Прямо здесь и прямо сейчас Я предлагаю тебе сделку…
***
— Эй! Эй, очнись… Ты как? В порядке? Сквозь туманную дымку, застлавшую пеленой глаза, плыл едва различимый мужской силуэт. В желтом, болезненном свете лампочки, в полутьме и среди гудящих звуков Асахи пытался вспомнить. «Мы отправили всех детей по домам ровно в девять, а мероприятие закончилось в восемь. Полагаю, Кобэ пропала где-то в девятом часу. Мальчишки вспомнили, что она находилась в конце группы и иногда отставала. Они потеряли её из виду только на подходе в школу, и то отсутствие девочки заметила её подруга, а уже после мы не досчитались одного ребенка», — заключила учительница. «Девятый час… лавки работают до девяти…», — вяло, но усердно шевелились мозги. Тело Асахи словно облепили насекомые, трезвонящие в уши и мешающие думать. Медленно, не спеша заползали в уши, нос, рот, сыпались сверху как конфетти… — Кобэ! Асахи вздрогнул всем существом и распахнул глаза. На него смотрел, склоняясь в свете лампочки, работник кафе. Он держал в одной руке открытую бутылку воды, запотевшую от холода, а блондинистые пряди в беспорядке разметались по лбу. По лицу Асахи текли капли воды, скатывались по шее и впитывались в хлопковую рубашку. Толстовку, с которой он расставался лишь в ванне и во сне, которую мама подарила на пятнадцатилетие, с него сняли и повесили сушиться на батарею. Он приметил: вместо стен — зеленые шкафчики, под собой — деревянная скамья. Маленький столик поодаль с пачками таблеток, градусником и прямоугольными коробочками. Запах лекарства. Это была мужская раздевалка. «Мерил мне температуру. Горько во рту… Наверное, пока я был в отключке, всучил жаропонижающее» — Слава богу, вы очнулись, — облегченно выдохнул работник, счастливо улыбаясь. — Я уж думал звонить вашим родственникам, но не хотел без спроса брать телефон… Асахи витал в прострации после болезненного пробуждения, не соображая. Почему он не дома и кто этот незнакомец рядом с ним? Память напрочь отшибло. С секунду вперил взгляд в парня, который сидел около него на стуле. В раздумьях провел ладонью по мокрому лицу. — Ах, это… хотел привести вас в чувство, — парень в униформе потряс бутылочкой воды для привлечения внимания. — Извините, что потревожил. Я и не думал, что вы упадете в обморок после моих слов. Заведение скоро закроется… «Она постояла здесь некоторое время, а потом опомнилась и ринулась бежать. Прости, мне очень жаль, я ничем не могу помочь» — Н-ничего… — превозмогая дрожь процедил Асахи, с трудом разжимая челюсти. Но не от боли, а от раздирающей изнутри злости. — Это я виноват. Задержались из-за меня?.. — Ничего, пустяки. Главное чтобы вы были живы-здоровы. Как себя чувствуете? Я снял с вас верхнюю одежду, она была влажной. Вы не против? От работника заведения веяло заботой и неподдельной чуткостью, сердечностью. Он словно подобрал бездомного котенка и теперь чтит себя ответственным за его жизнь. Взаправду желает помочь. Асахи мысленно подчеркнул: улыбка добрая, но механическая — такую незнакомец дарил всем посетителям изо дня в день и, пожалуй, скулы уже устали давить выученную наизусть гримасу. Асахи ответил: — Уже лучше. Спасибо за заботу. — Он собирался спуститься со скамьи, но блондин твердо положил ладони на его плечи и усадил обратно.— Чего?.. — Никуда ты в таком состоянии не пойдешь. У тебя жар и температура под тридцать восемь, — сурово отчеканил работник и задал вопрос: — Куда собрался? У Асахи отнялся язык от внезапного натиска со стороны человека, имени которого тот даже не знает. — Домой… — Да неужели? — Работник встал и прошествовал к черной мешковатой толстовке, покоящейся на батарее, а после без промедления выдал: — Что-то мне подсказывает, что ты в бегах. Асахи сглотнул. — С чего вы взяли? — Тебя мать обзвонилась. Я видел дисплей телефона и экранные уведомления. Ты ведь сбежал из дома? Если так, то я передам тебя сначала полиции, а там пусть с тобой разбираются органы опеки. И куда подевалась забота? — С-слушайте!.. — не на шутку испугался Асахи, снова порываясь встать, но плавящая боль в висках, резкая слабость и пробирающий до костей озноб воспрепятствовали этому. — Не сообщайте в полицию!.. Я правда собирался… домой… Дайте мне телефон, я перезвоню. Работник с прищуром покосился на него (явно сомневается в уверениях Асахи), вздохнул — в этом вздохе чудилась смертельная усталость, после чего полез в карманы одежды. Рука соскользнула, и на пол упала смятая листовка с фотографией пропавшей девочки, которую он тут же нагнулся поднять. А Асахи тем временем утирал пот со лба. «Чуть не вляпался. Последнее, что мне сейчас необходимо как оазис в пустыне, — это связываться с копами» — Вот, — работник протянул ему средство связи; придвинул стул, развернул спинкой вперед и положил скрещенные руки, сгорбившись в сидячей позе. Асахи, не отрывая от него взгляда, дрожащими руками набрал маму. Она звонила около пятнадцати раз, последний — час назад. Длинные гудки с того конца напрягли Асахи: как бы отец ничего не натворил за время отсутствия двух детей… Но тут взяли трубку. — Мама? — стучащими зубами позвал Асахи. Тишина. Работник следит за ним взглядом пронзительных голубых глаз, таких, словно в них поселился клочок летнего неба. Пронизывал насквозь, казалось, читал с полуслова, ловил с бледных губ рваное дыхание, которое тот без толку пытался скрыть, — в болезненном восприятии Асахи. Теперь он в каждом человеке после пропажи Шио видел заклятого врага. Но парень не выглядел плохим, даже наоборот: смотрел с нарастающей тревогой, постепенно поднимающимся волнением, заметив, что не отвечают. И почему он так печется о каком-то странном, грязном мимопроходимце с синяками и ссадинами, с фотографией девочки, который заявился ни с того ни с сего и грохнулся в обморок, создал столько проблем? Гнетущее молчание продолжалось. «Боже, неужели…» «Ты где, Асахи? — глухо раздался наконец обеспокоенный голос женщины. Асахи выдохнул, и стало легче, словно в груди лопнул давящий воздушный шар. — Пожалуйста, приходи домой» Асахи заговорил вплотную к трубке, но тон не сдержал. Чуть не вскрикнул: — Мама! С тобой все в порядке? Я сейчас в одном кафе, не волнуйся за меня. Зачем звонила? «Да, в порядке… — серо, без жизни пробормотали по ту сторону, словно самой себе и в пустоту. — Но тут приходили люди» — Какие люди, мам? «Полицейские. Следователь хотел с тобой поговорить. Здесь и из службы защиты детей…» Асахи вдруг показалось, что его сердце остановилось — вот так просто, в один миг. Он чуть не выронил телефон из скользких, мокрых рук, немеющих и холодеющих. Медленно он перевел взгляд на соседа рядом, а после — на свою мокрую и неприятно липнувшую к телу рубашку, грудную клетку, нездорово вздымающуюся мелкой отдышкой. Прикрыл глаза из-за нахлынувшего головокружения, но чудом собрался с силами и твёрдо ответил: — Буду завтра утром.***
Шуршание одеждой. Дрожь. Холод. — Как тебя зовут? — Что? — спохватился парень, застегивая молнию куртки. — Забыл представиться? Мицубоши Тайо — будем знакомы. «Мицубоши, значит», — запомнил Асахи. — Прямо как солнце. Тайо заметно смутился. Его щеки слегка зарделись и губы тронула детская улыбка. — Ты прав, — он неловко почесал затылок и издал нервный смешок. — Мама любит солнечную погоду. Лето — её любимое время года. — Хм… вот как, — накинув капюшон, Асахи ждал, пока новый знакомый переоденет сменку. Продолжал буравить его взглядом, пытался прочесть мысли — безрезультатно. Асахи не понимает, стоит ли ждать от Мицубоши неприятностей. А тот и ухом не повел — казалось, витает в облаках и даже забыл, что в раздевалке он не один. И всё же Кобэ решил поинтересоваться: — А ты сейчас — куда? — Как куда? — удивился Тайо. — С тобой пойду. Асахи застыл в дверях. — Не понял. — С тобой пойду, говорю, — терпеливо и ласково повторил Тайо, как ребенку, завязывая шнурки. — Ты думаешь, после того, что я увидел и что было, я дам тебе просто так уйти? — Не понимаю, о чем ты говоришь, — честно признался Асахи. — Ты приютил меня, подлечил — за это спасибо. На этом наши пути расходятся. Мицубоши встал. Асахи понял, что тот выше ростом чуть ли не на голову. И причём довольно крепкого телосложения — наверное, посещает спортивную секцию или что-то в этом роде. — Не говори так. Я ведь тоже волнуюсь за твою сестру, — уверил он, — да и ты мне интересен. — В каком это плане? — насторожился Асахи. — С чего бы начать… — Мицубоши облокотился о косяк двери, приблизившись к Кобэ. Тот сделал шаг назад. Тайо в раздумьях остался на месте. — Заявляешься с фотографией пропавшей девочки, но не идёшь в полицию. Боишься, что ли? «Он издевается» — У меня с законом не всё гладко, — именно это и хотел услышать Мицубоши. Асахи выдал ему готовое на блюдечке. — Что ж, похоже, дело серьезное. Догадываюсь, что и участковый знает тебя как облупленного. — К чему ты клонишь? — Ты не думаешь, что в полиции откажутся даже выслушать твои показания? Тайо щурясь пристально глядел на Асахи. Они встретились глазами — и тут один из них испугался, как бы другой не начал драку. Но Асахи оставался спокоен, хоть ум и начал медленно, но верно заходить за разум. — Я и не собираюсь с ними ни о чем разговаривать. Я знаю, какой версии копы будут придерживаться, — смело противостоя почти незнакомцу, он с той же отвагой встретил его взгляд и отразил предупреждающий удар. — Шио сбежала из дома. Это, по их мнению, ясно как день. Даже не станут её искать. — Это почему же? — Потому что она уже сбегала из дома, но вернулась. Мицубоши удивился, во все глаза смотря на Асахи — он и понятия не имел, что в семье Кобэ всё настолько ужасно. А Асахи тем временем погрузился в неприятные воспоминания. — Когда это было? — В том году. Отец разбил о ее голову стеклянную бутылку, — при упоминании отца Асахи сжал кулаки до побеления костяшек и отвернулся. — Она сбежала из дома и слонялась по переулкам, пока её не подобрал какой-то старик. Полиция не забыла этот случай, — продолжал он, — и прикрепит его к уже имеющемуся делу. Да и семья у нас… скажем, под прицелом органов опеки. Если они узнают, что Шио сбежала… — он не договорил. Помолчал некоторое время и продолжил: — Я не доверяю копам, как и они не доверяют мне. — Откуда тебе знать, — возразил Мицубоши, — вдруг сейчас происходит то же самое, и Кобэ попросту сбежала? Это был удар под дых. Кровь вскипела, здравый смысл, кое-как еще болтавшийся где-то на горизонте сознания, из-за одного неосторожного слова растворился вмиг. Вдруг Асахи приблизился вплотную и грубым движением схватил Тайо за воротник. Тот ощутил на своей щеке волчье дыхание, острый оскал и леденящие, режущие, как кинжалы, синие глаза. — Она не сбежала. Даже не смей, — прошипел тот. — Ладно. Ладно… Я понял, — Мицубоши, повременив, с аккуратностью дрессировщика отстранил от себя Асахи. Попытался выровнять сорвавшееся дыхание и биение сердца, будто только что смерть чудом миновала его. — Ты надеешься найти сестру, не прибегая к помощи полиции, верно? — Верно. — Но тебе всё же нужна помощь. Ты не справишься один. — Неверно. Не нужна. Я всегда справлялся один, — отрезал Асахи, отвернулся и занес шаг в сторону выхода, но был схвачен за локоть. — Да чего ты прицепился?! — Я хочу помочь. Посмотри на себя: ты еле стоишь на ногах, и до дома не дойдешь. — Это тебя не касается… Казалось, Тайо потерял всякую надежду вразумить этого юношу, если бы не одно «но»… «Молодец, Сато, — подумал он, — спихнула всю тяжелую работу на меня» — Асахи, — обратился по имени Мицубоши, — что если… я вспомнил кое-что насчет Кобэ? Асахи остановился. Не спеша развернулся к успевшему помотать его нервы идиоту — фотомодели с обложки журнала. Стряхнул твердую ладонь с локтя, поднял слезившийся и обиженный взгляд исподлобья, посмотрел в теплые глаза Тайо, которому почему-то хотелось верить, — и спросил: — Ладно… выкладывай. Что тебе известно?***
— Я последний, кто видел Кобэ. Это было примерно без пяти минут девять, как раз перед закрытием. — Ну, и? — Возможно, она не бежала, а убегала. — Хватит ходить вокруг да около, объясни подробнее. Они сидели в комнате Тайо. Он как добродушный хозяин пустил Асахи к себе переночевать — так думал неожиданный гость, пока двери не хлопнули и в прихожую не ступила молодая женщина лет тридцати, с сумкой на плечах. Это оказалась мама Мицубоши. «Ты живешь с мамой?». «Конечно, я же школьник». «Подожди, тебе столько же лет, сколько и мне?!». На этом они закончили неловкий диалог, и Асахи удалился в ванную комнату, чтобы по велению сына хозяйки дома «смыть дождевую канализационную вонь и привести себя в порядок». Асахи думал, что Тайо старше его как минимум на два года. Как оказалось, обсчитался. Он младше на год. В одежде Тайо, которую тот любезно предоставил, Асахи походил на ходячий мешок: рукава пришлось закатать, а штанины подобрать — размер совсем не подходящий. — Ты садись, — Тайо указал на односпальную кровать, аккуратно застеленную. В комнате подростка стоял невысокий шкаф из белого дерева, письменный стол с подставкой для дисков. Пушистый ковер устилал ламинат, за полупрозрачными занавесками проглядывала кромешная тьма. Было около одиннадцати часов вечера — они добирались до дома Мицубоши час на автобусе. Он живет почти на окраине города. — Спасибо, я постою, — Асахи сушил волосы полотенцем, неловко переминаясь с ноги на ногу. Мицубоши привстал из-за стола, и Асахи понял, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят — и послушно опустился на кровать. Матрас почти не прогнулся под его весом. — Итак, у меня есть для тебя две новости. Плохая и хорошая. С какой начнем? — Не дурачься, пожалуйста. — Твою серьезность можно оправдать, учитывая обстоятельства… Короче, — он постучал пальцем по крышке ноутбука и повернулся к Асахи, — система камер видеонаблюдения снимала сегодня только улицу. Точнее, небольшой участок проезжей части, охватывающий соседние магазины. Удивительно, но похититель наверняка знал, что именно сегодня у нас запланирована проверка видеоаппаратуры и большинство из камер находилось на техническом обслуживании. Асахи оставалось только пожать плечами. — Может, это кто-то из работников кондитерской? Тайо, у тебя нет подвала? — Не дурачься. — А я и не дурачусь. Мне нужно осмотреть твой дом, — с предельной серьезностью вымолвил Асахи, сбрасывая с мокрых волос полотенце и оттягивая рукава широкой кофты. — Ты шутишь?.. — Если ты говоришь, что именно в день пропажи Шио система видеонаблюдения была отключена, значит, под подозрение в первую очередь попадают те, кто знал о техобслуживании. Я не прав? «Черт возьми, ты тысячу раз прав, — рассудил Мицубоши, — только вот к твоей сестре я не питаю ни малейшего желания». В голове возник образ Сато. «Себе дороже». Тайо сдержал смех и тепло улыбнулся, обратившись к экрану монитора. — Ты прав. Осматривайся сколько душе угодно. Я понимаю твою паранойю. — Я не параноик, я тщательно анализирую факты. «Поэтому ты подарил сестре на ее на день рождения нож для самозащиты?» — Я понял, понял. Возвращаемся к видеосъемке, — возобновил цепь рассуждений Мицубоши, — возможно, мы сможем обнаружить что-нибудь интересное, перемотав запись на вчера, девять часов. — Ты уверен? И ты думаешь, что тебе вот так просто предоставят доступ к камерам? — с долей сарказма и явного недоверия поинтересовался Асахи. Мицубоши ответил. Его тон показался Кобэ мрачным, словно тот внезапно отдалился: — Это не проблема… Лучше скажи: если на видео мы найдем что-нибудь, что хоть как-то сойдёт за вещественную улику… тогда ты обратишься в полицию? Асахи нисколько не сомневался. Он сразу, как будто предугадал, знал наперед, что Тайо спросит, выговорил просто и без колебаний: — Нет. Не ты ли сам меня уверял, что ни черта они не станут слушать малолетнего уголовника? Мицубоши ликовал. — Ты безнадежен, — он потер глаза, пытаясь скрыть лукавую улыбку, так и просящуюся появиться на губах. — Однако завтра тебе придётся поговорить с ними. Чтобы не усугублять положение и чтобы они не включили в список пропавших вдобавок и тебя. Асахи вздохнул и провалился в мягкую кровать, раскинув руки морской звездой. Давно он не чувствовал себя уютно и в комфорте, словно оказался в другом мире. Не часто бывал в гостях. — Ты не собираешься отнимать у меня спальное место, надеюсь? — Поспишь на полу. — Такой капризный, а старше меня на год, — съязвил Тайо. — Замолчи, — вовремя пресек его Асахи. — Так когда ты получишь видеозапись с камер? — Это не так просто. Придётся кое с кем встретиться. Асахи снова ощутил удрученность и апатию, витающие в воздухе. Звездой смерти, излучающей эти чувства на все сто двадцать процентов, являлся Мицубоши. И что-то подсказывало, что добыть запись будет стоить ему немалых усилий. Неизвестно почему, но укол совести вгрызся в Асахи, заставил его приподняться с кровати и осесть на полу, робко вжать голову в плечи и опустить взгляд. Все-таки этот парень — единственный человек, которому не безразлична судьба Шио. Судьба Асахи. Будто сам Бог послал ангела-хранителя… Но это чересчур хорошо, а потому — невозможно. Асахи никогда не отличался везучестью и не был всеобщим любимцем. Бог не благоволил ему. Никто его не оберегал, кроме Шио и мамы, а потому он спасет свою семью: во что бы то ни стало вернет Шио домой, пока не стало слишком поздно. Если начистоту, то Асахи рассудил: помощь Мицубоши была выгодна. Он единственный свидетель, вдобавок согласился участвовать в расследовании. Это была сделка — и к гадалке не ходи. Асахи получает всё необходимое для поиска своей сестры, а Мицубоши… «Я не знаю, что тебе от меня нужно. Добрых людей не бывает — они живут лишь в сказках. Бывают люди, которые надеются, что их доброта окупится им в дальнейшем. Но чем тебе выгоден я? Не пойму, совсем не пойму» — Мы припозднились, — опомнился Мицубоши, когда его взгляд скользнул по циферблату наручных часов, — пора спать. Завтра предстоит трудный день. — Трудный в каком плане? — Тебе — беседа с полицией, а мне — с хозяйкой кондитерской. Только через неё я смогу добыть запись. — А она нехороший человек? — О, — многозначительно кивнул Мицубоши, — не то слово.***
— Скажи, Сато, — с ехидной ухмылкой начала тётя, помешивая сахар в кружке. Чай давно остыл, но она продолжала стучать ложкой о стенки стекла. — Ты не брала на днях мою машину? — Во-первых, это не твоя машина, — с упреком высказалась Сато, надевая пижаму. — А во-вторых, даже если брала — что с того? Водить ты не можешь, так как подавляющее количество часов находишься не в том состоянии. — Любопытно, — продолжая растягивать рот в широкой улыбке, тётя оставила ложку. Наступила тишина. — Ты же не нарушала закон, правда? — В каком смысле? — Ну, красный свет светофора, пешеходные переходы, превышение скорости… Мне не хочется платить за тебя штрафы. — Не беспокойся об этом. Я трезва, когда вожу, в отличие от некоторых. — Хорошо… — тётя перевела взгляд в черное окно, созерцая в небе сгущающиеся смолянистые тучи. — И кровь в багажнике тоже признак трезвости? Сато ничего не ответила — не находила нужным. Она вышла из гостиной и заперлась в своей комнате. — Фу-фу, — глухо засмеялась тётя, прикрывая рот рукой, — похоже, грядет что-то крайне интересное…