malentendu

Взгляд Чанёля обжигает издалека. Он тяжелый, нетерпеливый. Выжидающий. Будто хён хочет подойти и встряхнуть его за грудки. Чонин едва удерживается, чтобы не показать ему язык. Умный больно нашёлся. Он мог бы доверять Паковским советам, если бы у хёна самого в жизни всё было лучше. Но нет, тот точно так же сохнет по Бэкхёну, как он сам — по Кёнсу. Чонин с тоской смотрит на Кёнсу, наблюдающим за играющими в приставку друзьями. Он кажется таким заинтересованным, болеет за Сехуна и совсем забывает кушать. Чонин давно заметил, что парень похудел. Очки, которые он почему-то стал редко носить, едва держатся, а любимые Кёнсу безразмерные пуловеры почти спадают с точеных плеч. Это тревожит. Заставляет думать, что у Кёнсу не всё гладко. Он не жалуется никогда, но вдруг у него кончились деньги? Или того хуже, он заболел? Переживает о чём-то, что не дает нормально жить? Чонин так прикипает к нему взглядом, что приходит в себя только, когда Кёнсу с недоумением смотрит в ответ и приподнимает бровь, мол, что? Ким выдавливает дрожащую улыбку и протягивает сцапанную в спешке куриную ногу. — Ты вообще не ешь сегодня, — мямлит он, а мысленно сам от себя глаза закатывает, потому что… серьезно? «Ты вапсе не есь севодня» — передразнивает он сам себя. Ай да Ким Чонин. Пришёл, увидел, завоевал. Счазз. Он почти слышит хлюпающий смех Чанёля и почти чувствует удары его ладони. Нет бы подойти, поговорить нормально, вроде, так и так, До Кёнсу. Делай что хочешь, а ты мне нравишься. Такие дела. Сам в шоке. Но нет, всё, что может этот самоуверенный («Ага, три раза») альфа, это бубнить что-то непонятное, будто это он тут омежка с чистыми Кёнсучьими глазами, полными невинности напополам с безграничным доверием. У Чонина язык аж отсыхает, когда он смотрит в эти черные омуты, из которых не выберешься, он проверял. И этот самый омега, который буквально заставляет все его мышцы растечься по костям сладким сиропом, в упор его не замечает. Не краснеет, когда Чонин переодевается при нём, не заикается, когда говорит с ним. Словом, не подаёт признаков влюблённости. «А что, влюблённость проявляется только отказом мозга?» — звучит в голове ехидный голос Чанёля. Да, черт побери! И вот тут-то заключается главная проблема отношений Ким Чонина. Потому что он человек опытный. И этот самый опыт подсказывает, что это розовое, пахнущее сладкой ватой нечто, в котором он увяз, абсолютно невзаимно. Отсюда следствием вытекает апатия, грусть-тоска и «На кой оно мне всё сдалось, в монастырь уйду. В омежий». И он бы правда ушёл. Ну, может, не в омежий или даже не в монастырь, но по крайней мере обрубил бы на корню в себе эти чувства вместе со всеми остальными и продолжил бы жить дальше. Если бы не одно «но». Это «но» сейчас сидит на противоположном краю дивана и иногда простреливает его своим «Ну давай уже» взглядом. И имя этому отвратительному союзу — Пак Чанёль. Который обладает удивительно мерзким свойством помнить всё после попоек. Да ещё и во всех подробностях. Он такой не один, Чонин тоже на память не жалуется, но Ким предпочёл бы обладать этой способностью в одиночку. Тогда Чанёль, напоивший его на новый год до потери сознания каким-то дешёвым алкоголем и слушавший его слёзные речи про такого красивого, но такого холодного омегу и одного придурка, не решающегося ему признаться, не шантажировал бы его сейчас. Не угрожал бы рассказать всё Кёнсу самостоятельно, если Чонин так и не решится. Казалось бы, идеальный вариант. Спихни всё на друга и жди результатов, как учёный - подопытную мышку на выходе из лабиринта. Но больше своего смущённого бубнежа Чонин ненавидит только помощников. В старшей школе он достаточно этого нахлебался. Омежки же такие стеснительные, они обожают подсылать к понравившемуся альфе целую ораву друзей. Которая потом не по-омежьи лезет с кулаками, если альфа имеет наглость не ответить на чьи-то чувства. В общем, сам влюбился — сам расхлёбывай, считал Чонин. Поэтому он только грозит Чанёлю кулаком и подрывается с места, чтобы помочь Кёнсу убрать пустые пакеты из-под чипсов и принести чай. Омега благодарит его мягкой улыбкой, от которой внутри странно ноет. Чонин как раз возвращается на своё место, всё ещё проигрывая улыбку перед глазами, когда Сехун оборачивается к нему, чтобы восторженно заорать о своей победе. И снести заодно своей чересчур длинной рукой банку газировки на джинсы Чонину. Тот только улыбается, обещая себе, что он мудр и терпелив, но от улыбки Сехун почему-то бледнеет и прячется за Минсока. Альфе ничего не остаётся, кроме как уйти в ванную. Как заботливый хозяин, Чунмён делится с ним собственными брюками, и они даже подходят к рубашке Чонина. Так что он не сильно расстраивается, оставляет джинсы висеть на батарее в ванной и идёт обратно. В самое время, чтобы заметить перешёптывающихся на кухне Чанёля и Кёнсу. Чонин готов убивать. Об этом он взглядом сообщает Чанёлю, который плюхается на диван в чудесном расположении духа. Он одаривает Чонина ослепительной улыбкой и, пользуясь тем, что все отвлеклись на Сехуна, наклоняется к другу. — Я всё устроил, — шепчет он заговорщицки и подмигивает. Чонину выть хочется. Но времени у него нет. Кёнсу всё ещё один на кухне. Это так бесит. Сующиеся друзья, собственная тупость. Ему хочется свалить отсюда наконец и, желательно, чтобы никто не трогал. Но сначала нужно кое-что уладить. — Чонин! — Кёнсу радуется, будто сто лет его не видел. Чонину челюсти сводит, как от зубной боли. — Надо поговорить. — Да уж, — выдыхает Чонин. Омега меняется. Не надо быть Шерлоком, чтобы заметить. Взгляд Кёнсу бегает, а сам он ёжится, будто ему холодно. Он старается сохранить лицо, но Чонин видит насквозь. Конечно, ему ведь надо друга отшить. Чонин так устал от всего этого. — Я не ожидал, что так будет, — начинает Кёнсу с места в карьер, Чонин готов подписаться под каждым словом. Он тоже не ожидал. — Просто я думал, что ты… Ну, то есть мне Чанёль сказал… — Я знаю, — прерывает Чонин, скрещивая на груди руки. — Знаю, что он сказал тебе. Ему вот вообще не хочется слушать виноватый лепет. Не умрёт же он от разбитого сердца, в конце-то концов. Не в сказке. Да, больно. Да, он поигнорирует их всех какое-то время. Но жалости не надо. — Да? — Кёнсу приободряется немного. Его эмоции так явно проступают на лице, что Чонин тает от этой детской непосредственности. Омега говорит теперь более уверенно: — Он тебе сказал наверное уже, но я сам хотел. Ты мне уже давно нравишься. «Чтоб тебе, Пак Чанёль, уши надрали до посинения» — думает Чонин. Наверняка он в красках изобразил страдания Чонина на той вечеринке, его стеснительные вздохи о прекрасных омежьих глазах и прочей милоте. И теперь Кёнсу его просто жалко. Чонин даже поражается его отваге. Кёнсу готов встречаться с ним из жалости. Вау. До ждёт его ответа. Яд Чонина наконец может вырваться на свободу. — Я рад за тебя, — мерзко ухмыляется альфа. В мозгах на полную включается защитный механизм. Надо показать, что он не слабый. Он альфа. Ему всё равно. — Теперь извини, у меня дела. Думать о своих действиях не хочется. Думать о том, что Кёнсу расстроен, тоже. Хочется отплатить. Всем и сполна. — Эй, Бён Бэкхён, — кричит он задорно, выходя в гостиную. Бэк смотрит с любопытством. Они с Чанёлем как раз играют в дженгу. У Пака в руках молоточек, которым он пытается выбить очередной блок. На младшего он вообще не обращает внимания. Ну и зря. Чонин идёт к своей обуви, потому что задерживаться здесь он не намерен. Обувшись, он забрасывает на плечи кожанку и машет всем рукой. — Так что ты хотел? — интересуется Бэкхён, внимательно следя за руками противника. Чанёль выбирает блок в основании башни. Его не так сложно выбить. — Чанёль в тебя втрескался по самые уши. Прямо умереть за тебя готов, чтоб ты знал. Молния на куртке вжикает под аккомпанемент разваливающейся башни, а вслед за ней хлопает входная дверь. Чонин бежит прочь по морозу, продираясь сквозь падающие комья снега, задыхаясь от ветра, холода, усталости и жалости к себе. В горле жжётся ощущение собственной мразотности, подкатывает тошнота. Он просто бежит до тех пор, пока кровь не отливает от мозга, оставляя его без мыслей. Но и потом он продолжает бежать, будто за ним гонится сама смерть. Или Чанёль. Он приходит домой под утро, измученный и разбитый. Валится на кровать и отключается ещё в полете. С днём рождения, Чонин.