Любовь во время зимы

      10 августа 2012 года       Появление матери не могло быть неожиданным, поскольку та навещала дочь каждый день после того, как отправляла мужа на работу, но Гермиона напрочь забыла об этом из-за появления своего необычного гостя. Все же не каждый день к тебе заявляется скандинавское божество.       И вошла Джин, как назло, в самый неподходящий момент. То, что для Гермионы было лишь «лечебным сеансом», мама наверняка восприняла как настоящий поцелуй. Под пристальным взглядом матери Грейнджер была готова провалиться сквозь землю.       — Доброе утро, мама, — поздоровалась она нервно, осознав, что Локи теперь просто достаточно взять Джин в заложники, и Гермионе на самом деле придется выполнить любое его требование, лишь бы сохранить той жизнь. Как же все это было не вовремя!       Сама Джин, словно не чувствуя витающего в комнате напряжения, с любопытством разглядывала незнакомого ей мужчину, только что пылко целовавшего ее дочь. Закончив осмотр, женщина снова посмотрела на Гермиону и вопросительно изогнула бровь, всем своим видом намекая, что той следует соблюсти приличия и познакомить Локи с матерью.       — Мама, — поняв намек, продолжила Гермиона. — Это мой… друг. Л…       Она вдруг осознала, что, раз его ищут, ему опасно называться своим настоящим именем. Грейнджер бросила на Локи полный надежды взгляд, но тот сделал вид, что ничего не заметил, не переставая немного отстраненно улыбаться. Что ж, он явно не собирался ей никоим образом помогать.       — Лукас, — все-таки решила Гермиона. По крайней мере, имя было отдаленно похоже на его собственное.       Повисло напряженное молчание: Джин ожидала, что гость проявит манеры и нормально представится, Гермиона нервно теребила за спиной волшебную палочку, не зная, чего ожидать от Локи, а тот, похоже, только забавлялся сложившейся ситуацией, всем своим видом выражая собственное превосходство над окружающими.       — Лукас Колдсон, мэм, — неожиданно произнес Локи, очаровательно усмехнувшись, и подошел к миссис Грейнджер, чтобы галантно поцеловать ее руку.       Под его взглядом Джин немного растаяла и теперь смотрела на него со снисходительным любопытством. Она по-хозяйски прошла на кухню и тут же завела бурную деятельность по приготовлению завтрака.       — Мы сегодня с папой оба проспали, — пояснила Джин Гермионе. — Торопились, и я не успела поесть. Не составите мне компанию?       Гермиона тщетно пыталась придумать повод, чтобы отказаться и выпроводить мать, но, как назло, ничего не приходило на ум. Она до сих пор не могла оправиться от шока, появление Локи и этот самый поцелуй сильно выбили ее из колеи.       Да и придумать что-то, что не вызвало бы у мамы лишних подозрений, было практически невозможно.       — Не откажусь, — согласился Локи, в то время как Грейнджер приходила в себя.       Пока Джин хлопотала над яичницей, Локи и Гермиона сели за обеденный стол. Она, сверля гостя взглядом, следила за каждым его движением, злясь его невозмутимости.       — Кем вы работаете, Лукас? — спросила миссис Грейнджер, ставя перед ним тарелку.       Простой вопрос поставил Гермиону в тупик, но Локи нашелся и тут, виртуозно обыгрывая реальные факты и перемежая их с выдумкой:       — В настоящий момент никем, — ответил он. — Там, откуда я родом, мои родители… влиятельные люди, а я, скажем так, отправился на вольные хлеба, решил найти свое место в жизни.       — А откуда вы родом? — поинтересовалась Джин, сев за стол напротив Локи и принявшись за завтрак.       — Из… Норвегии, — сказал он, немного подумав.       Джин продолжила расспросы, но Гермиона перестала прислушиваться, снова решая, как выпроводить мать, пока Локи не захотел воспользоваться случаем.       Но, что удивительно, похоже, он и не собирался вредить женщине, ведя с ней светскую беседу аристократическим тоном. Локи с легкостью принял на себя отведенную ему роль и спокойно следовал ей, заставляя Грейнджер теряться в догадках о том, что же все это значит.       Уже одно это сильно выбивалось из всех ее ожиданий. Гермиона, видя в Локи убийцу, почти что маньяка, не понимала, для чего он играет с ними, как хищник со своей добычей. В каждом его движении, каждом слове и усмешке она пыталась разглядеть подвох. От напряжения руки Гермионы дрожали, а кусок не лез в горло.       — Все хорошо, дорогая? — спросила Джин, заметив состояние дочери.       Они как раз доели, и миссис Грейнджер начала убирать со стола посуду.       — Да, мама, — заверила ее Гермиона, надеясь, что хотя бы голос ее не выдает.       Но, видимо, Джин все-таки что-то заподозрила и, под явно надуманным предлогом вызвав дочь в коридор, решила откровенно с ней поговорить.       — Дочка, скажи честно, это ведь он? — серьезно спросила миссис Грейнджер, подразумевая, что именно Локи являлся отцом ее внука. — Ты ведь говорила, что это не Рон. Ответь, Лукас — отец малыша?       Гермиона, если и хотела соврать, то не видела в этом смысла.       — Да, это он, — она воровато оглянулась, надеясь, что Локи никоим образом не слышит их разговора.       — И где же он был все это время? — возмутилась Джин и, казалось, была готова кинуться с этим вопросом к самому адресату, но Гермиона вовремя перехватила ее за руку.       — Он не знал. Был занят все это время, а я не представляла, как выйти с ним на связь. Он только сегодня нашел меня…       — И что вы теперь будете делать? — миссис Грейнджер прижала к себе дочь, стараясь оказать ей хоть какую-то моральную поддержку.       — Если бы я знала, — вздохнула Гермиона растерянно.       Она снова, как двадцать лет назад, столкнулась с чем-то, что не поддавалось ее пониманию. Все эти боги и инопланетяне выбили ее из колеи, и Грейнджер не могла понять, чего ждать от Локи и как выходить с ним на диалог.       А эта их назревающая договоренность о ритуале — вообще отдельная тема. Еще десять лет назад Гермиона бы ни за что не пошла на такую сделку с дьяволом, но после войны и работы в министерстве она стала гибче и научилась находить компромисс со своей совестью. К тому же Локи одним своим появлением дал ей то, что она уже успела потерять, — надежду.       — Знаешь, я, наверно, пойду домой, — решила Джин. — Зайду завтра.       Грейнджер, вначале обрадованная решением матери, помрачнела.       — Нет, мама, не надо завтра заходить. Нам… надо многое обсудить, и я не знаю, сколько это займет времени. Все так непросто…       — Да, ты права, — вроде бы легко согласилась женщина, но Гермиона видела, что ее одолевали серьезные сомнения.       Джин беспокоилась за своего единственного ребенка, и ее особая материнская интуиция явно подсказывала, что здесь что-то не так, но под умоляющим взглядом Гермионы миссис Грейнджер сдалась:       — Только не думай, что я стану реже звонить, — это заявление звучало как угроза, но Гермиону это уже не сильно волновало. Главное — она убрала мать из зоны влияния Локи, и та хотя бы какое-то время могла быть в безопасности.       Поцеловав дочь, Джин ободряюще ей улыбнулась и, подняв взгляд, бросила куда-то ей за спину:       — До встречи, Лукас.       — До встречи, — голос Локи раздался неожиданно близко, и Гермиона, обернувшись, увидела мужчину в дверном проеме.       — Только не трогай мою мать, — угрожающе сказала она, когда за миссис Грейнджер захлопнулась дверь.       — И что же ты сделаешь? — с презрительной насмешкой спросил асгардец, скрестив руки на груди. — Какой грозный Мышонок, я даже почти испугался…       Не сдержавшись, Гермиона мгновенно выхватила палочку и наставила на Локи, но тот, сблизившись с ней одним молниеносным движением, выхватил оружие из ее рук. Прижав Грейнджер к стене, он посмотрел ей прямо в глаза, угрожающе сощурившись.       — Запомни раз и навсегда, смертная дешевка, — его взгляд стал тяжелым и каким-то хищным, и Гермиона почувствовала себя на волосок от гибели. — Еще раз ты направишь на меня свою деревяшку, и я сломаю ее пополам, а заодно с ней — и тебя.       На нее словно вылили ведро ледяной воды, паника закралась в самое ее сердце. Гермиона давно не чувствовала себя настолько беспомощной и уязвимой, Локи был могущественным богом и легко мог разговаривать с ней именно с позиции силы, и Грейнджер при всем желании ничего не могла с этим поделать. Но и опускать руки тоже не собиралась. Осталось только найти способ победить бога, к тому же кое-кому из землян это явно удалось, раз Локи пришлось бежать.       Было бы неплохо узнать, что же все-таки произошло в Нью-Йорке, вот только глупо ожидать, что мужчина сам ей все расскажет.       — Тебе это ясно? — уточнил он.       Гермиона смогла лишь кивнуть, но Локи хватило и этого.       — Ладно, не злись так, — вдруг он примирительно поднял ладони вверх, отпустив ее и вернув палочку. В его взгляде можно было прочесть упоение сложившейся ситуацией. — Я никому не причиню вреда, если ты выполнишь свою часть уговора.       — А ты свою, — сглотнув, добавила Гермиона.       «Не сдавайся, — твердила она себе мысленно. — Что бы ни случилось, не отступай…»       — По рукам, — согласился Локи, и они церемонно пожали друг другу руки.       Накопившееся напряжение требовало выхода, и Гермионе пришлось срочно ретироваться, чтобы успокоить нервы. Спрятавшись в ванной, она постаралась отдышаться и привести себя в порядок.       До боли сжав пальцами холодный белый фаянс раковины, она бросила взгляд на свое отражение в широком, на полстены, зеркале. Оттуда на нее смотрело бледное худое лицо с ярко красными щеками, припухшими алыми губами и горевшими волнением глазами. И как довершение образа — всклокоченные, торчащие в разные стороны волосы. На мгновение Грейнджер испугалась, увидев вместо себя Беллатрису Лестрендж, и, тряхнув головой, постаралась избавиться от этого наваждения.       Схватив с полки расческу, Гермиона сделала попытку расчесать непослушные кудри, но потом, опомнившись, взялась за волшебную палочку. Локоны, подчинившись магии, сами распутались и уложились в простую косу почти до талии, и Грейнджер, выдохнув, плеснула в лицо холодной водой. Сейчас, когда мучившая ее магия исчезла, Гермиона в полной мере ощутила терзавшую лондонцев удушающую жару, и ей захотелось сбросить с себя теплый серый свитер, что она и сделала, оставшись в одном насквозь мокром от пота свитшоте. Впрочем, жара сейчас заботила Гермиону в последнюю очередь, поскольку ее мысли крутились вокруг грядущего ритуала, детали которого еще требовалось узнать.       Для нее все это было за пределами понимания. Земные волшебники считали осознанную передачу магической энергии практически невозможной, маги давно разучились работать с такими тонкими материями. Вот только Гермиона не видела причин не верить Локи, к тому же то, как он ее «излечил», явно говорило в пользу его слов. Ей хотелось узнать как можно больше, но для этого было необходимо вернуться к Локи, а Гермиона не была к этому готова.       Правда, и прятаться вечно тоже невозможно, поэтому, наскоро переодевшись в рубашку и джинсы, так удачно оставленные здесь вчера, она, собравшись с духом, открыла дверь.       Гость нашелся в гостиной на длинном темно-коричневом диване, обтянутом мягкой кожей. Держа амулет на вытянутой руке, Локи внимательно его разглядывал недовольным взглядом, и Грейнджер поняла, что что-то произошло.       — Похоже, вопрос с амулетом придется решать в самое ближайшее время, — сказал он как ни в чем не бывало, увидев Гермиону в дверях.       В принципе, это и так было ясно, потому что вряд ли она сразу же сможет найти именно то, что нужно Локи, а без каких-либо гарантий он и пальцем не пошевелит.       Достав телефон, Гермиона начала искать нужный ей номер в списке контактов. У нее был на примете человек, способный не то что проконсультировать по поводу амулета и того, где можно раздобыть нечто подобное, а даже сделать новый. Уолтер Фоули — юный гений-артефактор, попавший под прицел Отдела Тайн в девятнадцать, в двадцать три стал одним из ведущих его специалистов. Притом, что должность и уважение он заслужил отнюдь не родством с бывшим министром магии, а своими навыками и нетривиальным подходом к делу.       Они познакомились лет пять назад, еще на заре карьеры Уолтера, и именно благодаря Гермионе он смог без проблем продвинуть несколько своих патентов на стыке магии и магловской науки. Так что настала пора требовать уплату долга.       Хотя за эти годы между ними сложились достаточно приятельские отношения, и, возможно, Грейнджер не придется давить на совесть юноши.       — Привет, Уолти, — заговорила Гермиона, когда гудки в трубке прекратились. — Выползай из своей норы, есть дело.       — Мордред, Гермиона, — выругался Фоули. — Ты так не вовремя, у меня эксперимент!       — У тебя почти всегда эксперимент, — отмахнулась Грейнджер, не обращая внимания на недовольство собеседника. — А у меня вопрос жизни и смерти.       — Ладно, но только завтра, — сдался Уолтер. — В двенадцать, где обычно.       Не став долго прощаться, он тут же бросил трубку. В этом был весь Фоули: слишком занятый для праздной болтовни, он ни с кем не мог найти общий язык.       — Куда бы ты ни собиралась, я пойду с тобой, — тут же заявил Локи тоном, не терпящим возражений.       Подобные люди, которым требовалось контролировать каждую мелочь, сидели у Гермионы в печенках. Этой глупостью страдал и Пратчет, и эта ассоциация вызвала у Грейнджер ненужный сейчас гнев.       — И как же, скажи на милость, ты собираешься выйти из этого дома? — борясь со злостью, выдавила Гермиона. — Ты сам сказал, что только здесь тебе безопасно находиться.       Локи на ее замечание лишь махнул рукой, подразумевая тем самым, что эту проблему Грейнджер также следует решать самостоятельно.       Издав утробный рык, она сжала руки в кулаки. Он откровенно пользовался тем, что был нужен Гермионе, и это доставляло ему удовольствие. И Грейнджер ничего не могла изменить, отчего злилась.       Теперь еще требовалось найти безопасный способ вывести его из дома. Кроме того, Фоули предпочитал встречаться в «Чайной чаше» в Косом переулке, и появление там Гермионы в обществе таинственного незнакомца вызвало бы слишком много вопросов.       Опустившись в кресло, Грейнджер задумалась. Требование Локи поставило ее в тупик, поскольку ему нужен был амулет, чтобы пойти за амулетом, что даже звучало глупо. Чего он ожидал от самой Гермионы, было непонятно. Можно было, конечно, перезвонить Уолти и пригласить его к себе, но светить здесь присутствием Локи не хотелось совершенно.       Чтобы провести асгардца в кафе, ей требовался какой-то артефакт, достаточно сильный, чтобы скрыть Локи от всевозможных взглядов...       В этот момент мысль Гермионы забуксовала, и она едва не хлопнула себя ладонью по лбу. У нее был на примете такой артефакт, и она могла почти свободно получить его во временное пользование. Стоило сделать один-единственный звонок.       — Да? — раздалось на том конце, и Гермиона обрадовалась, что ее друг оказался не сильно занят.        — Гарри, привет! — выдохнула она, ощутив разлившуюся в груди тоску.       Грейнджер даже не представляла, насколько соскучилась по Поттеру, они не виделись почти месяц, а разговаривали последний раз недели две назад: Гарри был сильно занят на работе, а Гермиона — поисками лечения для себя. Более того, она опасалась, что как-то выдаст свое плачевное состояние и заставит его сильно за нее переживать. Как же она ненавидела быть слабой и беспомощной…       — Что-то случилось? — голос Гарри звучал обеспокоенно, от него не укрылась возникшая пауза.       — Нет, все хорошо, — отмерла Гермиона. — У меня к тебе будет небольшая просьба: не мог бы ты одолжить мне свою мантию на некоторый срок?       Ударение на слове «мантия» не должно было оставить никаких сомнений в том, что речь шла о мантии-невидимке, и Поттер явно это прекрасно понял.       — Что-то серьезное? — спросил он. — Гермиона, я надеюсь, ты не успела никуда влипнуть? В твоем положении…       — Я знаю, Гарри, — нахмурилась Грейнджер. Глупо было полагать, что он выполнит ее просьбу без всяких вопросов. — Нет, ничего серьезного, это ты у нас спец по «влипаниям», так что не беспокойся.       — Хорошо, — внезапно согласился Поттер. — Вечером она будет у тебя. Не слишком поздно?       — Нет, спасибо.       Положив трубку, Гермиона уставилась на телефон, некоторое время размышляя над тем, во что же она все-таки вляпалась. Но, несмотря на все трудности, она собиралась идти до конца — ее собственная жизнь и жизнь еще не рожденного малыша стоили того.       — Мантия? — поинтересовался Локи, и Грейнджер подскочила, поскольку успела забыть о его присутствии.       — Это подождет, — осторожно сказала Гермиона, бросив на гостя мрачный, настороженный взгляд. — Сейчас меня больше интересует ритуал.       Она опасалась, что вопрос может снова его разозлить, но Локи, по-видимому, довольный тем, что Грейнджер начала решать его проблему, не думал остаться в долгу.       Он заговорил, вальяжно растягивая слова и рассказывая о том, что для Грейнджер раньше казалось невозможным. Локи объяснил, что любой ритуал, связанный с передачей или обменом магической энергии, лучше всего проводить в так называемые «дни силы», одним из которых является полнолуние. К тому же полнолуние выпадало на 31 августа, ближайший пригодный для ритуала день.       Как оказалось, не все асгардцы были способны беспрепятственно использовать обмен высшими энергиями, но тут Гермионе повезло — Локи являлся Магистром магии и мог свободно манипулировать ими. Вот только то, что Грейнджер была смертной, сильно осложняло задачу, словно ему требовалось «протащить великана через игольное ушко». Были, конечно, артефакты, облегчавшие передачу и даже позволявшие проводить ее в любое время, но все они находились в Асгарде под строгим присмотром стражи.       Так что им придется полагаться исключительно на Локи и его мастерство. А в целом, требовалось подготовить несколько зелий и найти подходящее для ритуала место. Да и пояснять сам процесс он явно не спешил, но Гермиона не стала настаивать, разумно полагая, что рано или поздно им придется обсудить и это.       После обеда Грейнджер показала Локи свободную гостевую комнату, где тому предстояло провести ближайшие две недели. Им обоим требовалось многое обдумать, и сама Гермиона радовалась подобной передышке — ее нервы нуждались в отдыхе от постоянного напряжения в присутствии асгардца.       А ближе к ужину натянутую, как струна, тишину дома разорвал негромкий хлопок аппарации. Гермиона, сидевшая в гостиной, услышала в коридоре тяжелые, чеканные шаги и сразу догадалась, что Гарри не стал сильно затягивать с визитом. Она не сомневалась, что он решит передать мантию лично, чтобы выяснить все детали. Оставалось только делать вид, что ничего не происходит, и надеяться, что Локи не покинет своей комнаты.       Гарри решительно прошел в гостиную, словно знал, что Гермиона ждет его там. Находясь под впечатлением последних событий, Грейнджер теперь искала изменения во всем, что ее окружало. Но в Поттере их даже не требовалось искать: за последние десять лет он возмужал, стал казаться более крепким и коренастым. Работа в аврорате закалила его, и сейчас было почти невозможно разглядеть растерянность или сомнение в глазах, спрятанных за очками-велосипедами. Гарри заматерел, стал собраннее, и даже облик его выглядел воинственным: вечно торчавшие волосы он коротко стриг, правую щеку от глаза до уголка рта пересекал тонкий шрам. Красная аврорская форма чрезвычайно ему шла, но сейчас он был в легкой растянутой футболке и светлых домашних брюках. Гермионе на мгновение стало совестно, что она нарушила его вечер в кругу родных, тем более, насколько она знала, таких вечеров было крайне мало. Но, как Грейнджер сказала Уолтеру Фоули, это был вопрос жизни и смерти.       — Здравствуй, Гермиона, — Гарри улыбался, но взгляд его был цепким и внимательным. Он, вне всякого сомнения, беспокоился за подругу, и ему откровенно не нравилась вся та чертовщина, что происходила с ней в последнее время. — У тебя точно все хорошо?       Её не устраивала сама мысль врать Поттеру, но втягивать в свои проблемы еще и его она не собиралась. Вот только, зная Гарри, отмахнуться от него тоже не выйдет.       — Все непросто, — призналась Гермиона, но тут же заверила: — Ничего опасного, я сама справлюсь.       — Именно поэтому тебе нужна моя мантия, — хмыкнул он, почти не скрывая недовольства: он чувствовал, что Грейнджер темнила.       — Гермиона…       — Постой, Гарри, — остановила она его и продолжила, положив свои ладони на его руки. — Я знаю, что ты беспокоишься, но умоляю тебя, не задавай вопросов. Я все сама объясню, когда придет время.       Только когда оно придет и придет ли вообще, Гермиона не представляла, и этого Поттеру тоже лучше не знать.       — И когда ты ее вернешь? — спросил Гарри и, встретившись с укоризненным взглядом Гермионы, выдохнул. — И это тоже вопрос… Хорошо. Но ты хоть понимаешь, что просишь важный для работы артефакт у действующего аврора?       — Ты сам недавно жаловался, что, став главой отдела, больше времени проводишь в кабинете за бумагами, чем в «поле», — заметила Грейнджер еще более укоризненно, но, поняв, что перегнула палку, сказала уже мягче: — Если она тебе и правда нужна, я… поищу что-нибудь другое.       Между ними воцарилась тишина, и Гермиона постаралась улыбнуться, чтобы упокоить напряженного друга.       — Нет, ты права, она мне в ближайшее время не пригодится, — Поттер вытащил из широкого кармана брюк небольшой продолговатый сверток, обернутый серой упаковочной бумагой. — Надеюсь, ты потом мне все расскажешь. Ты уверена, что тебе ничего не угрожает?       — Да, Гарри, спасибо тебе… за все.       Хотела бы она и вправду испытывать подобную уверенность, какую пыталась показать…Чмокнув Гермиону в лоб, Гарри бросил на нее последний обеспокоенный взгляд и аппарировал.       Оставшись одна, Грейнджер развернула сверток, и мягкая, невесомая, серебристая ткань скользнула по ее рукам до самого пола. На губах Гермионы заиграла грустная улыбка от нахлынувших на нее воспоминаний.       — Занятная вещица, — бросил Локи, возникший на диване, словно по волшебству. Хотя, почему словно? Кто знал, какие козыри он скрывает в рукаве. — Много же у тебя друзей, готовых последнюю рубашку ради тебя отдать.       Фраза, произнесенная насмешливо и даже как-то скабрезно, должна была, по всей видимости, обидеть Грейнджер, но она не поддалась.       — А тебе завидно? — не осталась Гермиона в долгу.       По его изменившемуся лицу она поняла, что попала в точку, и не сдержала победной усмешки. Но холодное пламя, сверкнувшее в его взгляде, заставило ее внутренности скрутиться в тугой узел. Гермиона не могла позволить себе забыть, с кем имеет дело, но ее то и дело несло куда-то не туда.       Встав и оказавшись рядом, Локи наклонился к самому ее уху. Он явно упивался ее испугом и тем, что она чувствовала себя в его полной власти.       — Знай свое место, Мышка, — бросил Локи со злой усмешкой и исчез в коридоре.