Неправильные

К нему постучали. Майк, стараясь не выдавать своего нетерпения, неспешно встал из-за стола и открыл дверь. Обменявшись оценивающими взглядами, они с Риваем оба замерли, не зная, что делать дальше. Мысли были только неприличные, хотелось сказать что-нибудь похабное, но это казалось неуместным. Не выдержав серьезности момента, Майк простодушно улыбнулся и пропустил гостя внутрь. Весь этот вечер он чувствовал себя Риваем: то отмывался в купальне до скрипа, то чистил комнату, то с особенным тщанием менял постельное белье, выравнивая простыни чуть ли не при помощи линейки. Сам же Ривай, кажется, вовсе не обращал на все это внимания — он разглядывал чужое жилище с какой-то отстраненной вежливостью, явно думая о чем-то своем. Закрывая дверь на засов, Майк страстно надеялся, что это «свое» у них окажется общим — провести здесь всю ночь один на один.   — Вот, значит, какая твоя комната, — задумчиво произнес Ривай, оглядывая тесную келью с узким окном. — Не маловато ли для тебя?   «В самый раз, еще и ты поместишься», — несдержанно подумал Майк, но решил попридержать коней. Ривай был в наглухо застегнутой куртке — вечером стало прохладнее, чем днем, но не настолько же, чтобы тащить на себя второй слой одежды. Он остановился посередине комнаты, явно не спеша предаваться чувственным порывам.   — Привыкай, скоро в такой же будешь жить.   — Так я не капитан, — возразил Ривай, оторвав взгляд от кровати.   Майк попытался подойти ближе, но Ривай будто невзначай ступил назад, за спинку стула, почти с порога используя удобства незнакомой обстановки как свои. Оглядев преграду, Майк обошел ее и прислонился бедром к столу.   — Да, но тебя в любом случае ждет повышение.   — Это слова Эрвина? — поинтересовался Ривай.   — Нет, но он явно подумывает об этом. Сомневаешься, что тебе дадут звание?   — Сомневаюсь, что быть капитаном мне подойдет, — признался он. — Это не мое, я люблю работать один.   Знакомые рассуждения. Ну, хоть в чем-то Ривай был не столь оригинален — через подобное Майк и сам проходил, тоже смотрел на это как на бремя. Хотелось потрогать Ривая, пригладить его взъерошенное спокойствие, смягчить тревогу. Майк боком пододвинулся ближе, касаясь локтем его плеча.   — Зря. Мне кажется, люди будут тебя любить.   Ривай помолчал. Не став развивать тему, запрокинул голову и спросил:   — У тебя был опыт с омегами?   — Нет. Ты, получается, первый. А у тебя?   — Омег не было, — пошутил Ривай, осторожно улыбнувшись краем рта.   — Какое совпадение.   Ривай положил руку на ладонь Майка, оглаживая костяшки пальцев. Необласканный и голодный — из-за своей растерянности он живо напоминал человека, которому предлагают много разных блюд, но тот стоит озадаченный, не зная, с чего начать. Майк прекрасно понимал его, потому что тоже не знал, за что ухватиться первым.   Еле удерживаясь от того, чтобы швырнуть стул куда подальше, он повернулся к Риваю и взял его за плечи, ощупывая сквозь жесткое сукно. Мелкий, мускулистый, крепкий. На секунду Майк представил, как трахает его, как тот прижимается затылком к груди. В глазах потемнело, а кожа зачесалась от колючего, как наяву, касания волос.   — Я был только с альфами. И то в течку, — вдруг заявил Ривай, положив руки на грудь Майка. Тот неожиданно вспомнил, что они, вообще-то, говорили о чем-то. Незнакомые альфы, течка, омега-Ривай. Воображение живо показало, как жилистого, мокрого от пота юного оборванца неистово натягивает на себя какой-то здоровяк, и Майк тут же понял, что окончательно пропал.   — Это было приятно? — севшим голосом спросил он, оглаживая под курткой ладную спину и поясницу, пальцами забираясь под ремень брюк.   — Странный вопрос, — со смешком ответил Ривай, расстегивая пуговицы на его рубашке. — Течка же.   Будто Майк знал, что такое на самом деле эта течка. Течных одиноких омег прятали, или они сами уходили подальше — по крайней мере, так было у них в деревне. В больших городах такие либо запирались у себя, либо шли в специальную больницу-ночлежку. Жители Подземного города выбирались наружу и шли в дома терпимости, но Майк здорово сомневался, что там они были в роли клиентов. Как справлялся с этим Ривай? Хороший вопрос. У Майка, в общем-то, не было особенного интереса к сексуальной жизни омег и альф, кроме того она всегда была тайной, всегда замалчивалась. Странно складывалась жизнь — с каждым полом ему все-таки пришлось разобраться по отдельности.   Раздевались они спешно, молча. Майк впервые видел Ривая голым так близко и пользовался моментом, следя за его плавными движениями. Ривай везде был твердым, мышцы перекатывались под кожей, их рельеф приятно было щупать, трогать. Возбужденный, он глубоко дышал и тоже исследовал тело Майка, ладони касались мягкой груди, задевали соски, скользили по прессу. Они отличались друг от друга телосложением, ростом, весом — всем, хотя Майк занимался не меньше Ривая и ел ровно то же. Ему страшно нравилась мысль, что он подберет под себя этого юркого зверька, будет делать его мягким и податливым. Почувствовав, как мелкая ладонь легла на дорожку волос под пупком, Майк наклонился и поцеловал Ривая в приоткрытые губы — тот неловко лизнул его в ответ и попытался отвернуться.   Майка это подстегнуло, он взялся за Ривая обеими руками и впился ртом, губами обхватывая его губы, нежно касаясь напряженного языка, постепенно углубляя поцелуй. Слишком, слишком приятно — Ривай был неопытным, но жутко чувствительным и реагировал на любое движение. Немного привыкнув, они сплелись скользкими языками, жадно касаясь друг друга, ласкаясь, тяжело дыша и еле сглатывая слюну.   — Трахни меня уже, хватить лизаться, — попытался остановить его Ривай, но Майк продолжил целовать того в щеку, возле рта, кусать губу, пока до него не дошел смысл сказанного. Чужие желания нужно уважать, особенно такие хорошие. Он помог Риваю снять штаны, подвел к кровати и разделся сам.   — Ого, — сказал Ривай, посмотрев на его ноги. — Вот это у тебя мозоли.   — Чем больше веса, тем толще и шире ремень, — ответил Майк, касаясь пальцами широкой полоски кожи на середине бедра с белыми шелушащимися ниточками отмерших частиц. Волос на ней не было, это выглядело даже забавно — сам по себе он был довольно волосат, и части голой твердой кожи перемежались с более нежной, на которой торчали дыбом светлые волоски. Майк снял прилепившиеся к головке трусы и залез на кровать. Ривай не отрываясь смотрел на его покачивающийся на весу член, будто увидел что-то необычное. Протянув руку вперед, он легко мазнул пальцами по тяжелому, теплому от прилившей крови стволу, но дальше заходить не стал. Какой же он… Неуверенный, дразнящий. Что же он так смотрит?   — Что ты углядел?   — Твою змею, — ответил Ривай, поднимая взгляд. — Ты где такую толстую отъел?   Глупо, но Майк был польщен.   — Не бойся, она не кусается, — пробормотал он и надавил Риваю на плечи, заставляя лечь на лопатки.   Стянул с него трусы, и в нос сразу же ударил запах чужого возбуждения. Слишком резкий, не напоминающий альфачий — а уж этого добра Майк нанюхался еще в кадетке. Ощупав застиранное белье, он понял, что ткань двойная и в самой деликатной части даже с подкладом внутри. Очень странно, но Майк сделал вид, что не удивлен и знал об этом.   Член у Ривая был непропорционально большим для его мелкого роста и отлично выделялся на белой, как снег, коже. Черные заросли прямых волос скрывали мягкие яички. Осторожно надавив на них, Майк понял, что они податливые, как плотное желе — у омег в них образуется смазка. Странное и дикое явление. Майк первым делом вобрал яйца в рот и потянул их сначала в одну, потом в другую сторону. Ривай молчал и только шире разводил ноги, подтягивая к себе колени. Навязчивый омежий запах перестал восприниматься как резкий, скорее, он был интенсивным и даже приятным, в нем было очень много от Ривая, его кожи, пота и возбуждения.   Уткнувшись лицом в пах, Майк облизал блестящую головку и ощупал пальцем напрягшиеся жилы на стволе. Вобрав член в рот до середины, он услышал, как Ривай сдавленно хохотнул, выгибаясь в пояснице:   — Хватит, займись уже делом.   Из вредности Майк продолжил облизывать и сосать мягкую кожицу, терпеливо снося легкие удары по плечам и ругательства в свой адрес. И только когда Ривай толкнулся ему в рот, он наконец-то распрямился, сглатывая оставшийся на языке вкус смазки.   — Падла, — выдохнул раскрасневшийся Ривай. Он положил ладонь себе на глаза, старательно дыша через нос.   Майк еще раз огладил его твердую грудь, ребра, каменную талию. У Ривая был узкий таз, прямые ноги, высокие икры — он был очень красив своей до жути правильной мужественностью, своим натренированным на технически сложные приемы телом… волею природы способным вынашивать и рожать потомство. Столько даров — и одному человеку? От древней, как мир, мысли, что у Ривая есть такая дырка, в которую можно его трахать, через которую можно изменить его, сделать своим, заставив вынашивать своего ребенка, член дернулся. В глазах потемнело, и от такого удара возбуждения Майк на секунду растерялся.   — Перевернись, — произнес он, наклоняя колени Ривая в одну сторону.   Тот лег на живот, ногами обхватывая бедра Майка и сцепляя лодыжки. Разведя его ягодицы, Майк увидел темную выбритую кожу вокруг тронутого слизью розового ануса. Он ощупал кожу подушечкой большого пальца и ближе к сфинктеру почувствовал мелкие волосинки.   — А ты подготовился.   — С волосами может быть больно, — пояснил Ривай и, не теряя времени, прижался ягодицами к его рукам.   Майк кивнул и без всяких церемоний раздвинул стенки ануса, проталкивая на фалангу сразу два пальца. Вытащив их обратно, он заметил, что все они в какой-то слизи, от которой сильно и необычно пахнет плотным омежьим запахом.   Сплюнув на ладонь, Майк размазал слюну по члену, второй рукой доставая из задницы Ривая побольше смазки и размазывая ее по коже. Ривай медленно покачивался на локтях взад-вперед и обернулся посмотреть, что происходит, как раз в тот момент, когда Майк приставил член ко входу и плавно ввел его внутрь. Удивительно, но анус не сжимался, не сокращался внезапно и был полностью расслабленным. Ривай только открыл рот и молча вытаращился на Майка. Плохо? Хорошо? О чем он думает, что чувствует?   — Узкий, — выдохнул Майк, засадив до самого упора и запрокинув голову, ощущая себя неприлично большим, слишком сильным, опасным, диким. Полный восторг! Было жарко, тесно, хотелось больше и сильнее ощутить Ривая изнутри. Сейчас он оттрахает покорную узкую омежку под собой так, что от того останутся одни лишь лоскуты.   Майк сглотнул и начал неспешно двигаться, наблюдая, как из ануса выходит чистый, весь в пленке блестящей смазки член. Когда он обратил внимание на притихшего Ривая, тот уже отвернулся и шумно выдыхал, сжимая ткань в руке.   — Больно-нормально? — неразборчиво спросил Майк, продолжая медленно потрахивать его.   Ответа не было, Ривай продолжал молчать, неловко водя ладонями по кровати. Не было похоже, что ему больно. Прижавшись виском к покрывалу, он плотно сжал губы и закрыл глаза, резко запершись в своих переживаниях. Было бы приятно думать, что ему настолько хорошо, но Майку хотелось знать наверняка.   — Рива-ай, — позвал он еще раз, сильно толкнувшись внутрь. Нависнув сверху, остановился, уткнулся носом в черные, чуть влажные волосы Ривая и захрипел ему в затылок: — Нравится?   Ривай не выдержал промедления и под собственные разочарованные стоны закрутил бедрами, то толкаясь назад, то резво подмахивая и качая задом в разные стороны. Он возился, насадившись на твердый горячий член, изо рта вырывалось тихое бессвязное бормотание — вряд ли он сам понимал, что несет.   — Неправильная омежка, — довольно произнес Майк и потянул его зубами за ухо.   Полностью отстраненный, зацикленный на ощущениях между ног Ривай ожил и, к радости Майка, вдруг пожаловался, уткнувшись носом в локоть:   — Запах.   — Это плохо? — спросил Майк. Смазка пахла очень терпко, но он понятия не имел, нормально это или нет.   — Слишком густой, — смущенно сказал Ривай. — Прости за вонь.   — Все хорошо. Это с непривычки, — зашептал Майк ему на ухо.   Затем погладил по влажным волосам, от которых приятно пахнуло мыльцем и свежим потом. Сжав его плечо, Майк сильно толкнулся внутрь, и Ривай застонал. Упругий член скользил по мягким внутренним складкам, проезжался по простате и прижимался к чему-то плотному, мягкому. Майк не сразу сообразил, что это. Он тыкался в разные стороны, пытаясь понять, куда и как лучше присунуть, отчего Ривай только сильнее распалялся. Но когда внутренние мышцы выгнулись дугой и сократили проход настолько, что головка члена уткнулась в глухую преграду, до Майка дошло, что это проход к матке — влагалище у мужиков-омег.   — Да-да-да, туда, — задергался Ривай и зашептал: — Трахни меня туда, пожалуйста.   Проход к матке был сужен настолько, что Майк ощущал только твердую ямку, но дальше пройти не посмел бы — а вдруг это больно? Но от жалобных, просящих интонаций у него встали дыбом волосы по всему телу. Замешательство в голове затмило шелестящим «пошшалста-а», он рыкнул, перехватил Ривая под ребрами, прижал спиной к себе и со всей силы присунул ему.   — Блядь! — сипло выдохнул Ривай. — Блядь! — и стукнул кулаком по стенке.   Майк слез с узкой кровати, выпрямился и поднял Ривая за собой, с особым наслаждением втискиваясь внутрь. Запах постепенно поменялся, стал нежнее, слабее, но вокруг еще витал кумар «вони» — Майк уже потерял от него всякий нюх, а чувствительный нос будто заложило.   Ривай не стеснялся и стонал в голос. Ах, давай, ох, еще, а-ах, сильнее. Дергано двигался, то медленно покачиваясь и прислушиваясь к движениям сзади, то слишком резко опуская бедра. Казалось, что он все время пытается соскочить: сухое жилистое тело напрягалось и вздрагивало, требовало свободы, однако Майк крепко прижимал его к груди, стискивая ребра. Они оба тяжело дышали, прихватывая ртом воздух и плавясь от жары; у Майка дрожали ноги. «Восторженный щенок», — подумал он о себе. Но как тут удержаться? Он нагнулся и длинным влажным движением слизал пот с шеи Ривая, прежде чем увеличить темп и довести дело до конца. Риваю, кажется, много было и не надо — очень быстро он со сладким стоном брызнул на стену теплой смазкой. Внутри него все пульсировало, сжималось, и от этих ощущений Майк почти озверел — кончил в него под жесткий ритм и частые шлепки о ягодицы. Ривай не успевал подаваться назад и поэтому замер, тяжело дыша через рот.   Нутро у него стало необычно тугим, болезненно тесным. Майк продолжал двигаться, но когда член стал вялым, то легко выскользнул. Задница Ривая плотно сомкнулась, будто ничего и не было, стала как девственная. Отличный секс! Майк довольно откинул волосы назад, по коже щекотно пополз пот — страсть как хотелось почесаться. С ним давно уже не случалось такой встряски, после которой по телу разливалось приятное расслабление, нега, но, кажется, хорошо было только ему одному. Ривай не выглядел счастливым, он прикрыл глаза и, не оборачиваясь назад, медленно опустился на кровать. Его блестящая от пота спина была прямой, а движения — очень плавными, аккуратными.