Дитя порока

      — Как я выгляжу? — Амалия задержалась возле зеркальной стены, оглядывая себя и дочь. Обе были одеты в траурные платья, но на веках Магды женщина умудрилась нарисовать крохотные стрелки. — Только попробуй пикнуть, и я тебя разорву на куски собственными руками. Ты должна будешь его соблазнить, я помогу тебе. — Мать поправила их наспех завитые прически и потащила Магду в сторону кабинета. — Твой отец идиот, идиот! Что ему стоило подождать более удобного времени для того, чтобы подоить…       Она замолчала, набрала воздуха в грудь и медленно приблизилась к тяжёлым дверям из чёрного дерева, на которых искусно был отображен целый мир. Под слоями лака ветвились деревья, петляли дороги, текли реки, и каждый камень вырезанного замка говорил о гениальности мастера.       — Доложите. О нас предупреждали…       Гвардеец скрылся, и вернувшись спустя некоторое время, пригласил опальных дам войти. Обе они шагнули внутрь, где замерли в окружении карт, позолоты и шелковых обоев, вдыхая ароматы благовоний. В следующую секунду они опустились в реверансе перед мужчиной, которого было почти не видно за кипами бумаг.       Едва же Магда выпрямилась, ей в глаза бросились темные густые брови и волны столь непривычных для ее окружения тёмно-каштановых, почти чёрных волос князя Вильхельма. Черты его лица и загоревшая в военных походах кожа показались ей привлекательными — во всяком случае он представлялся ей куда безобразнее.       — Что вы забыли здесь, сударыня? Разве не раз и даже не два раза я предупреждал вас и Людвига, что возьму втрое против украденного? Что я казню его? Даже у самых терпеливых людей есть свой предел! Я велел увезти вас на окраину страны, там вам придется многому научиться. Вы будете пасти и доить скот, рубить дрова и прясть шерсть, — Вильхельм начал свою речь медленно, ядовито бросая слова в лицо женщины, но под конец рассмеялся, очевидно, представив супругу своего бывшего любовника в роли пастушки.        — Мой князь, мои дети очень малы и ещё не умеют работать. Я тоже. Даже если слуги поедут с нами, мы всё равно не сможем прокормить их. Вы посылаете нас на верную смерть! — Амалия потащила Магду через всю комнату и потянула ее вниз, чтобы обе они присели у ног князя, всем своим видом выражая смирение и покорность. — Я умоляю, смилуйтесь над нами! — по бледным щекам женщины потекли слёзы.        — Ваша судьба, моя дорогая, послужит напоминанием всем прочим. — Вильхельм протянул руку для поцелуя, слегка наклоняясь вперёд. — Вам пора идти, смена постовых лошадей длится недолго, а путь впереди долгий.       Послушно склонив голову, Амалия прикоснулась тонкими губами к его смуглой ладони и поднялась. За ней ритуал повторила и Магда. И тут князь посмотрел ей в лицо жадным, плотоядным, поистине диким взглядом.        — Моё любимое лицо… — сорвалось с его губ.       Женщина осмелела, поняв эту перемену настроения. Подтолкнув Магду ближе к князю, она плавно подняла его ладонь и положила на вырез платья своей дочери, позволяя прикоснуться к ее атласной коже.       — Ваше любимое лицо, отродье вашей любимой игрушки… Вы позволите ему погибнуть? Откажетесь от невинного создания, что жаждет служить Вашей воле? — Рука Амалии гладила запястье Вильхельма, позволяя ему ощупывать грудки склоненной в поклоне дочери.       — Я разочарую вас, сударыня, но у меня нет ни малейшего желания видеть в своей постели людей, которым я неприятен. Желаю вам безопасной дороги. — Князь выпустил девушку. — Это не доставит мне удовольствия. Прощайте.       Магда отступила назад, но заметив полнейшее отчаяние на лице матери, поняла, что терять уже точно нечего. Она чувствовала себя вовлечённой в какой-то ужасный фарс, но другого выхода у неё не было. Маленькая копия фаворита была готова на всё, чтобы остаться здесь, в этом дворце, подальше от постылого дома и ненавистной ей матери. И она приблизилась ещё сильнее, преодолевая собственный страх.        — Вы мне вовсе не противны. Я докажу, только скажите как. — Магда упёрлась в стол, тяжело дыша и слегка облокотилась о него. Она боялась разозлить князя, но не знала, что иного предпринять. Вильхельм же криво улыбнулся, разглядывая ее всю.        — Ты и впрямь ещё невинна? — он потянулся пальцами к её щеке так, что кружевная манжета коснулась Магдиных губ.        — Желаете удостовериться? — Девушка перехватила его руку и кончиком языка лизнула грубоватую кожу указательного и среднего княжеских пальцев.        — Желаю. — Поднявшись, князь одним резким жестом столкнул на пол все бумажные стопки, и, подхватив девушку на руки, уложил на спину. Ей оставалось только смотреть в расписанный потолок, помогая освободить себя от панталон и приподнять юбки аж до самой груди.       Неслышными шагами Амалия вернулась к двери, закрыла её на щеколду и вновь приблизилась, убирая склянку с чернилами подальше от глаз дочери.        — Мы ещё можем вам послужить… — Женщина распустила волосы Магды, приглашая Вильхельма коснуться её губ поцелуем.       Тот подался вперёд, наклоняясь всё ниже, и прилёг на девушку, прижимая её к столу. Он чувствовал, как неистово колотится её бедное перепуганное сердце, а Магда — как в её бедро ощутимо, даже через одежду, упирается возбуждённый член. Она позволяла себя ласкать, ощущая от этих прикосновений волны небывалого ранее удовольствия по всему телу и затруднённо вдыхала чужой запах.        — Ты ведь не позволишь нам погибнуть? — Амалия запустила пальцы в жёсткие тёмные волосы, ласково поглаживая, и тогда Магда поняла, что знакомы они ближе, чем она полагала. — Прошу, отмени нашу ссылку… Мы сделаем для тебя всё, что ты захочешь… — шептала она, склонившись к уху Вильхельма, так что девушка слышала каждое её слово.        — Я подумаю. — Князь поднялся, подавая руку Магде и помогая ей встать. — Оденьтесь, здесь куда прохладнее, чем мне бы хотелось. Будьте уверены, что я не верну вам ни гроша, но я велю вернуть вас в ваше поместье. Бывшее ваше поместье. Пока не решу, что с вами делать. Фройляйн может быть свободна или же пусть останется здесь — на своё усмотрение.       Обе они поклонились и так же поспешно покинули кабинет, как и вошли.