Любовь во время зимы

      Сидя вот так, в крепком, похожем на стальной канат кольце его рук, Гермиона уже жалела, что настояла на своем. Потому что такая мирная, тесная поза казалась ей очень смущающей и даже более интимной, чем поцелуй.       Правой рукой Локи расслабленно приобнимал ее за плечи, а левой — стискивал левое запястье. Вытянув ноги, он зажал ее в узком пространстве между собой и спинкой дивана.       Своей свободной правой рукой Гермиона листала страницы древнего фолианта, купленного пару дней назад, но отчетливо осознавала, что насладиться чтением в подобном положении ей не грозит. Мысли разбегались, точно мыши, и приходилось иногда по нескольку раз перечитывать уже прочитанное.       — Верни обратно, пожалуйста, я не успел дочитать, — попросил Локи, наклонившись к самому ее уху и шевеля волосы своим теплым дыханием.       Мысленно чертыхнувшись, Гермиона перевернула страницу обратно, на сто процентов уверенная, что он лжет. Чтобы тысячелетнее божество, большую часть своей жизни проведшее в библиотеке, читало медленнее, чем Грейнджер, которая едва могла собраться с мыслями? Не смешите.       Обиднее всего, что Гермиона не ощущала никакого положительного эффекта от подобного времяпрепровождения. Она бы заподозрила, что Локи ничего не делал, если бы не легкое, едва заметное, будто морок, свечение от соприкасавшихся рук. К тому же Грейнджер чувствовала слабый отток ледяной магии, но он был настолько мал, что совсем не приносил облегчения.       И отказываться было поздно, потому что получать магический откат совсем не хотелось. Кроме того, Гермиона живо представила себе усмешку Локи, когда она скажет ему, что передумала и лучше обходиться поцелуем. И неизвестно еще, что страшило Грейнджер больше…       Часы пробили девять утра, и, вздрогнув, Гермиона… проснулась. Ей казалось, что она лишь пару минут назад смотрела на циферблат, который показывал семь минут восьмого, а на самом деле пролетело два часа. Даже странно, что ей удалось заснуть, невзирая на не отпускавшее ее нервное напряжение.       — Доброе утро, — иронично сказал Локи, не отрывая взгляда от тихо бубнившего телевизора.       Похоже, он почувствовал, как она вздрогнула. Они по-прежнему сидели в обнимку, и тяжелая рука Локи прижимала Гермиону к широкой груди. Он, согнув ногу в колене, беззвучно отбивал по нему пальцами левой руки барабанную дробь, и Грейнджер только сейчас поняла, что все, похоже, закончилось.       — Все? — неуверенно спросила она, прислушавшись к себе.       Стоило сказать, что ощущения после такого способа передачи энергии довольно сильно отличались от прежних. Если раньше после поцелуя Гермиона ощущала блаженное опустошение, дававшее спасительному теплу разливаться по груди, то сейчас подобного не было. Она чувствовала себя как сосуд, из которого жидкость не выплеснули, по обыкновению, а долго и нудно высасывали через трубочку и начатое не закончили.       — Как видишь, — пожал Локи плечами. — Уже полчаса как.       Гермиона потерла ладонями лицо, постаравшись согнать сонливость.       — Почему не разбудил? — удивленно спросила она, разминая затекшие ноги.       — Ты почти не спала ночью, — ровным голосом заметил он, и Гермиона невольно нахмурилась. С чего такая забота? — Кстати, можешь гордиться — ты первая смертная, которая пускала слюни на бога и храпела ему на ухо…       — Я никогда не!.. — возмущенно воскликнула Гермиона и, уловив его насмешливый взгляд, разъярилась: — Глупая шутка! Ты невозможен, Локи Лафейсон!       Он рассмеялся, а Грейнджер, не выдержав, хлопнула его ладонью по колену и замерла. Страха не было, но возникло опасение, что вот сейчас во взгляде Локи вспыхнут зеленые призрачные огни и он рассерженно бросит что-то вроде: «Ты совсем распоясалась, Мышка». Но, если он и хотел что-либо сделать или сказать, то банально не успел, потому что в коридоре раздался хлопок аппарации.       Мгновенно Локи занял вертикальное положение, при этом невольно (или специально?) загородив собой Гермиону от возможной опасности. Скосив взгляд, она увидела блеск стали: в заведенной за спину ладони асгардца был зажат короткий кинжал.       Гермиона хотела было объяснить ему, что у волшебников нет видимой причины искать Локи, но не успела, поскольку после череды торопливых шагов на пороге гостиной возникла суетливая рыжая макушка.       — Привет, Гермиона, я… — наткнувшись взглядом на Локи, Джинни резко затормозила, тряхнув яркими, как пожар, локонами. — Здрасьте…       — Привет, Джинни, — выглянув из-за широкого плеча, Грейнджер постаралась улыбнуться.       Было сложно, Гермионе словно бы передалось напряжение Локи, и она поспешила его успокоить:       — Ло… Лукас, это Джинни Поттер, моя подруга, — положив ладонь на его плечо, Гермиона попыталась приподняться. Локи сложил обе свои руки в замок, и Грейнджер выдохнула, заметив, что кинжала в них нет.       — Джин, это Лукас Колдсон, мой…       Замолчав, она задумалась, как представить своего гостя. Если для матери его еще можно назвать «другом» (хоть это и не помогло), то Джинни врать было недальновидно. А называть «знакомым» — еще глупее, так как с просто знакомыми людьми не сидят на диване едва ли не в обнимку. Вот и сейчас, заметив заминку, Поттер хмыкнула и, махнув рукой, расплылась в улыбке.       — Приятно познакомиться, мистер Колдсон, — затараторила она, сделав несколько шагов вперед и протянув Локи свою ладонь. — Можете звать меня просто Джинни…       — Взаимно, «просто Джинни», — он усмехнулся, мимолетно коснувшись губами протянутой руки, но Гермиона поймала себя на мысли, что в этот раз ухмылка не коснулась глаз, в которых будто бы застыли крохотные льдинки. — Тогда и вы зовите меня «просто Лукас».       — Замечательно, — Джинни продолжала улыбаться, что в сочетании с проступившим румянцем выглядело достаточно мило, и Гермиона нахмурилась.       — Что ты здесь делаешь? — спросила она вежливо, но настойчиво, и Поттер снова тряхнула головой, будто возвращаясь в реальность. Неудивительно, Гермиона подозревала, что Локи мог практически гипнотизировать собеседника одним своим взглядом. — Я же писала, что хочу побыть одна…       Джинни окинула подругу скептическим взглядом и многозначительно стрельнула глазами в Локи, а затем заговорила, подняв руки в примирительном жесте:       — Я жутко извиняюсь, что прервала твое уединение, чем бы ты тут ни занималась… — она явно сдерживала смешок, и Гермиона задохнулась возмущением. — Я всего на несколько минут, хотела переброситься парой слов. Извините, Лукас, я украду ее ненадолго?       Не дожидаясь ответа, Джинни развернулась и пошла в сторону кухни. Локи поднялся и помог Гермионе встать на ноги.       — Я побуду тут, — бесстрастно бросил он и снова опустился на диван, вернувшись к просмотру телевизора.       Локи казался спокойным, но что-то в его облике выдавало напряжение, Гермиона даже не могла объяснить что. Ей и самой не нравилось происходящее, но ничего поделать она не могла: если сейчас вытолкнуть Джинни взашей, непомерно любопытная и активная подруга свернет горы, но постарается докопаться до истины. Поэтому лучше было обойтись сейчас меньшей кровью и наплести миссис Поттер какую-нибудь полуправду.       Нахмурившись, Гермиона двинулась вслед за подругой, мысленно чертыхаясь на все лады. Она специально предупредила всех, кого можно, чтобы те не совались к ней в эти дни, но Грейнджер, по всей видимости, недооценила взбалмошный характер подруги. Той, похоже, надо было напрямую сказать, что Гермиона собиралась побыть наедине с мужчиной, хотя и в этом случае с Поттер сталось бы притащиться в гости, чтобы утолить свое любопытство. Крайняя беспардонность, но без нее Джинни не была бы собой.       — И о чем ты хотела поговорить? — спросила Гермиона, закрыв за собой дверь кухни. — Учти, у меня не так много времени — дел невпроворот…       Как раз сегодня одно из зелий заканчивало томиться на медленном огне и требовало добавления пары ингредиентов, поэтому они с Локи планировали на полдня засесть в «лаборатории».       — Да, видела я твои дела, — хмыкнув, протянула Джин и плюхнулась на стул. — Где такого отхватила? Интересный малый… Хотя до Гарри ему далеко.       Глубоко вздохнув и успокоившись, Гермиона усмехнулась. Глупо было злиться на подругу за подначки и ехидство, Джинни никогда не могла себя от этого удержать.       — В баре отхватила, — бросила Грейнджер и присела рядом с Поттер.       Затекшие мышцы все еще ныли, поэтому Гермиона с нескрываемым удовольствием слегка размялась, а после потерла ладонью поясницу, страдавшую больше всего в связи с беременностью.       — И когда это ты в бар ходила последний раз? — возмутилась Джинни то ли оттого, что Грейнджер позволяла себе подобные прогулки в принципе, то ли оттого, что не позвала подругу с собой. Но тут до нее дошло. — То есть это тогда?..       Кивнув, Гермиона спрятала лицо в ладонях.       — И это тот?..       Очередной кивок.       — Дела… — выдохнула Джинни, и вдруг подалась вперед. — Постой, ты же говорила, что он магл?       — Я так думала… — убрав руки, Гермиона поднялась. После дремы ужасно хотелось пить, поэтому она решила соорудить по чашке чая. — Да и откуда я могла знать, он… мне своей волшебной палочкой в лицо не тыкал…       — Зато тыкал другой… — довольно скабрезно хохотнула Джинни, но тут же примирительно подняла ладони, когда Гермиона едва не испепелила ее недовольным взглядом. — Ладно, прости. Просто не укладывается в голове. Как он тебя нашел-то? И как ты решила его в дом пустить, после того, что он сделал?       — В том, что он сделал, я сама виновата. А так, мы опять случайно встретились, — вот здесь пришлось соврать, но другого выхода не было. Не говорить же, что его вел зов магии ледяных великанов.       — Случайности не случайны… — многозначительно заметила Поттер и благодарно приняла чашку с чаем. — Что это за тип вообще? Откуда? Чем занимается?       — Тебе не кажется, что сейчас на это нет времени? — бросила Гермиона, почти залпом ополовинив обжигающий напиток. — Ты вроде торопилась…       Джинни нахмурилась, похоже, подозревая, что Грейнджер переводит тему не просто так. Но любопытство, видимо, было не столь острым, поэтому девушка отступила.       — Ладно, но потом — ты мне все расскажешь, — утверждение звучало как угроза, и Гермиона знала, что так оно и будет. Поттер могла всю душу вытрясти — лишь бы добиться своего.       — Хорошо, — Грейнджер снова улыбнулась, надеясь, что улыбка не вышла кривой. — Так в чем дело?       Какое-то время Джинни молчала, препарируя подругу взглядом, и только потом заговорила:       — Если ты не забыла, то 26-го у Кинга день рождения. Министерство. Прием. Тебе это ни о чем не говорит?       Гермиона мучительно застонала и откинулась на спинку стула. Со всеми этими переживаниями по поводу появления Локи и грядущего ритуала она совсем забыла о надвигавшемся в Министерстве событии. Прием в честь дня рождения министра магии — не то, что можно было проигнорировать без удара по репутации, даже в положении Гермионы. Если бы она лежала в Мунго — другое дело, но отсидеться дома — не вариант. Как высокопоставленное лицо и Героиня Второй Магической войны, Грейнджер не имела права скрываться в стороне.       — Допустим, говорит, — кивнула Гермиона, все еще мысленно чертыхаясь. — Но не объясняет, зачем ты здесь.       — Ну как же?.. — удивилась и даже как-то расстроилась Джинни. — А как же шопинг? Мне решительно нечего надеть, и я подумала…       Несложно было догадаться, о чем подумала миссис Поттер. Гарри, да и сама Гермиона, сказали ей, что Грейнджер хочет побыть в одиночестве. Но для деятельной Джинни подобное желание могло означать только одно — у подруги развивалась бурная депрессия. От редких всплесков которой сама Поттер всегда лечилась буйным шопингом.       — Я, признаться, почти забыла о приеме… — вновь выдохнула Гермиона. — Но у меня и правда нет ни настроения, ни времени бегать по магазинам. Так что тут, дорогая, давай без меня…       Джинни лишь пожала плечами.       — Как скажешь, — грустно улыбнулась она, и тут ее улыбка приобрела дерзкую хитринку. — А твой… друг будет тебя сопровождать?       — С чего бы? — не поняла Гермиона. — Послушай, Джин, то, что он здесь, еще не значит, что мы с ним решили все вопросы. И вообще, я не думаю, что ему будет целесообразно меня сопровождать.       — Сопровождать куда? — раздался с порога голос Локи, и обе девушки непроизвольно вздрогнули, а Гермиона еще и обругала про себя Мерлина, Мордреда и Моргану за его треклятую способность быть совершенно незаметным и бесшумным.       Правда, они ни о чем особенном не говорили, так что стесняться было нечего.       — Прием в честь дня рождения нашего уважаемого министра, — улыбнулась Джинни, первой отошедшая от небольшого оцепенения. — До праздника всего десять дней, а у Гермионы нет кавалера.       В присутствии Локи Гермиона не стала огрызаться, что без всяких колебаний пришла бы одна. Тем более это не обычная прогулка по Косому переулку, а светский раут, где на незнакомца будут направлены все взгляды…       — Что ж, я не могу оставить леди в беде, — неожиданно выдал асгардец с легкой полуулыбкой.       Обе девушки скрестили на нем свои взгляды: Гермиона смотрела напряженно и недоверчиво, Джинни — довольно. Поттер явно хотела спросить что-то еще, но настойчивое покашливание Грейнджер заставило ее передумать.       — Ладно, мне пора бежать, — она торопливо засобиралась. — Раз Гермиона не сможет составить мне компанию на прогулке по магазинам, то мне надо поторопиться, чтобы перехватить Ханну. Приятно было познакомиться, Лукас.       — Взаимно, — кивнул Локи, и Джинни выскочив за дверь, тут же аппарировала.       — Локи… — Гермиона хотела понять его мотивы, но мужчина не дал ей сформулировать вопрос.       — Нам тоже пора. Ты же не забыла про зелье?       Отрицательно мотнув головой, Гермиона поднялась, и они спустились в подвал. Но, в любом случае, она была не намерена откладывать серьезный разговор, поэтому, как только они встали на привычные места — Грейнджер у разделочной доски, а Локи у котла, — заговорила опять:       — Зачем ты сказал Джинни, что пойдешь со мной? — спросила Гермиона напряженно.       — Потому что я пойду с тобой, — ответил Локи, как нечто само собой разумеющееся, и пожал плечами, помешивая варево в котле.       — Но зачем? Ты ведь не сможешь остаться незамеченным…       — Что с того? Во-первых, могу предположить, что это ваше Министерство — магически закрытая зона, поэтому Хаймдалл меня там не увидит. А если ты беспокоишься о том, что меня кто-то опознает после — я могу надеть личину.       — Но зачем тебе это?       Локи на секунду прервался, закатив глаза, и начал объяснять медленно, с расстановкой, словно малому ребенку:       — Если с тобой что-либо случится за время приема — не видать мне амулета. Не хочу выпускать тебя из поля зрения.       Кивнув, Гермиона отвернулась, постаравшись загнать вглубь себя иррациональную обиду. Что ж, с этой точки зрения его решение выглядело вполне здравым и логичным, но Грейнджер все равно было не по себе. Но за эти дни она поняла, что, какие бы доводы она ни приводила, Локи было не переубедить. К тому же Джинни уже его видела, а что знает Джинни — знает и вся магическая Британия, потому смысла скрывать Локи от общественности тоже не было.       Да и, признаться, Гермиона и правда предпочла бы, чтобы Локи сопровождал ее на приеме — с ним, несмотря на все его закидоны, было спокойнее. И он правда был единственным, кто мог помочь ей в случае чего.       Дальше зелья варились почти в полной тишине, прерываемой только редкими уточняющими вопросами. У самой Гермионы почти не было настроения, чтобы пытать асгардца расспросами о Вселенной, а тот не спешил начинать первым, задумавшись о чем-то своем.       — Я закончила, — доложила Грейнджер, отложив в сторону нож.       Локи молча кивнул, и Гермиона, придавленная усталостью и жутким недосыпом, в этот раз не стала его дожидаться.       — Пойду отдохну, — негромко бросила она и, получив в ответ кивок, прикрыла за собой дверь.       Гермиона на самом деле собиралась отдохнуть, но тут вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего дня, а время уже подходило к обеду. Пришлось вначале заглянуть на кухню, тем более что, несмотря на плохой аппетит, есть все же хотелось. Да она и не планировала уморить себя голодом.       По-быстрому перекусив оставшимся со вчерашнего дня салатом, Гермиона поднялась наверх и уже направилась к своей комнате, но, схватившись за дверную ручку, остановилась.       Сзади нее, прямо через коридор, была еще одна дверь, которую Гермиона не открывала едва ли не месяц. Но сейчас та будто звала, и, поддавшись порыву, девушка развернулась и зашла в открывшуюся комнату.       Помещение, немного меньшее по площади, чем комната Гермионы, было отделано в светлых бежевых тонах. У дальней стены, почти у окна, стояла уже собранная детская кроватка из белого дерева, зиявшая голым остовом под балдахин. Ближе к выходу, слева, стоял широкий комод с длинной крышкой, должной в будущем служить пеленальным столом. У противоположной стены же расположился длинный стеллаж для игрушек.       Как и почти каждая комната в доме, эта — была безраздельной вотчиной матери Гермионы. Сама девушка не находила в себе сил заниматься подготовкой детской комнаты к появлению ребенка.       За этот месяц здесь почти ничего не изменилось, хотя и появилось несколько новых штрихов: треть полок была забита разными зайцами, щенками и котятами, — Джин постаралась для внука. Кроме того, в прошлый раз кроватка стояла у стены в разобранном состоянии. Когда же миссис Грейнджер успела? Впрочем, неважно.       Пройдя внутрь, Гермиона обошла комнату, провела ладонью по крышке столика, а затем встала у кроватки, схватившись за перекладину.       Все это время она была слишком занята вопросом собственного здоровья, чтобы беспокоиться об обстановке комнаты, да и потом, после появления Локи, ей было явно не до этого. Раньше страх близкой смерти, дышавшей в затылок, приносил очень много боли, каждая мысль о малыше заставляла сильнее бороться с накатывавшим, как цунами, отчаянием. Но сейчас подготовка к ритуалу давала надежду, и Гермиона позволила себе хоть на пару минут увлечься размышлениями о том, как все будет, когда ребенок появится на свет.       Но эти мысли не очень долго продержались в ее голове, все же Гермиона, будучи реалисткой, не очень любила предаваться пустым фантазиям, которые, к тому же, не приносили радости, вызывая безотчетную, глухую тоску. Зато можно было подумать о более насущных проблемах…       Например, о том, что она не понимала того, что происходит с Локи. Эти дни он казался совершенно не таким, каким был вначале. С чего это внимание, эта забота? Асгардец вел себя так, будто Грейнджер ему небезразлична, но Гермиона не была склонна питать пустых иллюзий. Что за игру он затеял? И главное, зачем?       Догадаться было несложно: он наверняка решил задурить Гермионе голову, чтобы она в будущем без колебаний отдала ему амулет. Остался бы Локи после этого, чтобы завершить ритуал? Кто знает. Все-таки он Бог Обмана.       Осознание всего этого не слишком помогало Гермионе отстраниться от собственного влечения к нему. Но и не позволяло слепо идти на поводу у сиюминутных желаний, что тоже неплохо…       Поежившись от подкравшегося холода, она приобняла себя за плечи. На душе было очень тоскливо, почти что мерзко, и Грейнджер ощущала себя так, словно где-то поблизости находился дементор. К ледяной тяжести от ётунской магии присоединилась усталость от постоянной борьбы с самой собой. Было неимоверно трудно сопротивляться внезапному обаянию гостя, Локи, как заправский паук, расставил свою сеть и загонял в нее свою добычу. Гермиона ощущала себя у самого края, и хоть она и не собиралась сдаваться, но, Мерлин, как же это было тяжко. Хоть волком вой.       В коридоре раздались тихие шаги, и Гермиона, повернув голову, увидела в дверном проеме Локи. Он явно направлялся к себе и просто притормозил у прежде закрытой двери. Из любопытства, не иначе.       Быстро оглядев комнату отстраненным взглядом, асгардец дернулся, чтобы пройти дальше, но Гермиона не позволила.       — Локи, — окликнула она, и мужчина замер на месте каменной статуей.       — Что? — не дождавшись продолжения, все-таки спросил он, сделав шаг назад.       — Поцелуй меня, — сглотнув, попросила Гермиона, надеясь, что ее голос не звучит жалобно.       Она надеялась, что, если хоть часть гнета, вызванная ледяными тисками, спадет с души, она, наконец, сможет расправить плечи, вздохнуть полной грудью и обдумать все происходящее более трезвым умом. Ей это было нужно, как никогда прежде.       Какое-то время Локи продолжал стоять, словно колеблясь, и вся его поза выдавала напряжение, но тут он, выдохнув, прошел в комнату и почти рывком привлек Гермиону к себе. Поцелуй был резким и даже болезненным, но Грейнджер поняла, что именно это ей и было нужно: подобная жесткость отрезвляла, заставляла перестать жалеть себя и прийти в норму.       Когда поток магии иссяк, Гермиона сама первая прервалась, уткнувшись в грудь Локи лбом. Его пальцы довольно болезненно сжимали ее плечи, и, запрокинув голову, она увидела, что он стоит, закрыв глаза и поджав губы. Его сердце гулко трепетало в груди, вторя ее, а на изящной шее билась синеватая жилка.       — Локи? — прошептала Гермиона, и асгардец резко распахнул глаза.       В них плескался дикий шторм из не поддававшихся определению чувств, и Грейнджер невольно сглотнула.       — Все в порядке? — спросила она, и вдруг все резко прекратилось, а лицо Локи будто подернулось прежней высокомерно-насмешливой маской.       — В полном, — ответил он. — Я знал, что ты когда-нибудь сдашься и сама попросишь, Мышка…       Мордред, почему мужчины вечно любят все портить? Впрочем, Гермиона не собиралась отвечать на подначку. Ее внезапно больше заинтересовал совсем другой вопрос, навеянный тем местом, где они находились…       — Локи, скажи честно, неужели тебя совсем не волнует, что ты никогда не увидишь своего ребенка?       Этот вопрос уже давно витал в мыслях Грейнджер, но она не находила случая и не видела смысла его задавать. Она всегда искренне поражалась подобной мужской черствости…       Во взгляде Локи зажглись опасные огоньки, и Гермиона была готова услышать либо гневную, либо насмешливую отповедь, но когда он заговорил, то совсем не о том, о чем она ожидала.       — Знаешь, Мышка, — добавив в голос рычащих ноток, начал Локи, — твоему ребенку вообще лучше никогда не знать, кто его отец, и не встречаться со мной. Не слишком легко быть отродьем чудовища…       Гермиона успела подумать, что, скорее всего, Локи в большей степени говорит о собственном происхождении, столько злости и боли было в его голосе. И вдруг малыш, заворочавшись в утробе, сильно ударил ее изнутри, да так, что сам Локи не мог этого не ощутить.       — Похоже, малыш не считает тебя чудовищем, — усмехнувшись, заметила Грейнджер, положив ладонь на место удара, чтобы успокоить болезненно нывшую кожу.       Отступив на шаг, Локи неверяще посмотрел на округлый живот и протянул ладонь, словно желая его коснуться, но потом резко отдернул ее, будто обжегшись, и, кинув на Гермиону нечитаемый взгляд, вылетел из комнаты…