ошибкой. — Чушь собачья, — немедленно отвечает Мерлин. — Признаю, что все было хреново, но это не было ошибкой. Мы оба этого хотели. Артур проводит рукой по волосам, они слегка дрожат. — Я не могу… не могу говорить с тобой об этом. — Не будь таким трусом, — говорит Мерлин, но его тон не резок. Он хочет, чтобы Артур перестал блокировать его, открыл и впустил. Он тоже напуган, он не лучше Артура понимает, что происходит между ними. Но он не может разобраться в этом сам. — С тобой часто такое случается? — настойчиво продолжает Мерлин — Потому что со мной такого не было. Я никогда так себя не чувствовал. Это нечто большее, чем просто… — Мерлин, пожалуйста, — жалобно говорит Артур. — Нет! Пожалуйста, ничего. С тобой такое случалось? Не так ли? Скажи только слово, и я отступлю; скажи, что это ничего не значит, скажи, что я ничего не значу для тебя. Скажи мне. Скажи мне, и я больше никогда об этом не заговорю. Артур отворачивается. Длинные секунды. — Я не могу тебе этого сказать, — наконец произносит он низким, напряженным голосом. — Но я не могу быть с тобой. Затем он выходит из комнаты. Мерлин снова падает на кровать. Ему хочется ударить кулаком в стену, прогуляться, сделать что угодно, лишь бы снять напряжение, но он не может. Все, что он может, — это лежать и прокручивать в голове слова Артура.

***

Артур не позволяет себе думать о том, что сказал Мерлин. Он больше не поднимает эту тему и блокирует все попытки поговорить об этом. Вместо этого он просто концентрируется на том, чтобы вылечить Мерлина. Помогает то, что Мерлин большую часть времени спит. Артур надеется, что это хорошо, что это значит, что он выздоравливает. Он не спускает глаз с ран Мерлина, проверяет его по крайней мере раз в день, перевязывает то, что нуждается в перевязке. Мерлин иногда засыпает, пока Артур работает над ним. Он делает это и в середине трапезы, и Артуру приходится осторожно будить его и заставлять сонно доедать остатки еды. Он не может отрицать, что это красиво. Но то немногое тепло, которое он получает, заботясь о Мерлине, полностью омрачено холодным грузом вины за то, что позволил ему пострадать. На четвертый день после завтрака Мерлин выглядит более бодрым, чем обычно. — Хочешь книгу или еще что-нибудь? — спрашивает Артур. — Или я могу включить DVD на своем ноутбуке. — Нет, я… — Что? — Мне бы не помешало побриться, — говорит Мерлин, указывая на щетину, которая выросла за последние три дня. Артур кивает и подходит к кровати, чтобы помочь Мерлину встать. Он может ходить самостоятельно, но Артур все еще поддерживает его, когда они идут в ванную. Он не хочет, чтобы Мерлин упал и снова получил травму. Он усаживает парня на край ванны и поворачивается, чтобы найти электробритву. А потом он видит, что осколки лежат на полке, и вспоминает. — Оу. Я… я вроде как сломал бритву. Мерлин смотрит на останки. — Как? — Я швырнул ее об стену. Мерлин поднимает бровь. — Зачем? — Я был зол, — коротко отвечает Артур, не желая вдаваться в подробности. Мерлин бросает на него понимающий взгляд, но не настаивает. — Окей. Я оставлю щетину. — Если только… у меня есть обычная бритва, если хочешь. Артур всегда носит с собой запасную, просто дешевую одноразовую. Он достает ее из сумки, роется в шкафу в ванной и находит гель для бритья, оставшийся с прошлого раза, когда он был здесь. Мерлин идет вдоль ванны, пока не оказывается рядом с раковиной. Он берет бритву здоровой рукой, но когда Артур пытается дать ему гель, они оба понимают проблему. — Все в порядке, просто… Мерлин бросает бритву на колени, щелкает краном одной рукой и пытается намочить лицо. Угол неудобный, и он брызгает водой на футболку. — Черт, — бормочет он, и Артур машинально наклоняется вперед. — Нет, все в порядке, я справлюсь, справлюсь. — Мерлин, — мягко говорит Артур. — У тебя руки дрожат. — Я знаю, что они дрожат! — кричит Мерлин и глубоко вздыхает. — Прости, я просто… Он замолкает, смотрит на свои колени. Сжимает здоровую руку в кулак, пытаясь унять дрожь. У Артура такое же чувство, как когда он разбил бритву об стену. Мерлин слишком силен, чтобы сломаться, но он расщепляется. Фрагмент за фрагментом. Артур должен вытащить его отсюда. Но ему нужно время, чтобы все спланировать, а сейчас он не может этого сделать. Поэтому он сосредотачивается на насущной проблеме. — Позволь мне побрить тебя. Мерлин поднимает голову. — Я не инвалид. — Никто этого и не говорил. Но ты нанесешь себе серьезный ущерб, если попытаешься побриться с такой дрожью. Мерлин выглядит неуверенно, и Артур протягивает руку, чтобы взять бритву с колен. — Доверься мне, — говорит он, и это глупо, нелепо, потому что с чего бы Мерлину доверять ему? И все же он не шутит. Он хочет, чтобы Мерлин доверял ему. Он хочет доказать, что достоин этого доверия. Небольшая пауза. Мерлин кивает. Артур снова включает кран, мочит руки, а потом нежно гладит Мерлина по коже. К счастью, на нижней половине его лица нет порезов или синяков, хотя Мерлин все еще слегка морщится от прикосновения. Затем Артур намыливает ладони гелем и аккуратно наносит гель на кожу. Мерлин смотрит на него широко раскрытыми глазами. Артур на мгновение нервничает, когда снимает пластиковую крышку с бритвы и окунает ее в поток воды. Этой бритвой вряд ли можно перерезать горло, но она достаточно острая, чтобы причинить вред, и он морщится от мысли, что случайно сделает больно Мерлину. Он наклоняет голову Мерлина в сторону и проводит ровной линией по левой щеке, потом по другой. Кожа под ним бледная и гладкая, и ему приходится сопротивляться мимолетному желанию прикоснуться к ней. Закончив, Мерлин послушно поднимает голову, обнажая шею. Он выглядит пугающе беззащитным, подставляя уязвимую часть своего горла под клинок Артура. Артур вдруг осознает, что ни один из них не произнес ни слова с тех пор, как он начал, и это добавляет ему странного интимного ощущения. Он наклоняет голову Мерлина в последний раз и скользит по остаткам пены. Его рука слегка покалывает, когда он убирает бритву и мочит полотенце теплой водой. Он медленно вытирает лицо Мерлина. Только потянувшись за кремом после бритья, он осознает, с какой нежностью относится к Мерлину, с какой заботой следит за каждым его движением. Мерлин смотрит прямо на него, когда он наносит лосьон. Его кожа теперь мягкая на ощупь, слегка теплая от воды. Он не хочет, чтобы все это кончилось, хочет держать лицо Мерлина в своих руках, словно он принадлежит ему. От тяжести взгляда Мерлина его бросает в жар. Когда он, наконец, неохотно отступает, Мерлин откашливается. — Благодарю. Так… так лучше. — Пожалуйста, — сухо произносит Артур. Странное интимное чувство не исчезло; оно не проходит, когда он помогает Мерлину вернуться в постель. Он прислоняет его к подушкам и делает шаг назад. Мерлин провожает его взглядом. Они просто смотрят друг на друга несколько мгновений, а затем Мерлин испускает легкий вздох. По какой-то причине это происходит из-за небольшого выдоха, а также из-за того, как Мерлин смотрит на него, и из-за воспоминаний о том, как всего несколько мгновений назад его кожа ощущалась под руками Артура. Красота этого человека, его тепло, его смелость… Это дает Артуру мужество наконец сказать то, что он задумал. — Сегодня днем я собираюсь доложить обо всем Утеру. Потом я вернусь домой и отпущу тебя. — Что? — Мерлин выглядит совершенно ошеломленным. — Это неправильно, и я знал это с самого начала. Мне не следовало этого делать. А теперь… тебе больно… и я покончу с этим. Это должно было случиться раньше, и мне жаль, Мерлин. Мерлин поднимает руку, чтобы вытереть глаза. — Артур, я… — Если хочешь, я подброшу тебя до ближайшего города. Или… Или я могу отвезти тебя в полицейский участок. Я сдамся, если хочешь. Я не буду пытаться выползти из этого. — Я… — Или я отвезу тебя обратно в Лондон. Или на базу Института. Или куда угодно, просто скажи мне. Просто скажи мне что сделать и я сделаю это. — Я не хочу, чтобы ты сдавался полиции, — запинаясь, говорит Мерлин. — Почему нет? — спрашивает Артур и чувствует, как предательские слезы щиплют ему глаза. — Я похитил тебя. Я заслуживаю наказания. Быть запертым. — Нет, — говорит Мерлин, энергично качая головой. — Может, я и не все знаю, но знаю, что это была не твоя идея. Ты пошел на это, и это было плохо, но не ты был вдохновителем этого. Ты не заслуживаешь быть тем, кто пойдет за это. — Ты так говоришь, потому что… — Потому что что? — спрашивает Мерлин, поднимая голову и глядя Артуру прямо в лицо. — Потому что ты мне нравишься? Потому что мы были близки? Потому что последние три утра я просыпался в этой кровати, а ты прижимался ко мне, как будто я принадлежу тебе? — Мерлин, не надо, — шепчет Артур. — А почему бы и нет? Почему ты прячешься от меня? Я знаю, это страшно, и я знаю, что это неправильно, но это происходит. Мы не можем игнорировать это. Ты хочешь меня. Я хочу тебя. — Мы не можем, — говорит Артур в отчаянии. Ему невыносимо, что Мерлин выставляет все это таким образом, как тогда, в камере, когда он раздевался и подначивал Артура сделать следующий шаг. — Почему? — Я держал тебя в заложниках! — вспыхивает Артур. — У меня есть власть над тобой, это не… это ужасно. Мерлин улыбается. — Артур, меня никогда не пугала твоя власть надо мной. Не обижайся, но при любых нормальных обстоятельствах я мог бы одолеть тебя за три секунды. — Но мы не в нормальных обстоятельствах, не так ли? — Нет, — вздыхает Мерлин, теребя бинт на пальцах, прежде чем снова заговорить. — Слушай, я не знаю, что это, ясно? Если это вообще что-то. Но я знаю, что не хочу видеть тебя в тюрьме. Артур пристально смотрит на него. — Не понимаю, почему я тебе нравлюсь, — говорит он наконец. Глаза Мерлина становятся грустными. — По-моему, это говорит твой отец, а не ты. Артур хочет возразить, что Утер никогда не говорил ему ничего подобного, но потом понял, что в этом не было необходимости. Утер сказал все это намеками. Он никогда не давал ему почувствовать, что Артур был человеком, с которым другие хотели бы быть рядом. На самом деле наоборот. Артур не хочет сейчас думать об отце. Что он сделает, когда узнает, что Артур отпустил Мерлина? Сдаться и отправиться в тюрьму было бы лучше, чем столкнуться с гневом Утера. — Какая неразбериха, — говорит он, не подумав, и Мерлин неожиданно улыбается. — Это ты мне говоришь. Они улыбаются друг другу. — Артур, может, тебе сбежать? Высади меня где-нибудь и уходи. Убирайся отсюда. Я скажу им, что никогда не видел твоего лица, я скажу им, что не знаю, кто ты… — Мой отец найдет меня, — говорит Артур, и его тошнит от правды. Мерлин помолчал. — Иди сюда, — наконец, говорит он. Артур подходит к кровати, и Мерлин манит его к себе. Он не останавливается, пока лицо Артура не оказывается прямо перед его лицом, пока они не смотрят друг другу прямо в глаза. Затем он наклоняет голову и целует Артура в самый уголок рта. Артур слабеет. Он ничего не может с собой поделать. Он знает, что это неправильно, но то, как Мерлин смотрит на него, то, как Артур проводил руками по его мягким щекам за мгновение до этого… это слишком для него. Он бросается вперед и целует Мерлина в губы. Это не оголтелый поцелуй, как в ту ночь в камере, это не жарко и отчаянно. Он аккуратный и нежный. Они целуются так, будто их можно сломать, слишком сильное давление может разорвать их на мельчайшие частицы. В какой-то момент Мерлин дергает Артура за рубашку, и тот послушно снимает ее. Ему приходится действовать гораздо медленнее, когда он снимает ее с Мерлина; его ребра все еще пурпурно-голубые, и Артур морщится при виде их. Но Мерлин целует его, позволяя Артуру осторожно уложить его на спину и забраться на него сверху. Артур нежно проводит рукой по груди Мерлина, наслаждаясь теплом его кожи. Татуировки на теле Мерлина яркие, смелые и прекрасные. Артур целует их, наклоняется, чтобы провести языком по соскам Мерлина, наслаждаясь тихим стоном. Затем Мерлин тянется к пряжке ремня, и Артур останавливается. — Мерлин… — Не смей говорить, что мы должны остановиться, — пыхтит Мерлин. Артур смеется. Он наклоняется, чтобы поцеловать Мерлина в губы. — Итак, ты не возражаешь… — спрашивает он, жестом указывая между ними. Мерлин ухмыляется. Артур целует Мерлина еще раз, потом встает с кровати, чтобы взять презерватив, который носит в бумажнике, и смазку из прикроватной тумбочки. — Ты держал ее под рукой, — поддразнивает Мерлин, поднимая бровь, и Артур краснеет. — Знаешь, каково было спать рядом с тобой последние несколько дней? — он говорит, потому что, если Мерлин может быть честным, он тоже должен попытаться. — Я чуть с ума не сошел, стараясь не прикасаться к тебе. — Так прикоснись ко мне сейчас. Артур стягивает брюки и снова забирается на него, все так же осторожно. Мерлин, не теряя времени, снимает с Артура боксеры, Артур делает то же. Они целуются медленно, нежно, пока Артур подтягивает колени Мерлина к своему телу. Он видит, как Мерлин морщится от боли, и почти останавливается, но Мерлин качает головой. — Пожалуйста, Артур… — Скажи, если будет слишком больно, — встревоженно говорит Артур. Он хочет этого так сильно, так сильно, что едва может дышать, но это не стоит того, если это причиняет боль Мерлину. — Обязательно, — обещает Мерлин. Артур не может продержаться так долго, как хотел бы, но, как ни странно, он не смущен. Это Мерлин. Это единственный человек в мире, который видел его в худшем состоянии. Они через многое прошли вместе, и Артуру больше не хочется прятаться. Мерлин покраснел, волосы его взмокли от пота, дыхание участилось, и Артур изумился, увидев его. Он никогда в жизни не видел никого красивее. Никогда раньше не было такого секса.

***

После этого они долго лежат рядом, Мерлин проводит пальцами по шраму Артура, успокаивая его прикосновением, и Артур благодарен ему. Он никогда не перестанет благодарить Мерлина за все, что тот ему показал. Этот человек — несравненный дар. Но это не может длиться вечно. Артур бросает взгляд на часы и вздыхает. — Мне нужно идти. Мерлин пытается сесть. — Но подожди, мы не… — Мы разберемся с этим, когда я вернусь, хорошо? — твердо говорит Артур. — С наступлением темноты ты уйдешь отсюда. — Но… — Тшш, поспи. Артур ждет, пока Мерлин закроет глаза и выровняет дыхание, прежде чем уйти. Ему невыносимо уходить раньше и упускать момент, когда Мерлин проваливается в сон; то, как его лицо утрачивает защитную маску, которая всегда появляется на нем в моменты бодрствования. Тяжело уходить. Но он должен. Сегодня все закончится.

***

Добравшись до города, он садится на обычное место и проверяет голосовую почту. У него был только один (чрезвычайно напряженный) разговор с Утером с момента событий на днях, и он не намерен говорить с ним сегодня; достаточно будет сообщения. Он думает, что его отец почувствует, что он что-то планирует, как только услышит голос Артура, и он не хочет рисковать. Но есть сообщение от номера, который он не знает, и он слушает с любопытством. «Артур, это Джилли, помощник Утера. Позвони мне, как только получишь это сообщение.» Зачем Джилли ему звонить? Вероятно, у него есть какое-то сообщение от Утера, но есть ли причина, по которой его отец не может позвонить сам? Артур ненадолго задумывается, не арестован ли Утер, не найдены ли какие-нибудь улики, связывающие его с похищением. Эта мысль не расстраивает его так, как, вероятно, следовало бы, и он быстро нажал кнопку обратного вызова на своем телефоне, чтобы предотвратить дальнейший ход мыслей. Джилли отвечает почти сразу. — Артур? — Да, это я. Что происходит? Утер… — У нас мало времени, — торопливо вмешивается Джилли, и его голос совершенно не похож на заикающегося, нервного человека, с которым Артур сталкивался столько раз. — Я доверяю тебе, потому что думаю, что ты отличаешься от своего отца, или, по крайней мере, надеюсь на это. Ты должен отпустить Эмриса, прямо сейчас. Артур в замешательстве хмурится. — Что? Джилли, о чем ты говоришь? — План Утера. Это не связано с Эмрисом или с политикой. — Просто… просто притормози, о каком плане ты говоришь? — План был не в похищении, — шипит Джилли в трубку. — Все это отвлекало внимание, чтобы отсрочить голосование. Утер уже давно работает над чем-то гораздо большим, и он не знал, сколько времени это займет. Но все кончено. Я видел его сегодня. У нас нет времени. — Ты несешь чушь, — раздраженно огрызается Артур. — Какой план? Что закончено? — Утер и Аредиан разрабатывают устройство для удаленного доступа к каждому микрочипу, встроенному в каждый магический кристалл в стране. Артур недоверчиво хмурится. — Для чего? — Артур, они собираются убить их всех. Они собираются использовать микрочипы, чтобы убить их на месте. На секунду перед глазами Артура все белеет. И тогда здравый смысл берет верх. Они не могут этого сделать. Это невозможно. И что более важно, его отец не стал бы этого делать. — Это безумие, — холодно говорит он. — Послушай, я не знаю, в какую игру ты играешь… — Это не игра! — отчаянно кричит Джилли. — Они используют магию! Устройство позволит им послать в каждый микрочип большой поток энергии; это остановит сердца людей в одно мгновение! — Ты говоришь о геноциде, — резко бросает Артур. — Ты думаешь, я поверю, что мой отец хотел убить такое количество невинных людей? — Проснись, Артур! Твоего отца переполняет ненависть к волшебству; он не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от них! Он планировал это годами. — Ты ошибаешься, — говорит Артур дрожащим голосом. — Он этого не сделает. Он слышит, как Джилли глубоко вздыхает. — Тебе все равно не нужно верить мне на слово. Я отправляю тебе письмо. Через несколько секунд оно вспыхивает на экране компьютера, и Артур открывает его дрожащими пальцами. Это серия вложений. Фотография, показывающая плоскую серую коробку размером с iPad, подключенную к генератору позади нее. Документ, полный чертежей. Несколько PDF-файлов проектных заметок и диаграмм. Грубо набросанный образ человека, схватившегося от боли, неровные линии, расходящиеся от его шеи, чтобы показать, как спрятанный там чип передает свою новую силу. Они были исписаны отцовским почерком, подписавшим все исследования, все финансирование, все успехи. Артур молчит, долго не может говорить. Наконец в трубке снова раздается голос Джилли: — Мне жаль, Артур, правда жаль, я знаю, что это слишком. Но мы не можем терять время. Ты должен освободить Эмриса прямо сейчас, если у нас есть шанс остановить это. — Почему он? — спрашивает Артур, и его голос звучит по-детски, незнакомо. — Он единственный, кто настолько силен, что способен уничтожить устройство, — просто говорит Джилли. — Мой Мерлин? — Артур пытается прорваться сквозь белый шум в голове. — Они сказали… ниже среднего уровня способностей… — Нет. Он каким-то образом прошел тест; они так и не смогли его как следует прочитать. — Откуда ты знаешь? — Я работаю в Институте. Я два года работал под прикрытием в Аркстоне, пытаясь выяснить все, что смогу. Я знаю вещи, в которые другие люди не посвящены, и одна из них заключается в том, что Мерлин Эмрис — один из самых могущественных магов, живущих сегодня. Артур, может, и не поверил бы в это десять минут назад, но после того, что он только что узнал о своем отце, все кажется возможным. — Что мне делать? — тихо спрашивает он. — Отпусти его. Сними с него браслет и отвези в Лондон, если он сам не сможет. Седьмой этаж, комната двадцать два. Он надежно заперт, но Эмрис сможет позаботиться об этом. — Что ему нужно сделать, когда мы войдем? Джилли вздыхает. — Точно не знаю. Я уже пробовал вмешаться, но он защищен мощными заклинаниями. Надеюсь, он найдет способ прорваться. Если нет… Джилли не нужно заканчивать предложение. Если они не могут отключить устройство… Все маги умрут. Артур снова весь дрожит, но у него нет времени терять его, у него есть работа. — Я схожу за ним. Что, если мой отец попытается активировать его раньше? — Марш на Уайтхолл завтра утром. Думаю. Он рассчитывает на то, что вся страна будет смотреть на то, как все маги исчезнут. В голосе Джилли слышится горечь, и Артур невольно вспоминает те времена, когда встречался с ним раньше, и то, что он ничего не подозревал. — Почему ты доверяешь мне это? — Больше некому, — прямо говорит Джилли. — У меня не было выбора. Я никогда не думал, что устройство будет готово так скоро… если бы было время прийти за Эмрисом, я бы так и сделал. Артур встает. — Тебе и не нужно. Я привезу его. — Не выключай телефон. Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. На этих словах связь обрывается.