Не сжигай себя, чтобы согреть других. Не оценят…
***
На что похожа вспышка Авады Кедавры? На быструю безболезненную смерть, которая мечтает забрать тебя с собой? На ядовито-зеленый проблеск молнии, с которым некогда сравнивали ее глаза? На мгновенную остановку сердца, когда тебе только и остается, что удивленно распахнуть глаза и упасть, мгновенно погаснув? Гарри не знала точно, но это безнадежное противостояние с опытным, умелым, пусть и свихнувшимся магом должно было стать финальным аккордом в пьесе ее чересчур короткой жизни. Должно было, но… Стояла на удивление ясная и приятная погода. Тучи разбегались, обнажая бесконечное синее небо, которое притягивало уставший взгляд. Было спокойно и тихо. Гарри лениво наблюдала за копошащимися аврорами, которые уже начали искать ее. Зябко передернув плечами, девушка быстро накинула на себя мантию-невидимку. Она не собирается облегчать им поиски. Не сейчас, когда вся Англия попыталась спрятаться за плечами уже не ребенка, но и не взрослого. Волшебники кричали, нецензурно выражались, с отчаянной и бессильной злобой взрывая некрупные камни, оказавшиеся на пути методично ищущих магов. Они искали ее — новую тёмную Леди. Поттер не знает, как это произошло. За ее плечами стоит мудрая и вечная Хель и ласково обнимает свое уставшее дитя за плечи. Поттер не знает, но… В запретном лесу кипела жизнь, а Гарри с безмятежностью на лице впитывала этот бесконечный вальс тихих звуков и редких преломлений и переливаний света закатного солнца, который так и не затронула вся эта пляска смертей. Она победила. Огромной ценой — ценой своей смерти, своей магии и чуть ли не Сути, а также платила сейчас жуткой болью во всем теле. Хель, ее прародительница, молчаливо стояла за хрупким острым плечом, поддерживая одним лишь взглядом, что чувствовался всей душой, и еле ощутимо касалась загрубевшей кожи. Смерть со стороны наблюдала за последней летящей Авадой, с усмешкой и иронией смотрела, как Волдеморт, некогда бывший простым мальчишкой Томом Реддлом, исчезает с пробирающим до костей криком боли, бесшумно подкралась к Гарри, сбежавшей от людей и мерзкого ощущения грязи и пустоты в душе. Поттер чувствовала намерение и уловила сразу общие желания отдыхающих после победы. Ей не место здесь. Она победила, да. Но Темная леди не должна появляться здесь. Она не должна оскорблять павших своим присутствием. Не должна, и все же… Хель слегка притупляла боль во всем теле, за что Гарри была ей искренне благодарна. Так девушка могла на минутку просто отмахнуться от телесного страдания. Смерть и избавление от Крестража никому не проходят даром. Они просто стояли на огромном валуне, а время неторопливо текло. Тихий и спокойный день, где тихими блестками кружится медленно подкрадывающееся лето. Хриплое дыхание не тревожит невинную тишину этого места. Гарри и сама не поняла, когда богиня решила прервать их тишину. — Это пройдет, мое драгоценное дитя. Все пройдет… — Смерть невесомо дотронулась рукой до волос на макушке, где тянулась первая длинная седая прядь, и ее белоснежная кисть оголилась от чёрного широкого рукава, позволяя увидеть участок кожи, исчерченный шрамами. — Ты умерла и этим запустила мое наследие. Боль физическая, но и она скоро пройдет. А вот душевные раны в состоянии излечить лишь время. Ты сильная и обязательно справишься. Гарри легко кивнула и подалась чуть назад, продолжая прикосновение и зажмуривая глаза. Ей было впервые совершенно спокойно и ничуть не одиноко. Она впервые в своей короткой жизни находилась рядом с человеком, который понимал ее от и до, читая все, что она скрывает в душе и боится показать. И пусть Богиню Смерти нельзя было назвать человеком, но она понимала и принимала свое дитя таким, какой та родилась. От этого прикосновения и этого понимания в груди болело чуть меньше. Поттер была готова благодарить уже за это. — Что мне теперь делать, госпожа? — глухо прошептала девушка, и теперь две белоснежные руки ласково обнимали ее со спины, напоминая тонкие белоснежные крылья. Боль постепенно утихала, испуганная, замолчавшая от вуали силы мертвой богини. Гарри с небольшим удивлением поняла, что кожа Хель холодна. Но этот холод не вызывал отторжения или испуга, как колющий кусок льда или ужасная вода в ванной, которую набирала тетя Петунья, экономящая на своей племяннице, а как нежное и прохладное облегчение тела в тени после жаркого изнуряющего дня. — Ты можешь бороться, дитя. Можешь оставить все, как есть. Можешь пойти со мной, как мое дитя, или избрать новый путь. А можешь попытаться уничтожить этот мир. Решение за тобой. — тихий голос шелестит опавшими листьями, но там же царит море понимания и невысказанное обещание принять любой ответ и помочь с его осуществлением. Хель знает, что Гарри не оставит все, как есть, но и бороться не будет. Ей больше не за что это делать. Все ее жизненные ориентиры разлетелись на куски, похороненные под кучей пепла. Тихий голос прародительницы успокаивал, вызывая умиротворение, и вот Гарри уже не обращает внимание на панику людей впереди, на хмурое лицо Гермионы и злое решительное — Рона, застывшее восковой маской, где смешивались презрения и опаска. Их поджатые губы и расчётливый блеск в глазах. Сейчас, когда Смерть смыла все наносное, искусственное и неправильное, обнажила душу и показала все со стороны в самом правдивом свете, Гарри четко видела правду. Многолетний план по переделу страны под собственные нужды и амбиции. Дамблдор был весьма умел в искусстве искажать суть вещей, слегка потягивая их в нужных местах для нужного ему результата. Гермиона, милая и твердая в своих принципах девочка, давно и прочно проросшая в планы великого светлого волшебника. Гарри ее не винила. Они были детьми — наивные, легко внушаемые, такие… простые. Рон… Он с самого начала набивался в друзья. Пусть и не был тем идеалом друга, о котором некогда мечтала девушка, но смог заполнить пустоту своей неловкостью и непрекращающейся болтовней о всяких глупостях. А ведь она думала, что Рон был верен ей… Как давно младший Уизли запутался в сетях очередной интриги Дамблдора? Пожалуй, жальче всего было Сириуса, Снейпа и остальных. Глупые ребята, которым испоганили жизнь, дергая за ниточки из тени. Мессия же Света не может обманывать. Не может же, правда? Мама и папа, которыми пожертвовали только для того, чтобы воспитать будущую Героиню в нужном Дамблдору ключе. Сириус, преданный друзьям и Гарри, как пес, в которого обращался. Он бы это так просто не оставил, но и для него нашлось решение… Азкабан, а затем и Арка Смерти. Северус Снейп? Бывший Пожиратель, связанный по рукам и ногам кучей клятв. Пусть он и не был совершенным злодеем, но и откровенно хорошим человеком он не был. Скорее, у него был дерьмовый характер и невероятная порывистость, которая мешала ему увидеть на ее месте не Джеймса, а ее, Гарри. Хвост? Трус и предатель, которого к этому подтолкнули, но предательство все равно нельзя оправдать. Люпин? Слабак и оборотень, который не мог и шагу ступить без угрозы для себя. Он даже не смог остановить свою жену, которая полезла на баррикады, оставив новорожденного сына на попечение матери. Тедди теперь сирота, у которого есть только бабушка и она, Гарри, ставшая для малыша Крестной матерью. — Что за наследие? — разомкнула сухие губы Поттер, зябко поежилась и поплотнее запахнула мантию. Ей не было страшно. Не холод ночи волновал ее, скорее, неопределенность будущего. Со спины прилетел тихий шелестящий смешок. — Ты - мое драгоценное дитя и тебе я даровала полное наследие моей сути. Ты уже умерла и теперь неподвластна для обычной смерти. Ты принадлежишь лишь мне. Тебя теперь не убить. Лишь я решаю, когда забрать тебя в свои сады. Так было. — хрупкая фигура в туманных клочках тьмы преобразилась, и медленно на Хель наползала внешность Нимфадоры Тонкс, которая весело и чуть задорно улыбалась лучшей подруге. Именно такой запомнила ее брюнетка, когда та шла воевать за несколько часов до своей смерти. Даже решительные искры в глазах все такие же, а короткие волосы весело сверкают всеми оттенками радуги от волнения. — Так будет и впредь. Облик растаял черный дымкой, сменившись… Теперь на Гарри смотрела Лили Поттер. Рыжие длинные пряди упали на плечи медной волной, лицо прелестной и юной девушки украсила нежная любящая улыбка, а глаза непередаваемо сверкнули ярким изумрудом, так похожим на жидкую Аваду ее собственных глаз. Гарри с замиранием сердца следила за изменениями. Хотелось прикоснуться к воплотившейся мечте детства, ощутить реальность происходящего, поверить, что все это теперь действительно ее. — Можешь обнять меня, дитя. — раскрыла объятия богиня. Гарри тихо всхлипнула и кинулась вперёд, не замечая, как катятся слезы счастья и облегчения. Ей было совершенно спокойно. — Можно немного так постоять? — едва слышно спросила девушка. Хель снова невесомо коснулась макушки и ответила на дрожащие объятия своей Наследницы, которая судорожно комкала в руках ее наряд: — Сколько угодно, дитя, сколько угодно.***
Гарри неслышно скользит по полю боя, пробираясь между павшими. Ей немного любопытно, похожа ли она на Валькирию, которая провожает души воинов в Вальгаллу? Она тихо замирает между ними, ненадолго позволяя себе низко поклониться и отдать им вечную память и благодарность за то, что они встали на защиту Хогвартса и на защиту Родины. Хель неслышно находится рядом, скользя следом, оберегая своего Потомка от ненависти окружающих, которые некогда так жаждали ее жизнь ради красивого самоубийства со счастливым финалом, а теперь надеются на ее быструю и мучительную смерть. Слишком много проблем удастся избежать, если Героиня окажется мертва. Гарри — Повелительница Смерти. Гарри — жрица Хель, которая несет в себе ее Волю и наследует по праву Крови и Магии. Девушка позволяет себе ненадолго остановиться и окинуть знакомых и друзей внимательным взглядом. Они боятся. Гарри хмурится и наблюдает. Они боятся ее. Ту, которая повергла Волдеморта и забрала Его силу себе. Они уже не считают ее своей подругой. Для них она всего лишь темный монстр, который хуже Волдеморта, просто потому, что связался с Хель и принял ее помощь. Они боятся, презирают, ненавидят. Боятся. На Гарри накинута вуаль смерти, скрывающаяся в тени мантии-невидимки. У Гарри в руках Бузинная палочка, сильнее которой нет. Гарри ведь не дура, чтобы ломать ее. Гарри крепко сжимает в кулаке камень Мертвых, который она подобрала по дороге в Хельхейм. Прошлый, все же, рассыпался пеплом. У Гарри все дары Смерти, которые ей вручила лично Хель. У Гарри вместо глаз жидкая Авада, тонкий шрам на лбу, искусанные в кровь губы и черные, как вороново крыло, волосы, где проглядывается первая седая прядь, выделяющаяся нереальной белизной. Гарри совсем немного весело и любопытно, хотя где-то внутри еще страдает и болит сердце в тщетной надежде… Гарри склоняет голову чуть набок и внимательно оглядывает их. Они ее боятся. Теперь уже точно боятся.