Но любовь материнская снова со мной: Мамочка, я возвращаюсь домой…
***
— Мама, а почему у тёти перебинтованы руки? Она упала с лестницы? — Да, моя хорошая, — Мацудзака Ай потрепала дочь по волосам, — тётя просто неудачно упала с лестницы. — Очень больно, наверное… — не зацикливаясь на этой мысли, Сато тут же перевела тему: — А когда ты приедешь? — Скоро, милая. Нам с твоим папой нужно съездить в наш новый дом, кое-что посмотреть. — Можно с вами? — Нет, Сато, — женщина встала из-за низкого детского столика, за которым маленькая девочка разрисовывала цветными карандашами лист за листом, и стряхнула осыпавшуюся стружку с джинсов. — Тётя приглядит за тобой, не волнуйся. — Тётя страшная, — захныкала Сато и обвила руками колени матери, удерживая её на месте, — пожалуйста, не оставляй меня… Ай вновь наклонилась и потрепала дочь за пухлые щёки. Лучистые материнские глаза полны горящего тепла, чистой, как прозрачное стекло, любви и безграничной радости за себя и благополучие своей семьи. Наконец у них всё будет хорошо. Новая жизнь не за горами. Даже не верится, что долгожданное счастье столь близко. А сколько всего пришлось пережить, чтобы достигнуть нирваны! — Просто потерпи немного, ладно? Будь умницей. Ты же храбрая девочка? Сато с доли секунды перехватывала родной взгляд, стремясь отпечатать его в памяти, прочувствовать всеми ниточками души раз и навсегда. Будто знала, что мама больше не придёт. — Ну пожалуйста, — глаза ребёнка полны ужаса и неподдельного страха, — тётя иногда говорит какие-то странные вещи… Ай переменилась в лице. Оно стало серьёзным и напряженным. — Что она тебе говорит? — Не мне, — Сато отчаянно замотала головой, словно отмахиваясь от кого-то, — а по телефону. — Боже. Ай раздраженно потерла глаза и, стараясь не выказывать злости перед дочерью, вышла из комнаты. В коридоре она столкнулась со своей сестрой. — И как это понимать? — тут же остановила она женщину, ненамного старше её, на полпути в детскую. — Ты же обещала, что не будешь заниматься этим, когда моя дочь у тебя дома. Я думала, мы договорились. — Сестра, — мягко улыбнулась тётя и опустила ладонь собеседнице на плечо как жест успокоения. — Секс по телефону тоже пользуется большим спросом. Некоторых он возбуждает даже больше, чем реальные ощущения. Это называется компромисс. Мне же нужно на что-то жить? Ай брезгливо, будто увидела паука у себя на руке, стряхнула чужую ладонь и отпрянула в сторону. — Ты не меняешься, — с ядом бросила она, схватывая пальто с вешалки. — Я не могу это больше терпеть. Мы уходим. — Уже? — грустно протянула женщина, даже не пытаясь остановить свою сестру. — Но твоя дочь такая милашка, мы с ней весьма и весьма поладили. — Да? А мне говорит с точностью противоположное. — Тебе же больше не с кем её оставлять. У Акайо нет родных, — посчитала нужным напомнить тётя, но послушно сдалась. — Хорошо! Я тебя не останавливаю. Однако что-то мне подсказывает, что мы ещё встретимся. — Разве что на там свете, — вновь зайдя в детскую, Ай как пушинку подхватила Сато и принялась одевать её в льняное платье. Четырехлетняя девочка не выпускала из цепких рук красный и жёлтый карандаши, а когда мама в спешке принялась натягивать и гольфы, изловчилась и прижала к груди плюшевого зайца. Он лежал рядом. — Нет, глупышка… ты не так поняла, — вновь подала голос женщина, наблюдая за интенсивным сбором, будто на её глазах совершался побег. — Мама, я с тобой? Да ведь? — обрадовалась Сато как щенок, виляющий хвостом. — Да, солнышко, со мной, — ласково заправив дочери за ухо выбившуюся прядь, Ай всё ещё впопыхах собрала её волосы в бант и водрузила на руки, попутно взяв и уже собранный чемодан. — Я говорила не о тебе, а о Сато, — продолжала тётя. — Мы с ней ещё увидимся, — махая на прощанье, кричала она уже уходящей Ай. — И не надейся. Хлопнула дверь, ознаменовывая окончательный разрыв между сёстрами. Они никогда не ладили. Ай стремилась избавиться от прошлого и жить настоящим, а её единственный родной человек, что сейчас без стыда набирал СМС богатенькому клиенту и приглашал «погостить», уже давно потерял всякую надежду на нравственную реабилитацию. «Тётя, я разбила тарелочку… я нечаянно…». «Ничего, Сато. Теперь ты понимаешь, что её не склеить обратно», — и это лучше всего описывает внутреннее состояние тёти, её смирение с мерзким, отвратительным и гниющим сердцем. Возвращаясь к Сато: интуиция ночной бабочки никогда не обманывала. И даже тогда, когда Ай спустя долгие годы вернулась к ней и показала дочь словно в доказательство того, что выбралась из кошмара наяву и смогла обрести счастье… даже тогда тётя знала, что сладкая жизнь не продлится долго. И что её маленькая племянница Сато вновь сядет за этот древний, исцарапанный детский столик. В ту ночь семейство Мацудзака на полной скорости врезалось в фуру.***
Шио стояла в полной темноте на заросшей лужайке, под черными окнами, не без страха глядя на почти выгнившие деревянные доски. За ними находилась лестница, ведущая в погреб (или подвал — Шио не знала разницы). Даже стоя здесь она ощущала стойкий запах старья. Ледяные капли стекали водопадом, одежда мокла так, что хоть выжимай как половую тряпку. Шио продрогла до нитки. — Котёнок под дождем, — сравнила Шоко, ведя пальцем по медной ручке, открывающей путь в иной мир. Мир кровавый, тёмный, пустой и одинокий. — Подвальные этажи всегда угнетают, не так ли? Особенно когда за ними не следят. Скапливается всякая живность… Шио сглотнула. — …и обустраивает её на свой лад. Там, наверное, много крыс. Они любят сырость. — Я не боюсь крыс. Но у Шоко был туз в рукаве. — Скорее всего, там мой труп… — и облокотилась с уверенной ухмылкой о кирпичную кладку. — Больше его некуда девать. — Невозможно, — почти одними губами выдохнула Шио, уже начиная пятиться от дверей, — исключено. Шоко победоносно улыбнулась. — Ладно… а как насчёт твоего брата или мамы? Может, они не приходят за тобой, потому что давно убиты чей-то утонченной и хрупкой ручкой? Потому что они давно здесь, а ты не в курсе? — весьма прозрачно намекнул призрак. — Хватит! — вскричала, сжала кулаки и зажмурила глаза до фонтана разноцветных искр Шио. — Оставь меня в покое! Сверкнула молния. Быстрая, неуловимая. Яркая, как звезда. За ней другая вспышка и — гром, подобный взрыву над самой головой. Шио обняла себя за плечи и упала на твердый гранит, испачкав юбку. Когда дождь захлестал с новой силой, она открыла глаза. Шоко исчезла. Есть ли закономерность в её внезапных появлении и уходе? Вероятно, была: она материализовалась в воздухе, когда Шио сковывал страх до трясучки в коленках. И исчезала, когда та давала отпор. Именно так выглядит борьба с самим собой? Если да, то как, должно быть, Сато поистине сильна.***
— Давай сыграем в игру, Шио, — с несвойственным ему задором предложил Асахи, сидя в турецкой позе на голом полу. — Она называется так: «Ты сможешь?» — Странное название, — заметила Шио. — И в чем она заключается? Асахи с коварной усмешкой достал из-под кровати коробку. Там покоились карточки с написанным текстом. Будучи в начальных классах, он часто играл со своими одноклассниками на переменке. Сам придумывал правила и сам же их нарушал, за что его невзлюбили ребята. — Я достаю карточку с ситуацией, из которой ты в течение тридцати секунд обязана найти выход. Шио заинтересовалась, пододвигая к себе коробку, но Асахи резко отдернул её. — Эй, ты чего? — Нельзя подглядывать! — Ладно… — она насупилась, отведя взгляд и скрестив руки с обиженным видом. Асахи порылся в коробке и достал первый попавшийся обрезанный листок, исписанный корявым почерком. А после вычурным тоном, погружая в вымышленную историю, начал повествовать: — Ты искатель приключений, заблудившийся в лесах Амазонки. Спустя несколько дней странствий ты наконец находишь тропу из джунглей… Шио зачарованно наблюдает за братом. — …как вдруг тебе преграждает дорогу разъяренный медведь! Арр! — издал громкий рык Асахи, вскинув руки с оттопыренными, как когти, пальцами. — Мама, боюсь! — Итак, время пошло: как ты спасёшься? Шио сразу же растерялась в своей наивности и принялась зачем-то рыскать взглядом по комнате, будто что-то обязано спасти её от кровожадного хищника, закусила ноготь. Асахи катился со смеху: его веселили охватившие сестру смущение и неподдельный страх за нереальную жизнь. — Десять секунд… — А, а, знаю! — аж подскочила на месте Шио с горящими глазами. — Я вас слушаю… — У меня будет во-от такая рыба, — вытянув в обе стороны руки, продемонстрировала она свой улов, — и я предложу медведю покушать её, а не меня. — Занимательно, — с полуприкрытыми глазами поразмыслил Асахи и тут же выдал: — Ты проиграла. — Что? — испугалась Шио. — Почему? — Это очень неправдоподобно, — пожал плечами брат, — ты такую рыбу на себе и полметра не пронесешь. Так что я тебе не верю. — Ну вот… — расстроилась Шио. Асахи поспешил высказать свою версию. — А вот если бы на твоем месте был я, то у меня была бы мощная винтовка, и медведь бы испугался выстрелов и убежал. — Ах, я поняла, — просияла Шио, — всё дело в правдоподобности? — Да, точно, — Асахи убрал коробку и погладил сестру по волосам в знак извинения за полный разгром. — Итак, это был тестовый забег, а теперь начнем игру как полагается, с вопроса, — он выудил следующую карточку. — Ты сможешь, Шио?***
— Ты сможешь, Шио, — успокаивала она себя, медленно охватывая мокрыми и бледными пальцами ручку. Сквозь скрип и превозмогая дождевой летний холод, она нараспашку отворила дверцы. Пахнуло плесенью, сыростью и могильной пустотой. Она собиралась ступить на порог, но тут сзади, заглушив остальной рокот, раздался голос: — Шио? Что ты здесь делаешь?.. Шио остановилась. Она так же просто, как если бы решала обыкновенную математическую задачку на овощи и фрукты, поняла, что не слышит своего сердца, хотя до этого оно гулко отзывалось в висках и ушах. Поняла так же просто, что не чувствует оголенных ног и царапин. Поняла так же просто, что барабан капель по железному отвесу крыши стих. Поняла так же просто, что, похоже, для неё наступил настоящий «гейм овер». Она так же просто обернулась. В пепельном полумраке, среди потемневших от влаги елей и осин, которые почему-то не издавали ни звука, хотя ветер беспощадно рвал их, стояла Сато.***
— Бедняжка, вся дрожишь. Темная ванна, наполненная благовонием свеч (в доме отключилось электричество), множила голос Сато, делала её вездесущей, возвышающейся над всеми остальными предметами в этой комнате. Поневоле в памяти всплыл портрет, так точно передающий суть, душу этого непредсказуемого человека… Каждый уголок, каждая трещинка, каждый вздох был наполнен Сато — в том числе разум Шио. Она лежала в горячей воде в то время, как мягкие подушечки пальцев массировали голову, вспенивали шампунь с экстрактом лаванды. — С-Сато… — выговорить её имя стоило больших усилий. — Я могу объяснить… — Что объяснить? — с лживым интересом полюбопытствовала Сато. Её голос был ровен, как зеркало воды в штиль. Она предугадывала каждую реплику. — Не утруждайся. Я знала, что ты выберешься рано или поздно. Вопрос в другом, — она оставила флакон шампуня, и Шио впервые подняла на неё полные слёз глаза. — Останешься ли ты? Молчание обрушилось подобно цунами, сметая на своём пути все преграды. Клубы пара горячей ванны взвивались к потолку. — Ты не злишься?.. — вместо ответа робко вымолвила Шио. — Разве что самую малость, — жестом Мацудзака сомкнула большой и указательный пальцы, демонстрируя оставшуюся толику терпения, и пока Шио не успела вновь испугаться, поспешно добавила: — На дорогу свалилось дерево из-за поднявшегося тайфуна. Пришлось сделать кружочек. И Шио совершенно как ребенок расплакалась сквозь завладевший ею смех. — Это что… была проверка?.. — она опустила голову и утерла мыльными руками слёзы. — Не совсем, и всё же… — теперь Сато наклонилась ближе. Ей действительно стало интересно. Она заправила выбившуюся прядь за ухо и поинтересовалась: — Ты видела? — Видела что? — То, что было там. Шио отрицательно покачала головой. — Нет, меня задержала… — тут она осеклась, — дождь. Задержал дождь. — Да, нехило льёт, — согласилась Сато, — синоптики облажались, впрочем, как всегда. Но, если ты хочешь… — она снизила голос почти до шёпота, — я покажу тебе, что там. Точнее принесу. Шио выдавила улыбку, но вышло лишь жалкое подобие, напоминающее мученические страдания. — Сато… можно… тебя спросить? — Рваное дыхание теснило грудь. Впервые она отважилась на этот отчаянный шаг. Ступить в жизнь Сато? Узнать её ближе? В их первую встречу грань дозволенного, нерушимая стена, выстроенная из недоверия и немой неприязни, разделяла их полноводной рекой. Но теперь, спустя время… — Конечно. Времени у нас полно. — Где ты была эти дни? Сато остепенилась и смущенно отвела взгляд на белый кафель, словно её заинтересовал рисунок розовых цветов и кудрявых лоз, вьющийся кверху. Шио, сканируя это выражение лица, с удивлением обнаружила, что не в состоянии его расшифровать — казалось, такую физиономию она ещё никогда не видела. Неужели — стыд? Не может быть. — Шио, раз уж ты была со мной честной… «На девяносто девять и девять десятых процента», — поправила в мыслях Шио. — …тогда и я буду откровенна. Я ездила на кладбище. При упоминании кладбища в её глазах и улыбке что-то блеснуло, словно на ум пришло светлое и приятное, давно позабытое и родное прошлое. — Навещала кого-то?.. — задала неосторожный вопрос Шио и тут же пожалела о своём кошачьем любопытстве. Но обошлось. Сато утвердительно кивнула. — Я и не рассчитывала, что добраться до них на машине займет около суток. И обратно тоже, — пустилась она в рассуждения, — но это того стоило. Уж чего-чего, а этого Шио не ожидала услышать. Выходит, на все те страдания её обрёк эгоизм похитителя? Сато не уставала повторять, что Шио для неё сродни сокровищу, и тут… Губы предательски задрожали. — Ты… оставила меня одну… из-за того, что в один момент решила съездить куда-то?.. Сато подцепила с полки мочалку и взяла в руки мыло. — Ну что ты, — улыбнулась она, — ты не одна. Сердце Шио упало камнем вниз. — О чём ты?.. — Не строй недотрогу. С тобой были две скрепки и дневник моей старой подруги, которые ты прятала в матрас. Ты же сама обо всём догадалась — это была проверка, и ты прошла её успешно. А если будешь хорошей девочкой… — глаза Шио посветлели, — я выкину эти наручники. Каждый раз, когда я надеваю их на тебя, мне вспоминается неприятный человек, который любезно мне их одолжил. У него много подобных штук. Шио разом выдохнула весь застывший в ней воздух, сжавшийся в плотный ком из-за трепета, который она испытывала. — Он полицейский? Сато усмехнуться от детской наивности. — Нет, скорее полная противоположность. — А откуда тогда у него наручники? — Лучше не спрашивай. — Кто этот человек? Но Сато так и не ответила ни на один из тех вопросов, которые интересовали Шио, решившую в конечном итоге узнать ближе её «ангела-хранителя» (вроде так Шоко писала о Сато в своём дневнике). Всю оставшуюся ночь они провели вместе, а заснули на диване в гостиной под шум угасающего дождя. Под звон редких капель, на рассвете Сато слушала размеренное, тихое дыхание, сердцебиение Шио и мысленно поздравляла себя с тем, что наконец сдвинулась с мертвой точки. Но если её возлюбленная лишь притворяется… если всё ещё намерена обвести её вокруг пальца, прямо как с этими скрепками… Это будет фиаско. Нож в спину. Измена. Предательство. И ещё одна смерть, к её наиглубочайшему сожалению. Интересно, как справляется Мицубоши? Вот уж в ком, а в нём она уверена на все сто двадцать процентов. Отношения долга — отношения сродни стали, в отличие от дружбы. Она зыбка и хрупка, прямо как раздавленная на дороге птица. С такими отрывочными мыслями она медленно, как под воду, погрузилась в сон.***
— Я хотела перенести всё это на чердак, — пояснила Сато, раскладывая перед Шио разные вырезки из газет, фотографии, альбомы, диски, комиксы и прочие вещи. — Хорошо, что не намокло. Я боялась, что ливень затопит погреб, но обошлось. Всего-то пару старых снимков отсырело, благо есть копии на компьютере. Шио с любопытством следопыта озиралась от множества предметов и не знала, за что хвататься первым. Тут ей на глаза попался почти пустой фотоальбом. «Мацудзака» — гласила надпись. — Можно? — робко спросила Шио. — Ох, это… Сато взяла в руки памятную вещь и раскрыла на первой странице. Из неё выпало несколько неприкрепленных фотографий с незнакомыми, но вполне обыденными и радостными лицами. Шио ткнула пальцем в женщину на скамье уличного парка, держащую на руках сверток из пеленок. Исхудавшая, но всё же улыбающаяся, она смотрела в анфас и светилась счастьем, совсем как праздничный фонарик, и держала в руках облако шариков. — Кто это? — Это моя мама, — без грусти сказала Сато. — Её звали Ай. А вот это… — она перелистнула несколько страничек и остановилась на мужчине в белом халате, с чисто выбритым лицом и в круглых роговых очках, — Акайо. Мой папа. Он работал хирургом в городской больнице. Шио по выражению лица Сато догадалась, чьи могилы она навещала, и не стала задавать лишних вопросов. Вместо этого она вернулась на одну-другую страницу назад. — А вот это? Лицо Сато вмиг потемнело. Внезапно она пододвинула альбом себе и взялась с явным раздражением вытаскивать фото, которое неизвестно почему не на шутку раздосадовало её. Шио молча наблюдала за грубыми и отрывистыми попытками Сато достать незнакомую девушку, разорвать, скомкать и выбросить в рядом стоящую урну. — И что она здесь забыла? Её не должно здесь быть. — Сато… Как в воду опущенная, она опомнилась и печально вздохнула, отводя взгляд в сторону. — Это моя тётя. Я живу с ней, но надеюсь съехать, когда закончу школу. — Тот самый «неприятный» человек? — отослала Шио к их вчерашнему разговору о наручниках. — Да, тот самый. Но тебе не стоит встречаться с ней. Она не человек, и даже животные оскорбятся, если причислить её к семейству парнокопытных. — Парно… парно-что? — Не бери в голову, — сразу повеселела Сато, взлохматив ершистые темные пряди Шио, которые после сна встали ежом и никак не хотели укладываться. — Хочешь, съездим как-нибудь к моим родителям? Там красиво. — Ты возьмешь меня с собой? — Шио сжала ладони в маленькие кулачки и была готова вилять хвостом. Сато это что-то напомнило. — Да. Обязательно возьму. Зачем торчать дома целую вечность? Надо же иногда развеяться. Торчать дома целую вечность… Именно этим Шио и занималась на протяжении всей своей короткой жизни. Неужели перемены наконец наступили? Она правда отправится в путешествие на машине? Даже не верится. — Ура! — Шио подскочила и чуть не сбила Сато с ног, набросившись на неё с объятиями как маленький волчонок. Та выставила руки вперёд, обороняясь. — Поехали! Прямо сейчас! — Полегче… Я упаду сейчас… Шио, мы пока не сможем никуда поехать. Радость сдулась, как проколотый шар. Шио отступила от Сато и опустила руки, уставившись в пол. — Почему?.. — Машина… сломалась, — запнувшись, неловко рассмеялась Сато. — Вот починю её, а там хоть на край света. — Правда? — Правда. Только сначала овсянка. — Бе-е… «Значит, маму и папу Сато зовут Ай и Акайо… Интересно, а она знает, как зовут моих маму и папу?». «Юна Кобэ…», — тем временем размышляла Сато, следя за тем, как Шио героически поглощает завтрак. — «Надеюсь, в клинике для душевнобольных вам будет спокойнее». — Ой, чуть не забыла! Нужно убраться в твоей комнате, — хитро улыбнулась она, наблюдая за реакцией Шио. Та выронила с рук ложку. — Хоть бы следы замела… из тебя плохой преступник. Я не спрашиваю, зачем ты в самом деле его сожгла. Ах, это она про дневник… — Тебе помочь? — Не нужно. Лучше набирайся сил, — и с подобревшей улыбкой отправилась наверх. Шио отодвинула наполовину опустошенную тарелку и вновь принялась разглядывать инородные предметы, которые Сато наверняка привезла из своего дома. Тут на глаза попалась почти выцветшая вырезка из газеты. Почти стертая дата, едва пропечатанная, отсылала к девяносто девятому году. Заголовок гласил: «Супружеская пара погибла в автокатастрофе на магистрали…» Другая такая же вырезка сообщала: «Чудом выжившая: Мацудзака Сато, родная дочь погибших в ночь с двадцать первого по двадцать второе декабря Мацудзаки Ай и Мацудзаки Акайо, найдена на месте происшествия в тяжелом состоянии…» Сато заглянула с совком в столовую. Стряхивая чёрную, дотла сгоревшую бумагу, которая ещё так недавно являлась мемуарами целой ушедшей жизни, она наблюдала за Шио. Та стояла на детском табурете и как порядочная девочка мыла за собой посуду.