***
Табрис предложил остановиться в его доме не только мне и эльфам, но и человеческой половине отряда. Тео согласился без колебаний, а вот Дориан не выглядел особенно радостным. – Ты обещала баню, – прошипел альтус мне на ухо. – Пообещала – устрою, – хмыкнула я, снисходительно наблюдая, как Теодоро обучает Рейвен игре в ривейнские кости. – Кровавая подойдет? – Это не смешно! – Да брось, Дориан! Ты что же думаешь: в эльфинаже никто не моется? А грязь сама отваливается, когда слой становится толщиной в палец? Если не нравится, ты можешь остановиться у леди Геррин или в «Покусанном дворянине». – Тебе так не терпится от меня избавиться? – нелогично возмутился маг, крайне выразительно сверкнув очами. – Отнюдь, – благодушно возразила я. После того, как я увидела свою здоровую, хотя и не очень довольную мною дочь, настроение существенно улучшилось. – Я искренне надеюсь, что ты проявишь снисходительность и снизойдешь до скромного гостеприимства моей семьи. – «Скромного»! – саркастически фыркнул Дориан. – Скорее уж «нищенского»! – Не будь занудой. В походе нам приходилось ночевать в гораздо менее приятных условиях. – Так то поход... Лавеллан, от чьих острых ушей не ускользнула ни одна деталь нашего препирательства, многозначительно хмыкнула. Долийка, кстати, освоилась в доме Табрис быстрее прочих. Даже Сурана в силу природной застенчивости вел себя более скованно. На Теодоро Шианни нет-нет да и бросала недоверчивые взгляды – пока Цирион не напомнил эльфийке о выполнении ее непосредственных обязанностей, и она не удалилась с явным сожалением. После ухода старосты атмосфера в доме стала совсем непринужденной, и вскоре я обнаружила, что Эллана расспрашивает моего отчима об особенностях жизни городских эльфов, а тот в свою очередь интересуется долийскими обычаями. Вниманием Тео полностью завладела Рейвен, сразу посвятившая ривейнца в свои личные оруженосцы, Алимар все еще приходил в себя после освобождения от напористого внимания Шианни, которая выдавала магу недвусмысленные авансы, тогда как мне достались Дориан и его уязвленное эго. – Предложение насчет поместья Герринов все еще в силе, – напомнила я лениво. Альтус бросил на меня уничтожающий взгляд, надулся еще сильнее и умолк. В этот момент Рейвен звонко рассмеялась какой-то фразе Теодоро, что вновь приковало мое внимание к дочери. А заодно навело на мысль о том, как извлечь Дориана из глубин уныния. Придвинувшись к магу чуть ближе, я шепотом спросила: – Как думаешь, у Рейвен есть дар? – Магический? – уточнил альтус, тут же, как я и надеялась, забывший про свои высосанные из пальца обиды. – Разумеется. А твой муж разве не говорил тебе об этом? – Она же еще слишком мала, чтобы магия проявилась... Или нет? – я встревоженно посмотрела на Дориана, потом на Рейвен. Тевинтерец проследил направление моего взгляда, на миг его лицо стало сосредоточенным и напряженным, и он прищурил глаза, словно рассматривал что-то очень маленькое и незаметное. – До первого магического опыта твоей дочери еще далеко, – подтвердил Дориан спокойным тоном, который слегка унял мою разбушевавшуюся было тревогу. – Но в ее ауру определенно вплетены потоки силы. Причем их рисунок мне совершенно незнаком – ничего подобного я раньше не встречал ни у одного мага. – А Андерс... Я осеклась, не желая выказывать недовольство собственным мужем, но Дориан понял меня с полуслова и рассудительно заметил: – Быть может, он просто не обучен видеть их. Или скверна ограничивает некоторые из его способностей... Но я думаю, что Рейвен, когда вырастет, станет очень сильной магессой. Надеюсь, ты будешь часто напоминать ей о том, что милый дядюшка Дориан был твоим верным другом и соратником? Будущая великая магесса тем временем, спохватившись, напомнила приемному деду об обещании сходить с ней на рынок. Цирион устремил на меня вопросительный взгляд, словно интересовался, должен ли он уступить требованиям Рейвен, или я хочу еще немного побыть дома в ее обществе. Я с сожалением поднялась и объявила: – Хорошая мысль! Давайте все вместе отправимся на рынок. Вот только потом нам придется разделиться – мне нужно навестить леди Изольду. Но я скоро вернусь. Рейвен восприняла нашу грядущую разлуку достаточно равнодушно – по-моему, ее больше расстроил тот факт, что «оруженосец» Тео отбудет по делам вместе со мной. После упорных уговоров она согласилась временно заменить Теодоро на Алимара, и все же ривейнцу пришлось пообещать, что он не будет задерживаться сверх необходимого. На выходе из дома выяснилась еще одна интересная подробность: оказывается, воинов леди Геррин мои родственники давным-давно отправили восвояси, заверив, что охрана Рейвен – дело нехитрое, и эльфы справятся с ним играючи. Особенно при поддержке Удара. Я, несмотря на то, что испытала раздражение, решила не скандалить в первый же вечер дома. А про себя сделала зарубку на память – не забирать мабари от Рейвен ни при каких условиях! На рынок мы двинулись пешком, оставив лошадей в сарае Цириона, переделанном под конюшню после того, как Каллиан приняла должность Стража-Командора. Демон был против, в отличие от Удара, который, поняв, что мы отправляемся на прогулку вместе, принялся виться вокруг меня, как сумасшедшая оса, и пришлось приложить усилия, чтобы успокоить ликующего мабари. Рейвен почему-то восприняла радость собаки как очередное предательство по отношению к ней лично, нахмурилась и демонстративно уцепилась за руку Тео. Ривейнец скорчил в мою сторону псевдожалобную рожицу, но я лишь усмехнулась и покачала головой, стараясь не поддаваться новому приступу отчаяния. «Пусть развлекается...» На рынке мою дочурку пришлось оттаскивать от Теодоро чуть ли не силой. Положение спас Цирион, пообещавший отвести Рейвен в «Диковинки Тедаса» и купить ей там какую-нибудь игрушку – я украдкой передала отчиму свой кошелек. И источник горючих слез иссяк почти мгновенно. В итоге Цирион и Рейвен – а вместе с ними Удар, печально взиравший на меня, Эллана и Алимар – отправились в лучший магазин Денерима, а я, Теодоро и Дориан двинулись к поместью семьи Геррин. Изольда успела возвратиться домой и была очень рада меня видеть. По крайней мере, держала себя эрлесса очень доброжелательно, начав наш диалог с горячих благодарностей за то, что я спасла жизнь ее сыну, как несколькими годами ранее – моя сестра. – Коннор написал мне из Редклиффа и обо всем рассказал! – воскликнула леди Геррин, сияя улыбкой. – О, Риннала, я никогда не смогу достойно отблагодарить вас за помощь моему мальчику... – Не стоит благодарности, – попыталась было остановить ее я, но охваченная эмоциями женщина не желала слушать возражения. – Думаю, я должна устроить прием в вашу честь, – рассуждала Изольда, расхаживая взад-вперед перед камином в своей гостиной, куда сразу же проводили нас троих, а затем доставили вино и закуски. – Завтра вас устроит? Нет, лучше послезавтра, за день мы не успеем подготовиться... А вы захватили платье для торжественных случаев? Я от неожиданности поперхнулась вином, и Теодоро с ленивой усмешкой шлепнул меня ладонью по спине, приводя в чувство. Дориан спрятал улыбку за краешком серебряного кубка. «Парадное платье? Да у меня его отродясь не было!» – Леди Изольда, все это излишне, – заверила я эрлессу, придя в себя. – Своей заботой о Рейвен вы вернули мне долг сторицей, даже если бы он у вас был. Я очень рада, что Коннор в порядке, и обещаю, что буду присматривать за ним по возможности. Но у нас, увы, совсем нет времени на развлечения. Я рассчитывала переговорить с королевой Анорой и принцем-консортом Кусландом и сразу же вернуться в Скайхолд. Поэтому, если вы сможете уже завтра добиться для меня аудиенции у Ее величества, я буду вам крайне признательна. Блеск карих глаз супруги Эамона превратился из яркого в ослепительный. Не менее лучезарной была и широкая улыбка, с которой Изольда заверила, что ради меня и Стража-Командора Табрис готова свернуть Морозные горы – если это потребуется. Обменявшись новостями (в разумных пределах, конечно), мы распрощались. Леди Изольда предложила мне и моему отряду остановиться в ее доме, и при этих словах эрлессы я выжидающе взглянула на Дориана. Но альтус сделал вид, что его тема разговора не касается, так что я, искренне поблагодарив хозяйку, отказалась. Дома нас ждала настоящая гроза. Ее эпицентром была возвратившаяся домой Шианни, которая обнаружила, что на кухне распоряжается Эллана, взявшая на себя обязанности по приготовлению ужина. Городская эльфийка взирала на долийку, как на врага народа, отпуская едкие комментарии по поводу всего, что та делала. И хотя пробить броню спокойной уверенности Лавеллан ей так и не удалось, наполнявшее воздух напряжение сгущалось с каждой секундой. Ситуация усугублялась тем, что Шианни усмотрела в долийской охотнице соперницу в борьбе за сердце прекрасного принца Сураны и даже не думала сдаваться без боя. «Ох, знала бы она, в чем проблема!» – я невольно усмехнулась, наблюдая, как рыжая красотка пытается испепелить взглядом невозмутимую блондинку. Но влезать в девичьи разборки я никогда не любила, а потому удалилась в общую комнату, чтобы побыть с отчимом и не думать о том, что на кухне разгорается внутриэльфийский конфликт. С Цирионом я могла просто подолгу сидеть молча. Мы смотрели друг на друга, лелея в душе маленькие тайные радости, каждый – свои. Я с упоением ловила в движении его губ легчайший намек на улыбку Каллиан, а он, глядя на мое лицо, воскрешал в памяти черты любимой жены. – Как ты? Выглядишь усталой, – произнес Цирион, положив свою ладонь поверх моей. – Много дел, много событий, – вздохнула я и только в этот миг сообразила, что еще ничего не рассказала ему о Каллиан. – Плохих? – эльф всегда очень тонко улавливал оттенки моего настроения, как и его дочь. Поэтому я не стала пытаться обмануть его и сразу призналась: – В основном. Лоб Цириона пересекла привычная глубокая морщина, взор потемнел. Я с раскаянием подумала, что я и Калли чаще становимся для отца источниками переживаний, а не радости, и нежно погладила его по руке, не зная, как еще выразить свою любовь. Он благодарно кивнул и потребовал: – Рассказывай, Ринна. Я, по возможности коротко и емко, описала произошедшие в Скайхолде события. Цирион слушал молча и сосредоточенно. Лишь в самом конце моей тирады его лицо дрогнуло – когда я сказала, что Калли отправилась на поиски пробуждающегося Архидемона. – Опасная затея, – сказал он тихо. – Очень, – призналась я. – Гораздо страшнее, чем борьба с пятым Мором. – Ты пыталась ее отговорить? – Нет. Я пыталась уговорить ее взять меня с собой. – Она, естественно, отказала тебе. И правильно сделала, – Цирион поднял руку, останавливая возражения, уже готовые сорваться с моих губ. – Сражаться с Мором — долг Калли и остальных Стражей. Твой главный долг, Ринна, – защитить своего ребенка. Я взглянула на Рейвен, увлеченно вплетавшую в косу своей куклы алую ленту, подаренную ей Тео. – Боюсь, для этого я должна держаться как можно дальше от нее... – произнесла я еле слышным шепотом. Слезы мгновенно подступили к глазам при мысли о том, что после разлуки, продлившейся более полугода, мне снова придется расстаться с дочкой. Цирион бросил на мое лицо внимательный взгляд, понимающе кивнул и обнял меня за плечи. – Ты справишься, – с непоколебимой уверенностью заявил эльф. – А до той поры, пока не вернешься, я присмотрю за Рейвен. В Денериме ей ничего не грозит. Я не была в этом уверена на сто процентов, но согласилась, понимая, что столица Ферелдена, как ни крути, менее опасное место для моего ребенка, чем тот же Скайхолд. – Не хотелось бы слишком беспокоить тебя и Шианни. – Беспокоить? – Цирион выразительно хмыкнул. – Рейвен – наша главная отрада! С нею в этом доме вновь поселилось солнце. Рейвен, видимо, услышав эти слова, быстро положила куклу прямо на пол, поднялась и, подбежав к Цириону, проворно забралась к нему на колени. Взгляд моего отчима смягчился, когда он подхватил кроху подмышки, помогая устроиться поудобнее, а затем ласково коснулся ее темных волос. – Я – твое солнышко, деда? – настойчиво осведомилась девочка. – Конечно, – заверил Цирион, в глазах которого неожиданно заблестели слезы. – И ты от меня никуда не уедешь? Как мама и папа... Вслед за нарочито громкой фразой последовал быстрый взгляд в мою сторону – обвиняющий, обиженный. Не в силах выдержать этой пытки, я поднялась со скамьи и, отвернувшись, отошла к окну. Оперлась о подоконник, подставив вмиг запылавшее лицо прохладному вечернему воздуху, проникавшему сквозь приоткрытые ставни. Я не хотела, чтобы Рейвен видела мою боль или ощутила охватившее меня отчаяние. «Что я должна делать? Спасать Тедас? Или быть рядом с дочерью?» Мне повезло: я смогла успокоиться ровно за секунду до того, как Эллана заглянула в комнату и позвала всех ужинать. За столом мое настроение немного повысилось. Теодоро, полностью в своем репертуаре, травил байки, ухитряясь и говорить, и жевать с одинаковым энтузиазмом. Рейвен, хотя и не понимала большую часть того, что говорил ривейнец, слушала его с разинутым ртом, что позволяло мне ловко запихивать в дочку кашу ложку за ложкой. Шианни то и дело обжигала Алимара страстными взорами, а смущенный эльф ерзал по лавке, делая вид, что поглощен ужином, и этим заставляя улыбаться меня и Эллану. Дориан же с отстраненным видом поглощал рагу из свинины с овощами, признав, впрочем, высокое качество блюда. Меньше всего интереса к еде проявил Цирион, погруженный в размышления, и я прекрасно понимала его состояние. Наши сердца терзали одни и те же тревоги. К финалу ужина Рейвен уже зевала и терла глаза кулачками. Я хотела было перенести ее в постель, но своенравная дочь заявила, что никуда со мной не пойдет. Мне вновь пришлось унять свою обиду и смириться с тем, что она предпочла Теодоро, которого упросила рассказать «какую-нибудь историю на ночь». Я оставила дочь с Тео, решив пока заняться размещением остальных членов отряда. Цирион предложил мне заночевать с Рейвен и Ударом, Эллану разместить вместе с Шианни, а всех троих мужчин – в общей комнате. На том и порешили. И пока рыжая чертовка занимала Сурану светской беседой, которой он явно желал избежать, я, Лавеллан и Дориан раскидали вещмешки по отведенным углам. Вскоре к нам присоединился Теодоро, который заверил, что Рейвен уснула, и сам он тоже не прочь последовать ее примеру. Мне с превеликим трудом удалось оторвать Шианни от Алимара и на правах старшей сестры отправить спать, про себя моля Создателя, чтобы она и Эллана не переубивали друг друга хотя бы до утра. Цирион, пожелав мне доброй ночи, удалился в свой закуток, парни начали устраиваться на широких лавках в большой комнате. Перед сном я лично проверила, заперты ли все ставни и двери, в связи с чем удостоилась насмешливого взгляда Тео и застенчивого напоминания Алимара о том, что он уже выставил магическую защиту. – Сладких снов, – сказала я, забирая со стола масляную лампу. – На такой постели мне может присниться только настоящий кошмар, – буркнул верный себе Дориан. – Упаси Создатель! – Тео поежился, явно вспомнив наш поход в Тень. Я усмехнувшись, вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Светильник слегка чадил, и я задула огонек, напомнив себе с утра купить для Цириона новую лампу и к ней хорошего масла, а не дешевой дряни, которую поставляет Проныра Коулдри. Рейвен мирно спала, откинув одеяло, и ее размеренное и глубокое дыхание смешивалось с сопением Удара, который встретил меня тихим поскуливанием. Я погладила мабари и осторожно прилегла на край кровати рядом с дочерью, заботливо укрыв ее. Рейвен завозилась, машинально прижалась к моему боку, как делала это сотни раз раньше, в Амарантайне, и я поняла, что снова готова расплакаться. «Спи, моя радость, – думала я, легко касаясь губами лба дочери. – Пусть тебе снятся только самые прекрасные сны! Я с тобой...» Видимо, мои молитвы не были услышаны, потому что через несколько минут Рейвен мелко задрожала всем телом, с силой сжала кулачки, а ее вздохи стали резкими и прерывистыми. Я погладила свою девочку по плечу, зашептав ей на ухо слова ободрения, – раньше этого было достаточно, чтобы отогнать ее ночные тревоги, но теперь не сработало. Рейвен дрожала все сильнее, а затем произнесла громко и испуганно: – Пусть они уйдут, мамочка! Пусть монстры уйдут! «Монстры? Порождения тьмы? Создатель, ну и дура же я! Дурища с дырявой памятью!» Меня будто вихрем сорвало с кровати. Я бросилась к своему вещмешку, в потайном кармашке которого хранила подарок Авернуса. Пузырек, заботливо завернутый в мягкую шерстяную ткань, был цел и невредим, как и декаду назад, когда я в последний раз проверяла его состояние. Торопливо нашарив в сумке кремниевую зажигалку, – изобретение Дворкина и прощальный подарок Алистера, – я снова запалила фитиль лампы. А затем на цыпочках вышла из комнаты. – Ринна? – Дориан приподнялся на локте. – Что случилось? – Рейвен хочет пить, – таким же еле слышным шепотом ответила ему я. – Спи. – Не ври, – альтус зевнул, прикрыв рот ладонью, затем сел на лавке, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не разбудить Сурану и Тео, пригладил спутанные и торчащие во все стороны волосы. – Я слышал, как она плакала. Помощь нужна? Секунду поколебавшись, я кивнула. Мне было бы немного спокойнее действовать при поддержке опытного мага. Хрен его знает, Авернуса, он мог намешать в свое демоново зелье все, что угодно! Прокравшись на кухню, я взяла жестяную кружку и зачерпнула колодезной воды из стоявшего на скамье ведра. Потом вернулась и, кивком пригласив Дориана следовать за мной, двинулась в комнату Рейвен. Удар встревоженно поднялся навстречу, но я успокоила пса еле слышным «Свои!». Поставила на табурет у кровати лампу и кружку, достала из кармана склянку. – Что это? – прошептал Дориан, взглядом указав на пузырек. – Лекарство, – я с усилием вытащила пробку и протянула сосуд магу. – Как ты думаешь, что в нем? Альтус опять подавил зевок, встряхнул головой, чтобы проснуться окончательно, принял у меня склянку с зельем, принюхался. – Вытяжки из трав, кажется, тут есть рассветный лотос, – сказал он с некоторым сомнением. – Трудно определить, что еще добавили. Странная смесь запахов. Кто это сделал? Я неопределенно пожала плечами, и он усмехнулся. – Авернус, да? Для чего предназначено зелье? Поскольку я повторила предыдущий жест, альтус картинно закатил глаза и чуть громче поинтересовался: – Если ты не хочешь ничего мне рассказывать, зачем позвала с собой? – Да тише ты! – одернула его я. – Я не не хочу – я просто ничего не знаю! И потому сомневаюсь, стоит ли давать Рейвен снадобье! Авернус сказал... – Что? – уже мягче спросил маг, усаживаясь на краешек кровати. – Что это защитит Рейвен и Кирана... Еще одного ребенка, – я беспомощно развела руками. – Тут порция для двоих. Но мне было бы спокойнее, если бы ты... – я смешалась и замолчала, не зная, что добавить. Дориан несколько секунд пристально смотрел на меня, затем его губы дрогнули в еле уловимой улыбке, глаза, в свете тусклой лампы казавшиеся темнее и глубже обычного, лукаво блеснули. – Это не яд, уверяю тебя, – сказал тевинтерец, возвращая мне склянку. – Но, увы, в данный момент я лишен возможности провести более глубокий анализ. Тем более, если количество снадобья ограничено. Я с сомнением взглянула на Рейвен, которая все еще жалобно вздыхала во сне, потом на Дориана и решилась. Осторожно, по капле, я добавила в воду ровно половину содержимого пузырька, вставила пробку и убрала зелье обратно в рюкзак. А потом опустилась на колени у кровати и тронула дочь за плечо. Малышка почти сразу открыла глаза – сонные, с искорками беспокойства – и пробормотала: – Пора вставать? Уже? – Нет, милая. Нужно выпить лекарство, – как можно спокойнее, чтобы не тревожить дочь, прошептала я. – Зачем? – Рейвен недовольно сморщила нос. – Чтобы тебе лучше спалось и не снились страшные сны. К счастью, моя дочь до конца не проснулась, а потому не стала спорить и послушно отпила из кружки, поднесенной к ее губам. Я была уверена, что она скривится и заявит, что лекарство горькое, как делала всегда, даже если Андерс пытался влить в нее ложку цветочного меда с соком бессмертника. Но Рейвен, моргнув, сообщила: «Вкусно!» – и быстро допила остатки. А потом с расслабленным вздохом откинулась на постель. Я уставилась на Рейвен в напряженном ожидании. Но ничего не происходило. Малышка закрыла глаза, сложила ладошки под щекой и засопела. Прошла минута, другая... Наконец я повернулась к Дориану и прошептала с разочарованием: – Не подействовало? Но почему? Может, зелье выветрилось... – Тише! – маг прижал палец к губам, обрывая мою фразу, потом загадочно улыбнулся. – Подействовало. Просто ты не можешь этого видеть. – Потому что я – не маг? – у меня немного отлегло от сердца. – А что видишь ты? – Потоки силы, – сосредоточенный взор Дориана двигался по каким-то невидимым для меня линиям. – Их рисунок не изменился, но определенный узор потускнел. Я полагаю, зелье запечатало какие-то возможности. – Навсегда? – Вряд ли. Со временем действие любого снадобья сходит на нет. Вероятно, когда в Рейвен пробудится магический дар, блок спадет сам по себе. – А до этого времени..? – А до этого времени она будет самой обычной девчонкой. Я облегченно вздохнула. – Спасибо, Дориан! – я благодарно пожала руку альтуса, на что он ответил легкой усмешкой. – Не за что, Ринна. Ложись спать. В конце концов, – он снова вернулся к своему обычному ироничному тону, – должен же хоть кто-то из нас нормально выспаться! Дориан тихонько поднялся и вышел. Я закрыла за магом дверь, успокоила Удара, который почему-то нервничал и посматривал то на выход из комнаты, то на спящую Рейвен, погасила свет и снова улеглась рядом с дочерью. Спустя секунду я почувствовала, как мабари положил свою тяжелую голову на кровать рядом со мной и шумно выдохнул. Я опустила руку на затылок Удара и принялась медленно почесывать его за ухом, шепча: – Тише, мальчик. Все хорошо. Все хорошо... Вдруг Рейвен дернулась, отбросила одеяло, задышала часто-часто, ее руки и ноги напряглись. Я, перепугавшись, уже хотела рвануть за Дорианом или Алимаром, но дочка вновь расслабилась и обмякла. А потом произнесла отчетливо, с задумчивой и какой-то мечтательной интонацией: – Ar dirthan'as ir elgara... ма'sulah e'va vhenan... Удар насторожил уши и заскулил чуть громче, чем раньше, меня же словно током ударило. Сердце остановилось, на грудь легла неимоверная тяжесть, не дающая расправить легкие, а в голову, подобно рою разозленных пчел, ворвалась туча противоречивых мыслей. Рейвен НИКОГДА не говорила на наречии долийцев! Она НЕ МОГЛА знать фраз, которых я не произносила при ней! И которых ВООБЩЕ никогда не произносила! И уж тем более она НЕ МОГЛА говорить так чисто и уверенно, с ясной размеренностью исконных уроженцев Долов... «Что, мать вашу природу, здесь происходит?!»Глава сорок вторая. Семейные узы
3 апреля 2020 г. в 13:31
Ферелден. Денерим. Начало умбралиса.
Несмотря на то, что воспоминания, связанные с Денеримом, чаще были не самыми приятными, я любила столицу Ферелдена и возвращалась туда с неизменным предвкушением радости. И теперь вид раскинувшейся передо мной долины, уже расцвеченной яро-золотыми красками осени, знакомых очертаний Денерима с окружавшей его крепостной стеной и характерным и силуэтом башни форта Драккон немного развеяли острую холодную тоску, что терзала сердце.
– Это Денерим? – слегка удивленно спросил где-то за моей спиной Алимар. – Мы уже приехали?
– А ты что думал, плоскоухий, мы будем тащиться сюда до Первого дня?
В голосе Лавеллан звучало ехидство, но оно было напускным. Долийка, по ее собственному признанию, не бывала раньше ни в одном городе, за исключением Халамширала, а потому явно ощущала себя не в своей тарелке. И эту нервозность она старалась замаскировать нарочитой самоуверенностью.
– Не все такие мастера верховой езды, как ты или Риннала, – миролюбиво отозвался эльф.
– Или Дориан, – не замедлил подсказать тевинтерец, который с нашей последней стоянки занял место по правую руку от меня, и его белоснежный имперский иноходец держался лишь на полшага позади, не обгоняя ревнивого Демона, но и не отставая от него.
Я обернулась, с улыбкой подмигнула Алиму, который тут же весело согласился:
– Или Дориан.
– Надеюсь, хотя бы в столице этой страны отыщутся пристойные купальни, – с преувеличенным отчаянием вздохнул упомянутый маг. – И мы сможем отдохнуть так, как это пристало особам нашего положения...
– Что касается моей особы, то она, сообразно своему положению, отправится прямиком в эльфинаж, – невозмутимо пояснила я. А увидев в глазах Дориана искренний ужас, смилостивилась и добавила: – Но лично тебя могу определить на постой к эрлессе Геррин. Купален не обещаю, зато у них в поместье имеется вполне приличная баня.
– Я – с тобой в эльфинаж, Ринна! – тут же объявил Тео, замыкавший нашу колонну из пяти всадников.
Я молча кивнула. С тех пор, как мы покинули Скайхолд с неохотного разрешения Лелианы, Теодоро в прямом смысле этого слова превратился в мою тень. Мы разлучались лишь для отправления естественных надобностей. Поначалу я сердилась, пытаясь выторговать для себя хоть пару минут свободы, но все мои возражения натыкались на непреодолимую стену упрямства ривейнца. Он безмятежно-спокойно улыбался – и продолжал следовать за мной по пятам всюду, куда бы я ни направилась.
– Защищать тебя – моя прямая обязанность, – пояснил он лишь однажды, когда я была особенно сильно раздражена, а потому наградила его весьма неприятными эпитетами. – Если с тобой что-то случится, Араннай меня убьет. Или твоя подруга Лелиана.
– При чем тут Лелиана?! – рявкнула я, стараясь вырвать у Тео руку, которую он крепко удерживал в своей.
Тео руки не выпустил и пояснил с очень серьезным видом:
– Тайный канцлер Инквизиции сказала, что твоя жизнь слишком ценна для Тедаса, и в наших общих интересах тебя уберечь. В противном случае я буду рад, если Зевран доберется до меня раньше, чем это сделает Лелиана.
Больше мы к вопросу моей охраны не возвращались...
Остальные соратники после моего заключения в башне Скайхолда и отбытия Серых Стражей тоже несколько изменили отношение ко мне. Алимар, которого я, признаться, никак не ожидала снова увидеть в своем отряде, теперь носился со мной, как курица с яйцом. Мне предназначалась первая порция горячего на привале или самая удобная комната в придорожных трактирах, мои предложения насчет пути следования, времени отъезда и отдыха маг всегда горячо поддерживал. А когда Тео по старой памяти отпустил в мой адрес вполне невинную шутку, щуплый эльф едва не набросился на ривейнца с кулаками.
Эллана и Дориан решили, что их прямая обязанность – долгими беседами отвлекать меня от грустных мыслей. А потому они по очереди услаждали мой слух долийскими легендами или выдержками из философских трактатов. И хотя эти разговоры отчасти разгоняли тень от темных крыльев, что раскинула над моей душой тревога за мужа, сестру и зятя, когда мы выехали из леса к краю долины, и я увидела солнечные блики, игравшие на металлических накладках городских ворот Денерима, то вздохнула с облегчением, восславив Создателя за то, что, наконец, окажусь предоставленной сама себе.
Вернее, отчасти предоставленной. Ибо Тео никуда не делся...
Из письма Хоук, которая всегда держала слово и, разумеется, наведалась в Денерим, я уже знала, что Цирион настоял на том, чтобы вернуться в эльфинаж вместе с Рейвен, несмотря на горячие уговоры леди Изольды. Эльф был убежден, что в доме семьи Табрис его внучке (именно так он всегда воспринимал мою дочь) ничего не грозит. Если же эрлесса беспокоится насчет безопасности Рейвен, то может приставить к ней личную охрану. На том они и порешили. Поэтому я рассчитывала отправиться прямо к Цириону, а уже потом заглянуть в поместье Геррин, чтобы узнать у леди Изольды последние новости столицы. Я от души надеялась, что эрлесса не успела отбыть в Редклифф вслед за своим деятельным деверем. Эрл Теган, насколько мне было известно, уже вернулся в замок, который ему вместе с титулом и со всеми соответствующими полномочиями передал Эамон, и активно наводил там порядок. А если вспомнить, что среди магов, обосновавшихся в Редклиффе, был Коннор Геррин, шансы обнаружить Изольду дома казались более чем призрачными...
В город нас пропустили беспрепятственно – стражников не смутили ни острые уши Лавеллан и Сураны, ни смуглые, явно не ферелденские, лица Дориана и Тео. Начальник патруля бегло просмотрел мои документы с печатью Стража-Командора и этим оказался удовлетворен. Видимо, заслуги Каллиан и ее соратников были еще свежи в памяти жителей Денерима. Примерно такое же понимание я нашла у стражников поместья семьи Геррин, куда мы все-таки заглянули по пути в эльфинаж. Мне весьма вежливо пояснили, что эрлесса Изольда находится в столице Ферелдена, но в данный момент отлучилась по делам, а на мою просьбу передать хозяйке дома записку ответили благосклонным согласием. Так что я могла с чистым сердцем следовать первоначальному плану.
Пока наша группа ехала через центр города, особой настороженности у местного населения она не вызвала, зато любопытных взоров, которые денеримцы и гости столицы бросали на нас, было предостаточно. Объектом особого интереса стала Лавеллан, чей валласлин громогласно заявлял о принадлежности девушки к одному из кланов долийских эльфов. Но Эллана, несмотря на свою поистине ангельскую внешность, умела придать такую ледяную суровость взгляду, что большинство зевак, лишь посмотрев на нее, тут же торопливо отходили в сторону, стараясь не привлекать внимания.
Обстановка в эльфинаже меня очень порадовала. После того, как Шианни сменила Валендриана на должности старосты, в некогда самой неприглядной и заброшенной части Денерима произошли серьезные изменения. Племянница Цириона оказалась очень упорной и целеустремленной особой (упрямство являлось фамильной чертой семейства Табрис), и ее стараниями улучшилось не только материальное положение эльфов, но и само отношение к ним. Рыжая бестия не стеснялась напоминать горожанам о том, что именно «остроухой швали» они обязаны спасением своих жизней во время Мора, и многие состоятельные горожане при поддержке королевы Аноры время от времени инвестировали личные средства в тот или иной проект Шианни. В итоге покосившиеся и полуразваленные дома в эльфинаже привели в порядок, а улицы, ранее представлявшие собой либо потрескавшуюся землю, либо грязное месиво (в зависимости от сезона), были расчищены и присыпаны песком, поверх которого аккуратно уложили деревянную брусчатку. Открылись новые лавки, помимо той, что держал Проныра Коулдри. Эльфов все чаще нанимали для проведения работ в основной части города, а их юные отпрыски не болтались по эльфинажу без дела, а посещали занятия в начальной школе под руководством проповедницы Розамунды. Все это было результатом неустанных трудов Шианни, которая, на мой взгляд, была не менее достойна прославления, чем ее двоюродная (и моя родная) сестра.
Кстати, Шианни оказалась первым знакомым, встреченным мною в эльфинаже. Ее звонкий голос я услышала, еще не успев выйти из проулка, ведущего от ворот эльфийского Гарлема и моста через реку Драккон.
– Хорни, дурья твоя башка, сколько раз мне тебе повторять, что приличному эльфу так поступать негоже! – возмущенно отчитывала бойкая кузина Каллиан какого-то провинившегося эльфа. – Вот скажи: ты опорожняешь свой ночной горшок себе же на порог? Нет! Так почему ты считаешь, что делать это у ворот чужого дома – нормально?
«Злоумышленник» хмурился, отводил взгляд, качал головой и молчал – то ли понимал, что на самом деле был неправ, то ли Шианни не давала ему возможности вставить хотя бы слово.
– В общем так: будь добр, вырой у себя на задворках яму, обустрой там отхожее место, – выразительно помахав пальчиком у самого носа злополучного эльфа, заявила Шианни, – и чтоб больше мне к этому разговору не пришлось возвращаться! Ясно?!
– Ясно, – коротко и кротко сообщил эльф и тут же слинял от греха подальше, будто в воздухе растворился.
А я от души рассмеялась. Шианни, обернувшаяся на этот звук, сперва уперла кулаки в бока, готовясь к очередным разборкам, но потом узнала меня и, взвизгнув от радости, кинулась навстречу.
– Ринна! Хвала Создателю, живая, здоровая! – затараторила эльфийка, схватив меня за руку. – А мы-то с дядей Цирионом почти отчаялись... Хорошо, леди Изольда успокоила и нас, и Андерса, рассказала, что получила от тебя письмо из Киркволла! А потом наместница Хоук...
– Помедленнее, Шианни, пожалуйста! – взмолилась я с улыбкой.
Она счастливо рассмеялась в ответ.
– Вот и дядя Цирион все время меня ругает. Говорит: «Ты, Шианни, в словесах можешь утопить даже Пик Дракона!» Ой! – тут же спохватилась староста эльфинажа. – Что это мы посреди улицы застряли? Идем скорее к нам домой! Это твои друзья? – за последним вопросом последовал заинтересованный взгляд, чуть дольше задержавшийся на тонком лице Сураны.
– Да, – ответила я, решив, что должна выражаться кратко хотя бы в противовес Шианни.
– Они поселятся у нас, вместе с тобой? Боюсь, шемленам некоторые тут будут не очень рады, – молодая эльфийка слегка нахмурилась, но тут же решительно тряхнула головой. – Да и пес с ними! Пусть только рот разинут, я им живо напомню, кто их от порождений тьмы защищал! Милорд Фергюс да его отряд...
– Шианни, как Рейвен? – я попыталась хоть на миг притормозить этот Ниагарский водопад, но ничего не вышло. Словесный поток всего лишь сменил русло.
– Рейвен? – искренне удивилась Шианни. – В порядке она, а что с нею случится? Ох, у вас и дочка растет! Егоза! Вся в тебя!
«В меня? Егоза?»
Судя по выражению лица Дориана, закатившего глаза в немом отчаянии, альтус полностью разделял мое удивление. Тогда как Тео, Алим и Эллана с трудом сдерживали смех.
– Да идем же скорее! Дядя ошалеет от радости! – и эльфийка потащила меня по улице к дому Цириона.
Я последовала за Шианни, бросив через плечо умоляющий взгляд на Теодоро, который – вот мерзавец! – сделал вид, что не понял его смысла.
На мое счастье, Цирион оказался дома. Табрис был единственным, кто мог сдерживать плещущийся через край энтузиазм его племянницы. И хотя он слегка побледнел от волнения, увидев меня на пороге дома, быстро справился с потрясением (надеюсь, радостным) и правильно истолковал гримасу отчаяния, застывшую на моем лице.
– Риннала, как же я рад тебя видеть, – со своей обычной грустновато-серьезной улыбкой произнес он, обнял так осторожно, словно я была сделана из тончайшего серосского стекла.
– И я – тебя.
Я ничуть не лукавила. Отец Каллиан стал таковым и для меня – самым настоящим, заботливым, понимающим и любящим. Пожалуй, во всем Тедасе он был единственным мужчиной, рядом с которым я чувствовала себя маленькой девочкой, а не очередным спасителем целого мира. Мы сразу нашли общий язык, и наши взаимоотношения быстро переросли из дружеских в семейные. Каллиан, к счастью, ничуть не ревновала – напротив, всегда улыбалась с гордостью, когда я расписывала достоинства ее отца или Цирион выказывал одобрение какому-либо моему поступку.
Мы были настоящей семьей.
– А где... – начала было я, но меня прервал грохот и оглушительный лай, с которым в общую комнату, исполнявшую в доме Табрис роль гостиной и столовой, ворвался мабари бурого «медвежьего» цвета.
К счастью рефлексы меня не подвели: я успела повернуться к галопирующему животному лицом и заорать изо всех сил:
– Удар!!! Фу!!!
Мой пес умудрился затормозить, кажется, на середине прыжка и застыть на месте в выжидающей позе. Короткий обрубок его хвоста дергался в бешеном ритме, выражая радость и готовность немедленно ринуться ко мне со своими слюнявыми собачьими «поцелуями».
– Сидеть! – скомандовала я тем же строгим тоном, но когда Удар, заскулив, беспрекословно подчинился, смягчилась, подошла к псу и, ласково потрепав его по голове, похвалила: – Хороший мальчик.
В этот момент к нашей и без того внушительной компании присоединился еще один персонаж. Раздалось удивленное восклицание, и моя дочь, появившись на пороге спальни, которая раньше принадлежала Калли, спросила:
– Деда, нам уже пора идти на рынок?
На меня внезапно нахлынула такая слабость, что ноги подкосились, а в глазах потемнело. К счастью, я успела опереться на холку Удара и устоять.
Она так изменилась за минувшие месяцы! Дети растут стремительно, но по-настоящему ощущаешь это лишь в том случае, когда расстаешься с ними на достаточно ощутимый промежуток времени. Рейвен стала выше ростом, выглядела взрослее и серьезнее. Вместо одного из платьев, в которые ее обычно одевали я и Андерс, на ней красовались короткие брючки и рубашка с вышитым воротом (это подозрительно напоминало детскую одежонку Сориса, бережно хранимую Цирионом). А вечно растрепанные длинные волосы были заплетены в две аккуратные косички.
– Рейвен, – выдохнула я, глядя на дочку и чувствуя, как застывает сердце в груди, а в носу начинает щипать. – Здравствуй, милая.
Темные бровки слегка сдвинулись, Рейвен изучала мое лицо с подозрением, насупившись, будто видела впервые в жизни. Мое сердце, не успев разморозиться, мгновенно рухнуло в пятки.
«Неужели она меня... забыла? Так быстро?»
Но моя малышка, поджав губы, смерила меня строгим взором, а затем произнесла:
– Ну, здравствуй что ли, мама! – причем прозвучавшие в ее голосе осуждающие интонации очень напоминали манеру Шианни.
Рейвен все-таки приблизилась, удостоив меня мимолетного объятия, и даже позволила поцеловать ее смуглую щечку. И хотя потом она решительно отвела мои руки, это жест был таким знакомым и родным, что я снова едва не расплакалась, на сей раз от облегчения.
Цирион понимающе взглянул на меня и еле заметно улыбнулся.
– Не волнуйся, – сказал он шепотом. – Это пройдет.