Любовь во время зимы

      7 июля 2017 года, Лондон       — Мисс Грейнджер, я не думаю, что в настоящее время стоит поддерживать подобные инициативы, — холодно процедил Пратчет, глядя на Гермиону с высоты своего места. — Не далее, как два года назад магловское сообщество…       Она прикрыла глаза, давя в себе раздражение. Эта тема поднималась на очередных собраниях Визенгамота уже в сотый раз, точнее, сама Гермиона ее поднимала.       Уйдя тогда из штата министра в Отдел Тайн, Гермиона знатно облегчила себе жизнь, но в то же время она не могла никак не вмешиваться в нынешнюю политику Министерства.       К тому же из членов Визенгамота ее так и не исключили, а потому ей приходилось хотя бы раз в нескольких месяцев бывать на заседаниях — как судебных (коих, к счастью, было не так уж много в последнее время), как и «парламентских».       — Вы и сами прекрасно знаете, насколько лабильным может быть мнение масс, — гнула свою точку зрения Гермиона. — В настоящее время в магловском мире бродят более либеральные отношения к людям со сверхспособностями, и мне кажется, что настало время…       — Лабильность — верное слово, — поддакнул министру один из его советников, — ничто не мешает маглам в будущем опять изменить свое мнение, а магический мир между тем окажется в серьезной опасности, у нас уже не будет возможности отступить и уйти в тень. Безболезненно, по крайней мере.       — Мнением масс можно управлять, — многозначительно отметила Гермиона, бросив на Пратчета выразительный взгляд.       Именно министр подобного хода совершенно не гнушался, правда пока только в магическом мире.       — Это отлично видно на примере тех же Штатов, — добавила она. — Все мы в курсе, что МАКУСА преследуют идеи Конфедерации об интеграции магического мира в магловский.       Они могли бы легко последовать их примеру — с премьер-министром Великобритании можно было выйти на обширный диалог о более тесном сотрудничестве.       Было неприятно осознавать, что Пратчет ни за что на это не пойдет, его позиция оставалась крайне консервативной, какие бы доводы Гермиона ни приводила. Но она не теряла надежды — все же она была здесь не одна, и хоть кто-то, как и она сама, должен был понимать, чем для них всех чревато обособление от магловского мира.       Особенно после рассказа Локи. Если когда-то в будущем, пусть, возможно, и далеком, им всем грозит появление сбрендившего титана с целой армией инопланетян, магический и магловский мир должны объединиться, чтобы дать централизованный отпор.       Попав в Отдел Тайн, Гермиона в полной мере смогла оценить, как много открытий таится на стыке магии и науки. Сколько же они могли бы сделать за грядущие годы — все вместе?       Но все упиралось в не в меру консервативного Пратчета с его кампанией по максимальному дистанцированию магического мира от магловского.       Пратчет не ратовал за идеи чистокровности, с его слов любой, кто обладал магией, — уже считался чистокровным, настоящим магом, но был в его решениях иной перекос.       Через СМИ он призывал отказаться от магловских технологий, сделать больший упор на поддержание магических традиций. Также он обязал всех маглорожденных, поступивших в младшую школу, переехать туда на полный пансион, что прежде было доступно в основном для сирот и тех, кто жил далеко от Лондона.       В кулуарах прошел слух, что руководство магической Британии всерьез задумывалось о том, чтобы изымать маглорожденных из их семей — чтобы «минимизировать утечку информации в магловский мир». Такая бесчеловечная мера еще не была пущена в ход просто потому, что это шло бы вразрез с постулатами Конфедерации.       Но ведь если подать это под правильным соусом…       А соус готовился. Гермиона знала.       — Не будем равняться на МАКУСА, в прошлом они показывали не самый лучший пример, ничто не мешает им ошибаться и сейчас, — с напускной мягкостью отрезал министр. Его приближенные согласно закивали.       Обсуждение продолжилось, но Гермиона уже в него не вклинивалась. Не было смысла, она знала, что это будет лишь переливание из пустого в порожнее и ничем толком не закончится.       Как же она устала от этого.       Нет, все же Гермиона нисколько не жалела, что ушла из "верхнего", как говорили у них в отделе, Министерства. И в этом балагане-то она не особо желала принимать участия, но в то же время ей не оставляли выбора — это была ее обязанность как героини войны.       «Честь для простой грязнокровки», — так, кажется, за глаза говорили представители старых семей в Визенгамоте.       В груди неприятно скреблось бессилие. Что она могла сделать со всем этим?       В такие моменты она ощущала себя как и два года назад — лишь мухой, увязающей в янтаре. С одной стороны, хотелось взбрыкнуть, встряхнуть это болото и открыть глаза окружающих на то, что есть вещи важнее собственных интересов, что есть проблемы, которые можно решить только сообща. Но в то же время она безумно устала еще тогда и сейчас брыкалась просто по привычке. Осознавала, что, как бы ни срывала сейчас голос, она не будет по-настоящему услышанной. Что что-то изменится только тогда, когда те самые проблемы постучаться в их двери и покажут свои клыки.       Поэтому она не пыталась больше вывести обсуждение в нужное русло. Пусть.       Время еще было.       Вернувшись к себе в отдел, Гермиона решительно прошла прямо в кабинет руководителя, почти что свой собственный кабинет. Сейчас она лишь исполняла обязанности, но буквально на днях должен быть подписан приказ о ее официальном назначении.       — Мэнди, это надо передать в отдел исследований и разработок, — велела Гермиона, передавая теперь уже почти своему секретарю папку с отчетами группы Брауна. — И позови ко мне группы Дарквуда и Филлипсона.       Мэнди вышла, давая Гермионе возможность выдохнуть. Еще час — и она будет свободна на все выходные. Всего пара дней, но это была легкая передышка перед грядущей непростой неделей.       Дарквуд и Филлипсон в эти выходные вместе со своими группами отвечали за ряд важных объектов, и Гермионе нужно было срочно с ними посовещаться, чтобы потом не дергаться во время отдыха. Несмотря на необходимость работать, настроение было совершенно нерабочим — мыслями она уже была дома.       Что, впрочем, совсем не сказывалось на качестве исполнения обязанностей.       Дома ее с радостными возгласами встретила Руна, уже полностью собранная — на ночь она останется у бабушки.       — Мы завтра пойдем в зоопарк, — заговорщицки проговорила малышка шепотом. Будто это была какая-то тайна. — А вы не пойдете?       Подняв дочь на руки, Гермиона чмокнула ее в нос, а та в ответ крепче сжала ее в объятиях.       — Не заставляй бабушку завтра делить твое внимание с нами. А потом ты нам обо всем расскажешь.       — Ага, — радостно закивала Руна.       — И не заставляй ее жалеть, что она позвала тебя на все выходные, — добавил Локи с усмешкой.       — Конечно, папочка, — она подскочила к Локи и обняла его колени, словно не прощалась с ним всего на пару дней. — Я буду хорошо себя вести. Честно-честно.       Локи и Гермиона многозначительно переглянулись, прекрасно зная, насколько у их дочери были размыты границы понятия «хорошо». Нет, она, конечно, никогда не грубила и не вредничала специально, по крайней мере с родными, но ее неуемное любопытство и импульсивность не играли ей на руку.       А еще она вступила в прекрасную пору «почемучки», забрасывая окружающих вопросами со скоростью пулемета, причем на некоторые из них было непросто с ходу найти подходящий ответ.       — Я ставлю на то, что твоя мама вернет ее сегодня еще до десяти, — усмехнулся Локи, когда за миссис Грейнджер и Руной закрылась дверь.       — Локи! — возмущенно воскликнула Гермиона.       — Что? Нет, не думай, что я принижаю воспитательные способности твоей матери. Я просто здраво оцениваю нашу дочь.       Гермиона лишь обреченно покачала головой. Все же Локи в чем-то был прав.       Но с другой стороны, для них с Локи это была прекрасная возможность отдохнуть от быта и провести побольше времени вместе.       — Устала? — заботливо поинтересовался у нее Локи.       — Немного, — признала Гермиона.       За ужином она рассказала Локи о том, как прошло заседание, и услышанное лишь вызвало у него усмешку из разряда «я же говорил…».       — И не надоело тебе во все это лезть?       — Локи, ты же понимаешь…       — Что им нет никакого дела до тебя и до твоих слов? Да, понимаю. И жду, когда это, наконец, поймешь ты. Сколько просить тебя не брать на себя больше, чем нужно?       Гермиона лишь устало выдохнула — и к этому разговору приходилось возвращаться с завидным постоянством. Локи упорно не хотел понимать ее стремления помочь всем, кому только можно.       — Я не собираюсь прятать голову в песок, ты же понимаешь… — отметила она.       — Не лезть, когда тебя не просят, — это не значит «прятать голову в песок», — запальчиво произнес Локи, отставляя от себя кружку с чаем.       — Бывают ситуации, когда кому-то надо встать и бороться за правое дело.       — Но почему именно ты? — воскликнул он. — Им же даже все это не нужно! Они смотрят на тебя как на сумасшедшую…       Грустно улыбнувшись, Гермиона сжала его ладонь в своих. За этими немного грубоватыми словами она отчетливо видела его беспокойство и заботу.       И что самое ценное — несмотря на свои постоянные протесты, Локи никоим образом не вмешивался в происходящее, не пытался по-настоящему остановить ее…       Может, она на самом деле поступала глупо, но при этом не могла иначе. Бороться, когда все опускают руки, было у нее в привычке.       — Давай сейчас не будем об этом? — попросила Гермиона. — Все эти вопросы — последнее, о чем я хочу думать в ближайшие пару дней.       — И о чем же ты хочешь думать? — спросил Локи с намеком, поднося одну из ее ладоней к своим губам.       Ответить Гермиона не успела, потому что, едва коснувшись ее руки губами, Локи скосил взгляд на наручные часы и встрепенулся.       — Я ненадолго, — заверил он ее. — Мне нужно кое-что доделать, а после — я полностью в твоем распоряжении.       Поднявшись, он клюнул обескураженную Гермиону в щеку и убежал.       У Локи на следующей неделе начинались испытания по исследовательскому проекту его группы, и сейчас он явно собирался безвылазно просидеть в кабинете, занимаясь документами, что, честно сказать, было не очень ему свойственно. Чаще всего Локи старался «откосить», тянул едва ли не до последнего, а затем наспех все подготавливал, но при этом чаще всего казалось, будто он вложил в свою работу немало времени и сил. В этом смысле Гермиона неслабо ему завидовала, хотя Локи всегда отвечал, что сама она справляется не хуже, но больше распыляется на (никому, кроме нее самой) не нужные доработки и уточнения.       Последние дни Локи то и дело возвращался к своим заметкам, перечитывал их и редактировал, в общем, с головой ушел в работу. Гермиона делала скидку на то, что ему впервые доверили вести проект, и это было для Локи важно. Эта мысль неожиданно приятно согревала.       Только Гермиона с годами сумела принять тот факт, что перед смертью не надышишься и порой лучше немного отвлечься и отдохнуть. И именно это она хотела им обеспечить изначально.       Но нет.       Локи исчез в кабинете, Гермиона же решила пока не тратить попусту время, занявшись кое-какими домашними делами, которые грешно было снова сбрасывать на собственную мать. И без того миссис Грейнджер последние годы совмещала уход за своим домом и домом дочери, а также присмотр за внучкой.       Когда спустя час Гермиона заглянула в кабинет, Локи попросил еще пять минут, которые в итоге растянулись почти на пятнадцать, потом еще и еще. Так прошел почти час.       Ну это уже ни в какие рамки не входило!       В голове у Гермионы созрел коварный план мести.       Подготовившись к реализации этого самого плана, она спустилась вниз и отправилась в кабинет.       Локи с головой ушел в стопку документов и не поднял головы, даже когда она зашла.       Было так странно и даже немножко забавно. Обычно именно Локи был тем, кто совсем не дает работать, отвлекая от важных дел, но теперь ему предстояло ощутить себя в ее шкуре.       Замерев на пороге и постаравшись принять непринужденную, но при этом соблазнительную позу (несколько раз сменив ее в процессе, в полной уверенности, что выглядит донельзя глупо), Гермиона уточнила для проформы:       — Ты еще долго?       — Нет, минут пять еще посижу и освобожусь, — ответил Локи, по-прежнему не поднимая взгляда.       Гермиона хмыкнула — про пять минут она слышала в течение последних двух часов.       — А может, я не могу ждать тебя целых пять минут? — спросила она с выразительной интонацией, вместе с тем ощущая, как колотится в груди сердце.       Все же она не привыкла ко всему этому, и каждый раз переступать через себя было немного волнительно и предвкушающе сладко, но в то же время иррационально боязно.       Локи, уловив изменение в ее интонации, поднял взгляд и замер, удивленно вскинув брови. И было от чего: жесткий черный корсет с темно-зелеными вставками выгодно подчеркивал талию и приподнимал грудь, делая ее визуально больше, стройные ноги в черных чулках казались еще длиннее. Сверху на плечи был накинут тонкий полупрозрачный изумрудно-зеленый халат, который в принципе ничего не скрывал.       Расплывшись в усмешке, как чеширский кот, Локи поднялся со своего места и, обойдя стол, вмиг оказался рядом с Гермионой, собираясь заключить ее в свои объятия, но она извернулась и толкнула его на диван.       — Хэй! — возмутился Локи наигранно, но она просто не дала ему закончить, наложив чары немоты.       Оседлав его, она заставила Локи поднять руки и зафиксировала их заклинанием, после чего с удовольствием расстегнула его рубашку и провела языком по ключице. Бесшумно рвано выдохнув, Локи дернулся под ней, попытавшись шевельнуть бедрами, но Гермиона тут же вскинулась и предостерегающе прижала палец к его губам.       Во взгляде Локи плясали бесенята, он, явно дразня, пытался перехватить инициативу, но в то же время откровенно наслаждался происходящим и своим вынужденным бездействием.       Спустившись пальцами по его груди вниз к животу, Гермиона расстегнула ремень и ширинку, высвобождая его член, и… тут же убрала руку.       Возмущенный такой бесчеловечной жестокостью с ее стороны, Локи толкнулся бедрами еще раз, на что она болезненно прикусила его за сосок, заставив шумно вздохнуть.       — Нам ведь некуда торопиться? — задала Гермиона риторический вопрос, обводя пальцем едва заметный след от укуса.       Локи явно хотел поспорить, но не мог, и было в этом что-то… возбуждающее.       Проведя языком по его скуле к шее, Гермиона одновременно с этим двинула бедрами, потеревшись о его член. От хищного взгляда потемневших глаз Локи внизу живота спиралью закручивался тугой ком, хотелось все бросить и, наплевав на «игру» просто насадить себя на него, ощутить его внутри своим горячим естеством.       Но так было неинтересно. Интереснее — дразнить и смотреть, как его терзает неуемная жажда обладания.       Дав Локи облизать свои пальцы, под его пристальным взглядом Гермиона провела ладонью по своей груди, освободив и став теребить сосок, вторую же руку она опустила еще ниже, при этом не переставая двигать бедрами.       Смесь страдания и неги на лице Локи была наилучшей для Гермионы наградой. Немного запрокинув голову, он прикрыл глаза, на его скулах от напряжения играли желваки, и она, не сдержавшись, наклонилась и слегка прикусила Локи за щеку, тут же облизав место укуса.       Своей обнаженной грудью она касалась его кожи, и это неожиданно стало испытанием для нее самой. Гермиона любила, когда Локи вел в этом «танце», она всегда пылко отвечала ему, но была податлива и послушна, подсознательно радуясь, что хотя бы здесь не надо брать все в свои руки. Сейчас этого немного не хватало — его напора, требовательных ласк и жаждущих прикосновений.       Снова внутри всколыхнулось желание плюнуть на все, освободить Локи и дать ему карт-бланш, но нежелание бросать задуманное все же победило. Не в этот раз.       Темп движений все нарастал, дыхание сбивалось. Отстранившись, Гермиона вновь встретилась с Локи взглядами, и то пламя, что бушевало в его глазах, сорвало с ее губ невольный стон.       Локи не был в ней, он даже не касался ее руками, но один его взгляд пожирал ее, обжигал Гермиону, в то же время заставляя уступить этому огню и отдаться ему на растерзание.       Застонав громче, она на мгновение прикрыла глаза, сопротивляясь этому даже не призыву — почти что приказу. И вместо того, чтобы прильнуть к Локи, Гермиона резко вцепилась пальцами в спинку дивана и нависла над мужем еще больше. Схватив его за подбородок, она впилась губами в его губы, уловив при этом рваный выдох, который — Гермиона была уверена — был беззвучным стоном.       Именно это — не трение, не взгляд, а именно такой своеобразный знак… почти капитуляции — заставило Гермиону взорваться множеством искр удовольствия. Она несколько раз конвульсивно дернулась и замерла, поддавшись этой приятной истоме, что затопила ее с ног до головы, но Локи явно не желал мириться с подобным финалом, возмущенно заерзав под Гермионой.       Что ж, она никогда не была настолько жестокой.       С трудом найдя в себе силы спуститься вниз, Гермиона соскользнула с колен Локи и расположилась между его ног.       Налитый кровью член призывно виднелся в разрезе ширинки, и Гермиона, бросив на мужа насмешливый взгляд, обхватила его рукой и начала неспешно двигать ею вверх-вниз.       Со свистом выдохнув, Локи вновь чуть выгнулся, прикрыв глаза — фактически зажмуриваясь. Обрадовавшись такой многообещающей реакции, Гермиона наклонилась и, недолго думая, провела языком по влажной от смазки головке. Локи явно что-то сказал, вернее, прорычал, но она не услышала ни звука, и это даже было забавно. Хотя, конечно, слышать все это было бы намного возбуждающе, но ему стоило понять, что иногда молчание — золото.       Обхватив губами член, Гермиона взяла его в рот и медленно опустилась почти на всю длину, ощущая чуть солоноватый привкус. Она начала размеренно двигаться, и Локи, не выдержав, стал двигаться навстречу, ускоряя темп. Но стоило только ему подойди к самому краю, Гермиона сбавляла напор, давая ему немного остыть.       После очередного раза на лице Локи поселились мольба пополам со злостью, поэтому в какой-то момент Гермиона сжалилась, и он излился прямо себе на живот.       Отвлекшись на свою волшебную палочку, чтобы очистить их обоих, Гермиона не сразу заметила, что Локи умудрился снять с себя чары. А когда осознала — стало поздно, потому что в то же мгновение она оказалась повалена прямо на ковер и придавлена тяжелым телом.       Локи резко вошел в нее, не дав себе даже толком остыть от первого оргазма. Напротив, в его требовательных, уверенных касаниях сквозило желание за все отыграться.       Надолго их обоих не хватило, и Гермиону и Локи вновь накрыла волна удовольствия.       Уже после они лежали вдвоем на диване, сплетясь конечностями и ощущая греющее душу единение. Они вместе, что еще для счастья нужно?       — Я люблю тебя, — негромко проговорила Гермиона, уткнувшись Локи в шею.       — Я знаю, — ответил он с усмешкой, невесомо коснувшись губами ее лба.       Она не первый раз признавалась ему в своих чувствах. Если быть скрупулезно-точной, впервые она произнесла это далекие два года назад на базе Мстителей в Нью-Йорке, только тогда эти слова отдавали невыносимой горечью и болью предательства. Тогда все было слишком сложно, но и позже, когда Гермиона все же нашла в себе смелость и силы поверить Локи снова, она не торопилась высказывать все то, что жило в ее сердце.       Страх и треклятая тень недоверия не давали сделать этого важного шага очень долго, но однажды, помнится, это было на последнее Рождество, Гермиона все же решилась.       Они тогда так же сидели в гостиной на диване после бурного вечера и наслаждались обществом друг друга под одну из интерпретаций «Рождественской истории». На душе было тепло и светло, от близости Локи и его мягких, нежных и ни к чему не обязывающих прикосновений в груди буквально распирало от эмоций.       — Я люблю тебя, — не сдержалась тогда она.       В его взгляде в то мгновение возникло что-то… она до сих пор не могла подобрать этому слов. Всерьез казалось, что он сейчас откроет рот и повторит ее слова, но нет. То «нечто» в его глазах потухло, чем-то омраченное, но он постарался это как можно скорее скрыть за усмешкой.       — Я знаю.       — Эй, — воскликнула тогда Гермиона возмущенно, раньше, чем успела себя остановить, — я тебе не принцесса Лея!       — Определенно нет, — лишь хмыкнул Локи в ответ.       — И ты — не Хан Соло! — попыталась она его уколоть.       Но вхолостую.       — Конечно, — кивнул он. — Я — намного лучше.       Гермиона попыталась ткнуть его пальцем в ребра, но Локи извернулся, перехватив ее руки, и заткнул все ее возмущение поцелуем.       По очевидным причинам в тот раз они так и не смогли это обсудить, после же Гермиона все отчего-то не решалась начать разговор. Она много думала обо всем этом и со временем пришла к определенному выводу.       Локи боялся собственных чувств. Нет, он признавал, что Гермиона дорога ему, что он хочет быть с ней рядом столько, сколько ему отпущено, но при этом никогда не называл (даже для себя самого) эти чувства любовью. Что привело к такому — Гермиона могла лишь догадываться, но…       И пусть.       Ей было хорошо с ним, и Гермиона видела, что Локи на все готов ради нее и их дочери. Он не говорил о любви, но всячески показывал ее в своих поступках изо дня в день. И это было лучше тысячи признаний.       Ей просто хотелось, чтобы он знал — что все это взаимно.       Потому сейчас, когда он снова провернул свою шутку, Гермиона лишь улыбнулась в ответ, довольствуясь его чуть дрогнувшим голосом и теснее сомкнувшимся кольцом его рук…

* * *

      Субботнее утро встретило их ярким солнечным лучом, пробившимся сквозь щель в занавесках. Потянувшись в кровати и перекатившись на половину мужа, Гермиона осознала, что абсолютно одна. Локи в комнате не было, а потому, накинув халат и приведя себя в более-менее человеческий вид, она отправилась на его поиски.       Долго искать не пришлось — ароматный запах кофе привлек ее прямо на кухню, где за обеденным столом Локи читал газету, не торопясь потягивая свой напиток.       Услышав шаги, он поднял взгляд и широко (и многообещающе) улыбнулся.       — Твой кофе, — Локи сделал витиеватый пасс палочкой над стоявшей рядом второй кружкой, и над той тоже пошел ароматный дымок. — Но с тебя завтрак.       — Какой хитрый, — фыркнула Гермиона, клюнув мужа в губы и присаживаясь рядом.       Только сейчас она уловила, что что-то не так. Будто какое-то напряжение, витающее в воздухе.       Возможно, подумала она, что-то опять напечатали в газете, но на передовице, которую ей было хорошо видно, не выделялось ничего провокационного и излишне страшного. Вряд ли Локи так взволновала встреча министра Пратчета с министром магии Китая, которой явно было посвящено едва ли не полгазеты.       — Ты дочитал? — уточнила Гермиона, потому что взгляд Локи, направленный на одну из страниц, был немного расфокусированным.       — Что? — рассеянно переспросил он, а потом, собравшись, снова улыбнулся. — Да, бери, если хочешь.       В его улыбке было что-то неестественное, и это изрядно пугало.       Бегло просмотрев газету, Гермиона удостоверилась, что там не было ничего такого, на что можно было реагировать подобным образом.       — Все в порядке? — все же спросила она, когда Локи снова погрузился в свои мысли и маска беззаботности стала с него слетать.       — Да, все просто отлично, — еще шире улыбнулся Локи и быстрее, пока она не продолжила свои расспросы, предложил: — Может, пойдем потренируемся?       Гермиона согласно кивнула и не стала возвращаться к вопросу, уверенная, что, если это было что-то важное, Локи расскажет и сам. Рано или поздно.       Переодевшись, вдвоем они спустились в подвал, размялись и начали легкий спарринг — сперва без оружия. Несмотря на частые совместные тренировки, Локи все равно значительно превосходил Гермиону, что было неудивительно, но от этого не менее обидно. И это несмотря на то, что сама она объективно немало поднялась в боевых навыках благодаря мужу и тренировкам с оперативниками отдела. Но все же.       Спустя некоторое время они перешли на оружие, Локи взялся за тренировочные затупленные длинные кинжалы, Гермиона же по обыкновению решила использовать шест.       Почти десять минут они кружили друг вокруг друга, постепенно наращивая скорость и частоту атак, и чем дальше, тем сильнее Локи теснил ее. Гермиона ощущала ни с чем не сравнимый азарт и желание победить, но реальность показывала, что в честном бою шансов у нее мало. Надо было использовать какую-нибудь хитрость, сыграть на слабостях противника, и, пожалуй, одну из них Гермиона знала и могла использовать.       Разорвав дистанцию, чтобы отдышаться, Гермиона под бдительным взглядом Локи, явно планирующим следующую атаку, облизнула губы и в одно движение скинула с себя футболку, обнажив грудь.       Локи, слегка дезориентированный ее поступком, отвлекся всего на секунду, но ей хватило этого времени, чтобы нанести три точных удара, свалить его на землю, оседлать и прижать конец шеста к его шее.       — Эй, это нечестно! — возмущенно воскликнул Локи с тенью улыбки в глубине глаз.       — Что я слышу от Бога лжи и обмана? — усмехнулась Гермиона в ответ, убирая шест.       — Я всего лишь подыграл!       — Оправдывайся теперь, — хмыкнула она и собралась подняться, но крепкая хватка его пальцев на талии не дала этого сделать.       — Коварная женщина, — прорычал Локи и подмял вскрикнувшую, сопротивляющуюся Гермиону под себя.       Правда, довольно быстро все сопротивление было сломлено под нещадным натиском умелых рук и горячих губ. Локи приник к оказавшимся без защиты грудям Гермионы, без всякого объявления войны втянув сосок в рот.       Выгнувшись, Гермиона прижала руками его голову ближе к себе, но Локи молниеносно среагировал, перехватив ее запястья, и прижал ее ладони над ее головой.       — Сегодня моя очередь, — оскалился он, явно напоминая о вчерашнем, отчего у Гермионы по коже прошлась волна мурашек.       Но обстоятельства не дали им продолжить — наверху раздался оглушительно громкий стук в дверь.       Нехотя оторвавшись от нее, Локи поднялся и помог Гермионе встать.       — Я еще не закончил, — заверил он ее и стал подниматься по лестнице.       Гермиона понимала, что он пытался казаться невозмутимым, но было очевидно, что нежданный визит его удивил и напряг.       Ушедшее было напряжение вернулось с лихвой.       И почему от этого визита она заведомо не ждала ничего хорошего?