О пагубном воздействии Другого на Семецкого и его последствиях

      ... подкравшись к бородатому товарищу, Семецкий дёрнул за ус. Следующие минут пять Юрий улепётывал от злобного бородача, грозно размахивающего бородой. За ними оставался след – начисто выметенный асфальт. Бежать было трудно, но бородач не отставал: лихо шкандыбая лунной походкой, он мчался за Семецким, и борода его гордо развевалась на ветру.       Шухов шёл за ними, как ищейка по следу. Благо след искать было не нужно: давненько припятский тротуар не блистал такой чистотой. Шухов шёл медленно, заложив руки за спину, как опытный энкавэдэшник в минуты глубоких раздумий. Он знал, что спешить ему некуда: в конце дорожки он найдёт либо двух пьяных мужиков, либо труп Семецкого. Как всегда.       «И ведь опять его этот Другой подговорил, – размышлял Шухов. – В который раз уже подбивает Юрку на очередные глупости. Надо с ним что-то делать».       Догорал закат, медленно падал снег и пыль от подметённых дорожек. Решалась судьба Другого. ...       Пока потерявший сталкера из виду бородач метался по порушенной детской площадке, Семецкий прятался на кухне детсада, в холодильнике, и мысленно умолял полтергейстов не шуметь. К несчастью мутанты мыслей читать не умели, и с грохотом швыряли обломки мебели о стены.       На эти звуки и пришёл злой как разбуженный пьяный Меченый бородач.       Первый же попавшийся под горячую руку и не менее разогретую трением об асфальт бороду мутант был уничтожен мгновенно – взгляд не в меру бородатого дядьки распылил несчастного на атомы. «Спасайся!» – прошептал из укрытия Семецкий второму мутанту. ...       Другой видел, как Семецкий дёрнул бородача за ус, как бородач смешно за ним погнался, и как они оба скрылись из виду за ближайшим углом. Глупо хихикнув и сказав «шалость удалась», Другой поспешил на обязательную послеобеденную молитву Монолиту. Нет, Другой не был фанатиком. Но у монолитовцев были печеньки...       Вот уже показались знакомые заколоченные окна и двери. Другой весело махнул знакомым полтергейстам, прошёл в комнату с хлам-статуей, сел в позу лотоса и принялся пародировать маятник. ...       Шухов шёл тяжёлой поступью по следу. Он был неотвратим и неумолим. Ничто в этот момент не могло его остановить, и немногочисленное зверьё разбегалось в страхе, едва его завидя.       Тучи сгущались над Зоной. ...       Кислорода в холодильнике становилось всё меньше. Семецкий зашёлся в кашле. «Ну бля...» – только и успел подумать он, когда распахнулась дверца, и бородач вытянул сталкера наружу. Однако ж Семецкий уже вовсю любовался светом в конце туннеля...       В следующую секунду сталкер осознал себя лежащим на холодном полу. Глаза соизволили открыться далеко не с первой попытки. Едва увидев, где он оказался, Семецкий зашёлся благим матом, подробно описав, где он видел Монолит, фанатиков, непонятную херню, на которую молились фанатики, и насколько белыми были тапки.       А несчастный бородач, глядя на свои руки, которые только что держали жертву, а теперь сжимали лишь воздух, расплакался от досады. ...       Стыдно признаться, но Другой уснул. Прям в позе. Уткнувшись лбом в хлам-статую. Слегка похрапывая. Увидь его сейчас Харон, который выдавал Другому пресловутые печеньки, простым покачиванием головой и «ай-яй-яй, нехорошо-то как» не обошлось бы. Но Харона тут не было.       Зато был перепуганный полтергейст. Он ворвался в комнату и заверещал по-полтергейстки. Другой спал. Полтергейст резко вырвал мозготранслятор из хлам-статуи и со всей дури приложил об голову Другого. Другой открыл один глаз.       – Чё ннада?       Полтергейст опять заверещал по-полтергейстки. По его взволнованному тону и внезапному рёву из глубины здания, похожему на крик лося во время гона, Другой понял, что что-то не так. Осторожно прокравшись и выглянув на источник звука, Другой понял, что всё совсем-совсем не так и лучше бы валить отсюда, пока шальной бородой в купол не прилетело. Но когда этот дикий потомок викингов и сомов вдруг вытащил Семецкого из холодильника, как фокусник кролика из шляпы, Другой понял, что отступать некуда, надо спасать человека, пока Семецкий не обновил свой топ-10 самых страшных смертей.       И Другой взмолился. По-настоящему. Мозготранслятор всё ещё висел у него на ухах. Другой снова сел в позу лотоса, поставил устройство перед собой и стал раскачиваться. Пожалуй, слишком сильно: в какой-то момент он наклонился так быстро и резко, что ударил лбом в устройство. Устройство разбилось. Оказалось, что внутри оно совсем не матового цвета, как казалось сначала: из трещин стал просачиваться белый дым и растворяться в воздухе. А вместе с ним растворился и Семецкий. ...       Наоравшись вдоволь, Семецкий сел, достал фляжку портвейна, и как следует протёр струны души. Голова уже почти не гудела.       «Где там Другой?»       Кое-как поднявшись, сталкер поплёлся к выходу, периодически во что-то врезаясь и витиевато это комментируя.       – Другооой! Лёёёхааа! Ты где есть?! – заорал Семецкий едва выбравшись на условно свежий воздух. Другой не отозвался.       Зло сплюнув под ноги, сталкер побрёл в сторону детского садика, чётко вознамериваясь таки прихлопнуть агрессивного бородача.       Отделившаяся от стены тень последовала за ним. ...       – Ну и где он?       Шухов держал Другого за шкирку и легонько встряхивал. Впрочем, тон у него был подозрительно дружелюбный. А пульсирующая вена на лбу – нет.       Бородач, который – внезапно! – оказался Меченым, мирно посапывал на полу, подстелив под себя газетку для мягкости. Шухов успокоил его одним точным броском артефакта в лоб, правда, рассчитывал он на несколько другой эффект: Меченый, вместо того, чтобы повалиться без сознания на пол, почесал затылок и произнёс что-то среднее между «устал я чё-то» и «сволочи вы все», а потом просто лёг спать.       Другой трепыхался в крепкой хватке Шухова.       – Нууу, я это...       Он указал взглядом на разбитый мозготранслятор. Шухов тоже уставился на устройство. Секунд десять они молча смотрели на аппарат, а потом одновременно переглянулись.       – Ты хоть понимаешь, куда его занесло?       – Я увер...       – Ты хоть понимаешь, что там с ним могут сделать?!       – ...ен, что с ним вс...       – ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО У НАС РЫБАЛКА НАКРЫЛАСЬ?!?!       – ...ё в порядке.       Шухов поставил Другого на пол. Другому казалось, будто он три года плавал по морям, не видя суши. Так он был рад твёрдой земле.       «Стоп. А при чём тут суши?» – пронеслось в голове Другого.       – Ну, по крайней мере, там народ тихий. Телевизоры, опять же, есть, – попытался он оправдаться.       Шухов медленно закрыл глаза, досчитал вслух до десяти, медленно открыл.       – Со мной пойдёшь. Отбивать будем, – он подтолкнул Другого к выходу, аккуратно переступая Меченого и тихонько приговаривая в полголоса «это ж надо же столько пить». А потом, резко развернувшись, спросил Другого:       – Оружие-то хоть есть? А то мало ли, от тебя всего ожидать можно.       – П-п-печеньки... ...       Поднялся ветер, сверкали молнии, храпел Меченый. Семецкий сидел у стены прикрыв глаза. Минут пять назад сталкеру резко поплохело, и он едва не распластался на свежевыметенном асфальте. Портвейн, сволочь такая, самым предательским образом закончился, а добавки взять было негде.       Сталкер почему-то не обнаружил при себе своего любимого револьвера. Равно как и почти всех остальных своих вещей. Хотя по-хорошему они должны были объявиться вместе с ним после воскрешения. Но только теперь это начало его смущать. Происходящее шло в разрез с привычной картиной мира.       «Где Другой? И что это за улица? Я же к садику шёл...»       У Семецкого закружилась голова.       «Где я?..»       Уже теряя сознание, сталкер заметил приближающуюся к нему тень.