Ретроспектива №1
― Даламар, принеси книгу с черной руной на обложке, я забыл ее в кабинете, ― разнесся по пустынным коридорам Палантаской башни голос Рейстлина. ― Сейчас, шалафи. ― И не смей называть меня этим отвратительным эльфийским прозвищем, сколько можно напоминать, ― на этот раз в голосе мага послышались гневные нотки. ― Да, Рейстлин, больше не буду, ― но оба они знали, что будет, и не раз. В пылу любовного экстаза, когда тесно сплетающиеся тела не в силах разъединить ни одно из известных магических заклинаний, когда задыхаешься от поцелуев, и невозможно оторваться друг от друга. В такие минуты не было учителя и ученика, был господин и его раб, и уже сам Рейстлин, задыхаясь от переполнявших его эмоций, тихо шептал в остроухое ушко «Шалафи».Конец ретроспективы
Даламар видел, как Карамон полуобнял Рейстлина за плечи и увлек к остальным. Среди друзей Рейстлина он разглядел уже знакомых ему полуэльфа Таниса и кендера. Других он не узнал, но увиденного хватило для того, чтобы глубокая печаль сменилась яростью. Чем он хуже? Почему тот, кто не отрицал своей любви к нему – изгнаннику, эльфу, предателю, ушел с ними? Почему ему не дано последовать за ним? Зачем ему очередная долгая и лишенная смысла жизнь? Да, он сам ее выбрал, не зная еще, что выбор в очередной раз разлучит его с любимым шалафи.Ретроспектива №2
― Я знаю. ― Прости, Рейстлин, что ты сказал? ― Все внимание Даламара сейчас отнимал сложнейший эксперимент, к проведению которого он готовился не одну неделю. ― Конклав, Пар-Салиан, я знаю, ― эти слова разнеслись по лаборатории и сильнее любого заклятия ударили в сердце Даламара, заставляя его болезненно сжаться. У эльфа не было сил посмотреть на мага, но он все же собрал в кулак всю свою волю, тот ее остаток, что не был порабощен и отдан на откуп золотым глазам шалафи, и сделал это. Лицо Рейстлина ничего не выражало, но эльф знал, что это всего лишь маска. Увидеть истинные свои чувства маг позволял лишь немногим и с этого мига Даламар навсегда был вычеркнут из числа таковых. Хотелось броситься к магу, обнять, согреть, сказать, что все это неправда. Но Даламар знал, что никогда так не сделает, потому что правда была еще больнее, еще ужаснее. Это по приказу Конклава эльф проводил с Рейстлином не только дни, но и ночи. Это Пар-Салиан решил, что лишенный любви и ласки черный маг не сможет устоять перед прекрасным учеником, и в этом не ошибся. Вот только и сам ученик не устоял перед завораживающим взглядом песочных зрачков.Конец ретроспективы
Даламар остался один, боги незаметно исчезли, а Рейстлин и его друзья скрылись в водах реки времени. Но одиночество больше не угнетало его, он чувствовал себя свободным. Когда-то Рейстлин жестоко, но справедливо наказал своего ученика. Теперь он подарил ему покой и надежду.Ретроспектива №3
Когда Светлая Жрица и брат шалафи вышли из бездны, смотреть на них было страшно. Сам Даламар пребывал не в лучшем состоянии, но одного взгляда на госпожу Крисанию ему хватило, чтобы понять, произошло что-то ужасное. Девушка была слепа, но не это заставляло сердце эльфа трепетать. В ней он увидел Рейстлина в момент открытия всей правды. Великий маг никогда не показывал своей боли, больше никогда не раскрылся перед ним, но дочь Паладайна маску удержать на своем лице не смогла. Шалафи поступил с ней так же, как когда-то с ним самим поступил Даламар. Нежный неопытный мотылек подлетел слишком близко к опаляющему пламени и сейчас с отчаянием взирал на обожженные крылья, собирая осколки разлетевшейся вдребезги души. Они никогда больше не вспоминали о предательстве, Даламар вернулся в Палантаскую башню, выполнял все приказы Рейстлина, но заговорить с ним на любую другую тему, помимо рабочей, не связанной с очередным экспериментом, не мог. Маг наложил на своего ученика мощное заклятие, мешающее это сделать. Шанса извиниться или что-либо исправить эльф не получил, как не получил его и сам Рейстлин. Глядя на Крисанию, Даламар буквально впитывал в себя ее горе, растерянность, непонимание, гнев. Он стал хорошим учителем для Рейстлина. Тот не только навсегда закрыл свое сердце и перестал верить в любовь, но научился причинять боль. Раньше он этого не умел, а если и поступал неправильно, то лишь из-за невнимательности и по незнанию. Крисания ушла в храм, унося на себе отпечаток того, что ей не принадлежало, и достаться не могло. Карамон отправился в Утеху, а Даламар остался один. Нет, в полном смысле этого слова, одиноким он не был. Вокруг прекрасного эльфа вилось немало девиц и даже могущественных колдуний, но ни одна из них не смогла разжечь в нем тот костер страсти, что с новой силой разгорался, стоило Рейстлину прошептать ему на ушко заветное слово.Конец ретроспективы
Даламар произнес заклинание и перенесся в уже ставшую его домом башню. Здесь было пусто и сыро, но эльф решил, что не станет вновь впадать в уныние. Он дождется своего часа и сумеет присоединиться к Рейстлину в его путешествии по реке Времени, воспользоваться подаренным шансом. ― Дождись меня, шалори, я все исправлю, ― прошептал Даламар в темноту перед тем, как опустить усталое тело на ледяные простыни.